Служебных правоотношений 4 страница

Признав допустимым увольнение руководителя организации по п. 2 ст. 278 ТК РФ, Конституционный Суд РФ вместе с тем указал, что "федеральный законодатель в рамках соответствующего регулирования должен обеспечивать баланс конституционных прав и свобод, справедливое согласование прав и законных интересов сторон в трудовом договоре, являющееся необходимым условием гармонизации трудовых отношений в Российской Федерации как социальном правовом государстве... В этой связи предоставление собственнику имущества организации права принять решение о досрочном расторжении трудового договора с руководителем организации предполагает, в свою очередь, предоставление последнему адекватных правовых гарантий защиты от негативных последствий, которые могут наступить для него в результате потери работы, от возможного произвола и дискриминации" <1>.

--------------------------------

<1> Там же.

Соответственно, представляется, что закрепление в служебном законодательстве возможности увольнения государственных и муниципальных служащих с целью защиты публичных интересов в рамках субинститута дисциплинарного пресечения требует установления и определенных гарантий для них. Проявляться это, в частности, может в возложении бремени доказывания факта возникновения ситуации, делающей невозможной их дальнейшее пребывание на службе, на представителя нанимателя; в обязательной выплате денежной компенсации при увольнении служащего по этому основанию, если данная ситуация возникла не по его вине, и т.п. Еще раз подчеркнем, что установление в указанных случаях мер дисциплинарного пресечения преследует не цели наказания, а лишь недопущения наступления общественно негативных последствий. В связи с этим можно вспомнить, что еще в 1888 году Н.О. Куплевасский писал: "Дисциплинарное разбирательство часто не имеет в виду взыскание за проступок, а имеет в виду разрешение спорного вопроса - совместимо данное положение служащего лица с обязанностями службы или же нет" <1>.

--------------------------------

<1> Куплевасский Н.О. Государственная служба в теории и в действующем праве Англии, Франции, Германии и Цислейтанской Австрии. Харьков, 1888. С. 4.

Установление возможности безальтернативного прекращения служебных правоотношений путем использования мер дисциплинарного пресечения позволит решить и еще одну проблему, которая существует сейчас в служебном законодательстве. Вводя новые антикоррупционные механизмы на государственной и муниципальной службе, законодатель оказался перед необходимостью обеспечить их применение возможностью использования мер юридической ответственности. Не везде (как уже отмечалось выше) это было сделано, однако в тех случаях, когда соответствующие санкции были предусмотрены, они также породили ряд вопросов. Так, например, ст. 9 Федерального закона "О противодействии коррупции" в качестве санкции за невыполнение государственным или муниципальным служащим должностной (служебной) обязанности уведомлять об обращениях в целях склонения к совершению коррупционных правонарушений предусматривает только увольнение. Это однозначно вытекает из ч. 3 данной статьи, которая устанавливает, что "невыполнение государственным или муниципальным служащим должностной (служебной) обязанности, предусмотренной частью 1 настоящей статьи, является правонарушением, влекущим его увольнение с государственной или муниципальной службы либо привлечение его к иным видам ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации". Поскольку в данном случае использовано указание на "иные виды ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации", следует сделать вывод, что при совершении такого правонарушения служащий привлекается либо к дисциплинарной ответственности в виде увольнения, либо к иным видам ответственности (административной, уголовной и прочей).

В принципе установление единственной санкции в виде увольнения с государственной или муниципальной службы за такое серьезное правонарушение, как неинформирование об обращениях в целях склонения к совершению коррупционных правонарушений, выглядит вполне логичным. Если бы указанная статья требовала только привлечения служащего к дисциплинарной ответственности, без конкретизации санкции, это дало бы возможность недобросовестным руководителям "прикрывать" своих подчиненных, регулярно применяя за их проступки лишь дисциплинарные санкции морального характера. Однако здесь следует вспомнить, что Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях неоднократно указывал на необходимость вытекающего из принципа справедливости требования дифференциации ответственности в зависимости от вины правонарушителя (как физического, так и юридического лица) <1>, факторов неоднократности и рецидива преступлений <2>, половозрастных характеристик субъекта преступления <3> и т.п. В частности, в Постановлении от 12 мая 1998 г. N 14-П <4> он отметил, что установление законодателем недифференцированного по размеру штрафа, невозможность его снижения не позволяют применять эту меру взыскания с учетом характера совершенного правонарушения, размера причиненного вреда, степени вины правонарушителя, его имущественного положения и иных существенных обстоятельств деяния, что нарушает принципы справедливости наказания, его индивидуализации и соразмерности.

