Часть третья – рок 8 страница

Торн, например, видел Джереми Бишопа.

Он посмотрел на Рэйчел и Энн. — Зачем это все, Джеймс? К чему это должно привести?

Бишоп хмыкнул. Разве не очевидно? — Ну, ты так блистательно провалил все свои попытки арестовать и осудить невиновного человека...

— Твоего отца.

— Да, моего отца. Я же собираюсь покончить с этим чуть быстрее. Не столь утонченно. Не совсем то, что я хотел, но желаемый эффект будет достигнут.

— Какой?

Бишоп покачал головой. — На самом деле ты совсем не такой, как я думал, Том.

— То же самое могу сказать про тебя, Джеймс...

— Дочь Энн станет одной из ее собственных пациенток — весьма хитро, не находишь? Он может оказаться неспособен пережить такое, — его большие пальцы медленно скользили вверх и вниз по шее у основания черепа Рэйчел. — Впрочем, с самим собой он жил достаточно долго...

Торн не отводил взгляда от длинных, тонких пальцев. От рук в плотных хирургических перчатках. Умелых рук.

Джеймс у себя в квартире. Высокомерный, незрелый, и его так легко прочитать. "Ну да, я проторчал пару лет в колледже. Башни из слоновой кости не по мне".

Следующий вопрос никогда раньше не приходил на ум Торну. Три простеньких слова.

Что ты изучал?

Важно, чтобы он продолжал говорить...

— Все ради этого, Джеймс? Навредить своему отцу? Взять реванш?

Бишоп неотрывно глядел на него. Маска любезности уже соскользнула с его лица.

— Не строй из себя придурка, Торн. Все ради этого? — предположение вызывало у него лишь отвращение. Затем его голос смягчился и изменился, стал почти нежным, заботливым, хотя в нем по-прежнему чувствовалась сила убеждения. — Речь идет о стремлении к совершенству. Нужно собрать все недостатки, все слабое и гнилое, и избавиться от их необходимости. Устранить зависимость от них. Позволить мозгу, который является лишь незначительной частью мира, беспрепятственно процветать отдельно от тела. Речь идет о свободе.

Торн мельком взглянул на Энн. Чтоб передать ей взглядом, что все будет хорошо. Сунул руки в карманы, стараясь казаться расслабленным, и снова медленно повернулся к Бишопу. Небрежно, заинтересованно. — Бренность человеческого тела. Этому тебя научил отец?

— Среди прочего... — его голос снова изменился. Небрежно, безразлично.

— И ты его за это подставил?

Бишоп убрал руку с головы Рэйчел и начал медленно перебирать рубцовые узоры на животе. Другая рука осталась на прежнем месте, массируя мышцы на задней части шеи девочки. Торн рассчитал возможность наброситься — он схватит его за секунду. Но этой секунды Бишопу будет достаточно, чтобы причинить Рэйчел огромный вред. Вместо этого Торн предложил ему ответ на свой вопрос: — Убил двух зайцев одним выстрелом.

— Почти угадал. Кроме разве что части про убийства. Не слишком уместно.

Торн не был согласен. — Ты совершил уйму убийств, Джеймс.

Бишоп пожал плечами.

Оружие пришлось бы кстати. Торн скосил глаза на тележку, на которой были разложены в ряд сверкающие инструменты. Щипцы, зажимы, скальпели.

Бишоп поймал его взгляд. — Пожалуйста, не нарывайся, Торн, — он улыбнулся, глядя на скальпель. — Думаю, я успею вперед тебя.

Торн медленно кивнул. Он чувствовал на себе взгляд Энн. Умоляющий.

Бишоп провел по мускулу у основания черепа Рэйчел.

— Грудино-ключично-сосцевидная мышца, Том. Знакомо тебе такое?

Достаточно знакомо. Он знал, что ищет Бишоп. Чувствовал. — Но зачем нападать на меня, Джеймс? Я все еще не понимаю.

— Я знал, что ты подумаешь на моего отца. Я знал, что ты будешь уверен. Это легко. Твои отношения с Энн пришлись очень кстати. Похоже, твой член слегка затмил твою рассудительность. Тебя так легко было подстегнуть, так легко спровоцировать.

