Часть 2. Глава 8

Я решил пожить у Германа, чтобы бороться с накатившей депрессией. Не сказал бы, что он меня утешал. Он прекрасно знал склад моего характера и то, что лаской мне не поможешь. Иногда он в прямом смысле выбивал из меня дурь. Это действительно так, если постоянно кого-то жалеть, он останется слизнем. Я начал много пить, учитывая, что я и раньше пил немало, то теперь я выпивал в день где-то около двух бутылок виски, а то и больше. Когда я пью, я не могу есть и это очень плохо сказалось на моём здоровье. В скором времени у меня снова открылась язва, и я загремел в больницу. Это послужило почвой для самых различных слухов, мне даже доводилось читать о том, что это была попытка самоубийства.
Мы решили, что лучше всего сейчас будет взять недолгий творческий отпуск, приостановить концертную деятельность, чтобы дать время мне и Герману написать материал для нового альбома. На самом деле, мы не собирались ничего не делать, поскольку наших загашников хватало на пару десятков песен.
Я лежал на диване перед ноутбуком, постоянно смотрел фильмы или читал, я не хотел оставлять в голове место для размышлений. Марихуана хорошо мне в этом помогала. Существование было подобно овощу. У меня всё было, мне ничего не хотелось. Мне вдруг начало казаться, что я всегда именно к этому и стремился, чтобы просто лежать, курить траву и читать. Я внезапно начал писать. Сначала просто описательные отрывки картин, что проплывали перед моим внутренним взором, потом короткие истории и заметки, что-то, что даже нельзя было называть миниатюрами. Я тогда и не думал, что когда-то захочу написать книгу. Вот эту самую. Я писал на русском, потому что мой литературный английский оставался корявым, штампованным и не мог передать всех тонкостей.
Там были бредовые заметки, описывающие какой-то кромешный ужас, что творился у меня в голове тогда.
«Хочется утонуть в море, посреди закристаллизованных скелетов Второй Мировой. Вода здесь такая солёная, что выжигает глаза рыбам. Длинные водоросли обвились вокруг руки. Я хотел посмотреть, но это были волосы мертвеца, отросшие на полтора метра. Якорные цепи сковывают ноги. Я иду на дно к змеям, что уже заждались меня. Сухие лица скелетов улыбаются из глубины. Очень скоро я стану одним из них.
***
Я любил эту женщину. Мы лежали рядом на влажных простынях, впитывая тепло друг друга. Она молчала, пока я перебирал её внутренности. В этом не было ничего порочного и постыдного, просто больше чем секс.
***
Можно найти любовь на помойке? Только кому понравишься ты с распоротыми венами и мечтательными глазами, уставленными в небо. Сладкая гнильца и едкий сок отходов струится по твоей коже, черви уже прогрызают себе дыры к твоему нутру. В волосах путаются личинки. Тёплые капли дождя стекают по ресницам и двумя тонкими дорожками чертят себе путь по щекам, смывая корку запёкшейся крови. Вода стекает в рот, переполняя забитый гноем пищевод. Моя принцесса, я так безрадостно тебя проебал. Хотя, кому ты была интересена, когда сновала средь толп бесполезных людей, пригретая жарким солнцем. Когда-то ты впитывала жизнь, но потом смерть приняла тебя, раскрывая свои свинцовые объятья. Так станцуй же со мной этот вальс без головы, теряя чувства и распрыскивая свернувшуюся кровь. Я весь смердящий от жизни адепт вечного покоя. Бессмертный и неумерший.
***
Встречая такие книжки, тебе просто хотелось кричать. Ты так привык к тому, когда мальчики сосут друг у друга, откусывая члены, потом лобзаются окровавленными губами, наплевав на боль. Или когда маленькую девочку больную раком гортани насилует в шейный проход, предварительно отрубив голову. Именно поэтому сцена, где гетеросексуальная пара занимается любовью по обоюдному согласию, способна вызвать у тебя самый откровенный приступ рвоты. "Больше никогда", - шепчешь ты, закрывая книгу. Теперь придётся часами просматривать картины с изображением эро-гуро, чтобы хоть как-то успокоиться. А перед глазами всё те же нежные губы и сладостные поцелуи, от которых язык западает глубоко в горло, грозя вызвать удушье»
Все были заняты своим делом. Герман разрабатывал дизайн эксклюзивных загробных гитар, сотрудничая с одной известной фирмой. Дани снимался в фильме ужасов, очевидно в роли самого себя. Джек мутил свой одиночный сайд-проект. Майк сочинял музыку к кино и рекламе. А я просто писал заметки, пока мне не пришло в голову издать книгу стихов. Надо бы отметить, что в моём понимании стихи и песенные тексты – это очень разные вещи. Я написал довольно много стихов на русском, которые никогда не станут песнями из-за своей немузыкальной структуры. Мне повезло познакомиться в Лондоне с Сашей, он был сыном русских эмигрантов, при этом был специалистом по британской литературе, так что в совершенстве владел двумя языками. Вот он и помог мне с переводом стихотворений на английский с сохранением всех нюансов моего авторского стиля. Я даже устроил пару чтений в качестве поэта перед аудиторией из хипстеров и напыщенных стариков. Я чувствовал себя несколько не в своей тарелке, как панк на приёме у королевы. Куда больше мне нравилось быть музыкантом.

