Л. Толстой. Данная ситуация показывает сложность интеллектуального климата в культуре и

Данная ситуация показывает сложность интеллектуального климата в культуре и мировоззрении. Это имеет особое значение для установления типов ориентации человека в мире. Другими словами, речь идет о глубин­ных, внутренне противоречивых и экзистенциально напряженных, но исто­рически обусловленных пластов человеческого существа и их проявление через вытеснение и сублимацию в действенных мотивах ряда феноменов человеческого поведения, определяющих различные смыслы жизни⁴⁹. В этом плане на первое место выдвигается специфическая система взаимоотноше­ний человека и мира. «Люди похожи, ведь всем нам досталась одна челове­ческая ситуация с ее экзистенциальными дихотомиями; люди уникальны, ведь каждый по-своему развивает свою человеческую проблему. Само нескон­чаемое разнообразие личностей характерно для человеческого существова­ния»⁵⁰. Чем более разнообразней личность, тем более специфичней является смысл жизни, мировоззренческая ориентация в бытии.

Исходя из неоднозначной, внутренне противоречивой, экзистенциально напряженной природы человека, Э. Фромм выделяет два ряда человеческих характеристик и соответствующих ориентации в мире: первая отвечает по­требности и логике «быть», вторая — потребности и логике «иметь». «...Раз­личие между бытием и обладанием, так же как и различие между любовью к жизни и любовью к смерти, представляет собой коренную проблему человеческого существования; эмпирические антропологические данные свидетельствуют о том, что обладание «бытия является двумя основными способами существования человека, преобладание одного из которых опре­деляет различия в индивидуальных характерах и типах социального характера»⁵¹. И если для первого основной акцент делается на бытии, его глубинных, экзистенциальных измерениях, то для второго — на ориента-циях в мире обыденном, лишенном соответствующей потребности в много­цветной, полимасштабной самореализации. К первой ориентации принад-

лежат продуктивность, глубинное постижение мира, забота, ответствен­ность, уважение, разум, любовь, знание, творческая деятельность. Здесь проблема смысла не является проблемой, человеку интересно жить, и все, в том числе и деньги, подчиняется этому интересу, «благоговению перед жизнью» (А. Швейцер). Вторая ориентация: рецептивная — стремление как можно больше взять в предметно-вещном, материальном плане и только в случае выполнения этой задачи считать удовлетворительным состояние собственной души; эксплуататорская — стремление получить то же самое, но уже с помощью силы и хитрости, причем психологически здесь господст­вуют цинизм, ревность, зависть; корыстная — стремление закрыться в мире уже приобретенном, минимум отдавать, но максимум присваивать, при этом все человеческие ценности, среди них и любовь, оцениваются через владение; рыночная — стремление достигнуть экономического успеха через обезличенные формы поверхностных, сугубо ролевых связей, что обуслов­лено, соответственно, безразличием к другим, а следовательно, и к себе⁵². Это идеальные типы, ведь в реальной жизни каждый человек соединяет в себе и ту, и другую ориентации. Но данный подход может быть продук­тивно использован при рассмотрении аспектов взаимосвязи антропо-и социокультурных срезов смыслов в их различных ипостасях.

Человек живет в рационализированном мире и его каждодневная дея-телность взаимосвязана с постоянным целеполаганием и полностью созна­тельным выбором тех или других вариантов поведения и действия. Вместе с тем причинные мотивы этого действия, независимо от того, осознаются они или нет, детерминируются чрезвычайно широким спектром как раз­мышлений, так и неосознанных действий отдельных поступков и пове­дения в целом. С этой точки зрения человеческий мир — это не только мир добра, но и мир зла; в нем противоречиво взаимодействуют факторы разума и эмоций, совести и голого расчета, эгоизма и альтруизма, жесткого детер­минизма и стремления к своеволию.

Таким образом, определения смысла жизни и деятельности в обществе массового потребления и массовой культуры, «перенапряжения» людей и постиндустриальной эпохи (антропокультурные, т. е. следующие из чело­веческой природы условия совокупной жизнедеятельности) играют роль в смыслоопределении не меньшую, чем социокультурные. Причем речь идет в первую очередь о творческих, созидательных, консолидирующих и стабилизирующих аспектах антропологического в культуре, а не только тех, что вносят хаос и дисгармонию. Об этом много в свое время говорил А. Шопенгауэр, считая, что человеческой «индивидуальностью наперед предрешена мера возможного для него счастья. Особенно его способность к возвышенным наслаждениям раз навсегда незыблемо устанавливается пределами его духовных сил. Если пределы эти тесны, то никакие усилия извне, все, что ни сделали бы человеку люди и счастье, — ничто не в силах вывести его из мерки обычного полуживотного человеческого счастья и довольства»⁵³. И хотя в человеческой жизни все взаимосвязано, тем

не менее ничего не происходит без объективации человеческой субъек­тивности — не только опредмечивания, но и овеществления. Но в любом случае субъективность не осуществляется без смысловых ориентации. Разница только в мотивах, представляющих отдельное «поле» сложнейших психологических и мировоззренческих интенций.

Человеческое существование в своем реальном измерении характери­зуется неоднозначностью и внутренне противоречивым взаимодействием ряда факторов. И хотя смысловая ориентация характеризуется экзистен­циальным напряжениям, тем не менее смысл только тогда будет соответст­вовать своему предназначению, когда будут условия и возможности для его объективирования. Только в результате объективирования появляется снова вопрос: «А зачем?», или «Что я с этого буду иметь?», или «Какой смысл всей этой деятельности?». Система объективирований в предметном плане есть обратной стороной личностного развития: посредством ее осущест­вляется процесс социализации и самоосуществления личности в ее по­стоянном обновлении, стремлении перейти границы определенности, испол­нить личностный проект бытия.

Не следует забывать, что наряду с личностными проектами сосущест­вуют, в силу преобладания интенции «иметь», ориентации вещизма, агрес­сивности, зависти, потери веры, незащищенности и пр. Это еще более усложняет понимание смысла бытия, порождает безразличие к нему. А в этой ситуации и деньги теряют свое предназначение, превращаются в самое простое средство получения самых примитивных благ и запросов, хотя таят огромные возможности и бесконечные смыслы.

Самоутверждение «Я» в системе стратегий «денежного строя»

Рассмотренные проблемы, связанные с нынешним кризисным со­стоянием, поиском путей выхода из многоуровневого кризиса идентич­ности, заставляют снова и снова ставить вопрос: что не является смыслом для современного человека, какие ценности выходят на первый план, и какое место денег в смысловых ориентациях человека? Применительно к деньгам трудно отрицать существование какого-либо смысла. Другое дело, как его определить. Искать его в этом мире, или относить к миру трансцендентному? Поиски смысла денег в мире хозяйства связаны с решением ряда принципиальных вопросов, среди которых наиболее важный, это — является ли смысл денег единым для всех субъектов хозяйства? И здесь мы неизменно выходим на проблему идентичности человека.

Жизнь истинная только в настоящем. То, что было, того уже нет, нет и того, что будет, — есть только то, что сейчас. И об этом, чтобы сейчас жить хорошо, только об этом, всеми силами души и надо стараться. Если люди учат тому, что в этой жизни надо жить для будущей жизни, не верьте им. Жизнь мы знаем и проживаем только эту. И потому все силы надо направить на то, чтобы эту жизнь — и не только всю эту жизнь, но всякий час этой жизни, прожить как можно лучше.

Дата добавления: 2015-08-21