Встреча с тимуром

Несчастный Бурхан-ад-дин Муфлих ревностно ис­полнял все желания Тимура, которого интересовали не только трофеи для финансирования новых военных походов. Самарканд, столица его империи, должен был стать столицей всех искусств и наук. Он хотел общаться с самыми знаменитыми учеными того вре­мени и перевести их, если это было возможно, во всемирный центр, который он готовился основать. Он услышал, что прославленный маликитский уче­ный-правовед и историограф Ибн Хальдун скрыва­ется в Дамаске, куда он прибыл в свите султана Фа-раджа. Ибн Муфлиху было поручено доставить Ибн Хальдуна.

В угнетенном состоянии из-за неизвестности, что могло ждать его у Тимура, появился Ибн Хальдун на рассвете у городских ворот; там несколько кади ожи­дали момента, когда будет открыто движение. Для встречи Ибн Хальдуна сюда прибыл посланник Тиму­ра; чтобы избежать ненужной волокиты, Ибн Хальду­на спустили на канате со стены. Его вежливо попри­ветствовали и проводили в палатку, разбитую совсем рядом с палаткой Тимура. Вскоре Тимур велел поз­вать ученого. Позже Ибн Хальдун в своих воспомина­ниях описал встречу с Чагатаидом. «Я вошел в его палатку для аудиенции; он лежал на подушках, опи­раясь на локти. Ему подавали блюда с кушаниями, и он указывал на толпы монголов, которые сидели груп­пами перед палаткой. Войдя, я начал свою речь к нему с «салам» и выразил свою преданность жестами. Тог­да он поднял свою голову и вытянул руку навстречу мне, так что я смог ее поцеловать. Потом он велел мне сесть, и я сел там, где я как раз стоял. Из круга его доверенных он вызвал хорезмийского ханафитского ученого-правоведа Абу аль-Джаббар ан-Нумана, кото­рый был у нас переводчиком».

Тимур сначала осведомился, почему Ибн Хальдун покинул свою родину и как принял его Баркук. Ибн Хальдун доложил обо всем, также о своем назначе­нии на пост маликитского судьи Каира. После этого заговорили о географии Северной Африки, расска­зы Ибн Хальдуна не удовлетворили Тимура; он при­звал своего гостя составить описание тех стран со все­ми подробностями, что и было сделано в последую­щие дни. В конце беседы были предложены кушанья, Ибн Хальдун ел их и хвалил, что Тимур «очень хо­рошо воспринял. Потом я снова сел, и мы молчали. Но меня охватил страх, я все же, должно быть, думал о том, что случилось с шафиитским верхов­ным судьей Садр аль-дин аль Мунави¹¹⁵. Преследу­ющие египетское войско схватили его под Шакха-бом¹¹⁶ и посадили в тюрьму, чтобы выжать выкуп... Поэтому я обдумывал слова, которые хотел ему ска­зать, чтобы польстить ему восхвалением его персо­ны и его господства, так как я слышал раньше в Магрибе много предсказаний о гибельных событиях, связанных с его появлением. Астрологи, которые за­нимались союзами обеих внешних планет (Юпитера и Сатурна), наблюдали союз в десятом знаке гороскопа¹¹⁷, который относится к знакам, подчиняющимся стихии воздуха, еще в 66 году (VIII века по мусуль­манскому летосчислению)¹¹⁸. Однажды днем 761 года я встретил в караван-мечети в Фесе Абу Али Бади-са, проповедника из Константина, который разбирал­ся в той науке. Я спросил об ожидаемом соедине­нии и его последствиях. Он ответил: «Оно указыва­ет на ужасного возмутителя на северо-востоке, ко­торый происходит из народа кочевников-скотоводов, живущего в палатках. Этот народ будет покорять им­перии, свергать династии, завладеет большей частью мира». Я продолжал спрашивать: «Когда появится тот возмутитель?» — «В году 84-м распространится о нем весть». То же самое написал мне еврей Ибн Зарзар, врач и астролог короля франков, сына¹¹⁹ Альфонса. И мой учитель, великий знаток рацио­нальных наук, Мухаммед Ибрахим аль-Абили¹²⁰ — да хранит его Бог! — сказал мне, когда я обратил­ся к нему: «Его появление близко! Если ты останешь­ся жив, то его, конечно, увидишь».