--------------------------------

<1> Определение Конституционного Суда РФ от 16 декабря 2008 г. N 1069-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Тарасова Юрия Павловича на нарушение его конституционных прав пунктом 1 статьи 119 Налогового кодекса Российской Федерации" // Документ опубликован не был. СПС "КонсультантПлюс"; Определение Конституционного Суда РФ от 21 октября 2008 г. N 514-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Бугорского Виталия Юрьевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 58, 80 и 168 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" // Документ опубликован не был. СПС "КонсультантПлюс"; Определение Конституционного Суда РФ от 14 декабря 2000 г. N 244-О "По жалобам граждан А.И. Косика и Т.Ш. Кенчхадзе на нарушение их конституционных прав положениями абзаца шестого статьи 6 и абзаца второго части первой статьи 7 Закона Российской Федерации "О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением" // СЗ РФ. 2001. N 3. Ст. 272.

<2> Постановление Конституционного Суда РФ от 19 марта 2003 г. N 3-П "По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих правовые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений, а также пунктов 1 - 8 Постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов" в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан" // СЗ РФ. 2003. N 14. Ст. 1302.

<3> Определение Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2004 г. N 466-О "По жалобе гражданина Герасимова Андрея Валентиновича на нарушение его конституционных прав частью третьей статьи 127 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, статьями 57 и 59 Уголовного кодекса Российской Федерации и Указом Президента Российской Федерации от 7 декабря 1998 года о его помиловании" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. N 3; Определение Конституционного Суда РФ от 13 июня 2006 г. N 195-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации на нарушение конституционных прав гражданина Ивукова Константина Александровича положением части 2 статьи 3.9 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2006. N 5.

<4> Постановление Конституционного Суда РФ от 12 мая 1998 г. N 14-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений абзаца шестого статьи 6 и абзаца второго части первой статьи 7 Закона Российской Федерации от 18 июня 1993 года "О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением" в связи с запросом Дмитровского районного суда Московской области и жалобами граждан" // СЗ РФ. 1998. N 20. Ст. 2173.

С учетом этих позиций установление недифференцированной санкции в виде увольнения за нарушение служащим обязанности, установленной ст. 9 Федерального закона "О противодействии коррупции", выглядит противоречащим принципу справедливости. Однако эта проблема снимается в случае закрепления предлагаемого нами подхода, так как в таком случае речь идет не о применении мер ответственности, а об использовании дисциплинарного пресечения с целью защиты публичных интересов.

Нам представляется, что использование мер дисциплинарного принуждения в служебных правоотношениях вообще имеет большие перспективы. В частности, можно предложить его использование и в других случаях, не обязательно связанных с прекращением служебных отношений. Так, выше мы уже писали о том, что законодательство о государственной и муниципальной службе допускает в определенных случаях использование такой пресекательной меры, как временное отстранение служащего от должности. С учетом предложенной нами выше дифференциации ответственности за нарушение государственным или муниципальным служащим запретов или несоблюдение ограничений в зависимости от их тяжести представляется, что применение этой меры можно было бы расширить. Так, например, служащий, занявшийся в нарушение установленного запрета предпринимательской деятельностью, безусловно, должен быть привлечен к ответственности. Однако в зависимости от длительности данного нарушения, степени его вины, наличия или отсутствия негативных последствий такого нарушения он может быть уволен с государственной или муниципальной службы <1> либо на него может быть наложено иное дисциплинарное взыскание. В последнем случае, разумеется, ему должно быть дано время на прекращение предпринимательской деятельности, причем на данный период выглядит целесообразным временное отстранение его от замещаемой должности без сохранения денежного содержания. Указанная мера по своей сути также будет являться мерой дисциплинарного пресечения. Ее цель - защита публичных интересов путем недопущения использования служащим последствий нарушения запрета для получения выгоды.

