Сближение Тимура с Фараджем

Наконец семнадцатого марта 1401 года закончились недели ужаса. Тимур со своим войском отправился на север. Художники и ремесленники, тюркские, абис­синские и индийские рабы и многие жители Дамаска были угнаны. Когда проходили через Алеппо, довер­шили там дело разрушения; здания крепости сровня­ли с землей, город сожгли¹⁰⁹. После этого Тимур от­правил часть своих войск на войну против Грузии, которая окончилась осенью 1401 года заключением мира, жесткого для проигравших¹¹⁰. Сам он провел лето того года в военных операциях в северном Дву­речье. Сначала он окружил Мардин, но смог завоевать и уничтожить только город, не крепость; она нахо­дилась на скальном массиве, таком мощном, что ук­репление нельзя было разрушить минированием. Ти­мур снова отступил ни с чем и выступил против Баг­дада. Ему очень не понравилось, что Ахмад Увайс начал восстанавливать свою власть, и, кроме того, вступил в связь с султаном Баязидом. Некоторые сложности чагатаидов в Анатолии Тимур относил на счет интриг Джелаирида, который вместе с туркме­ном Кара Юсуфом уговорил Османов на войну про­тив Эрзинджана.

Ахмад доверил свою столицу одному из своих эми­ров, как только узнал о приближении тимуридских со­единений, и отступил на юг, видимо, в район Хиллы, где стояло его войско¹¹¹. После длительной осады Баг­дада войска Тимура девятого июля 1401 года присту­пили к штурму и преодолели укрепления. Население, рассыпавшееся из-за сильного притеснения во все сто­роны, нашло путь к бегству закрытым; вся окрестность была оцеплена врагами; и началась резня, которая даже по тимуридским источникам достигла необычайных раз­меров. «И относительно мужчин и женщин, стариков и молодых, которые остались в городе, был издан при­каз — всех убить. Так это случилось, и восьмидесяти­летним стариком и восьмилетним мальчиком, всеми ими торговали на базаре гнева по одной и той лее цене — ураган пренебрежения властителя начал бушевать и погрузил корабль жизни в пучину гибели — буря гнева швыряла благо их существования на берег утраты». Лишь немногие, среди них прежде всего ученые и дер­виши, избежали смерти, и после резни город был пре­вращен в развалины¹¹².

Эти бесчисленные убийства и разрушения, види­мо, должны были раз и навсегда лишить Джелаири­да возможности помешать порядку, за восстановлени­ем которого нерешительно гонялся Тимур. Едва ус­пев уничтожить Багдад, он поспешил в Азербайджан. Еще на пути туда он собрал саидов, нотаблей и уче­ных Ирана вокруг себя и заполнил время беседами по вопросам веры и права точно так же, как он это часто делал в Алеппо и Дамаске, а также раньше. Во время броска на север он носился с мыслью снова продвинуться в Кипчакские степи, но потом удовлет­ворился войной с Грузией. Кроме того, он послал войска в Эрзерун; активность Баязида внушала ему опасения. Еще в зимнем лагере в Карабахе, в кото­рый он вошел с большей частью своих войск в нача­ле ноября, он узнал, что Ахмад Увайс летом бежал к Баязиду; тот ему посоветовал привлечь на юге Баг­дада новые силы, чтобы таким образом расколоть войско Тимура, который, как свидетельствуют слухи, планировал наступление на Анатолию. И действитель­но, Ахмад снова в своей совершенно разграбленной столице устроил резиденцию. Поэтому еще зимой Тимур двинул войска на юг, но они надолго задер­жались в заснеженной горной стране Курдистан, ведя малые бои. Когда они наконец прибыли в Багдад, Ахмад снова бежал в Хиллу¹¹³.

Без сомнения, Тимур за эти месяцы увидел в Ба-язиде своего самого главного врага. В отношениях между чагатаидами и мамлюками, напротив, ослабла напряженность, после того как Фарадж и многие из его эмиров поспешили обратно в Египет. Еще в то время как Тимур мучил население Дамаска, послал он одного доверенного в Каир, чтобы снова потребо­вать освобождение Атламиса. На этот раз его посол был принят со всем уважением; ему пообещали вы­полнить просьбу, правда, не проявили слишком боль­шой спешки. Только в конце 1402 года, после побе­ды Тимура над Баязидом, соблаговолили отпустить Атламиса, после того как Тимур еще раз энергично напомнил египтянам об их обещании. В июле 1403 года послы, которые сопровождали Атламиса к Ти­муру, вернулись домой с многочисленными ценными подарками для Фараджа, среди них боевой слон, две пантеры и два сокола для охоты, но прежде всего с почетной одеждой султана; это, как полагает совре­менный наблюдатель, должно быть, означает, что мамлюкский правитель в Египте и Сирии является теперь только наместником чагатаидов. Этот наблю­датель только предполагал, а в окружении Тимура были убеждены, что Фарадж покорился, согласился ежегодно выплачивать дань и наносить на монеты мам­люков имя «господина счастливых обстоятельств». Шами сообщает, что Тимур, после того как египетс­кие посланники объяснили все таким образом, стал относиться к султану Фараджу «как к сыну»¹¹⁴ — как когда-то к принцу Тохтамышу!

Дата добавления: 2015-08-21