Г) Нарушение высших корковых функций при поражении верхних отделов левой височной области Акустическая агнозия и сензорная афазия

То, что мы сказали о работе слухового анализатора, строении вторичных отделов слуховой коры и об особенностях речевого слуха, позволяет нам приступить к описанию основного дефекта, возникающего при поражении верхних отделов левой височной области и к анализу того синдрома сензорной афазии, который является типичным следствием этих поражений. Наша задача будет заключаться в том, чтобы найти основной дефект, возникающий как следствие поражения вторичных отделов слуховой коры, и вывести отсюда системно зависящий от него комплекс нарушений. После сказанного естественно, что этот основной дефект мы будем искать в нарушении сложных форм слухового анализа и синтеза и прежде всего в нарушении того фонематического слуха, о котором мы только что говорили. Как мы увидим ниже, это нарушение лежит в основе всего синдрома сензорной афазии.

Как мы уже указывали выше, исследование больных с поражением задней трети первой височной извилины левого полушария с синдромом сензорной афазии ¹ показывает, что, как правило, у них нет сколько-нибудь постоянных нарушений слуха в сфере отдельных неречевых звуков: условные реакции на отдельные тоны могут быть образованы у них достаточно быстро и остаются достаточно прочными².

Рис 26 Нарушение слуховых дифференцировок у больных с поражениями левой височной области (по Л. Г. Кабелянской) Буквы обозначают фамилии больных, цифры — число сочетаний, после которых образовалась прочная дифференцировка

Стоит, однако, перейти у этих больных к исследованию относительно тонких звуковых дифференцировок, как обнаруживаются значительные дефекты, и особенно в тех случаях, когда эти звуки входят в целые комплексы. Так, Л. О. Корст и В. Л. Фанталова (1959) показали, что больные с поражением височных долей мозга начинают испытывать затруднения в отождествлении одних и тех же звуков, расценивая их как разные, и поэтому затрудняются в выработке прочных диффе-ренцировок. Затруднения в выработке звуковых дифференцировок особенно отчетливо выступают при предъявлении комплексов, состоящих из одних и тех же компонентов, но в разной последовательности (Н. Н. Трауготт, 1947 и С. И. Кайданова, 1954, изучавшие детей с сен-зорной алалией, а также С. В. Бабенкова, 1954; Л. Г. Кабелянская, 1957; Е. В. Шмадт и Н. А. Суховская, 1954). Интересно, что, как показывают данные исследований, эти затруднения ограничиваются в основном слуховой сферой: в зрительных дифференцировках (в том числе дифференцировках сложных комплексов цветов) у этих больных сколько-нибудь отчетливые дефекты не проявляются. Рис. 26 приводит соответствующую иллюстрацию этого положения; одновременно он показывает, что такое нарушение имеет место у больных с поражением верхних отделов левой височной области, но не выступает столь отчетливо у больных с поражением нижних отделов и синдромом так называемой «транскортикальной» афазии и, следовательно, имеет явно фокальный характер.

¹ Говоря об этом синдроме, мы всюду имеем в виду правшей, так как у левшей аналогичный синдром возникает при поражении соответствующих отделов правого полушария

² Вопрос об изменениях динамики слуховой функции при поражениях слуховой коры, выраженный в изменениях слуховой адаптации, стойкости ориентировочных рефлексов на звуковые раздражители и т д, остается еще не раскрытым и нуждается в специальных исследованиях

Близкие данные были получены в наблюдениях А. Р. Лурия и Ф. М. Семерницкой (1945) над усвоением больными этой группы ритмических структур. Как правило, эти больные начинают испытывать значительные затруднения при повторении ритмических постукиваний, предъявляемых им относительно быстро (типа || || || или