Торн чуть поморщился, настолько это было истинно — он жадно кидался на каждую подсказку, которую Бишоп оставлял на его пути, хватался за каждую соломинку, преднамеренно брошенную перед ним — лекарства, время убийств, автомобиль...

— "Вольво"?

— Старик свято в них верит. Купил себе новую, и я уговорил его отдать мне то старье. Выкинул за нее сотню фунтов, само собой, куда меньше, чем он получил бы у торговцев, но все-таки... он, как-никак, мой отец.

Вот в чем разгадка, понял Торн. Никто не знал Джереми Бишопа лучше. Сын знал все его передвижения, местонахождения, привычные словечки. Знал все, что его отец мог узнать об Элисон, о расследовании. Знал, как стащить его обручальное кольцо.

— Прости, но с кольцом не сработало, Джеймс. Боюсь, тут была ошибка криминалистов.

— Бывает. Я сожалею об этой женщине, о Бирн. Мне жаль всех умерших, чистосердечно, но я ведь уже говорил об этом? Конечно, ей умирать было не обязательно, если бы ты не планировал взять у нее показания, размахивая теми глупыми фотографиями. Ты думал об этом, Том?

Джеймс у него в квартире. Разглядывает бумажку с адресом Маргарет Бирн у телефона...

Торн понял все совершенно неправильно. Маргарет Бирн умерла не потому, что могла опознать Джереми Бишопа. Она умерла именно потому, что могла сказать, что Джереми Бишоп точно не убийца.

Они стояли в двух метрах, по разные стороны зияющей пропасти, и не сводили друг с друга глаз, а над их головами колотил по крыше дождь.

Торн от неожиданности подпрыгнул, и они оба повернули головы, когда раздался сигнал пейджера.

Он вспомнил, что Энн на дежурстве. Пейджер в сумочке, валяющейся рядом с ней на полу. К тому времени, как пейджер умолк, Торн понял еще кое-что. Телефонный звонок, о котором говорила Маргарет Бирн — Бишоп звонил отцу, чтобы узнать, не вызвали ли его на работу. Проверить, доступен ли он. — Ты отправил вызов своему отцу по дороге в больницу. В ту ночь, с Элисон. Ты, видимо, сидел снаружи и ожидал, когда он прибудет, чтобы обеспечить ему почти неопровержимое алиби, но все же занести его имя в список. — Бишоп скромно улыбнулся. — То же самое с наркотиками в Лестере...

Бишоп его перебил. — Да, очевидно, типичная ошибка. Ты даже с этим разобрался?

Торн взглянул на Энн. Все будет замечательно. — Энн разобралась.

Бишоп улыбнулся. — Впечатлен. Но из-за этого, как ты и сказал, имя моего отца оказалось в списке. Это была наживка. Ты заинтересовался...

Определенно.

— Но это бы никогда не сработало, Джеймс. Это все косвенные доказательства. Не было никаких настоящих улик.

— Кажется, тебя это никогда не волновало, ведь так, Том?

Торну было нечего ответить, его язык присох к небу.

Бишоп вдруг усмехнулся. Торн видел, как его пальцы застыли в одном положении, а на лице стало проступать восторженное выражение.

— Вот моя самая любимая часть, Том. Все начинается отсюда.

Мышцы грудной клетки у Бишопа напряглись, когда он начал давить на сонную артерию Рэйчел. Торн вспомнил, как Хендрикс прижимал к его шее ладони, показывая действия убийцы. У них около двух минут, пока она не перестанет дышать. Торн взглянул на Энн. На ее лице было отчаяние. Откуда-то из глубины ее глотки раздался рычащий звук.

Спаси мою дочь.

Торн представления не имел, как это сделать. Бишоп убьет ее, если потребуется, это яснее ясного. Руки, сжимающие Рэйчел, опаснее любого оружия. Он в одно мгновение может свернуть ей шею.

Торн ощущал свинцовую бесполезность. Он скован по рукам и ногам.

Прошло уже десять секунд. Ее язык вывалился изо рта.

— Как это ему навредит, Джеймс? Как это заставит его страдать?

