Битва под анкарой

Снова удалось Тимуру нарисовать перед своим вра­гом картину необыкновенной сплоченности. Причины, Которые прежде побуждали его добиваться дружбы Ба­язида, были устранены в его глазах; возможная угро­за с юга была ликвидирована. И это для Тимура было, очевидно, самым решающим, а не моральное состоя­ние его войск, о котором уже давно ничего хорошего нельзя было сказать. На собрании эмиров и князей, которое в конце зимы 1402 года должно было решить вопрос о будущих военных походах, Тимур перечис­лил все, что было за войну против Баязида. Осталь­ные присутствующие назначили одного из их среды, который должен был доложить «господину счастливых обстоятельств» их опасения. В данный момент не вы­годно наступать на империю Османов. Более того, ас­трологи узнали, что царь чагатаидов во время похода в страну Рум погибнет; «конечно, полководец должен сам распоряжаться!» Разозленный Тимур спросил о до­казательстве истинности этого предсказания, но не по­лучил ответа.Тогда один из эмиров предложил:

«Если полководец считает это -правильным, мы до­лжны предпринять этот поход несмотря па недоста­точную подготовку эмиров и вопреки решению астро­логов, Мы надеемся па поддержку Бога, на побежда-югцую счастливою силу, и так завоеван будет. Рум, а Баязид Молниеносный... закован в кандалы, так как он был чрезмерно еысокомерен,- и настал конец его господству. Господин счастливых обстоятельств позвал своего астролога и приказал: «Скажи мне от­кровенно, что тебе стало известно из положения звезд?» Тот ответил: «Астрологический календарь, ко­торый я составил на этот год, я доложил, С вели­чайшей осторожностью я истолковал приметы и за­писал их значения. Восходящая звезда твоей власти чрезвычайно сильна, восходящая звезда власти врагов очень слаба». Теперь в созвездии Овна появилась ко­мета, от вечерней молитвы до исчезновения сумерек; позже она стала видима и на западе, потом исчезла. Через несколько дней ее можно было увидеть на вос­токе. Астролог прочитал господину счастливых обсто­ятельств из книги Мухъи-ад-дина алъ-Магриби, что, если комета появляется в созвездии Овна, правитель с востока завладеет страной Рум, а правитель Рума будет взят в плен. Господин счастливых обстоя­тельств велел принести ему ту книгу, выказав свое недоверие. Почти сто лет прошло со времени написа­ния этой книги (а теперь появилась комета)! Ее сло­ва принесли Тимуру облегчение и он подтвердил свое решение выступить походом на Рум³⁷.

Предсказание, которое несмотря на давность не мог­ло относиться к уже происшедшему событию, рассеяло последние сомнения. Теперь уже стояли под Сивасом, следовательно, вступили на землю, на которую претен­довал Баязид. Часть чагатайского войска через Кайсе­ри продвинулась к Анкаре; Тимур следовал на некото­ром расстоянии. Под Анкарой он узнал, что Баязид со своей армией уже близко. Тимуридские источники по­вествуют, что ряды чагатаидов охватывало все большее беспокойство, далее уныние; они опасались, что изну­ренные лишениями дальнего похода уступят противни­ку на его собственной территории; однако Тимур про­вел ночь перед битвой в молитве и утром уверенно рас­положил свои войска для боя. Сведения о ходе после­довавших боев противоречивы; даже точная дата неизвестна, вероятно, она выпадает на последние дни июля 1402 года. Битва закончилась сокрушительным поражением Баязида, которому не удалось подстеречь Тимура за пределами османской территории. Вместо этого он был вынужден гнаться за агрессорами, так что вступил в решающий бой с истощенными силами. Кроме того, чагатаиды внедрили многочисленных шпионов в османские войска. Им удалось уговорить дезертировать татарский контингент, который находился под командованием Баязида. Более того, чагатаиды превосхо­дили его армию численностью³⁸. Несомненно только то, что бегущие османские войска не смогли защитить своего султана: его окружили и взяли в плен³⁹.

Одним ударом было уничтожено дело всей жизни аязида: самая большая часть его анатолийских завоеваний снова была потеряна, о штурме Константинополя нечего было и думать; империя оказалась в кри­зисе, из которого ее вывел только Мехмед II (прав. 1444-1446 и 1451-1481). Византийцы же, наоборот, могли торжествовать. Император Мануил II (прав. 1391-1425) посетил в это время важные европейские дворы, чтобы вымолить поддержку против Османов. Его наместник в Константинополе, после того как по­лучил победную весть, послал большую сумму денег и многочисленные подарки; Тимур дал ему знать, что согласен с тем, чтобы принимать ту же самую дань, которую византийцы должны были вносить до сих пор Баязиду. Шами делает из этого поспешный вывод, что в Константинополе — подобно тому, что и в Трапезунде — согласились на введение подушной подати и тем самым, на признание мусульманского суверените­та. В этом нет ничего, кроме лести, которой Тимур, должно быть, возвышался до исполнителя самого го­рячего желания всех борцов за веру.