«От магрибских суфиев мы часто слышали, что они ожидали этого события и полагали, что ему будет предшествовать Фатими, о чем говорят шииты, ссы­лаясь в своих предсказаниях на изречения Пророка¹²¹. Знаток магрибских святых... рассказал мне, что их учитель однажды сказал им сразу после утренней молитвы: «В этот день родится Фатими, последний властитель!» И это было в сороковые годы восьмого века. Из-за всех этих намеков я ожидал его в своих мыслях. В страхе я пришел к мысли заговорить с Тимуром о подобных вещах; может, я ему понрав­люсь, и он поэтому будет питать ко мне доверие. Поэтому я обратился к нему со следующими слова­ми: «Пусть Бог всегда будет помогать тебе! Уже трид­цать или сорок лет мне хочется тебя встретить». В ответ на это переводчик Абд аль-Джаббар спросил меня: «По какой причине?» — «По двум причинам, — сказал я. — Во-первых, потому что ты султан мира, король мира земного. Я не думаю, что со вре­мен Адама до сегодняшних дней среди творений по­являлся властитель, равный тебе. Я не имею обык­новения болтать наобум, более того, я ученый! Я объ­ясню тебе: власть короля происходит только из об­щности крови; чем больше эта общность количеством, тем могущественнее королевство. Теперь ученые с давних пор единодушны в том, что самых многочис­ленных народов человечества два — арабы и тюрки. Вы очень хорошо знаете, какая могущественная ко­ролевская власть была у арабов, когда они, объеди­нившись верой, сплотились вокруг своего Пророка. И то, что тюрки довели правителей персов до страш­ного бедственного положения, и Афрасьяб, тюркский король, вырвал Хорасан из их рук, свидетельствует о том, какая высокая доля выпала тюркам в королев­ском правлении. Ни один из королей земли не смог когда-либо полагаться на такое сильное чувство кол­лективизма, ни шах Сасанидов, ни император (Византии), ни Александр или Навуходоносор... Что они все по сравнению с тюрками? Это ясное доказательство моего утверждения о королевском господстве. Вторая причина, которая поддерживала во мне желание встре­тить его, были предсказания магрибских астрологов и святых». И я упомянул то, что только что здесь рассказал¹²²».

Тимур велел Ибн Хальдуну дать разъяснение по На­вуходоносору; тот считался тогда персидским полко­водцем, а не государем; значит, его положение было сравнимо с тем, которое было у Тимура по отноше­нию к чагатайскому марионеточному хану. На это об­стоятельство указал сам Тимур. Как раз в этот момент до него дошла весть, что городские ворота Дамаска от­крылись; пришли судьи, чтобы подчиниться и полу­чить прощение из рук завоевателя. Тимур, который не мог идти из-за увечья в колене, без промедления сел на лошадь и поскакал к городу в гудящем барабанном шуме. Ибн Хальдун вскоре после этого стал свидете­лем беседы с судьями, во время которой речь шла и о мерах, при помощи которых можно подготовить штурм крепости. В дни, когда бушевала битва за форт, Ибн Хальдун составил в лагере Тимура затребованное до­несение о географии Магриба¹²³.

Кроме того, Ибн Хальдун раздобыл несколько по­дарков, которые он вскоре поднес Тимуру; великолеп­ный экземпляр Корана, ковер для молитвы, отрывок из очень популярных хвалебных стихов Пророку, автором которых был аль-Бузири (ум. 1293), четыре шкатулки с египетским узором. Тимур все благосклон­но принял, даже откликнулся на просьбы Ибн Халь-дуна выписать всем арестованным чтецам Корана, авторам диванов и так далее, которые, должно быть, будут сопровождать чагатаидов в далекий Самарканд, документ, который гарантировал бы им безопасность души и тела. Когда наконец пришел день отхода чага-таевидов, Ибн Хальдун смог отправиться в путешест­вие в Каир, на свою вторую родину. Он отправился в путь к побережью Средиземного моря, так как надеял­ся, что в Сафаде найдет корабль, который отправится в Египет. Еще до того, как он добрался до портового города, у него и его попутчиков бедуины отобрали все имущество, далее одежду. Голые, пробивались они в Сафад. Через несколько дней османский парусник приплыл в порт. До Газы путешествовали на кораб­ле. Оттуда Ибн Хальдун продолжил обратный путь по суше¹²⁴.

Дата добавления: 2015-08-21