IV. Позднее средневековье Время распада характерных признаков средневековья и формирование основ Нового времени

§ 61. Общая характеристика

1. Средневековье было временем универсализма, объективизма и клерикализма (§ 34). Против этих сил, которые в универсальной империи и папстве выступали совместно, со временем (уже в XII и XIIIвв.) выступили, как мы видели, центробежные, т. е. служащие частным целям (партикуляристские) силы. Следует, вероятно, обратить внимание и на то, что тенденции, разрушающие единство и враждебные «средневековому» началу не были привнесены извне. Речь идет, скорее, о той трагедии исторического развития, на которую мы уже много раз указывали, о последствиях борьбы, которую вели между собой универсальные силы. Так как путем объединения под одной властью независимых сфер не удалось создать жизнеспособное и внутренне упорядоченное единство, постепенно с логической неизбежностью начался сложный (и отнюдь не регулярный) процесс, который неизбежно вел к вражде и разъединению этих сил. Казалось, что территориальная или «национальная» Церковь вернулась на стадию поместного устройства. Политические власти, добившись преимущества над иерархией и преуспев в попытках захватить ее богатства и права, снова оказались ограничены «национальной» сферой и поэтому раздроблены.

(а) В области политики возникает явление, которое условно можно назвать национальным самосознанием; это ведет к образованию национальных государств и, следовательно, к различным формам организации национальной церковности; однако папство пытается и дальше сохранять свои притязания на главенство в церковно-политической сфере, реально же оно его лишается, прежде всего из-за зависимости от Франции, а кроме того, из-за династических тенденций в самом Церковном государстве. (б) В сферах интеллектуальной и духовной жизни все большее значение приобретает индивидуальное (субъективное) мнение. (в) Наряду с клиром существенное участие во всех областях жизни принимают миряне, и культура начинает приобретать более светский характер. Это свидетельствует и о том, что христианское воспитание мирян клиру полностью не удается; он не способен включить в церковно-религиозную сферу пробудившуюся во всех областях и по сути законную самостоятельность мирян и светские ценности в их автономности: тенденции внеклерикальной общинности и обмирщения множатся. (г) Социальные изменения выражаются, в частности, в формировании определенных демократических идей и тенденций. Они являются реакцией на чрезмерное усиление монархии как в Церкви, так и в государстве, и на повышение культурного и материального уровня высшего духовенства и аристократии.

2. Пробуждение национального сознания, субъективной критики, обмирщение и демократические устремления меняют не только христианский народ, но оказывают воздействие и на церковное руководство, влияя тем самым на жизнь Церкви: (а) папство в Авиньоне, зависящее от национального французского королевства, отлучающие друг друга папы западной схизмы, а также политические и национальные папы-князья Ренессанса отчетливо обнаруживают утрату средневекового церковного универсализма и господство в церковной верхушке национального образа мыслей. (б) Поздняя схоластика демонстрирует распад гармонии веры и разума и вместе с тем субъективную критику. Последнее явление формируется в Церкви в виде номинализма Оккама и оккамизма, но кроме того (и прежде всего) в национальных еретических движениях в Англии и Богемии. (в) Жизненный уклад папской курии в Авиньоне и еще более в Риме времен Ренессанса, как и образ жизни широких кругов высшего и низшего клира показывают как никогда прежде решительное проникновение мирского сознания в церковную сферу и ослабление творческих сил Церкви. (г) Борьба за реформу и реформаторские соборы с их национальной и демократической установкой и их соборной теорий свидетельствуют о том, что партикуляристское национальное сознание, светский дух и демократические идеи пытаются проникнуть и с этой стороны в самые основы Церкви.

3. Позднее средневековье было не только временем упадка, но и временем, когда закладывался фундамент для строительства нового. Возникают (очень постепенно) новые «современные» религиозные установки, которые до настоящего времени господствуют в мире и под решающим влиянием которых по воле Божией несчетные миллионы бессмертных душ продолжают следовать к вечной цели. Было бы недальновидно, несмотря на множество недостатков, имеющих самый принципиальный характер, целиком отрицать ценность и определен ную оправданность целого ряда распространенных форм душевно-ду ховного бытия.

а) Более того, позднее средневековье несет в себе много ценного. Прежде всего нужно назвать то важное сокровище, которое Церковь подарила миру в мистике. Церковь продолжает трудиться над религиозным воспитанием христианского народа с таким успехом, что к концу средневековья подлинная религиозность у него оказывается значительно большей, чем предполагали исследователи несколько десятилетий назад. Правда, и здесь встречались не просто грубые, но и ужасающие недостатки (всякого рода формализм); но в то время как церковные князья на епископских престолах и в аристократичес ких соборных капитулах уже слишком часто не очень хорошо знали, что именно является подлинно католическим, и вследствие этой слабости и недостатка ясности не смогли противостоять духовно-куль турному наступлению Ренессанса и религиозному натиску Реформации, большаvя часть христианского народа мужественно хранила, как могла, верность христианским идеалам веры и жизни. Конечно, нельзя упускать из виду особую опасность противодействия одновременных противоположных тенденций — к формализму благочестия и к автономной внутренней духовности.

