М. Хайдеггер

432

На субъективном уровне тезис «время — деньги» приобретает «стянутую в точку» исходную социумно-экзистенциальную «стрелу», «пущенную» из прошлого — через настоящее — в будущее как личностный выбор³⁸. Это связано с формированием и становлением жизненной позиции в общем сложном процессе социализации или сегодня — «экономизации» личности, осознанием ею окружающего мира хозяйства, себя и своего места в этом мире. Личностное время сопряжено с общественно-историческим, обеспе­чивает «выход» из временной структуры субъекта в ритмы культуры и об­щества, что является закономерностью «темпорального» выбора. Обратное воздействие на личностную структуру времени можно интерпретировать как социокультурную детерминацию этой структуры, включающую орга­низацию хозяйственных процессов и отношений в обществе, тип мышле­ния и деятельности, конкретное знание о времени. Этот личностный уровень связан с процессами «окультуривания» индивида, развития системы «Я»³⁹. Здесь, на этом уровне «субъективных факторов», характеризующих по­ведение личности, становится осуществимой возможность отбора смысло-жизненного ориентира, обусловленная, прежде всего, характером индиви­дуального интереса⁴⁰. Последний формируется под воздействием социо­культурных детерминантов, поэтому личностное время оказывается столь же социальным, насколько социальное время — личностным, поскольку история как способ бытия человека «не фон, на котором разворачивается существование человека, а наиболее фундаментальное условие и способ обретения и реализации его сущности»⁴¹. Следовательно, время экономи­ческого бытия становится временем экзистенциальным.

Личностное время основывается на взаимодействии единичного опыта с практикой, охватывающей его метасистемы, включающей развитие социальной информации, которая «раздвигает» границы индивидуального времени субъекта в его существовании. В противном случае время не будет

иметь никакого личностного значения, потеряв тем самым денежно-хозяйст­венные смыслы. Например, для большей части населения тропической /оо Африки время сегодня еще не обладает особой значимостью. Оно попросту не ценится, как в странах западной цивилизации — ни свое, ни чужое. Время не стало той ценностью, которая может напрямую коррелироваться с деньгами, прибылью, богатством. Оно используется скорее как «плата» за удовольствие общения с приятным человеком и комфортное пребы­вание в хорошем месте, за удовлетворенность исполнения предписанных традиций, обычаев, за рост престижа и авторитета среди «своих» — родствен­ников, соплеменников, сослуживцев, за любование природой и другими людьми. Счет времени, как правило, не ведется⁴². По отношению к нему, как к безразмерному, неисчерпаемому, находящемуся всегда под рукой в нужном «количестве», действует плохо скрытая логика присваивающего, иначе говоря, разбойного, «захватного» хозяйства, присущего всем без исключения первичным, «природным» по своей сути, традиционным цивилизациям.

Анализируя генезис становления «духа предпринимательства», В. Зом-барт относит «захватное» хозяйство к его первичным проявлениям. Фео­далов и бюрократов, разбойников он называет «людьми денег»: это люди, у которых «фантазия авантюриста соединялась с величайшей энергией; люди, полные романтики и все же с ясным взглядом на действительность; люди, которые сегодня командуют разбойничьим флотом, а завтра занимают высокую должность в государстве, которые сегодня жадно рукой копают землю в поисках кладов, а завтра начинают писать всемирную историю; люди со страстной радостью жизни, с сильным стремлением к великоле­пию и роскоши и все-таки способные принимать на себя в течение месяцев лишения морского путешествия с полной неизвестностью впереди; люди со способностями к организации, в то же время полные детского суеверия... Это — отцы наших капиталистических предпринимателей»⁴³. В. Зомбарт аргументирует свою позицию — перенос завоевателей и разбойников в ка­тегорию предпринимателей — прежде всего тем, что «дух, наполнявший их, был тот самый дух, который одушевлял всю крупную торговлю, все хозяйство вплоть до XVIII столетия и в глубь его»⁴⁴.

Пример тропической Африки имеет свою специфику и отличие от эпохи раннего капитализма, когда формировалось вместе с индивидом личностное время. Он не фатален в смысле повторения вестерн-варианта цивилизо­ванного развития, что приводит в его нынешнем виде в один из тупиков социальной эволюции. «Современная идея времени связана не с миром вещей и денег, а с миром человека и его деятельности»⁴⁵ — вот новый смысл тезиса «время — деньги». В свою очередь деятельность детерминирована не только внешними по отношению к индивиду обстоятельствами (эконо­мическими, социальными, политическими и т.д.), но и его внутренним миром. Но не с генетически обусловленной активизацией коры головного мозга, а с мыслительно-сознательным, духовным содержанием.

Рим пребывает в иллюзиях, что можно остановить историю, купить у времени отсрочку. Император Вителлин не жалеет четверти миллиона, чтобы добиться согласия главного жреца Галии, определяющего начало и конец времени года, продлить на одну минуту весну 68 года. В наивной уверен­ности, что время покупается и продается, человеческая история устремляется от Вечного Города по дорогам, вдоль которых расположены кладбища, в средние века.

Дата добавления: 2015-08-21