Отражение способов верификации «оскорбления» в научной литературе

«Психологические законы и стереотипы поведения должны иметь универсальную валидность. Теоретические выкладки теряют смысл, если они имеют основание быть в одной культуре, но не имеют следов в другой» (Сегал 2002: 11). Семантическая неточность в понимании концепта «оскорбление» требует проведения операции верификация критериев оскорбления, т. е. создания условий правильного речевого толкования концепта (в юридической практике верификация валидности концепта «оскорбление» осуществляется в соответствии с требованием норм процессуального права, например, ст. 80 УПК предусматривает назначение лингвистической экспертизы при споре о признании конфликтного высказывания оскорблением).

Определение для конкретной речевой ситуации критериев оскорбления, основанных на анализе оскорбительных слов и выражений, исходя из стилистических данных разных словарей, часто бывает недостаточными для правильной квалификации оскорбления: например, слово «проститутка» в толковых словарях вообще не снабжено никакой пометой, а об оскорбительном смысле этого слова носитель узнает из жизненного опыта.

А. Н. Сперанская предлагает при проведении лингвистической экспертизы исследовать: 1) особенности сферы общения, т. к. самыми спорными являются дела об оскорблении в бытовом диалоге, где «народное» (обыденное) понимание брани отличается от правового (народная риторика рекомендует не обращать внимание на бранные слова: «Брань на вороту не виснет», «На крепкий сук точи топор», «На брань умей давать отпор»; «Браниться бранись, а рукам воли не давай», поэтому ситуация бытового общения в разговорной разновидности кодифицированного языка, требует учитывать свои правила и варианты речевого поведения, свою стилистическую градацию слов); 2) речевые роли участников (человек является выразителем определенного психологического типа, социальной группы, языкового коллектива, поэтому возможно описать его типичные речевые роли); 3) общую лингвистическую ситуацию (широкий языковой контекст) (Сперанская 1999: 89).

Т. А. Гридина, В. С. Третьякова выдвигают три принципа основы лингвистической экспертизы естественного текста, вовлеченного в юридическую сферу: 1) анализ языковой и речевой семантики единиц высказывания; 2) анализ когнитивных структур (сценариев), обеспечивающих адекватную обработку информации, представляющей стереотипную (стандартную) ситуацию; 3) анализ высказывания с позиций интерпретатора (соотнесение интенции отправителя сообщения и понимания этой интенции реципиентом) (Гридина, Третьякова 1999: 55).

О. С. Иссерс в определении задач лингвистической экспертизы видит описание речевых действий, цель которых – оскорбить, унизить, и которые функционируют в рамках стратегии дискурса, для которого исходной посылкой являются интенции говорящего, его когнитивные установки на результат своих речевых действий (Иссерс 1999: 108).

А. Р. Ратинов предлагает определять «corpus delicti» вербального проступка на основе психолингвистического анализа словесных конструкций и смысловых единиц текста, попадающих под признаки конкретного правонарушения, предусмотренного соответствующей законодательной нормой (Ратинов 1997: 115).

Н. Д. Голев рассматривает «юрислингвистический синхронно-функциональный аспект» языка в рамках «диалектической природы особенностей устройства и функционирования естественного языка, от которых юридический язык никак не может освободиться». Именно в этом и состоит взаимодействие естественного языка и языка закона, который «стремится иметь общественную силу, т. к. вынужден существовать в коммуникативных формах, общепринятых в данном обществе» (Голев 1999: 11).

О. В. Орлова в лингвистической экспертизе предлагает проводить анализ конфликтного высказывания с точки зрения «обнаружения в исследуемом тексте признаков инвективного или даже противоправного, а в некоторых случаях – преступного умысла автора текста» (Орлова 2002: 65).

