Комиссар авиационного истребительного полка

В сентябре 1941-го года нами был получен приказ Наркома ВМФ адмирала Николая Герасимовича Кузнецова о снятии с должностей командира и комиссара 5-го истребительного авиационного полка 1-й авиабригады за бездеятельность в командуемом полку и назначении на эти должности подполковника Петра Васильевича Кондратьева и батальонного комиссара Лукьянова. Что же произошло? Этот полк располагался на аэродроме Низино, и противник, пользуясь превосходством на фронте, совершил массированный бомбоштурмовой удар по самолетам и живой силе гарнизона. В результате было сожжено 23 самолета, в личном составе счет убитых и раненых шел на десятки. Авиаполк и аэродром вышел из боевой готовности на длительное время. Как показало расследование и анализ происшедшего события, причиной стала страшная беспечность и безответственность всех звеньев командования в авиаполке и авиадивизии ВВС флота. Последовали оргвыводы, отстранение от должностей. Был снят с командования авиаполком Душин и убран с должности комиссар Скобелев, а в авиадивизии убрали полковника Панова.

Я, сев на свой самолет И-16 вместе с авиатехником Юрой Фурманом, перелетел к месту нового базирования на аэродром Низино, расположенный в нескольких километрах от Нового Петергофа. К нам в полк на пополнение прибыли летчики и технический состав из расформированных авиачастей, а также летчики с Дальнего Востока и выпускники военно-авиационных училищ. Командирами авиаэскадрилий стали опытные летчики, получившие боевой опыт и ставшие мастерами воздушного боя: Бондаренко, Мясников и Никитин. Кроме того, в штат авиаэскадрилий ввели комиссарские должности. Их заняли опытные и авторитетные летуны: старшие лейтенанты Коля Косоруков, Николай Теплов, Исакович, которых я хорошо знал еще по летной школе в Ейске.

Боевая техника полка включала в себя Миг-3, Як-1 и ЛаГГ-3, но сами машины относились к самолетам довоенных, к тому времени уже устаревших производственных серий. Из-за близости немцев к аэродрому Низино полк был вынужден перебазироваться на армейский аэродром Левашово Выборгского района. Когда мой И-16 на борту с техником взлетал с аэродрома, взлетную полосу уже обстреливали немцы, чей разведывательный отряд прорывался к Низино.

Из-за наступивших сумерек я не сумел найти аэродром Левашово, куда перебазировался полк. Пытался сесть на аэродроме в Кронштадте. Но заградительные средства ПВО не позволили совершить посадку на аэродроме Бычье поле. Опасно маневрируя, рискуя столкнуться с препятствиями на границах и посадочном поле при освещении фар, удачно произвел посадку своего самолета на аэродроме Лисий нос. А утром следующего дня спокойно перелетел в полк на аэродром Левашово.

Начались жаркие воздушные бои над кораблями Балтийского флота, базирующимися в Кронштадте, Ораниенбауме и Ленинграде. Круглые сутки шли воздушные бои над блокадным городом. С помощью замечательного летчика Володи Корешкова мне удалось за короткое время освоить технику пилотирования на самолете Як-1 и принимать активное участие в выполнении боевых задач полка. Никогда не чурался боевых вылетов, за что был уважаем и пользовался авторитетом у личного состава своего авиаполка. Произошел очередной воздушный бой над крейсером «Аврора» над ораниенбаумским рейдом и очередная победа над вражеским самолетом Ю-87. Кстати, 10 сентября 1941-го года я был удостоен награждения вторым Орденом «Ленина», вручение которого состоялось в ноябре членом Военного совета Рабоче-Крестьянского флота СССР адмиралом Смирновым в помещении штаба авиации на Поклонной горе.

В ноябре 1941-го года к нам на аэродром прибыл музыкальный коллектив Ленинградского дома офицеров, в котором пела Клавдия Ивановна Шульженко. Весь вечер в ее исполнении проходил концерт в самолетном ангаре. Ее очень любил комполка Петр Васильевич Кондратьев. Мы жили в землянке у аэродрома, с нами находился еще начальник штаба подполковник Куцов. Комполка любил выпить, и однажды он приказал начштабу достать из-под кровати бидон со спиртом. А меня попросил взять машину «эмку», и съездить в Ленинград для того, чтобы привезти Клавдию Шульженко. Оказалось, что он с ней познакомился еще во время того приема, когда ему вручали орден. Приехал за ней, забрал, и Шульженко провела вечер вместе с Кондратьевым, утром я комполка не видел.