Или || ּּּ || ּּּ || ּּּ и т.д.). В этих случаях больные отмечают, что они не успевают «схватить на слух» соответствующую структуру и поэтому не могут ее повторить. Больной с поражением височной области легко может воспроизвести ритмическую структуру, если она дана ему в медленном темпе и доступна пересчету, однако он часто оказывается не в состоянии сделать это, если та же ритмическая структура предъявляется ему в быстром темпе. В связи с нарушением слухового анализа и синтеза такие больные могут воспринимать (и воспроизводить) единичные ритмические группы, но часто оказываются не в состоянии многократно (в виде серии) повторить этот же ритмический узор. Больные жалуются, что им предъявляется «слишком много ударов», чтобы они могли выделить их структуру. Все эти трудности указывают на существенный дефект слухового анализа, выступающий при поражении верхних отделов левой височной области 1. В самое последнее время Г. В. Гершуни и его сотрудниками был описан факт существенного повышения порогов ощущения коротких звуков у больных с поражением височной области коры головного мозга. Характерно, что такое нарушение проявлялось как при поражении левой, так и при поражении правой височной области, каждый раз выступая особенно отчетливо на противоположном очагу поражения ухе (А. В. Бару, Г. В. Гершуни, И. М. Тонконогий, 1964). Рис. 27 иллюстрирует этот факт. В проводимых Т. А. Карасевой опытах (1968) этот факт был подтвержден на более обширном числе наблюдений. Однако значительно более грубые расстройства слухового анализа и синтеза проявляются у этих больных, когда мы переходим к исследованию речевого слуха. 1 Нарушения анализа сложных ритмических структур могут возникать и при поражении симметричных отделов правой височной области, не входя в этих случаях в синдром сензорной афазии. В наиболее грубых случаях поражения левой височной области больные не могут четко различить и повторить даже одиночные звуки речи (воспроизводя «у» как «о» или «о» как «у» или «а» и повторяя «т» как «к», «с» как «ш», «ж» или «з»). Лишь опора на зрительное восприятие орального образа позволяет им правильно повторять нужные звуки.

Рис 27 Изменение порогов ощущения коротких звуков при поражении височной области мозга (по Τ. А. Карасевой) сверху — нормальный испытуемый, снизу — больной с поражением (опухолью) правой височной области

В менее выраженных случаях нарушения в дифференцировании звуков речи возникают, как только больным предъявляются два близких звука, отличающихся только одним признаком (так называемые «оппозиционные» или «коррелирующие» фонемы). Эти больные, легко повторяющие пары грубо различающихся звуков (например, «р» и «м» «д» и «с»), оказывались не в состоянии правильно воспроизвести такие пары звуков, как «д—т» и «т—д», «б—п» и «п—б» или «з—с» и «с—з», повторяя их как «д—д» или «т—т» и т. п. Иногда больные указывают, что между этими звуками есть какая-то разница, которую они, однако, не могут квалифицировать.

Аналогичные результаты можно получить, если больным предлагать записать эти звуки или проводить опыт с выработкой двигательных диф-ференцировок на близкие звуки (например, если им предлагать в ответ на произнесение звука «б» поднимать руку, а при предъявлении звука «п» воздерживаться от движения). В этих случаях у больных данной группы обнаруживается отчетливое нарушение звуковых дифференциро-вок, и иногда достаточно изменить произношение звуков (например, произнося «б» с низким, а «п» с высоким обертоном) чтобы фонематический признак (звонкость) потерял свое сигнальное значение.

Поражение вторичных отделов слуховой коры левого полушария приводит, следовательно, к нарушению фонематического «кода», на основе которого протекает процесс анализа и синтеза речевых звуков.

На рис. 28 мы приводим графическую сводку данных, полученных нами на большом (свыше 800 случаев) числе исследованных больных с огнестрельными ранениями мозга. Этот рисунок показывает, что симптом нарушения дифференцированного фонематического слуха (обнаруживаемый в опытах с повторением близких, «коррелирующих» фонем) выступает в основном при ранениях, ограниченных пределами указанной части височной области (А. Р. Лурия, 1947).

Рис 28. Нарушение фонематического слуха при локальных поражениях левого полушария мозга (по А. Р. Лурия). Схема, составленная на основе изучения около 800 случаев огнестрельных ранений мозга, показывает, в каком проценте случаев ранения соответствующих зон мозга возникло нарушение фонематического слуха

Характерно, что нарушения речевого (фонематического) слуха, возникающие при поражении височной доли левого полушария, вовсе не обязательно сопровождаются нарушением музыкального слуха. Как было описано рядом авторов, различение звуко-высотных отношений и музыкальный слух могут сохраняться у больных с поражением левой височной доли, но значительно страдают в некоторых случаях поражения правой височной доли (Фейхтвангер, 1930; Уствед, 1937; Омбредан, 1945; Лурия, Цветко-ва, Футер, 1966 и др.) и в других случаях при поражении полюса височной области.

Итак, нарушение «квалифицированного» слуха, которое сейчас может интерпретироваться как нарушение аналитико-синте-тической деятельности слуховой коры в виде нарушения дифференцированной системы речевых звуков, может расцениваться как основной симптом поражения

верхневисочной области левого полушария, а возникающая при этом акустическая агнозия — как основной источник нарушений»речи. Весь комплекс дефектов, которые составляют синдром височной акустической афазии, возникает в результате нарушений фонематического слуха.