С. В. Сыпченко предполагает, что «прагматическая стратегия лингвистической экспертизы позволяет вскрыть глубинные смыслы текста» и указывает на два направления, по которым предлагается определять инвективность текста: 1) оценка намерений автора; 2) оценка интерпретации текста, который субъект воспринимает как оскорбительный. Кроме этого, перед экспертом по лингвистическим спорам встает вопрос об учете целого ряда собственно лингвистических факторов, условий функционирования текста, вплоть до включенности его в социальный, исторический, культурный контекст, интерпретационные способности автора и адресата (Сыпченко 2000: 213).

Н. В. Капленко при проведении лингвистической экспертизы выделяет следующий спектр средств: 1) использование стилистических синонимов оскорбления; 2) влияние на имидж; 3) использование бранных, грубых слов; 4) использование слов с неодобрительной окраской; 5) использование слов, содержащих или подразумевающих обвинение, подозрение; 6) использование слов, выражающих пренебрежение; 7) использование слов, выражающих убожество; 8) сравнение с животными; 9) намек на социальную несостоятельность (Капленко 2002: 71).

В. С. Третьякова придерживается мнения, согласно которого одним из критериев оскорбительности является негативное психологическое состояние, которое приходится испытывать человеку в результате направленного на него речевого воздействия, например, от любителей «крепко выразится» или в результате вербальной дискриминации, ущемляющей языковые права личности. В развитии вербального конфликта участвуют конвенциональные нормы общения, согласно которым чувство антипатии скрывается и имеющиеся расхождения вербализуются в конкретные формы вежливости. В случае конфликтного общения ни первое, ни второе не соблюдается. Конфронтация происходит в результате несоблюдения коммуникантами норм, конвенций, правил речевого поведения. Внешнее проявление конфликта обусловлено более глубокими, неречевыми факторами, которые являются источником насильственного, агрессивного поведения. Индивидуальный опыт общения создает базу сценариев конфликтного речевого поведения (Третьякова 2000: 136).

Ю. А. Сорокин предполагает, что оскорбительный эффект вызывают референтивные связи, которые по силе воздействия могут быть: 1) прямые (использование одновременно двух форм оценок – отрицательной и неприличной; 2) косвенные (использование эвфемистических оборотов, например, сравнение Жириновского и Гитлера); 3) скрытые (использование оценок-предположений в качестве оценок-мнений) (Сорокин 2000: 192).

В. И. Жельвис рассматривает оскорбление в рамках «инвективы в узком смысле – способ существования словесной агрессии» и «инвективы в широком смысле – вербальное нарушение этического табу, осуществленное некодифицированными (запрещенными) средствами». Юридическое толкование вытекает из понимания инвективности, которая имеет «следующие понятия»: 1) проклятие; 2) богохульство; 3) эвфемизмы; 4) жаргон; 5) прозвища и клички (Жельвис 2000: 195).

Т. В. Чернышова под оскорбительностью «публичной речи», выходящей за пределы официально принятых в обществе морально-этических отношений», понимает ее инвективность, связанную с «проблемой нормативности». Межстилевой разрыв воспринимается реципиентами как нарушение границ общественно допустимого высказывания, требующего общественного осуждения. Эмоциональная характеристика человека может преподноситься при помощи стилистически окрашенных языковых единиц, носящих субъективно-оценочный характер: пейоративной лексики, разговорно-просторечной лексики и т. д. (Чернышова 2000: 206).

Юристы нередко обнаруживают упрощенное, наивное представление о собственно лингвистической сути дела, а лингвисты, в свою очередь, затрагивают в лингвистическом исследовании такие темы, которые не интересуют правоведов, т. к. они не влияют на правильную юридическую квалификацию правовой нормы, но дают правовые квалифицирующие определения, что относится к прерогативе суда (например, «оснований для судебного иска нами не усматривается»; «к сожалению, нравственные проблемы не прерогатива суда»; «в тексте экспертизы нет ни одного факта, не соответствующего действительности» и др.) (Голев 2002: 32).

