Вообще, в Польше какое было отношение местного населения?

- В Германии гораздо лучше было. Они знали: раз поражение и капитуляция - значит, дисциплина. У нас один летчик раз перепил, и где-то на обочине уснул. Его немецкие женщины взяли домой, почистили одежду. Утром просыпается - рядом лежит молодая фрау, а старая фрау варит ему кофе. Вот это капитуляция! А в Польше стреляли. Идешь вечерком в дом культуры на танцы - из кустов где-нибудь "тррры" из автомата! Раз, и убежал куда-нибудь во двор.

И так же было с промышленностью. Одна партия забирает завод, начинает его восстанавливать. Другая партия приходит, их расстреливает, ставит своих. Там были партии, которые своих били, были партии, которые только наших били, а некоторые били и своих, и наших. Рокоссовский повел очень жесткую политику, навел порядок. Водка стала стоить 30 злотых - мы, конечно, там все пили. Как-то командир дивизии вызвал командира полка, говорит: где же дисциплина, где боевая готовность? Летчики у Вас же пьют день и ночь! Беркутов отвечает: Не пьют. - А что они делают? - Похмеляются!

Командир дивизии объявил тревогу, наш полк выскочил со шлемофонами, с картами, как положено. Построились по эскадрильям, по звеньям: командир экипажа, за ним техник и так дальше. Управление полка на правом фланге. И стоит в шинели старший сержант, которая ведала самолетными формулярами у старшего инженера полка, сидела в каптерке. А это было лето. И командир полка говорит: "Ты почему в шинели?" Она молчит. Снять шинель! Не по форме одета! Выйти из строя, пять шагов вперед! Снять шинель! Она снимает шинель. А на ней только трусы, бюстгальтер и кирзовые сапоги. По тревоге выскочила! Все вытаращили глаза, тишина такая. Думаем, что командир будет делать - на гауптвахту ее? А он в этой тишине кричит: "Женюсь!" Оценил - стройная дивчина стоит. И он потом на ней женился. Он охранял ее, она в полку единственная девственница была. Хотя - нет, еще две было...

Вообще, в авиации много смешного бывает. Наша дивизия после войны в Пруссии входила в 11-й истребительный корпус. Тут полковнику Иванову, командиру корпуса, присваивают звание генерала. Он прилетает на АТ-6 на хорошем американском самолете, садится на нем и говорит: "Почему не летаете?" Командир дивизии докладывает: "После дождя очень мокро, аэродромчик ограниченный, трава скользкая. Подождем, пусть немножко подсохнет!" - "Тоже мне, истребители, подготовьте мне самолет!" Подготовили ему "Кобру". Он был с животиком - когда надевал парашют, было трудно застегнуть лямку. Когда техник надевал на него парашют, то упирался коленкой в живот. Все это знали. Он сел, запускает двигатель, взлетает - "Кобра" бежит, бежит, бежит, уже конец аэродрома, она не отрывается, пробуксовывает, скорости для отрыва нет. Что он делает? Подрывает ее. "Кобра", конечно, на нос - ногу ей сломал, винт трехлопастной в бараний рог согнул на глазах у всего полка. Генерал взлетает!

Аварийно убрали с аэродрома этот самолет. Он приходит: "Ну, летчики, где тут посуше, садись! А теперь я вам расскажу, как не надо летать!" Независимо - рядовой летчик или генерал, - это летчик, весь его авторитет в том, как он летает. Мы все летчики. Особенно позже в нашем 16-м полку, да и в 57-й полку такое же отношение было. Мы не знали, что такое строевой шаг, - у нас самодисциплина была. Все наставления выполняли, как следует, но взаимоотношения равные. И здесь генерал это продемонстрировал. С шутками, с прибаутками рассказал, как не надо летать.

Дата добавления: 2015-09-06