Падение Алеппо

На мамлюкской стороне, вероятно, ничего не зна­ли об этих событиях во вражеском войске. С ужасом услышали в Каире о кажущемся неудержимым про­движении Тимура. В середине сентября, говорят, Аинтаб пал; из города и прилегающих имений согна­ли людей и часть из них заживо сожгли, часть стол­кнули в ямы, которые до этого должны были вырыть сами жертвы. Вскоре после этого в Алеппо прибыла миссия Тимура, которая принесла обычное требова­ние подчиниться. Наместник Алеппо велел убить пос­лов и все силы приложил к тому, чтобы подготовить город к предстоящей осаде. Между тем в Каире за­кончились достаточно известные ссоры из-за необхо­димого количества денег, без которых нельзя было направить войско в Сирию. В ноябре посланник Ча­гатаидов добрался до Каира⁸⁵. Послание Тимура, ко­торое он должен был вручить, содержало подробное изложение политических целей завоевателя: после того как он однажды привел в порядок запутанные отно­шения в Мавераннахре и Хорасане, Иран тоже был умиротворен; мелких династий, которые причинили так много вреда той стране, больше не существует. Дружеские, благоприятные для торговли связи он хотел завязать после этого с Баркуком, но тот не по­шел на такое предложение. Наоборот, тем убийством (вероятно, имеется в виду преступление в Ар-Рахбе) — Баркук спровоцировал военный поход, организо­ванный с целью мести, который был отложен пото­му, что нужно было окончательно уничтожить небла­годарного Тохтамыша. Затем Тимур получил извес­тие, что его внук Пир Мухаммед, во время наместни­чества которого пали Газни и Кабул, в Индустане и даже в Гуджарате одержал победу. Это обстоятель­ство требовало личного принятия решительных мер в Индии. Вернувшись, он начал строить необыкно­венную великолепную мечеть в Самарканде, а затем предпринял поход на запад, который должен был смыть тот позор, который навлек на него Баркук. Под Реем он узнал о смерти Баркука и поэтому сначала прервал наступление, так как первая причина для военного похода, месть за смерть посла, со смертью султана отпала. Нельзя ли с легкостью устранить и вторую причину, плен Атламиса, благодаря чему из­бежали бы большого кровопролития? Фарадж не следует плохому примеру своего отца, а принимает совет Тимура отпустить пленного и приобрести веч­ную дружбу с Чагатаидами⁸⁶.

В Алеппо, между тем, были собраны сирийские мамлюкские эмиры с их военными частями, всего око­ло трех тысяч конников, из которых Дамаск при его наместнике Судумс поставил немногим более четвер­ти конников. Вожди мамлюков не могли согласовать, какие шаги следует теперь предпринять, а Тимур этим воспользовался, раздувая ссору. Ловко сеял он сре­ди них недоверие к алеппинцу Демирдасу; тот сам позвал его, Чагатаида, потому что страна была не за­щищена; если он хочет сохранить свой пост, он дол­жен арестовать наместника Дамаска Судуна. Послан­ник Тимура, который вручил это послание, так ком­прометирующее Демирдаса, был убит Судуном, но хитрый Тимур внес смуту и недоверие в ряды своих врагов⁸⁷.

Двадцать восьмого октября 1400 года войско Ти­мура начало смыкать кольцо вокруг Алеппо. Медлен­но, как бы робкими шагами и полные сомнений, под­ступали чагатаиды; сначала они окапывались за рвом, как будто боялись расположившихся в городе войск. Эти войска, вдохновленные колебанием врагов, со своей стороны заняли позицию перед воротами Алеп­по. Несколько дней прошли в небольших стычках: даже население отваживалось подойти к стенам, что­бы понаблюдать за перестрелкой. Вдруг Тимур при­казал дать сигнал к атаке. В панике все бросились обратно в город, всадники и пешие, солдаты и зева­ки. У ворот, в узких переулках сотни людей затоп­тали насмерть, раздавили напиравшие сзади. Улицы были завалены горами трупов в человеческий рост. В неописуемой сумятице некоторые мамлюкские час­ти разбежались, некоторые воины спаслись в крепос­ти, среди них Демирдас и Судун. Город был брошен на произвол грабящих чагатаидов⁸⁸.

Крепость Алеппо, настоящий шедевр, окружал ши­рокий ров; склоны горы, на которой стояла крепость, были покрыты громадными каменными блоками; са­перы нигде не могли начать свою работу. Тимур при­казал осыпать гарнизон беспрерывно градом стрел, так что никто не отваживался выглянуть из-за стены. Этим он создал возможность спустить воду из рва и в удобном месте форсировать создание минного ко­ридора. «Я, ничтожный», — рассказывает Шами⁸⁹, — на пути в Хидшаз добрался до Алеппо и был взят в плен несколькими чагатаидами. Я наблюдал особен­ное зрелище, о котором хотел бы здесь сообщить. Я стоял на крыше напротив крепости и рассматривал господство создателя и смелость тех людей, как вдруг отворились ворота крепости, пять вооруженных му­жественных воинов вышли и бросились на саперов. Когда те осознали опасность, они помчались на от­крытое пространство и уложили тех пять конников стрелами, стреляя снизу. Гарнизон крепости издал скорбный крик. Пять смельчаков обвязали себя ка­натами, концы которых держали мужчины в крепос­ти. Они дернули теперь за канаты и подняли наверх тех пятерых, живых или мертвых, я не знаю. После этого никто больше не отваживался смотреть через отверстие башни, не говоря уже о том, чтобы выйти⁹⁰. Наконец гарнизон крепости сдался, повинуясь требо­ванию Тимура.

Судуна заковали в цепи, с Демирдасом, напротив, обращались предупредительно. Громадное количест­во ценного имущества, которое принесло туда насе­ление с начала боев для сохранности, попало в руки врагов. Пятнадцать дней, по другим источникам, в течение целого месяца, позволил Тимур своим обни­щавшим войскам грабить Алеппо и окрестности; со­общается об их отвратительных зверствах. В конце он закрепил свой триумф пирамидами из черепов, которые велел складывать так, чтобы лица мертвых смотрели на проходящих мимо⁹¹. Хотя чагатаидам дали возможность отдохнуть в Алеппо недели — впер­вые после долгого перерыва была разбита палатка Ти­мура для аудиенции — и награбленным добром были заткнуты самые зияющие дыры в обеспечении, эми­ры снова пошли к своему полководцу и указали на совершенно недостаточное снаряжение войска; они на­стоятельно советовали отступить к побережью Сре­диземного моря и провести там зиму, чтобы будущей весной отдохнувшими и укрепившимися частями начать битву с мамлюками. Тимур не дал ввести себя в за­блуждение такими просьбами. Он приказал отойти в Хомс. Оттуда он взял курс не на Дамаск, ведущий через бесплодную страну, а двинулся с севера к рав­нине Бекаа и занял Баалбек. С удивлением описывает хронист Хафиз Абру, который находился в войске Ти­мура, гигантские каменные блоки античного города; без сомнения, это все могло быть только делом царя и пророка Соломона, которому служили джины⁹².

Дата добавления: 2015-08-21