Французский король Карл VI (прав. 1380-1422), усердный вдохновитель крестового похода против Ос­манов, потерпевшего неудачу несколько лет назад, ви­димо, давно возлагал надежды на того удивительного завоевателя и захотел установить с ним контакт. Те­перь Тимур удостоил его ответом, который он доверил одному доминиканцу итальянского происхождения, за­нимавшему пост епископа Султании; Тимур победил общего врага, было написано в послании, и в остальном счастлив узнать о здоровье «великого князя» и наде­ется, что в будущем между обеими странами будут ездить туда и обратно купцы, деятельность которых приведет «мир к расцвету». О слишком глубоком ува­жении эти строчки, которые Тимур велел передать лишь через монаха, а не эмира, не говорят. И в Кас­тилию и Англию, в Геную и Венецию сообщил Тимур о своей победе над Баязидом. Такие подробности Шами не выболтал бы, даже если бы он их знал, если бы Тимур сам не заговорил о предосудительном заинте­ресованном объединении с «франками»⁴⁰.

Как раз после победы над Баязидом Тимур должен был доказать на глазах у мусульман серьезность сво­их намерений в борьбе за веру. Он притворился, что отныне будет сражаться с «франками» за распростра­нение ислама, как до этого делал его пленный враг. Но чагатаиды не укоренились глубоко в Малой Азии, и поэтому завоевание некоторых крепостей, например, Измира⁴¹, было не чем иным, как мимолетным обоз­начением притязаний, не рассчитанных на продолжи­тельное время. Наряду с византийцами самую большую выгоду из поражения Баязида извлекли мамлюки. Опа­сения Ибн Хальдуна, что Осман распространит свое господство на юг, были теперь беспредметными. Но, как и в случае с Константинополем, здесь тоже отло­жено — не означает отменено ⁴².

Вскоре после своего триумфа Тимур снова обратил­ся к Востоку, к странам Кавказа. Там мы находим его в 1403 году с усердием предающимся войне с грузина­ми, абхазами и армянами так, как будто он хотел еще задним числом лишить Баязида венца самого удачного борца за веру того времени. Однако слух, что Ахмад Увайс был схвачен в Сирии переодетым в дервиша, а мамлюки захватили в плен Кара Юсуфа, вероятно, напомнил Тимуру о том, что все его громадные усилия, которые требовали не один раз его войска, в конце концов не привели к удовлетворительным результатам. На всякий случай он отправил миссию, которая, как мы догадываемся, должна была потребовать от мамлюкского султана выдачи тех двоих⁴³. Тимур не смог претворитьидею реставрации наследия Чингисхана в длительный политический строй. Существовали только он его сыновья и внуки, его доверенные, и существовали его враги, которых нужно было устранить с тя боя. Мысль о постоянном воздействии с помощью иститутов, каким бы фрагментарным оно ни было, ему приходила в голову. Евразия была для него его любимой шахматной доской, где он переставлял фигуры, Пока однажды всем врагам не был объявлен мат ⁴⁴. Не только Анатолию и Кавказ он оставил без мирного по­рядка; и в Иране он должен был снова и снова принимать меры против бунтовщиков. 1404 год, обратный путь в Самарканд больше нельзя было откладывать; ему пришлось хотя бы формально обеспечить господство над основными исламскими областями. Умару Бахадуру, сыну Мираншаха, с позором свергнутого с «трона Хулагу»⁴⁵, должно быть, теперь, когда импе­рия стала непобедимой, можно доверить некоторые страны, являющиеся — по представлению Тимура — чингисидской территорией. Документ, составленный для этой цели, называет Мидию от Рея до Азербай­джана, Кавказ до Дербента, включая Грузию и стра­ну абхазов, а также Диярбакиры и Ирак до Хидшаза, страну Рум до Истанбула, страну франков — вероятно, Трапезундскую империю⁴⁶, — а также Сирию до Александрии и до Нила⁴⁷. Документ датирован концом месяца шабана 806 года⁴⁸, значит, был написан в пер­вой половине марта 1404 года. В середине лета того же года Тимур, наконец, добрался до своего любимо­го Самарканда⁴⁹. Семилетняя кампания закончилась.

Дата добавления: 2015-08-21