--------------------------------

<1> В данном случае увольнение будет выступать в качестве меры дисциплинарного взыскания, а не дисциплинарного пресечения.

Помимо дисциплинарного пресечения, в служебном законодательстве также могут использоваться и другие дисциплинарно-принудительные меры, в частности дисциплинарно-предупредительные. Главное их отличие от мер дисциплинарного пресечения будет заключаться в том, что при их использовании служебная деятельность не пресекается (ни временно, ни постоянно), в то же время на служащего накладываются определенные ограничения, например ограничение занимать определенные должности. Так, например, действующее законодательство допускает поступление на государственную гражданскую и муниципальную службу лиц, имеющих снятую или погашенную судимость. Как нам представляется, хотя допуск таких лиц на службу вполне возможен, цель защиты публичных интересов требует установления ограничений должностного роста для служащих, имевших в прошлом судимость за некоторые категории преступлений. Так, например, не отрицая в принципе возможности продолжения служебной карьеры государственного чиновника, осужденного за получение взятки или иные должностные преступления, вряд ли целесообразно допускать его назначение на должности, связанные с наличием организационно-распорядительных или административно-хозяйственных полномочий.

Ситуация, сложившаяся в настоящее время в Российской Федерации и характеризующаяся наличием широко налаженных коррупционных связей между организованной преступностью и некоторыми высокопоставленными должностными лицами, требует также, на наш взгляд, ограничения возможности занимать руководящие должности лицам, чьи близкие родственники или свойственники тесно связаны с криминальным миром. Практически это может выражаться в установлении запрета на назначение на должности категории "руководители", а также высшие военные и правоохранительные должности служащих, связанных отношениями близкого родства или свойства с лицами, имеющими или имевшими судимость за совершение таких преступлений, как: разбой (ст. 162 УК РФ); вымогательство (ст. 163 УК РФ); легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления (ст. 174.1 УК РФ); приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175 УК РФ); террористический акт (ст. 205 УК РФ); содействие террористической деятельности (ст. 205.1 УК РФ); организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК РФ); бандитизм (ст. 209 УК РФ); организация преступного сообщества (преступной организации) (ст. 210 УК РФ) и т.п. Конечно, введение указанной предупредительной меры будет ущемлять права государственных и муниципальных служащих, имеющих таких родственников или свойственников, однако в данном случае вновь необходимо напомнить о приоритете защиты публичного интереса над частным в служебных правоотношениях. Пример использования служебного положения командующим ВДВ В. Шамановым для воспрепятствования проведения следственных действий в отношении его зятя В. Храмушина, на наш взгляд, наглядно свидетельствует о том, что права отдельных лиц на доступ к государственной и муниципальной службе не могут ставиться выше права всего общества на надлежащее функционирование государственной и муниципальной службы <1>.

--------------------------------

<1> См. об этом: Командующий ВДВ получил дисциплинарное взыскание // http://www.novayagazeta.ru/data/2009/112/05.html.

И наконец, завершая рассмотрение перспектив развития законодательства о мерах дисциплинарного принуждения в служебном законодательстве, необходимо подчеркнуть, что при практической реализации высказанных предложений следует как можно более детально регламентировать алгоритм и критерии принятия решения о дисциплинарных мерах в отношении государственного или муниципального служащего, нарушившего запрет, ограничение либо не исполнившего служебную обязанность: уволить его с гражданской (муниципальной) службы, привлечь к дисциплинарной ответственности, предупредить о незаконности совершаемых им действий (бездействия) и т.п. Если же оставить решение всех этих вопросов на усмотрение представителя нанимателя, вместо положительного эффекта будет достигнут отрицательный: с одной стороны, гражданские служащие попадут в зависимость от его решений "казнить" или "помиловать", с другой - при его попустительстве отдельные их представители смогут грубо попирать законодательство о гражданской службе и публичные интересы.

