СВАДЬБА. День князя казался Тимуру самым подходящим для женитьбы его пяти внуков

День князя казался Тимуру самым подходящим для женитьбы его пяти внуков, среди них Улугбека (прав. 1447—1449), известного мецената астрономов, ставше­го позже правителем Самарканда, которому тогда было десять лет ⁴². Начало праздника пришлось на девятое октября, по свидетельству Клавийо. Как было приня­то в подобных случаях, устроили народный праздник, в котором должны были участвовать все ремесла го­рода. Торговцы, повара, мясники, пекари и сапожни­ки, все они по высочайшему приказу должны были явиться и организовать рынок, а также для развлече­ния толпы выставить на обозрение свою работу⁴³. Жазди описывает происходящее в стихах: он восхва­ляет витрины торговцев благородными камнями и юве­лиров; торговцы сукном разбили палатку из дорогих тканей, внутри сидят певцы «с голосами соловьины­ми... и похищают сердца мужчин и женщин обольсти­тельным взором»! У каждого ремесла есть такая па­латка, всего их, говорят, было сто. Под грохот бара­банов и труб, под шум и крики предлагают продавцы фруктов свои плоды. Мясники и кожевники влезли в звериные шкуры: бараны, тигры, львы длинными ря­дами проходят мимо зрителей; с использованием па­лок, тростника, веревок и шерсти смастерили подобие верблюда, в который помещен конструктор, «чтобы показать всему миру свое искусство, и теперь ты ви­дишь: как только занавес (в буквальном смысле) па­дает, творец виден в своем произведении! И так об­стоят дела со всем в мире. Взгляни на это острым взглядом! Мир в своей целостности- ничто, и бытие, которое он представляет, остается скрытым для гла­за, который молится на образ...»⁴⁴ Чесальщики шерсти демонстрируют башню с птицами, все изготовлено хлопка и тростника. Дубильщики привязали два па-шкина к верблюду — в каждом стоит юноша, в руках они держат кожаный платок, который они ритмично складывают, топая при этом ногами по дну паланкина и приводя толпу в сильное возбуждение. Ремесленники, плетущие циновки, сплели картину из тончайших нитей тростника, красота которой пристыжала даже Мани, великого художника⁴⁵. Паяцы и ак­робаты озадачивали толпу своими фокусами. Один ка­натоходец больше всех понравился Жазди, но закан­чивает он свое стихотворение ссылкой на то, что это было самое малое из всех чудес праздничного дня⁴⁶. Клавийо коротко касается увеселений в своих со­общениях. Его внимание привлекли многие виселицы, которые были установлены в непосредственной бли­зости. Тимур приказал это сделать, потому что как великодушие, так и беспощадная строгость должны быть одинаково видны во время торжеств⁴⁷. Руково­дитель дивана*, который управлял Самаркандом во время семилетней кампании, из-за некоторых упуще­ний, как мы уже слышали, был приговорен к смерт­ной казни. По ходатайству его должны были поми­ловать за взнос громадной суммы, однако, так как у него под пытками не могли больше ничего выжать, он был подвешен за ноги. Привязан к виселице был также начальник конюшни, так как некоторых из трех тысяч коней, переданных Тимуром за семь лет до этого, больше нельзя было найти. Торговцы и ремес­ленники были казнены за мошенничество. Наказание именно могущественных людей, как говорит Клавийо, сеяло среди населения страх и ужас⁴⁸.

Возле территории веселья и ужаса Тимур велел построить большой палаточный город. Эмиры и знат­ные люди империи, иностранные и местные сановники, все они получили выделенные им места, и они знали, что была воля правителя, чтобы они при украшении своих палаток сделали затраты, какие только можно себе представить. Покои для себя Тимур приказал разбить в центре; высокий ливан из сукна, удержи­ваемый двумя несущими столбами, образовал вход. Куполами, подобно залам со сводами, возвышались за ним роскошные палатки, некоторые из сукна, за­тканного золотом, другие из тканей, которые были унизаны жемчугом и драгоценными камнями. Зана­весом у ворот служили настенные ковры, один из них принадлежал султану Баязиду. Ибн Арабшах, кото­рый, вероятно, сам видел это, рассказывает об искусно сделанных растениях, животных, людях, которые ка­зались живыми⁴⁹. Недалеко от дворца-палатки Тиму­ра оборудовали зал для приемов, похожий на гиган­тский зонт. На многочисленных шестах лежала кры­ша из ткани, для закрепления которой слуги долж­ны были рисковать жизнью из-за опасного лазания наверх⁵⁰. Таким образом, целый палаточный город был миром в миниатюре, сгруппированным вокруг «господина счастливых обстоятельств», ориентирован­ным на него, предоставленным в его распоряжение как фигуры на шахматной доске.