В научной литературе о подходах в проведении лингвистической экспертизы по конфликтным высказываниям наметилось три направления:

1) анализ намерений автора, представляющий общенаучный интерес в рамках теории речевого акта, т. к. данная методика не несет никакой правовой нагрузки, ибо в конечном итоге лингвистическая экспертиза является средством доказывания по уголовным или гражданским делам в рамках ст. 80 УПК РФ или ст. 79-87 ГПК РФ (Сперанская 1999; Орлова 1999);

2) анализ приемов и способов, ведущих к оскорблению, анализ «наиболее частотных ходов тактик нанесения обиды, издевки и оскорбления» (Иссерс 1999);

3) анализ сложного корпуса этнических, психологических, моральных и этических составляющих концепта «оскорбление», опирающийся на общую концептуальную модель оскорбления, основанную на нормах морали, этики, поведения человека в обществе, одним словом, анализ несоответствия поведения личности результатам ее социализации (Жельвис 2000).

Н. Д. Голев, подводя итог последним публикациям по развитию темы «оскорблений и оскорбительности» в лингвистике, справедливо заметил, что «субъективизм, недостаточная убедительность выводов, неопределенность и слабая эксплицированность методик, оценок и доводов свидетельствуют о слабой проработанности принципов и критериев филологического решения таких вопросов. Видимо, дело это новое, не освоенное ни судами, ни экспертами-филологами, и требующее определенной регламентации. А жизнь показывает, что эта важнейшая область общественного бытия требует высокого профессионализма, предполагающего специфическую подготовку. Для осуществления экспертной деятельности требуется определенная научная база, включающая специфическую расшифровку кодифицированных норм, принципов, методик, терминологического аппарата» (Голев 2002: 29).

Выводы

Речь является продуктом социальной жизни человека и, как социальное явление, детерминирована социальными правилами, следование которым приводит к достижению того результата, к которому стремится адресант при выборе речевых ходов, ведущих к успешной реализации невербальных целей.

В речи иллокутивную нагрузку несут иллокутивные концепты, которые не столько описывают окружающий мир или отношение к нему, сколько создают речевые условия управления коммуникативным поведением в зависимости от выбранных невербальных целей.

Предоставление негативной информации об адресате, не соответствующей действительности приводит к искажению социального образа личности среди остальных членов общества, т. е. уменьшает ее социальную привлекательность. Адресная негативная информация о лице создает в сознании окружающих его людей новый образ, который отличается от первоначального своим искаженным или «извращенным» видом. Таким образом, при адресной направленности вербальной агрессии и ее способности понижать социальную привлекательность личности лицо подвергается насилию в виде коммуникативной перверсии. В речи вербальная единица, которая включается во взаимодействие социальных субъективных оценок, изменяет социальную репрезентативность личности в положительную или отрицательную сторону.

Внутри речевого акта «оскорбление» идет иллокутивная борьба трех сил – констатативной (использующей коммуникативную ситуацию), перформативной (убеждающей в соблюдении норм коммуникативного поведения) и перверсивной (снижающей социальную значимость адресата на самом деле).

Иллокутивный концепт «оскорбление» – это это набор речевых и языковых тактических средств, описывающих негативную речевую модель лица, противоположную этносоциальному идеалу, представленному в лингвокультуре как образец для подражания. Иначе говоря, оскорбление – это воссозданная речевая картина социального «антиобразца», формируемая из выработанного в процессе социализации личности набора средств лингвокультуры: 1) через создание негативного образа; 2) через умаление положительных качеств лица.

В научной литературе о подходах в проведении лингвистической экспертизы по конфликтным высказываниям наметилось три направления: 1) анализ намерений автора, представляющий общенаучный интерес в рамках теории речевого акта, т. к. данная методика не несет никакой правовой нагрузки, ибо в конечном итоге лингвистическая экспертиза является средством доказывания; 2) анализ приемов и способов, ведущих к оскорблению, тактик нанесения обиды, издевки и оскорбления; 3) анализ сложного корпуса этнических, психологических, моральных и этических составляющих концепта «оскорбление», опирающийся на общую концептуальную модель оскорбления, основанную на нормах морали, этики, поведения человека в обществе, т. е. анализ несоответствия поведения личности результатам ее социализации.

Дата добавления: 2015-08-21