Эти нарушения можно разделить на две тесно связанные группы, а именно: нарушение звуковой стороны речи, с одной стороны, и нарушение смысловой стороны речи, с другой.

Симптомы нарушения звуковой стороны речи при сензорной афазии проявляются, однако, не только в трудностях различения воспринимаемых звуков речи, но и в трудностях их произношения, а также в трудностях анализа звукового состава слов и письма.

Не проявляя никаких первичных нарушений артикуляций и легко воспроизводя любые оральные позы по их зрительному образцу или на основе их кинестетического анализа, больной с височной афазией испытывает значительные затруднения при попытках произнести услышанное слово. Слово «колос» звучит для него, например, как «голос» или «холос», или «горос». Сохраняя, как правило, общий мелодический рисунок этого слова, больной оказывается не в состоянии повторить его, извращая звуковой состав. Эти извращения звукового состава слова, которые обычно называются «литеральными парафазиями», являются типичным следствием нарушения фонематического слуха, характерного для височной афазии. Следует отметить еще и тот малоизученный факт, что у больных с нарушением корковых отделов слухового анализатора возникают также нарушения моторной стороны речи.

Эти нарушения речи при височной афазии не исчерпываются описанными формами «литеральных парафазии». Наряду с ними у таких больных дефектные слова часто замещаются другими звуковыми комплексами, хорошо упроченными в прошлом опыте и относящимися к той же смысловой сфере. Поэтому наряду с извращенным произнесением нужного слова у больных данной группы легко возникает замена нужного слова близким по' звучанию, а иногда и близким по смыслу («вер; бальные парафазии»). Именно в силу этого слова «колос» может за«меняться словом «колхоз», и нередко больной, догадавшийся о значении слова, но не находящий его, замещает искомое слово его смысловым эквивалентом: «ну это... муку делают!..» или «ну вот... в поле!».

Нарушение активной (повторной или самостоятельной) речи при первичной сохранности кинестетической основы артикуляций типично для акустико-агностических расстройств описываемого типа. В наиболее легких случаях височной афазии оно может проявляться лишь в затруднениях нахождения нужных слов и отдельных ошибках их произношения; в более грубых случаях оно приводит к тому, что активная речь больного становится неразборчивой и превращается в тот «словесный салат», на который указывали все исследователи сензорной афазии.

Нарушения звуковой стороны речи, характерные для височной афазии, проявляются, однако, далеко не всегда. В тех привычных словах, произнесение которых не требует специального звукового анализа и которые давно стали упроченными речедвигательными стереотипами, этих нарушений может не быть. Такие больные легко произносят привычные слова типа «ну вот...», «как бы сказать...», но не могут отчетливо произнести менее упроченные слова.

С особенной отчетливостью распад звуковой структуры слов выступает во всех видах развернутого направленного анализа звукового строения слов в том его виде, который лежит в основе письма. Известно, что хорошо автоматизированная речь взрослого человека перестает в некоторых случаях опираться на слуховой анализ слов и начинает произноситься на основе хорошо упроченных кинестетических энграмм. Однако для письма требуется полная сохранность четкого фонематического слуха. При нарушении фонематического слуха задача сказать, из скольких звуков (букв) состоит заданное слово, какой звук (буква) стоит на втором, третьем и т. д. месте, какой звук (буква) стоит перед или после данного, вызывает у больных грубейшие затруднения. Такие же трудности возникнут и в задаче на синтез предъявленной серии звуков, когда из перечисленных порознь звуков (например, м-о-с-т) больной должен составить целое слово. Выделение изолированных звуков из звукового комплекса, отграничение их от близких фонем, сохранение их последовательности, как правило, затрудняет больного с поражением верхневисочной области, и лишь относительно небольшое число больных оказывается в состоянии решить эту задачу.

Как было сказано выше, нарушение анализа и синтеза звукового состава слова неизбежно приводит к распаду процесса письма, что и является одним из наиболее выраженных и частых проявлений поражения левой височной области.