2.2. Пути и средства интенсификации предотвращения и

урегулирования конфликтов интересов на государственной

и муниципальной службе

Национальный план противодействия коррупции (утв. Президентом РФ 31 июля 2008 г. N Пр-1568) в качестве одной из главных мер такого противодействия называет законодательное развитие механизма предупреждения коррупции и разрешения конфликта интересов на государственной и муниципальной службе. Урегулирование конфликта интересов является одним из важнейших антикоррупционных механизмов и одновременно способом обеспечения надлежащего функционирования служебных правоотношений.

В то же время следует понимать, что сводить институт конфликта интересов исключительно к противодействию коррупции было бы неправильно. Конфликт интересов, во всяком случае, связан именно с конфликтом, конфликтом публичного и частного интересов. Не обязательно такой конфликт имеет коррупционный результат. Государственные или муниципальные служащие нередко попадают в ситуацию, характеризующуюся конфликтом интересов помимо своей воли, и не совершая никаких противоправных действий. Однако сама ситуация конфликта между частным и публичным интересами требует более тщательного контроля за принимаемыми ими при этом решениями. В связи со всем вышеизложенным представляется необходимым рассмотреть его сущность более подробно.

Термин "конфликт" (от лат. conflictus - столкновение) определяется как столкновение противоположно направленных целей, интересов, позиций, мнений или взглядов оппонентов либо субъектов взаимодействия. В основе любого конфликта лежит ситуация, включающая либо противоречивые позиции сторон по какому-либо поводу, либо противоположные цели или средства их достижения в данных обстоятельствах, либо несовпадение интересов, желаний, влечений оппонентов и т.п. <1>.

--------------------------------

<1> См.: Социальная психология: Словарь / Под ред. М.Ю. Кондратьева // Психологический лексикон: Энциклопедический словарь. В 6 т. / Ред.-сост. Л.А. Карпенко; Под общ. ред. А.В. Петровского. М.: ПЕР СЭ, 2006.

В научной литературе конфликт интересов в сфере предпринимательской деятельности определяется как "противоречие между интересами, которые защищены правом и должны быть удовлетворены действиями другого уполномоченного принципалом лица (поверенного, агента, директора, доверительного управляющего) и личными интересами этого уполномоченного" <1>. В целом для конфликта интересов характерно наличие (или возможность наличия) трех объективных компонентов: противоречие интересов, крупный убыток или неправомерное деяние (его сокрытие) - и причинной связи между ними <2>.

--------------------------------

<1> См.: Дедов Д.И. Конфликт интересов. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 1.

<2> См.: Фирсов А. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о конфликте интересов // Бухгалтерия и банки. 2006. N 12.

Термин "конфликт интересов" в контексте деятельности государственных и муниципальных служащих стал применяться несколько позже, в основном в связи с вопросами коррупционного поведения. Распространение данного института на сферу публичного управления вызвано необходимостью предотвращения влияния на публичного служащего каких-либо частных интересов, могущих повлиять на надлежащее выполнение им своих должностных обязанностей.

В Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 г. декларируется, что государство-участник должно стремиться в соответствии с принципами своего внутреннего законодательства устанавливать меры и системы, обязывающие публичных лиц представлять соответствующим органам декларации среди прочего о внеслужебной деятельности, занятиях, инвестициях, активах и о существенных дарах или выгодах, в связи с которыми может возникнуть коллизия интересов в отношении их функций в качестве публичных должностных лиц (ч. 5 ст. 8).

В Российской Федерации в Концепции реформирования системы государственной службы РФ (утв. Президентом РФ от 15 августа 2001 г.) было предусмотрено формирование механизмов преодоления конфликтов интересов, когда у государственных служащих возникает личная или групповая заинтересованность в достижении определенной цели, которая влияет или может влиять на объективное и беспристрастное рассмотрение вопросов при исполнении ими своих должностных (служебных) обязанностей. Таким образом, в целом конфликт интересов на государственной службе рассматривался как противоречие между частными интересами государственного служащего и его должностными обязанностями.