Встретились мы все только на презентации альбома молодой певицы Софи Н. и её группы имени себя. Я вообще её раньше никогда не слышал и не видел, просто так пошёл за компанию со всеми. Герман хорошо о ней отзывался. Эта сучка просто поразила меня своим голосом. Она была как Дженис Джоплин, только без этого жуткого надрыва. К тому же Софи была весьма недурна собой. Длинные чёрные волосы, ярко-алые губы, большие сиськи, торчащие из красной кожаной жилетки. Она не выглядела как все эти малолетние девочки с гитарами, играющие музыку, которую можно назвать роком, только из-за наличия в ней гитар. Это была настоящая роковая сучка. Я даже не ожидал увидеть такое в наши дни.
После выступления она подвалила к нам, виляя задницей. Мы с ребятами сидели в вип-зоне. Они пили шампанское, а я довольствовался крепким кофе и марихуаной (я называл это голландской диетой), просто потому что мне нельзя было принимать алкоголь сейчас.
- Привет! – сказала она мне, снимая очки.
Я кивнул.
- Ты узнал меня? – спросила она. – Я тебе очень благодарна за всё. Ты многое во мне изменил тогда.
Её голос звучал с нотками истерической радости.
- Понятия не имею, о чём ты, - ответил я.
- Тогда, почти четыре года назад, именно ты сказал мне, что я должна заниматься музыкой.
Было странно, но я действительно её вспомнил. Она сильно изменилась внешне за эти годы: сменила цвет волос, отрастила сиськи.
- Как тебе моё выступление? – спросила она.
- Мне нравится твой голос, но эта музыка совершенно меня не цепляет, - я решил быть честным.
- Спасибо. Я знала, что тебе понравится, - Софи повисла у меня на шее.
Мы много болтали ни о чём целый час. Я периодически подвисал от травы. Дани постоянно пошло шутил, ставя Софи в ступор. Она краснела, почти как приличная девочка, но все мы знали, кем, на самом деле, она являлась. Мне вдруг подумалось, что если она бы была моей. Наверное, она смогла бы понять меня лучше, чем все девушки. Мы свалили от всех гулять вдоль Темзы. Я нес какой-то бред, читая ей чужие стихи: «The night. The street. Street-lamp. Drugstore. A meaningless dull light about…» и так далее. Несмотря на то, что один современный русский поэт просил не злоупотреблять травой перед встречей с прекрасной дамой.
Софи посмотрела на меня и сказала:
- Пошли уже потрахаемся.
Я кивнул, мы поймали такси и поехали ко мне. Когда я пьяный, я всегда знаю, что делать, а накуренному же мне вовсе ничего не хочется, кроме как болтать. Я всё же трахнул её, хотя в моем состоянии я просто хотел свернуться на дне её вагины и спать. Софи так кричала, что я боялся, что соседи вызовут полицию. Ненавижу громких женщин. Потом она заставила меня сделать это второй раз, после чего я сразу рухнул спать. Мне показалось, что я старею.
Утром она нашла свои трусы и ушла.
- Я думала, что ты способен на большее, - бросила она напоследок.
Вот такая история о том, как меня поимели и бросили. Не вышло у нас великой любви. Зато я помог Софи найти себя.