Как правило, больные с поражением этой области коры могут правильно списывать текст, писать привычные слова, опирающиеся на прочные кинестетические энграммы, наконец, записывать те символы (типа СССР, РСФСР и т. д.), которые превратились в прочные оптические идеограммы. Однако они не могут написать диктуемое слово или самостоятельно задуманный текст. В наиболее грубых случаях всякое самостоятельное письмо или письмо под диктовку оказывается невозможным, и больной записывает случайный, неадекватный набор букв. В более легких случаях больной делает ошибки в таких словах, которые требуют специального звукового анализа. Поэтому ошибки типа замены оппозиционных фонем (например, «собор» или «запор» вместо «забор», «окулес» вместо «огурец» и т. п.), невозможность вычленить отдельные фонемы из стечения согласных, а также перестановки (антиципации, постпозиции и персеверации) звуков оказываются теми признаками, по которым легко можно отличить больного с нарушением звукового анализа и синтеза.

На рис. 29 мы даем пример нарушения письма у таких больных.

Рис. 29. Нарушение письма при височной (акустической) афазии (по А. Р. Лурия)

Близкий к описанному характер носит и нарушение чтения у этих больных. Они легко узнают привычные идеограммы, о которых мы только что упоминали, хорошо упроченные в прежнем опыте слова (свою фамилию, город, где они живут и т. д.); при наличии в прошлом большого опыта в чтении они могут даже просматривать газеты и понимать общий смысл прочитанного, но оказываются не в состоянии прочесть отдельные буквы, слоги или менее знакомые слова.

Расхождение между сохранностью узнавания знакомых слов и глубоким нарушением подлинного чтения является одной из наиболее характерных особенностей чтения данных больных.

«Нарушение звуковой стороны речи при височной (акустической) афазии тесно связано с нарушением ее смысловой структуры. Фонема, первичное выделение которой нарушается в этих случаях, является единством звука и значения, а фонематический слух — смыслоразличи-тельным слухом. Поэтому совершенно естественно, что при нарушении звукового (фонематического) строя речи неизбежно нарушается' и организованная на его основе система значения слов.

Это нарушение смысловой стороны речи отчетливо выступает в известном симптоме нарушения понимания значения слов, от которого весь синдром получил название сензорной афазии.

Больной, для которого «колос» звучит как что-то среднее между «голос», «гороз», «холост» и т. п., для которого из этого слова относительно сохранным остается лишь его ритмический узор, естественно, теряет и его значение или, если выразиться точнее, его предметную отнесенность. Слово «колос» становится лишенным смысла набором звуков или же за ним сохраняется лишь смутное и недифференцированное значение чего-то относящегося к полю, к сельскому хозяйству (колос—колхоз), к продуктам питания и т. п. От значения слова часто остаются лишь диффузные смысловые связи, возникающие из отдельных фрагментов звукового комплекса. Иногда бывает трудно предполагать, какие смысловые связи могут возникнуть у больного, для которого слово вместе со своим звуковым составом потеряло и свою четкую предметную отнесенность (Э. С. Бейн, 1957).

Если в грубых случаях сензорной афазии этот распад смысловой структуры слов оказывается почти полным, то при более легких формах нарушение смысловой стороны речи может быть выявлено лишь в специальных сенсибилизированных пробах. Одной из таких проб, как мы еще покажем ниже (III. 7, в), является проба на удержание смысла нескольких предъявляемых на слух слов. Если больному со слабовыраженной формой сензорной афазии, сохранившему значение слов «глаз», «нос», «ухо», предложить показывать повторно называемые части лица, то очень скоро можно увидеть, как значение этих слов начинает «отчуждаться», предметная отнесенность их теряется и больной, беспомощно повторяя: «нос... нош... нож... нос...», начинает показывать не на те части лица, которые только что были названы.

Существенно, что подобное нарушение непосредственного значения слова выступает особенно отчетливо в случаях, когда слово, обозначающее предмет, предъявляется больному при отсутствии соответствующего предмета. Оно может значительно сглаживаться, если предъявляемое слово сопровождается показом названного предмета. В последнем случае уменьшение выбора альтернатив позволяет больному укрепить значение слова, это и является одним из приемов восстановительного обучения больных с сензорной афазией (В. М. Коган, 1961).

Нарушение смысловой стороны речи при височной (акустической) афазии, тесно связанное своими корнями с распадом фонематического строя речи, обнаруживает известную неравномерность, которая всегда отмечалась исследователями и природа которой еще требует своего детального изучения.