Бишоп не ответил. Губы его беззвучно шевелились, отсчитывая время.

— Это не вернет твою мать, Джеймс, — Торн уже кричал. Хоть что-то, чтобы вызвать его реакцию, заставить остановиться. Джеймс отключился, готовясь к самой сложной стадии, как только девочка перестанет дышать. К той самой манипуляции.

Время убегало. Торн чувствовал, как проносятся секунды, как мимо него пролетает последнее дыхание Рэйчел, пока он бессмысленно стоит, как замороженный.

— Пожалуйста, Томми...

— Хелен?

— Она же ребенок...

— Что мне делать? ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?

Затем внезапно снизу раздался голос. — Джеймс?

Бишоп среагировал. На голос своего отца. Может быть, испугался? Его тело и лицо напряглись. Пальцы напряглись...

— Джеймс? Я видел, как ты уезжаешь с Энн — что произошло? Все в порядке? Кто-то выбил тебе парадную дверь.

Прошло полминуты...

Узнать, что будет делать Джеймс, когда появится его отец, было никак нельзя, но другой возможности у Торна не было.

Прошло полторы минуты. Рэйчел была уже наполовину мертва. Торн заорал: — Бишоп! Мы наверху!

Джереми Бишоп появился на чердаке, как привидение, восставшее из тайника на сцене. Этот образ мгновенно принял завершенный вид — кровь отхлынула от его лица, а свет в глазах потух.

Теперь Торн знал, как он будет выглядеть после смерти.

— Господи... Джеймс? — он наклонился вперед, и на секунду Торн подумал, что он теряет сознание. В последнее мгновение он понял, что Бишоп идет к сыну, и потянул руку, чтобы остановить его. Джереми сердито посмотрел на него и, словно пробудившись ото сна, медленно кивнул, в полном объеме осознавая, что он видит вокруг себя.

Энн. Рэйчел. Джеймс.

Торн наблюдал, как сын не сводит глаз с отца. Теперь у них не больше минуты...

Джеймс заговорил по-детски насмешливым голосом. — Ну так что? Кошмар? Безобразие? Или ты просто удивлен, что я знаю, как это делается? Весьма непростая процедура, вообще-то, учитывая, что я ничего не пропускаю. Учитывая, каким я был великим разочарованием...

— Пожалуйста...

Джеймс заорал: — Заткнись! Заткнись нахрен, понял?

Глаза у Рэйчел закатились. Шестьдесят секунд, и тогда...

— Всегда собирался спросить тебя. Когда именно ты перестал верить в то, что делаешь? Должно было быть время, когда ты думал так же, как остальные.

В смысле, про человеческое тело. Весь этот бред о чудесном творении и качестве. Господи, как же я благодарен тебе, что ты показал мне, какая все это чушь. Ты знаешь, твоя вера в технологии так вдохновляет. Поистине вдохновляет. Мне жаль, что я не смог отплатить тебе за то, что ты верил в мою ученость. Но даже когда я все просрал, даже когда я так блистательно провалил попытку стать доктором, чего ты так желал, я все же верил во все, что ты делал. — Он начал плакать. — Я все еще помню, чему ты учил меня.

Потом слезы прекратились, так же внезапно, как и начались, и голос обрел прежнюю жесткость. — Ну так когда же? Когда ты начал понимать, что человеческое тело — всего лишь бесполезный кусок дерьма? Когда увидел, как легко манипулировать им с помощью наркотиков? Каким оно становится замедленным и послушным, если накачать его транквилизаторами? Такую жену ты хотел себе? Как после приема лекарств? Мы с Беккой называли ее Белоснежкой — ты знал об этом? Бекс говорила, что каждый раз, как к ней приходит Док, стоит ждать Соню и Простачка...

Дыхание Рэйчел становилось все медленнее. Полминуты...