***
Мне очень скоро стало скучно, и я решил взяться за съёмки клипа на песню «Splatter lullaby» (Splatter тут в значении литературного жанра – сплаттерпанк). Это была дикая колыбельная в стиле детской песенки, повествующая о жутких и аморальных вещах с особым цинизмом. Мы с Германом сами придумали сценарий и даже нарисовали раскадровку. Такие вещи мы не могли доверять посторонним. Нам уже давно хотелось снять клип в Новой Орлеане со всей его мистической атмосферой, Французским кварталом, барами и кладбищем. Герман сыграл роль самого Барона Самеди, который водил меня среди тёмного мира, духов и призраков, всё это чудесным образом переплеталось с обыденной жизнью города. Нашей задумкой было то, что демоны среди нас и живут такой же людской жизнь, что они и есть мы. Дани, Джек и Майл сыграли там разноплановую нечисть. Мы никогда не были стопроцентными мистиками, скорее символистами. Вполне возможно, что нас могли понимать неправильно, причисляя к лику очередных сказочников.
Этот клип до сих пор остаётся моим самым любимым за всю историю группы. Адовость Германа превзошла все границы. Он сделал себе сплит языка – это небольшой надрез, превращающий его в змеиное жало. Он научился шевелить двумя половинками по отдельности. До первого минета, это приводило меня в шок. Жаль, такое нельзя было показывать в клипе.
Я шатался по городу и встретил там чёрнокожую женщину, увешенную талисманами ву-ду. Она гадала по рукам. Обычно маги и колдуны не вызывали у меня доверия, но сейчас я плавал в какой-то неопределённости, поэтому очень хотелось, чтобы кто-то пролил свет на мою жизнь. Я попросил её предсказать мне судьбу, но покачала головой и сказала: «У таких, как ты, не бывает судьбы». Я сам не знал, как трактовать её ответ и вскоре забыл про это.

***
Мы отправились в мировое турне. Целый безумный год я не был дома, я и, честно говоря, вообще забыл, это чувство. Мог ли я называть домом свою лондонскую квартиру? Я всё так же воспринимал её как большой гостиничный номер. Я научился чувствовать себя уютно в самолёте, в автобусе, поезде. Мне понравилось каждый день просыпаться в новом городе и, глядя в окно, видеть новый пейзаж. У меня в голове до сих пор не укладывалось, что столько людей в мире хотят видеть меня. Временами в душе я ощущал себя всё тем же бродягой. Я всё так же неприкаянно колешу по свету, не беда, что с большим комфортом и на большие расстояния.
Мне понравился концерт в Санкт-Петербурге. Только подумать, я побывал в стольких местах, но впервые побывал в культурной столице. Это очень красивый и многогранный город. Он похож на картонную декорацию Европы, за которой мы видим его подлинную душу, заглянув в первую же грязную подворотню. Я бы мог там жить, если бы не климат. В целом, это такая северная Одесса.
Приезд в Москву впервые за пять лет стал для меня самым трудным испытанием. Я много думал о том, как буду смотреть в лицо города, который бросил. Я стал здесь чужим. Даже проезжая мимо знакомых мест, я узнавал их не сразу. Всё изменилось, хотя дело было скорее в моём восприятии. Я не хотел видеться ни с кем из старых знакомых. Я просто знал, что нам нечего будет сказать друг другу. Мы стали другими. Герман постоянно стебался, что ему хочется увидеть всех, тех, кто когда-то играл в «Opium Crow» и рассказать им о том, сколько они потеряли. Мне не хотелось вообще ничего. Дани привез с собой Сьюзен, чтобы показать ей дикую Россию. Он постоянно говорил несчастной англичанке про медведей и матрёшек, так же про то, что русские даже глэм играют с балалайками (что отчасти являлось правдой).
Вообще в тот момент мне показалось, что любить Россию можно, но делать это лучше с безопасного расстояния.
Мы катались по свету. У меня не было времени грустить, я был постоянно чем-то занят, подготовкой к выступлению и новыми идеями. В этот раз мы решили мутить полутеатрализованные представления. Мы снова употребляли кокаин в каких-то сумасшедших дозах, чтобы хоть как-то держаться на ногах после ночных вечеринок. Это давало нам новые безумные идеи. Наши продюсеры решили запустить что-то типа реалити—шоу, основанного на наших проделках. Оттуда были вырезаны все эпизоды с употреблением наркотиков, алкоголь сведён к минимуму, но было видно, что мы все явно не в себе. Что-то из этого было совершенно реальной документальной съёмкой, например, как где Дани и Джек катаются на тележке из супермаркета по эскалатору. Были же и постановочные моменты, как например тот, где Герман проснулся с мёртвой шлюхой и мы не знаем, что с ней делать. Я не знаю, кто в здравом уме станет смотреть всё это шоу.
Было дело, когда наш самолёт чуть не рухнул в море. Мы попали в зону турбулентности, была гроза и сильная облачность. Герман оставался каменно спокоен. Я схватил его за руку и постоянно говорил и говорил о том, как сильно я люблю его.
- Знаешь, если мы сейчас умрём, я бы хотел, чтобы мы с тобой горели на одном кругу ада, - шептал я, сквозь гул двигателя. – Ведь у меня нет никого, кроме тебя.
- Ты испугался смерти? – спросил он с усмешкой.
- Нет, я испугался разлуки, - ответил я.
Я успокоился, когда мы сошли с трапа в аэропорту. Солнце издевательски светило в лицо. Мне было не судьба умереть вот так. Такие, как я, убивают только сами себя. Это я понял потом, когда закончился тур.

Дата добавления: 2015-10-16