Исследователи всегда указывали на тот факт, что в отличие от тех форм афазии, к которым мы обратимся ниже (II, 4, д), слова, обозначающие предметы, их качества (имена существительные и частично прилагательные) страдают значительно больше, чем слова, обозначающие действия или отношения. Это проявляется в типичной для сензор-ного афазика речи с почти полным отсутствием слов, обозначающих предметы и состоящей главным образом из вспомогательных слов (связок, предлогов, наречий и междометий), связанных между собой в выразительные речения, которые сохраняют интонационно-мелодическое единство. Благодаря этой особенности речь сензорного афазика, почти лишенная «предметных» слов, может оставаться до известной степени понятной для окружающих.

Неравномерность распада смысловой стороны речи сензорного афазика проявляется, далее, и в нарушении самих «предметных» слов, что затрудняет как их активное употребление, так и их понимание. Общее, широкое значение слов, т. е. система связей и отношений, стоящих за словом, несмотря на его диффузность, оказывается гораздо более сохранным, чем конкретная предметная отнесенность слов. Именно в силу этого больной с сензорной афазией часто воспринимает лишь общую смысловую сферу предлагаемого ему слова, оказываясь не в состоянии ни дифференцировать ее, ни тем более понять конкретное значение данного слова.

Это явление отчетливо выступает у таких больных в многочисленных «парагнозиях» (неточном и неправильном понимании смысла слова) и «вербальных парафазиях» (замена в употреблении нужных слов другими, относящимися к близкой смысловой сфере) (Э. С. Бейн, 1947, 1957).

В настоящее время это явление трудно объяснить, однако есть все основания предполагать, что дефект избирательной системы фонем неизменно сопровождается нарушением селективности всего смыслового строя речи. Именно этот характер нарушений смысловой стороны речи при сензорной афазии дал основание Р. Якобсону (1956) сформулировать положение, согласно которому существуют формы афазий, когда система «кодов» языка оказывается значительно более разрушенной, чем система «контекстов», в результате чего пути компенсации дефекта, используемые больными, в значительной степени исчерпываются этими контекстными связями. При всей вероятности такого деления, его психофизиологические основы должны быть еще тщательно изучены.

Нарушение понимания смысла слова (отчуждение смысла слов), наблюдаемое при поражениях левой височной области, не всегда является результатом распада фонематического слуха, приводящего к тому, что звучание слова становится нечетким и теряет свою устойчивость.

Клинике хорошо известны формы, при которых нарушение понимания смысла слов возникает на фоне относительной сохранности фонематического слуха. В таких случаях (которые описывались в классической литературе под названием «транскортикальной сензорной афазии») больной продолжает относительно хорошо различать близкие фонемы, иногда даже может писать, но начинает воспринимать предложенные ему на слух слова как чуждые ему по смыслу. Есть все основания думать, что в этих случаях, которые трактовались некоторыми авторами как «ассоциативная слуховая агнозия», нарушение формирования значения слов происходит в другом звене, чем это было описано выше. Механизмы этих (относительно редко встречающихся) форм сензорной афазии еще остаются неясными, и объяснение того, по каким причинам они возникают, еще остается делом будущего.

В тесной связи с только что описанным нарушением смысловой стороны речи при височной (акустической) афазии находятся и те особенности речевой памяти, которые составляют необходимую часть этого синдрома.

Было бы неправильно рассматривать словесную память как сохранение изолированных энграмм слов, а процесс припоминания — как простую экфорию этих изолированных следов. На самом деле запоминание является всегда в большей или меньшей степени усвоением избирательных систем словесных связей, а воспроизведение — процессом анализа этих систем с выделением требуемых связей и одновременным торможением побочных.

Можно ли думать, что процесс запоминания и воспроизведения слов останется сохранным в тех случаях, когда сама структура фонематического и смыслового строя речи будет нарушена?

Наблюдения над случаями височной (акустической) афазии показывают, что поражение систем верхневисочной области приводит к отчетливым нарушениям запоминания и воспроизведения слов Иначе говоря, нарушение сензорной речи всегда сопровождается явлениями речевой амнезии.

Явление, о котором мы говорим, выступает уже в опытах с повторением слов. Как мы еще подробнее покажем ниже, иногда достаточно предъявить больному с относительно легкой формой височной афазии одно или два слова или сделать паузу в 3—5 секунд, чтобы он затруднился повторить предъявленное слово, заменяя его парафазиями. Еще более отчетливо трудности запоминания и воспроизведения слов наблюдаются, когда больному (предлагается повторить серию слов или целую фразу.

Анализ этих нарушений, описанный в последнее время M Климковским (1966),сближающий сензорную афазию с так называемой «проводниковой афазией», еще займет нас особо (II, 2, г).