— Нет-нет, могу поспорить, что знаю, когда ты понял. Когда увидел, как просто его разрушить? Какое оно хрупкое. Как легко рвется кожа от летящих осколков стекла, как мало нужно для того, чтобы смять и раздавить туловище. А может быть, обе причины сразу? Как тело, расслабленное транквилизаторами, в чрезвычайной ситуации замедляется, и становится основной целью в аварии. Да, в этом есть смысл. Своего рода дорога в Дамаск, так ведь? С тех пор ты видишь только то, как твои пациенты разлагаются у тебя на глазах. Разваливаются, гниют, умирают — быстрее, чем ты можешь сшить их обратно, собрать, отремонтировать.

Ты получил ценный урок. Очень полезный урок.

И как только узнал об этом, стал учить нас. Чтобы толкать и толкать...

Рэйчел перестала дышать. Несколько последних беспорядочных вдохов.

— Хотелось бы мне увидеть, как ты сядешь в тюрьму. Наблюдать, как желтеет твоя кожа, крошатся кости и испаряется последняя надежда. Ты мягкий и ничтожный, тюрьма убила бы тебя очень медленно. И ты бы понял, насколько в самом деле хрупко человеческое тело. Насколько оно хрупкое, папа...

Торн больше не слышал дыхания Рэйчел. Джеймс Бишоп закрыл глаза и прошептал: — Спокойной ночи...

Энн Коберн закричала. Откуда-то изнутри вырвался рев, и комната внезапно наполнилась движением и шумом. Джереми Бишоп бросился вперед, выкрикивая имя сына, будто приказывая собаке бросить палку и притвориться мертвой. Джеймс с инстинктивным послушанием запуганного ребенка отнял руки от Рэйчел и дал ей беспомощно упасть лицом вперед. Торн кинулся к девочке и начал искать пульс.

Давай же...

Отыскал. Она все еще дышала. Он взял ее на руки, отнес к Энн и аккуратно уложил на бок рядом с матерью. Энн подняла на него глаза, полные благодарности, в каждой слезе, катящейся по ее щекам и падающей на лицо дочери, читалось облегчение.

Секунда тишины.

Только лишь шум дождя, вбивающего шестидюймовые гвозди в черепицу над их головами. Торн обернулся и увидел, как Джереми Бишоп со смертельно бледным лицом медленно приближается к сыну, протягивая руки. Джеймс уперся спиной в тележку с инструментами, она задребезжала и откатилась. Он остановился и склонил набок голову, потом его рука плавно взметнулась в воздух.

Будто взмахнул смычком.

Нечаянное движение — будто он потянулся почесать лопатку. Торн заметил в его кулаке стальной блеск, а секундой позже из артерии на его шее хлынула кровь.

— Нет... — шепот Джереми мог бы разрушить дом.

Торн прислонился к белоснежной стене и наблюдал, как Джереми упал на колени следом за сыном. Он сжал рукой шею Джеймса, но кровь хлестала между его пальцев, текла по рукам и собиралась в ручьи на выскобленных половицах. Туда по одной доске, обратно по другой...

Джереми повернулся к Торну, его лицо было забрызгано, волосы слиплись от крови. — Вызывай скорую — позови кого-нибудь, — его голос был полон отчаяния. Лицо молило о помощи.

Как и у его сына.

Джеймс Бишоп смотрел на Торна глазами, умоляющими о смерти. Они просили разрешения смотреть в лицо отцу, чтобы не пропустить, как оно искажается все сильнее, пока из тела вытекает кровь. Ему хотелось умереть, видя страдания отца. И Торна тянуло дать ему эту возможность.

Джереми сквозь рыдания прохрипел несколько слов. — Ради всего святого, Торн...

Потом ему пришло в голову, что он сидит и смотрит, как Джеймс Бишоп истекает кровью — точно так же, как сам Бишоп следил, как жизнь уходит из тела Мэгги Бирн, пропитывая дешевое одеяло.

И он вспомнил обещание, которое дал Элисон Уиллетс.

Умирать легко. Он же не будет смотреть, как этот засранец пытается ускользнуть. Он будет наблюдать, как тают все надежды Джеймса Бишопа.

Джереми безудержно рыдал, крепко обхватив скользкими от крови руками шею сына. Взглянув еще раз на Энн, Торн начал спускаться вниз, прочь из этой белой комнаты, на улицу, где, как он надеялся, его будет ждать Холланд.

Дата добавления: 2015-10-13