Принятый во исполнение данной Концепции Федеральный закон "О государственной гражданской службе Российской Федерации" определил конфликт интересов как ситуацию, при которой личная заинтересованность гражданского служащего влияет или может повлиять на объективное исполнение им должностных обязанностей и при которой возникает или может возникнуть противоречие между личной заинтересованностью гражданского служащего и законными интересами граждан, организаций, общества, субъекта РФ или РФ, способное привести к причинению вреда этим законным интересам граждан, организаций, общества, субъекта РФ или РФ. Таким образом, подход, в соответствии с которым конфликт интересов - это противоречие между частной заинтересованностью и публичной обязанностью, был сохранен. В то же время с учетом того, что личная заинтересованность была определена в данном Законе посредством получения материальной выгоды, определение конфликта интересов было сужено по сравнению с Концепцией реформирования системы государственной службы Российской Федерации. Позднее практически аналогичное определение конфликта интересов было введено в Федеральный закон "О муниципальной службе в Российской Федерации".

Конфликт интересов не является административным (служебным) спором, так как возникает не по поводу установления или применения условий труда, то есть разногласие по вопросу различно понимаемых прав и обязанностей и/или законности правовых актов управления в данном случае отсутствует <1>. Вместе с тем решение, принятое в результате разрешения конфликта интересов, может быть обжаловано в комиссию по служебным спорам или в суд. В таком случае возникает индивидуальный служебный спор по поводу урегулирования конфликта интересов.

--------------------------------

<1> О сущности административных споров см.: Зеленцов А.Б., Яхин Ф.Ф. О предмете административно-правового спора // Юрист. 2003. N 11.

Институт конфликта интересов подвергнулся серьезным изменениям после принятия нового Федерального закона "О противодействии коррупции". По сравнению с указанными выше Законами о гражданской и муниципальной службе указанный Закон в определении сущности конфликта интересов содержит следующие новеллы:

во-первых, теперь конфликтом интересов должна считаться ситуация, связанная с влиянием личной заинтересованности государственного или муниципального служащего на надлежащее исполнение им не только должностных (то есть по конкретной должности), но и общих служебных обязанностей;

во-вторых, новый Закон подчеркивает, что личная заинтересованность государственного и муниципального служащего может быть не только прямой, но и косвенной. Достаточно сложно сказать, что понимают законодатели под косвенной личной заинтересованностью. Можно лишь предположить, что в данном случае речь может идти не о непосредственном получении государственным или муниципальным служащим доходов, а о создании реальной возможности их получения. Однако в любом случае понятия личной заинтересованности и конфликта интересов остаются, к сожалению, оценочными категориями.

Помимо вышеуказанного, новеллой Закона является распространение института урегулирования конфликта интересов на все виды государственной службы, в том числе правоохранительную и военную.

Понятие личной заинтересованности в Федеральном законе "О противодействии коррупции" также претерпело некоторые изменения по сравнению с используемыми в Законах о государственной гражданской и муниципальной службе.

Во-первых, в ее определении законодатель исключил указание на неосновательное обогащение. Данную новеллу следует считать обоснованной, так как использование в законодательстве о государственной и муниципальной службе гражданско-правового термина "неосновательное обогащение" справедливо критиковалось в юридической литературе. В частности, О.В. Казаченкова писала: "Сторонами в обязательствах вследствие неосновательного обогащения могут выступать граждане, юридические лица, Российская Федерация, субъекты Федерации, муниципальные образования. Гражданский служащий в силу своего особого статуса не может являться участником гражданского оборота. В связи с этим распространение гражданских норм на отношения, регулируемые законодательством о государственной службе, представляется неправомерным" <1>;

--------------------------------

<1> Казаченкова О.В. Конфликт интересов на государственной гражданской службе // Журнал российского права. 2006. N 3. С. 81.