б) Ареной событий и в дальнейшем остается Запад. Но происходит перестанов ка сил. Германия, с давних пор игравшая главную роль в церковно-политическом развитии, отступает на второй план. Мы видели, как постепенно центр тяжести перемещается во Францию. Затем на первый план выдвинулась Италия (гуманизм и Ренессанс). В интеллектуальной жизни большое значение имеет Англия— родина Оккама и Уиклифа.

в) Ход событий можно описать такой схемой: Авиньонское пленение — западная схизма — реформаторские соборы. Внешняя последовательность событий заключает в себе процесс внутреннего развития; его характеризуют борьба между (1)Филиппом IV и Бонифацием VIII, (2) Людвигом Баварским и Иоанном ХХII (3) и, наконец, соборная теория. В религиозной сфере внутри Церкви происходит (1) расцвет мистики, (2) дальнейший подъем народной религиозности; вне Церкви — лжеучения Уиклифа и отчасти Гуса.

Конец средневековья определяется не Реформацией. Если мы не хотим продолжить средневековье до эпохи Просвещения (Troеltsch) и тем самым сделать неясным вообще само понятие «средневековье», то мы должны, вероятно, сказать, что Новое время началось, когда новые духовные установки пронизали всю жизнь Запада. Это новое концентрируется в гуманизме; именно он является фундаментом Нового времени. Реформация, напротив, несмотря на все ее мощное своеобразие и враждебность к гуманизму, была движением, которое не могло бы без него утвердиться.

Общим результатом позднего средневековья для Церкви был значительный упадок церковности и папского авторитета, связанный с начавшимися разнообразными, но по большей мере безрезультатными, религиозными исканиями.

§ 62. Предвестие и начало распада

1. Описанные выше явления распада уже в период расцвета высокого средневековья нагляднее всего представлены в политико- национальном рассредоточении, которое в свою очередь усугубляет эти явления; здесь большую роль играет связь «национального» и «мирского» чувств.

Уже указывалось на то, что в те времена «национальное» еще только начинало пробуждаться, и это слово нельзя понимать в его современном смысле. Равным образом нужно учитывать, что это пробуждение само по себе является процессом глубоко закономерным. Спрашивается, почему же тогда этот процесс нанес такой ущерб Церкви? Конечно, отчасти из-за эгоизма, который кажется существенной составляющей национального начала. Но равным образом и из-за того, что описанная борьба вокруг властных притязаний иерархии, как уже отмечалось, была не в состоянии законным путем примирить «национальное» с мирским.

Среди набирающих силу обособленных политических властей никто не продвинулся вперед настолько, как Франция — та самая Франция, которая когда-то в лице своих епископов и монахов составляла главную силу григорианской реформы. И именно это отсылает нас помимо национального эгоизма, который, естественно, и здесь нисколько не исключается, к уже упомянутой более глубокой проблематике в связи с Церковью и с ее отношением к государству. Независимо от оценочных суждений, на основании одних только фактов установлено: во всей истории едва ли найдется «национальное» усиление, которое таким роковым образом повлияло бы на жизнь Церкви, как французское национальное развитие в XIII и XIV вв. Позже возникнут более резкие проявления церковно-национального начала (Испания, Франция времен контрреформации и галликанства), но первый французский прорыв был самым значительным для всей судьбы Церкви.

а) Национальное усиление Франции, которое наиболее ярко представлено появлением централизованной власти короля (после всех явлений децентрализации на этот процесс, имевший высочайшую внутреннюю целенаправленность, ушло сто лет)³³⁶, уже упоминалось.

Во Франции папы искали убежища. Число французов в коллегии кардиналов возросло, и тем самым французы получили права на папский престол. Приняв Анжу в ленное владение, папство поставило себя в опасную зависимость от французского влияния³³⁷ (§ 54).

б) Мы уже знаем в высшей степени абсолютистское и выделяюще еся в культурном отношении светское государство Фридриха II в Сицилии, того самого правителя, который содействовал усилению национального самосознания во Франции и Англии и независимости территориальных властей в Германии.