18 января 1942-го года наш полк был преобразован в 3-й гвардейский истребительный авиационный полк ВВС ВМФ. Командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал Владимир Филиппович Трибуц перед строем личного состава совершил акт вручения Гвардейского Красного Знамени. Зимой 1942-го года полк перебазировался на аэродромы Новая Ладога в устье реки Волхов. Самолеты находились в капонирах, личный состав днем грелся в аэродромных землянках, а ночью отдыхал в свободных квартирах города. Питание осуществлялось привозной пищей, приготовленной поварами гарнизонной столовой. Зима усложнила эксплуатацию авиатехники. По разным обстоятельствам боевого времени сократился парк самолетов. За полгода войны полком не было получено ни единого нового самолета. Летать приходилось на самолетах не только поврежденных, но и на самолетах, у которых давно вышли сроки технических параметров эксплуатации.

Боевая задача полка заключалась в прикрытии с воздуха «Дороги жизни», Волховской электростанции, кораблей Волховской военной флотилии и войск Волховского фронта. В это время в летней столовой нашего аэродорома в ходе праздничного концерта по случаю вручения полку Гвардейского Знамени мы впервые услышали в исполнении Клавдии Ивановны Шульженко песню «Синий платочек». Она оставила впечатление на всю жизнь. Кроме того, в знак признательности летчикам-истребителям Клавдия Ивановна подарила командиру полка Петру Кондратьеву патефон и небольшой чемоданчик с пластинками своих песенных произведений. Полюбившимся же летчикам-истребителям нашего полка, в том числе и мне, она вручила синие платочки, с которым я летал вплоть до конца Великой Отечественной войны.

Батальонный комиссар Иван Петрович Лукьянов, комиссар 5-го истребительного авиационного полка, зима 1941/42-го года

Продолжал летать на Як-1, а командир полка стал летать на моем И-16, ожидая лучшего для себя лучшего самолета. И дождался. Однажды по тревоге мы взлетели на своих самолетах, я в качестве ведомого. Над Волховской электростанцией ввязались в воздушную схватку с немецкими истребителями «Ме-109». Нам помогали самолеты И-16 из соседнего авиаполка. Один из чудаков на И-16, не опознав в силуэтах Як-1 и «Ме-109», выпустил по моему самолету снаряд, который взорвался неподалеку от борта и повредил радиатор, из-за чего я был вынужден произвести посадку на лед замерзшего озера. Провел всю ночь, закутавшись в парашют, в кабине своего самолета. И только рано утром с помощью солдат Волховского фронта через штаб стрелковой части благополучно вернулся в свой полк. А Петя Кондратьев после такого полета вообще перестал летать на боевые задания и предпочел водить учебно-тренировочный самолет УТ-1. Мне же 23 февраля 1942-го года присвоили звание «полковой комиссар» (в 1943-м году я стал полковником).

Также в феврале произошло неприятное событие – добровольно сдался немцам в плен летчик из соседнего 4-го гвардейского авиационного истребительного полка Кулаков. Он прибыл на наш аэродром в Приютино, где дислоцировалась одна из авиаэскадрилий, чтобы перегнать самолет И-16 к себе в полк. С разрешения командира 61-й истребительной авиабригады ВВС ВМФ полковника Ивана Георгиевича Романенко, который в тот момент пребывал на аэродроме, с помощью аэродромного техника усадил свою жену, которая до этого момента была в одной из гостиниц Ленинграда, в фюзеляж самолета. Спокойно произвели взлет.

В ходе полета они произвольно изменили маршрут и совершили посадку на аэродроме Котлы, занятый немцами. Летчик Кулаков и его жена добровольно и без сопротивления сдались в плен, после чего изъявили желание служить у немцев. Как мы вскоре узнали, его жена стала хозяйкой офицерского борделя в Гатчине, а сам Кулаков работал в немецкой разведке, а также вербовал пленных летчиков во власовскую армию. Военный трибунал Краснознаменного Балтийского фронта приговорил изменников Родины к высшей мере наказания. Последовала кадровая чистка. С должностей сняли командира авиабригады Романенко и комиссара Бессонова, руководство полка Кулакова, а бедный техник, который помог ему посадить в фюзеляж самолета жену, был приговорен к трем годам лишения свободы. Несколько позже на самолете И-153 преднамеренно сел на оккупированную врагом территорию летчик 10-го авиаполка Спицын.

В начале мая 1942-го года полк перелетел на тыловую базу Богослово для пополнения. Здесь мы получили 26 английских истребителей «Харрикейн». В первоначальном изучении тактико-технических характеристик новых самолетов добрую помощь оказали специалисты, прибывшие с Севера, где иностранная техника уже вовсю эксплуатировалась, а летчики имели опыт боевых действий на ленд-лизовских самолетах. Не захотев летать на «Харрикейне», ушел от нас в июне 1942-го года Петр Васильевич Кондратьев. Командовать полком стал мой замечательный друг подполковник Николай Михайлович Никитин, Герой Испании. Пока шел процесс сборки, группа летчиков во главе с командиром полка подполковником Никитиным и мной отправились на переучивание в Москву, где предстояло практическое освоение техники пилотирования на самолетах «Харрикейн». К счастью, все инструкции к ленд-лизовским самолетам были на русском языке. С помощью известного летчика Степанченко, военного приемщика авиазавода и начальника летного центра, мы приступили к самостоятельным полетам и тренировкам в технике пилотирования. Затем вернулись аэродром Богослово, где приступили к облету и тренировкам по своим подразделениям.