во-вторых, вместо общего указания на натуральную форму получения доходов либо доходов в виде материальной выгоды законодатель конкретизировал, что речь может идти о получении ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав. При определении имущественного характера услуг и указанных прав правоприменителю следует руководствоваться гражданским и налоговым законодательством Российской Федерации;

в-третьих, законодатель отказался от подробного определения иных лиц, которые могут получить доход в случае использования государственным или муниципальным служащим своего служебного положения (как это было сделано в Законах о государственной гражданской и муниципальной службе). Нельзя не отметить, что указание на "граждан или организаций, с которыми гражданский служащий связан финансовыми или иными обязательствами" обоснованно критиковалось за чрезмерную расплывчатость, так как любой государственный и муниципальный служащий, будучи членом социума, естественно, связан различными обязательствами со значительным количеством различных организаций (таковыми, например, являются обязательства платить коммунальные платежи; рассчитываться по взятому в банке кредиту и т.п.). Однако в этом плане еще более сложно признать удачным используемое в Федеральном законе "О противодействии коррупции" понятие "третьи лица". Под третьими лицами вполне естественно можно понимать абсолютно любых граждан и организации. В результате этого исходя из буквального толкования рассматриваемой нормы личной заинтересованностью, влекущей возникновение конфликта интересов, можно признать такие действия служащего, которые повлекут получение доходов органами государственной власти или иными государственными организациями (ведь они, безусловно, по отношению к государственному или муниципальному служащему также являются третьими лицами). Представляется, что в любом случае в дальнейшем потребуются уточнение и разъяснение термина "третьи лица", используемого в рассматриваемом Законе.

Показательно, что, несмотря на то что Федеральный закон "О противодействии коррупции" содержит новое определение конфликта интересов, распространяющееся на все виды государственной, а также муниципальную службу, старое определение данного понятия было сохранено. Более того, практически одновременно с принятием Закона о противодействии коррупции законодатели внесли изменение в Федеральный закон "О муниципальной службе в Российской Федерации", дополнив его статьей 14.1, в которой также содержится иное определение конфликта интересов на муниципальной службе.

С нашей точки зрения, это свидетельствует об отсутствии системного подхода в законотворческой деятельности. При этом указанные различия носят сущностный характер, то есть ситуация, признаваемая конфликтом интересов исходя из норм одного закона, может не трактоваться в качестве такового другим (например, если личная заинтересованность гражданского или муниципального служащего связана с получением им при исполнении должностных обязанностей доходов для третьих лиц, не попадающих в списки близких родственников и свойственников). В таких ситуациях, на наш взгляд, следует руководствоваться общим правилом о конкуренции общей и специальной норм и применять положения специальных законов о государственной гражданской и муниципальной службе соответственно.

В ст. 11 Федерального закона "О противодействии коррупции" выделяется два субъекта предотвращения и урегулирования конфликта интересов: государственного (муниципального) служащего и представителя нанимателя. Применительно к государственным и муниципальным служащим законодатель в связи с этим закрепляет две основные обязанности:

- принимать меры по недопущению любой возможности возникновения конфликта интересов;

- уведомить своего непосредственного начальника о возникшем конфликте интересов или о возможности его возникновения, как только ему станет об этом известно.

Что касается первой из них, то она подразумевает необходимость государственного или муниципального служащего воздерживаться от контактов с различными организациями, сферы деятельности которых пересекаются с его должностными обязанностями (кроме тех случаев, разумеется, когда такое взаимодействие, наоборот, входит в его должностные обязанности); максимально дистанцироваться от личных предпочтений при принятии управленческих решений и т.п.

Обязанность информирования о возникновении или угрозе возникновения конфликта интересов возникает у государственного или муниципального служащего в момент, когда он узнает об этом <1>. Применение этой нормы на практике, вполне очевидно, будет связано с определенными трудностями, так как оценочный характер конфликта интересов далеко не всегда позволяет служащему осознать не только угрозу его возникновения, но и сам возникший конфликт. Здесь уместно отметить, что, несмотря на то что понятие "конфликт интересов" применительно к сфере государственной и муниципальной службы используется уже достаточно длительный срок и комиссии по урегулированию конфликта интересов созданы во многих органах государственной власти, количество дел, рассматриваемых ими, остается относительно небольшим.

--------------------------------

<1> Представляется, что речь должна идти только о реальной угрозе возникновения конфликта интересов, так как просто угроза его возникновения существует, естественно, всегда.

Дата добавления: 2015-08-21