Астрологи установили благоприятный для исполне­ния бракосочетаний час. Были подписаны предусмотрен­ные шариатом контракты. Затем знаменитый чтец Ко­рана Шамс-ад-дин аль-Джазари произнес торжествен­ную речь. Мы уже знаем его; менее десятилетия до этого он покинул Каир Баркука и перешел к Баязиду; после поражения Баязида его угнали в Самарканд⁵¹. Следую­щим за ним был верховный судья, который взял у принцев обещание оставаться всегда верными ханафит-ской правовой школе. После этого Тимур занял место на троне в палатке для приемов. Великие эмиры, мес­тные и иностранные, большой дугой выстроились пе­ред ним на расстоянии, «которое отмерит лошадь, если ее пришпорить». Всадники в роскошных одеждах сно­вали туда-сюда; слоны с богато украшенными накидка­ми были расставлены по постам на краю сцены. Скуль­птуры львов с мечом в лапе были сгруппированны в ногах балдахина; на каждом льве установили кубки из хрусталя, золота или яшмы, которые были наполнены жемчужинами, и чаши, в которых лежали кучи монет. Когда началась церемония поздравления, жемчужина­ми и монетами стали обсыпать новобрачных. Затем раз­давали бокалы с вином, араком или кумысом, и все пили, как того требовал передаваемый из поколения в поколение монгольский обычай, за новобрачных, после чего начался пир, пышность которого трудно выразить словами. После того как откушала знать, одарили и простой народ; сосуды с вином были доставлены на луг, на котором веселились массы, и скоро там тоже пошли по кругу бокалы — «между ними ходили с бокалами, наполненными прозрачным вином⁵², — наслаждение для пьющих!» (сура 37, 45) (это описание рая в Коране, казалось, стало действительностью, пишет Жазди).

И разве в Коране также не говорится: «Не слышны (в раю) ни мешающая болтовня, ни брань, а только слово «Мир! Мир!»? — без ссор земных будней, не потрево­женные никакими спорами должны веселиться люди; это был приказ Тимура, который он велел огласить. «Там собралась такая толпа народа, как будто пришли все жители мира: воины и горожане, благородные и просто­людины, жители Дамаска и Рума, персы и тюрки; все в радостном настроении и непринужденные; ни одно тело не избито, ни одно сердце не оскорблено... злые собы­тия сбивали кулаками, скорбь затаптывали ногами». Так толпа была охвачена райским единодушием; вино — оно заставляет исчезать мнимые различия в мире феноменов ⁵⁴ — давало уму ясность; больному оно давало лечение, ста­рику — молодость, оно услаждало души, окрашивало щеки, создавало гармонию телесных соков, освобожда­ло от влияния сатаны: «Все люди, и старые и молодые — этот окрылен, тот опьянен, совсем пьяный третий! В каждой руке кубок, на губах у всех песня; каждый с радостью пьет за здоровье другого!.. Все желания лю­дей исполнились, все веселы, знатный ли ты или ничто­жен...» Подобно вину, музыка тоже способствовала со­гласию сердец. Звучали тюркские и монгольские, арабс­кие и китайские, персидские и другие мелодии; певцы и музыканты, играющие на струнных инструментах, —«они похищали сотни сердец своим кокетством ⁵⁵ — все растворились в едином Боге»⁵⁶.

«И так как во время того раскрывающего сердца ⁵⁷ праздника страстное желание любого жаждущего украшалось роскошной одеждой всяческого исполне­ния желаний», то приказали привести мулов, нагру­женных почетными одеждами для новобрачных прин­цев, чтобы каждому из них, соответственно обычаю, набросить на плечи тяжелые, затканные золотом ха­латы, надеть головной убор, застегнуть пояса и бро­сить дорогие циновки к ногам. Те принцы каждый раз присягали на верность «господину счастливых обсто­ятельств», и снова и снова их осыпали жемчугом и монетами. Сам Тимур, как пишет Ибн Арабшах, на­конец, больше не мог усидеть на своем месте. «Он вытянул свои руки за помощью... и ему помогли встать на ноги... и он стоял там, скрюченный и со­гбенный, и, старый и хромой, он танцевал, с трудом удерживая равновесие...» И тут осыпали приносящи­ми счастье драгоценностями также завоевателя мира ⁵⁸.

«Когда наступила ночь, и обширная страна, благо­даря многим факелам и фонарям, осуществила благо­родный стих Корана: «Мы украшали самое низкое небо лампами» (сура 41, 12)... в самый надежный и счас­тливый час, тогда внуки сферы господства и успеха отправились в покои объединения. Отныне часовой у двери стыдливости сбрасывает завесу приличия...» На следующее утро Тимур посетил покои принцев; радость по поводу заключения браков ⁵⁹ становилась все боль­ше, снова сыпались дождем драгоценности. Но на этом празднества еще не заканчивались; они продолжались два месяца, до поздней осени. Только тогда Тимур посвятил себя снова делам империи60.

Дата добавления: 2015-08-21