Перед отправкой на фронт истребители перегнали в Москву, где на них установили толстую броню и более мощное отечественное вооружение: две пушки ШВАК и два пулемета ШКАС. Но в итоге «Харрикейн» был излишне утяжелен за счет вооружения, в результате чего потерял в маневренности. Завершив переучивание, полк был перебазирован на прифронтовой аэродром Борки у поселка Лебяжье Ораниенбаумского военного плацдарма.

Воздушные бои происходили без исключения с численным превосходством противника. Низкие летные аэродинамические качества самолета «Харрикейн» не позволяли в бою добиться превосходства над немецким самолетом «Мессершмитт-109» или «Фокке-Вульфом». Из первого воздушного боя над Кронштадтом не вернулся командир эскадрильи Саша Бондаренко и его ведомый Митя Теплицкий. В связи с такими боевыми потерями у летчиков появилось уныние, ослабла уверенность в собственных силах. Тогда я лично сел в свой «Харрикейн» и возглавил группу прикрытия торпедоносца, который должен был атаковать немецкий танкер, следующий в финский порт. При подходе к цели летчик торпедоносца Вася Балебин сбросил торпеду точно по цели. Мощный взрыв огня и дыма на танкере потряс воздух. Взрывная волна достигла высоты, на которой находился и я. Попав в нее на «Харрикейне», еле-еле удалось выскочить.

Дальше разразилась воздушная схватка истребителей моей группы с прикрывающими самолетами немцев, а затем состоялось благополучное возвращение всех летчиков и торпедоносца на свой аэродром. По итогам боя летчики Костылев, Каберов и Львов записали в свой счет два сбитых самолета противника, а мой «Харитуша» получил несколько пулевых и осколочных пробоин.

Будни ленинградской блокады каждый день приносили воздушную тревогу. Однажды группа истребителей под руководством молодого командира авиаполка Коли Никитина вылетела на прикрытие морского десанта на левом побережье Невы у «Невского пятачка». Произошел воздушный бой с самолетами противника. Ведущий группы при атаке «Ме-109» получил опасное повреждение своего самолета, но, к большому счастью, все окончилось благополучно в жизни моего боевого друга.

А вот очередной боевой вылет группы прикрытия самолетов Пе-2, которую возглавил заместитель командира полка Александр Мясников, закончился трагично. Воздушный бой над железнодорожной станцией Тихвин с численно превосходящим противником привел к тому, что ведущий группы погиб.

Получили задание сопроводить советский самолет-разведчик Пе-2 в северный район озера Ладога. Группу сопровождения возглавил комиссар авиаэскадрильи Коля Косоруков. В воздушном бою, прикрывая самолет разведки, ведущий группы истребителей получил тяжелые ранения и при посадке на поврежденном самолете погиб.

За август-сентябрь 1942-го года полк сильно сократился из-за гибели летчиков. Погибли комэски Бондаренко и Руденко, комиссары эскадрилий Бурек, Рыбин. Получил ранение и я, совершив аварийную посадку с пробоиной от атаки. В тяжелых воздушных боях получили ранения летчики-асы Коля Ткачев, Саша Алехин, Коля Руденко. Они после успешного лечения продолжали успешно вести воздушные бои вплоть до конца Ленинградской блокады. Хотел бы привести следующий факт: совершив за 1942-й год 59 боевых вылетов, я ни разу не возвращался на свой аэродром без пулевых или осколочных пробоин от огня противника на самолете. Личный состав 3-го гвардейского авиационного истребительного полка переживал не лучшие свои времена, воюя на «Харрикейнах».

В сентябре 1942-го года последовал приказ из Главного Политического Управления ВМФ прибыть мне (вопреки желанию) в Москву на ускоренные курсы политработников. С горечью в сердце расставался с родными боевыми друзьями-товарищами, вынужден был со слезами на глазах покинуть на долгое время свой боевой авиаполк. Не вдаваясь в подробности в содержание бесед со мной начальника кадров, а затем начальника Политического управления ВМФ, позднее я понял, что не столько наша учеба на курсах интересовала руководство, а изучение моральных и других качеств политработников, занимающих ответственные должности.

Дата добавления: 2015-09-06