Выслушав перевод, Василий Калямов подскочил, как пружина.

— В прежние времена наша родина не могла строить социализм без помощи зарубежных инженеров и техников. Но в настоящее время ситуация коренным образом изменилась. В Советском Союзе создано великое множество техникумов, профессиональных училищ, университетов, ежегодно выпускающих квалифицированные кадры. Таким образом, претворяется в жизнь лозунг товарища Сталина «Кадры решают все!». По возвращении в Японию вы можете стать кем угодно — инженерами, руководящими работниками, министрами, но здесь, в Советском Союзе, мы хозяева, и пока вы находитесь на советской земле, ваш долг — четко выполнять указания русских начальников.

«Вот это и есть политическая бдительность большевиков», — подумал я. Просьба обеспечить пленных новыми орудиями труда была элементарной и не могла вызвать возражения, однако Калямов, выискав в ней особый политический смысл, отверг японские притязания на исправные лопаты, ломы и прочее.

Отповедь Калямова пробудила во мне боевой дух, и я поднялся с места. Смелости мне придало и присутствие лагерных офицеров, которые, так или иначе, отстаивали интересы пленных в контактах с администрацией карьера.

— Кроме материальных причин, — сказал я, — наше желание работать подавляют и причины психологические. Все мы прекрасно знаем Василия Калямова как незаурядного руководителя и организатора производства. Но на днях мастер Калямов выгнал пленных на мороз, сказав, что бытовка, мол, не свинарник. Выходит, японцы свиньи? Недавно в «Красной звезде» я прочитал «Токийские заметки» одного из русских журналистов. Он с иронией пишет, что в Токио есть места, куда японцам вход запрещен. Может быть, Василий Калямов собирается и в СССР создать зоны, недоступные для японцев?

Я с трепетом выкладывал свои сокровенные мысли, то и дело поглядывая на выражение лица Калямова, сидевшего рядом с другими русскими. Реакция на мои слова не заставила себя ждать. Я сел, и тут же он, красный до кончиков ушей, не поднимаясь со стула, заговорил тихим голосом. Я, видимо, задел этого коммуниста за живое.

— Я сказал, что бытовка не свинарник, потому что там на стене висит портрет товарища Сталина (не оборачиваясь, он указал на портрет вождя, висевший за его спиной). Хотя это помещение является в определенном смысле Красным уголком, в тот день один из ваших пленных улегся там спать на лавку. Я не считаю, что японцев нужно вообще оттуда изгнать. Впредь буду более сдержанным в выражениях.

Я не мог поверить, что в бытовке спал японец. На лавках в этом священном, по словам Калямова, месте имели обыкновение забавляться русские рабочие и работницы. В обещании быть более сдержанным прозвучало что-то настораживающее. Во всяком случае было приятно хотя бы оттого, что Калямов явно проявил уступчивость. Я, признаться, не ожидал собрать такую жатву на ниве производственного совещания. Вероятно, среди присутствующих русских были люди, которых Калямов не мог игнорировать, что и вынудило его оправдываться. Я в душе торжествовал маленькую победу, но тут же понял, что радость моя преждевременна.

Как только собрание закончилось, Калямов немедленно подошел ко мне и, глядя в глаза, коротко бросил:

— Пойдешь со мной!

Дата добавления: 2015-10-16