Э. Золя

Потеря способности воспринимать особенности моральной идеальности порождает целый ряд специфических свойств, заставляющих говорить об отклонениях морального сознания, обозначаемого как морализаторство. Натурализация идеала (как правило, духовно-мировоззренческого), сопровождаемая созиданием особой мифологии, переносит нравоучителя из области нравственно оправданной моралистики в область собственно морализаторства. Тем самым получает нравственное оправдание установка на любой (практически необходимый) идеал. В этом плане установка на деньги делает их (фактически, носителя этой моральной установки) учителем и судьей. Но при этом игнорируется тот факт, что всякий акт понимания является не только обязывающим, но также индивидуальным и ситуативным, ибо связан с уникальной жизненной ситуацией того, кто хочет в этом разобраться, понять, вникнуть, стать соучасником.

Механизм работы морализаторства связан не с всевластием денег «над сознанием, лишенным веры в абсолютные ценности», а «с двойной опера­цией натурализации»²¹, когда, с одной стороны, моральная цель замещается жестко предписанным алгоритмом действия, прагматизирующим все

духовные интенции, как это происходит с деньгами, с другой — когда познание и использование общественных и психологических законов подменяется подчинением практики морализаторскому мифологическому образу (каковыми являются деньги в силу принятого алгоритма — «человек для денег»). Забывая, что хозяйство, в котором функционируют деньги, есть «не только сфера обмена и производства, но одновременно и этический порядок хозяйственной жизни»²². Реализация принципа «человек для денег» выдается за непреложный закон природного (или хотя бы правового, в рамках данной системы), типа. Например, в условиях нестабильной эконо­мической ситуации, когда коррупция выступает негласным, нелегальным, но вполне «правовым» (для данного типа общества) «полем» деятельности, морализаторская дидактика о подчинении всего и вся, и в первую очередь, желаний и нравственных устремлений человека, является вполне право­мочной и оправданной. Ведь деньги — социальны (Ю. Осипов), поэтому такой подход обусловлен человеческим отношением. Практические следствия такого подхода не могут стать всеобщим правилом, что порождает альтер­нативные принципы.

Принцип «деньги для человека» («мораль для человека») воспринимается в качестве единственно возможного средства для преодоления последствий морализаторства, понимаемого как «моральная тирания». «Деньги для чело­века» — однозначно корректная позиция. Здесь деньги являются вторичной подсистемой в рамках человеческого предназначения. В этом плане человек, не способный окончательно преодолеть «экзистенциальные дихотомии», имеет «осевые», смыслообразовательные параметры своего существования, которые приближали бы его к истинному бытию»²³. Различие в трактовках и понимании личного предназначения будет определять границы обяза­тельности морали. Причем, учитывая влияние денег, мораль нацелена именно на то, чтобы жизнь могла протекать стабильно, обосновано, а не была ориен­тированна на случай или удачу, предполагающую авантюризм.

Дата добавления: 2015-08-21