в) В Англии мы также видим серьезную оппозицию папе, например, в правление Иннокентия III, затем Иннокентия IV (протест англичан против папского налога на Лионском соборе). Примечательно, что и здесь выдающиеся члены клира имели национальную и антиримскую настроенность; именно здесь, в Англии, где некогда была преданней шая Риму Церковь, они продолжали уже давнюю резко антикуриаль ную линию (радикальная критика Уолтера Мэйпса уже в XII в. и более раннего неизвестного автора из Йорка, † ок. 1110 г.). Вместе с противниками короля (ставшего ленником папы), баронами, они по согласию с лондонским клиром сделали экскоммуникацию и интердикт иллюзорными — ход событий, соответственно повторившийся во Франции.

г) Вследствие падения Гогенштауфенов Северная Италия сделалась свободной, и там образовались различные самостоятельные города-республики. Вскоре после этого Италия станет ведущей силой в интеллектуально-культурном отношении.

д) Конечно, низложение Штауфенов и выдвижение Франции не следует понимать в смысле полной цезуры. Империя и император отнюдь не отказались от своих притязаний на Италию и Церковь. ВXIV в. мы сталкиваемся с этими притязаниями неоднократно (вплоть до попытки Филиппа IV в обход Анжу сделать Францию носителем имперской власти). Даже в эпоху Реформации эти притязания, все еще сохраняющие реальную силу, будут сказываться на группировке политических и церковно-политических сил.

е) В конце этапа в игру сил вступает Испания (в церковно-полити ческом и культурном отношении).

Если смотреть в целом: политическая дифференцировка, которая уже в конце XIII в. сильно повредила средневековому единству.

2. Правда, во всех областях культурная жизнь в целом все еще была естественным образом (причем по существу) церковно-христи анской. Но внутреннее развитие, как и соприкосновение с мусульманской культурой, свидетельствует об указанной направленности; это означает, что основные установки, конституирующие средневеко вье, начали заметно утрачивать свое влияние, а точнее, преобразовы ваться.

Папский универсализм начиная с Библии, первохристианства и Григория I мыслился как религиозный. С XIII в. (и, как мы видели, уже и до того) политическое мирское начало в ходе осуществления plenitudo potestatis [полноты власти] папства оказывается опасно самоценным.

В той мере, насколько учение Церкви почти для всего Запада несомненно составляло обязательную норму и в значительной части являлось также питающей духовной силой, объективизм остался в сохранности. Но он был ограничен. Вслед за стесненным по вполне объективным причинам гуманизмом св. Бернарда в XII в. в искусстве, литературе, науке и экономике растет ощущение самостоятельно сти и самоценности; эти сферы приобретают все больший вес при перестройке сил и институций и все настойчивее заявляют о своих правах. В богословии критика разума становится все радикальнее. Проникновение арабского аверроизма, который имел в Парижском университете такого выдающегося представителя как Сигер Брабантский († ок. 1284 г.), отчетливо свидетельствует о внутреннем рассредоточе нии (с которым боролся Фома Аквинский). В силу того что светское общество приобретает все большую независимость, возникает интеллектуальная конкуренция с официальным представителем Церкви — клиром. Голосов, которые осмеливаются дерзко критиковать Церковь и папу, становится все больше. Порой дело доходит даже (как некоторое время при Фридрихе II) до принципиальной вражды.

3. а) В качестве одного из первых, кто закладывал основы Нового времени, следует назвать наполненного апокалиптическими видениями, живущего как аскет, пророчески проповедующего отшельника, основателя и аббата монастыря Иоахима Флорского в Калабрии (†1203г.). Его влияние проникло очень глубоко. Правда, эпигоны сделали из его идей выводы, ему чуждые. Важно, однако, что эти выводы лежат вполне в плоскости его основных идей. Его реформаторские воззрения должны были действовать тем сильнее, насколько они кажутся вытекающими из самого средоточия веры. Следует обратить большое внимание также на то, что хотя его спиритуализм был побежден «potestas directa» [прямой властью] Церкви по праву, однако слишком односторонне; его стремления не нашли поддержки ³³⁸.

В идеях Иоахима снова проявляется опасный соблазн якобы чистого спиритуализма. Правда, по замыслу его позиция была церковной, так как он представлял свои произведения на суд Церкви. Но на деле его углубленные перетолкования были опасным уходом от Откровения, и он даже защищал ересеподобный тритеизм (который был осужден на IV Латеранском соборе). Далеко опережая свое время, уже в большой мере будучи представителем грядущей эпохи, он проповедо вал и ждал новую (третью) всемирную эру, эпоху Святого Духа, вслед за Церковью близких к миру священников — Церковь исполненных Святым Духом: типичное и типично опасное обращение к позиции, которая во имя внутренней духовности так легко впадает в мечтательность и утопичность и в силу этого разрушается. В основе этого ожидания лежит убеждение, с разными проявлении которого мы уже встречались, что общество, как светское, так и церковное, глубоко пало и потому нуждается в наказании с последующим обновлением, возрождением. В этом, конечно, и заключается самая глубокая причина влияния его проповеди.