Отчетливые нарушения словесной памяти, связанные с диффуз-ностью фонематического и смыслового строения слова, выступают также и в опытах с называнием предметов.

Называние предмета (или обозначение предмета определенным условным комплексом звуков, составляющих слово) представляет собою явление значительно более сложное, чем простая ассоциация зрительного образа предмета с условным звуковым комплексом. Оно предполагает отвлечение известных опознавательных признаков предмета и выбор из большого числа альтернатив того названия, которым этот предмет может быть обозначен. Поэтому естественно, что называние предмета может страдать при различных условиях, нарушающих то или иное звено этого сложного процесса.

Поражения коры левой височной области, вызывающие нарушение фонематического слуха, естественно затрудняют процесс выделения того звукового комплекса, которым обозначается данный предмет, и приводят к тому, что нужная звуковая энграмма начинает легко смешиваться с другими энграммами, имеющими с ней какое-либо общее звено. Нарушение прочной дифференцировки слухо-речевых комплексов, возникающее как неизбежный результат «сензорной афазии», и приводит к тому, что близкие по звуковому составу слова или комплексы звуков перестают отчетливо различаться, и человек, который в норме легко находил нужное название, теряет эту возможность. Посторонние звуковые комплексы, лишь с очень малой долей вероятности возникавшие в норме при восприятии данного предмета или появлении данного образа, сейчас появляются с той же вероятностью, с какой всплывают адекватные словесные обозначения; число различных звуковых комплексов, возникающих у больного, оказывается часто настолько велико, что выделить нужное обозначение ст ановится невозможным и селективность процесса нахождения нужного слова исчезает. Те многочисленные поиски и парафазии (иногда «литеральные», при которых вместо нужного слова всплывают близкие звучания; иногда «вербальные», когда искомое слово заменяется близким по смыслу) становятся объективными признаками такого нарушения слухо-речевой избирательности, возникающими в результате нарушения дифференцированной работы слухоречевой коры.

Характерной чертой этого нарушения, которое с основанием можно назвать «амнестической афазией», возникающей на основе сензорного (акустико-гностического) дефекта, является тот факт, что подсказка, даваемая больному, не оживляет нужных избирательных акустико-рече-вых следов и поэтому не помогает ему найти нужное слово, и больной, старающийся назвать предложенный предмет, продолжает безуспешные попытки выделить нужное звучание из всех возможных звуковых комплексов.

Психолого-лингвистическое исследование той вероятности, с которой в этом случае всплывают разнообразные звуковые комплексы, еще ждет своего специального исследования, как и попытки физиологического объяснения этого дефекта, которые в свое время были предприняты И. Д. Сапиром (1929, 1934), П. Я. Гальпериным и Р. А. Голубевой (1933), но которые с тех пор не привлекали специального внимания исследователей.

Мы описали синдром нарушения высших корковых функций при поражениях слуховых отделов височной коры левого полушария.

В его основе, как указывалось выше, лежит нарушение тех форм работы корковых отделов слухового анализатора, которые осуществляют анализ и синтез речевых звуков при определяющем влиянии фонематического строя языка. В результате возникает распад фонематического строя речи, а вместе с ним и нарушение ее смысловой стороны в виде отчуждения смысла слов и нарушения их предметной отнесенности. Нарушение фонематического строя речи приводит и к отчетливому нарушению словесной памяти,' проявляющемуся как при повторении слов или назывании предметов, так и при развернутой самостоятельной речи больного; как было уже указано, попытка оживить следы нужных слов с помощью подсказки не помогает в этих случаях.

Характерной особенностью сензорной (акустической) афазии является и тот факт, что все функции, не связанные с дефектом звукового анализа и синтеза, остаются, как правило, сохранными. Больной с поражением височных систем продолжает правильно выполнять задачи, требующие зрительного анализа изображений, хорошо ориентируется в пространственном расположении линий, успешно осуществляет операции пространственного праксиса. Нередко все эти функции оказываются настолько сохранными, что больной может даже прибегать к ним, чтобы компенсировать свой основной дефект. Поэтому опора на кинестетический и зрительно-пространственный анализ и синтез может быть использована при восстановительном обучении больных этой группы ¹.

¹ Приемы восстановительного обучения больных этой группы, основанные на использовании сохранных систем, освещены нами в других работах (А. Р. Лурия, 1947, 1948).

Дата добавления: 2015-10-16