б) Мы опять отчетливо слышим, как уже в начале и в середине XIIIв., великий девиз позднего средневековья: реформация Церкви (и одновременно лозунг начинающегося Нового времени: Ренессанс). Иннокентий III уже представил его в качестве темы Латеранскому собору 1215г., Фридрих II превратил его в боевой пароль против господствующей над миром Церкви; из-за Иоахима он обрел опасную форму, и через столетие и позже созреют его горькие плоды.

в) Об опасной взрывной силе, заложенной здесь, свидетельствует и процесс развития ордена францисканцев. Партия строгих, «духовных» (спиритуалов), связывала «третью эпоху» Иоахима в истории спасения (эпоха Духа и монахов) с Франциском и его орденом. Они встали на защиту идеала бедности св. Франциска с непреклонностью, которая была полностью лишена смирения святого основателя ордена. Здесь сформировался дух фанатизма, который в конце концов должен был вступить на весьма нехристианские и нецерковные пути.

4. В научной жизни черты, противоречащие единой картине христианства, проявились в пантеистических течениях (новое влияние философии испано-мусульманского Аверроэса и вообще философии ислама).

Весьма важной для дальнейшего была система францисканца Дунса Скота (ок. 1265_1308), который дал остроумную критику томистской доктрины, а также самого Фомы Аквинского; хотя и для него Аристотель — это «Философ», которого он цитирует, однако он делает явный акцент на августиновских элементах традиции; он лишь в довольно редких случаях, как впрочем и уже более ранняя францисканская богословская школа (Александр Гэльсский, а также Бонавентура, § 59), признает, что они могли иметь значение для томистского миропонимания.

Именно это (наряду с общим аспектом) указывает в конечном счете на разные способы мышления здесь и там. Их оборотной стороной оказывается еще и тот момент, который вообще присущ грандиозным системам схоластики: их впечатляющая замкнутость делает в конце концов невозможным их плодотворное дополнение.

Дунс Скот стремился, насколько это возможно, основывать богословие непосредственно на Откровении, что было более чем оправданным желанием (что хотя не противоречило Фоме, однако противоре чило его школе). Но с этим был связан роковой шаг: сомнение в примате познания в пользу воли. У Дунса Скота такая программа вполне конкретизируется в виде примата любви: Deus caritas est [Бог есть любовь]. Но все же это был судьбоносный поворот. Он угрожал гармонии знания и веры. Он, впрочем, отягощал собственную систему внут ренним противоречием: доказательство примата воли и Откровения проводилось средствами утонченнейшей критики разума.

Противоречия оставались сначала внутри школ. Но едва ли не полное гармоническое уравнивание разума и Откровения, с невероятной тщательностью проводимое Фомой, было нарушено. У Дунса Скота примат воли вполне библейски, — но все же поверхностно, — означал примат любви. Но опасность смещения скоро проявилась в том, что школа Скота привела к Оккаму (§ 68) и его номинализму³³⁹, который безнадежно разъединил обе эти величины и со временем (как через позитивную, так и через негативную разработку) составил духовную основу для богословско-религиозного обновления Лютера.

5. Другим очевидным внешним свидетельством начинающегося распада было то, что к концу XIII в. пали последние западные владения на Востоке. Крестовые походы были порождением средневекового универсализма. С исчезновением универсализма пропала одна из их важных предпосылок; их успехи исчезли сами по себе и даже не смогли пока еще общехристиански очистить лежащую в их основе идею миссионерства.

Борьба за внутреннее устройство Церкви была чрезвычайно важной для всего средневековья. Для позднего средневековья она стала играть решающую роль. Она привлекла к себе наибольшую часть внимания и сил. Поэтому она должна быть детальнейшим образом изложена.

Упомянутые начала распада отнюдь не остаются в сфере абстрактного рассмотрения. Они постепенно приводят к появлению нового восприятия жизни. Социальные сдвиги становятся важны и как проявление, и как причина распада (наряду с рыцарством и клиром теперь выступает бюргерство городов, и в придачу в Южной Франции и Верхней Италии наблюдается рост пролетарских элементов). При этом и здесь вновь следует заметить, что решающая часть сдвигов осуществлялась в силу закономерной необходимости и что, однако, они были в своих справедливых требованиях недостаточно поняты иерархией и встроены в средневековый порядок.

Дата добавления: 2015-09-06