Глава третья. Мы не буки, мы не бяки,

Мы не буки, мы не бяки,

Мы ночные ахи-страхи,

Мы летаем, кружимся,

Нагоняем ужасы…

Из детской песенки.

Голова гудела, будто внутри били набат.

Это ощущение уже начинает приедаться, правда.

Я прижался щекой к ледяному полу и из такого положения начал оценивать обстановку – поднять себя над уровнем плинтуса не было никаких сил.

Ну что, Алекс, ты дубина. Сокрушался, что нет бункеров и прочих казематов – получай. Все, как положено: затхлый воздух, зарешеченное окошко со спичечный коробок под самым потолком, отсыревшие стены в пятнах плесени, железная кровать в углу модели «шконки» и железная же дверь толщиной в два пальца…

А теперь ищи выход, сколько влезет.

О том, зачем меня сюда проволокли, я предпочитал не думать.

Единственная информация, которой поделилось карликовое окошко, до которого я и мое покалеченное тело добирались без малого вечность, – условные «казематы» стоят возле все того же пепелища. Вспомнилась компьютерная игрушка, где игрока, забредшего за пределы уровня, вот так же вышвыривало в исходную точку.

Я нервно хохотнул.

Блокбастеры, компьютерные стрелялки – что еще мне здесь аукнется?...

Путей наружу было не так уж много, и отпадали они один за другим. В окно я не пролез бы даже в шестилетнем возрасте, даже если опустить прутья. Дверь состояла из цельного листа металла, в котором не было ни замочной скважины, ни видимых петель.

Может, стены… Я обошел комнату, осмотрев каждый угол и тщательно ощупав каждый не тронутый штукатуркой… по-видимому кирпич, хотя слеплен он был явно не из глины. На это ушло довольно много времени, но ничего полезного так и не нашлось. Сплошная и очень хорошо подогнанная кладка.

Я припомнил все нестандартные способы бегства из наглухо закрытых камер, которые видел в кино, и с сожалением убедился, что шансы мизерные. У меня нет ни верных друзей снаружи, ни мертвого сокамерника внутри, ни денег на подкуп охранника. Но, даже если бы они были, не факт, что я смог бы до него докричаться через эту чертову дверь.

Будто подслушав мои мысли, дверь глухо щелкнула и распахнулась. Первыми в комнату просочились двое крепких парней с винтовками и встали по обе стороны от двери. А следом за ними показалось нечто косматое и настолько огромное, что не вписывалось в проем. Я попятился, с еканьем в сердце вспомнив весьма впечатливший меня в свое время «Сайлент Хилл». Нечто пригнулось и шагнуло внутрь, оказавшись… нет, не Пирамидоголовым, и даже не очередным «хаки», а заросшим до самых глаз ядрено-рыжей бородой детиной в штатском. Из-за его спины выскочил паренек с тонкой шеей, по виду – типичный лейтенантенок, и с расшаркиваниями подал косматому планшетку.

А вот, кажется, и тот самый Хозяин, до встречи с которым мне лучше было не дожить…

– Ну что, Криворучка, добегался, значит? – скучающим тоном процитировал он «хаки» из болота, мельком глянув в бумаги. – Думаем, значит, что мы одни такие умные, а все вокруг тупицы. Зря. Строго между нами, нужно было топиться в болоте.

Он раскатисто, как-то рычаще, хохотнул. Он и разговаривал точно так же – с густым подрыкиванием, да и гораздо больше, чем человека, напоминал гривастого матерого льва.

– Послушайте, я не знаю, кто такой Криворучка… и не понимаю, за что меня схватили, – я старался говорить четко и уверенно, но сделать это, одновременно пятясь назад, было сложновато.

– Нет, ну какова наглость! Загнали в угол – дальше некуда, а он еще и дергается, – благодушно восхитилась зверюга. – Цены б тебе в разведке не было, Криворучка, а то и в Императорском театре, приложи ты свои таланты в другом месте.

– Да что я сделал?!

– Ну как же, – бородач перевернул планшетку ко мне и постучал пальцем по стопке листов. – Сорок два эпизода, страшно сказать, сколько томов уголовного дела… Ну так что, отходную составляем или опять нет?

– Какую еще отходную?! – для правдоподобия возмутился я, при словах «эпизод» и «уголовное дело» почти с облегчением идентифицировав очередной выверт подсознания как следственный изолятор. Где есть тюрьма – есть и полиция, и значит, какой-никакой, а закон. В бункере каких-нибудь подпольных торговцев органами шансов значительно меньше.

На пороге материализовался невысокий парень с папкой под мышкой, видимо, курьер, на которого никто не обратил внимания, наблюдая за нашей дискуссией.

– Криворучка, – проникновенно взрыкнул бородач. – У тебя только по официальной версии две жены и четверо детей. Плюс, как водится, старушка-мать. Ты, конечно, можешь сколько угодно надеяться на еще один побег, но бумаги на тебя уже пришли. И, насколько я знаю, последняя апелляция в связи с побегом тоже провалилась с треском. Вот неужели ты хочешь, чтобы вся эта ватага передралась над твоим гробом за домик в деревне, не говоря уже про интеллектуальное имущество?

– Что?... – выдохнул я, внезапно осознав, в какую задницу свернул сюжет. – То есть мне грозит смертная казнь?

– Голубчик, а ты как думаешь?

– Я думаю, что половину штата нужно уволить без рекомендаций, как несоответствующих занимаемой должности, – неожиданно сообщил курьер.

Повисла гробовая тишина. Часовые испуганно вытянулись в струнку, бородач удивленно вскинул косматые брови и обернулся.

– Зейра, если ты не в состоянии различить двух людей в пределах одного типажа, сходи к окулисту, Азан оплатит, – продолжал негромкий жесткий голос. – На того некомпетентного идиота, который не проверил клейма, налагается административный штраф в размере четырех окладов, а тот, кто не в состоянии отличить псиона от пустышки, сядет сюда сам. Вопросы?

Я выдохнул. Кажется, пронесло.

«Курьер» тем временем вошел в камеру и впился в меня неприятным и цепким, как у терьера, взглядом.

Я украдкой ответил ему тем же и сделал выводы. Может и бывший, но легавый, в глазах пропечатано – если вцепится, будет мотать, как тот терьер крысу, до победного конца.

– Юрист свободен, все прочие – по постам. Исполнять!

Люди прыснули, как испуганные тараканы, и только рыжий бородач неторопливо выплыл а коридор, без напоминаний прикрыв за собой дверь и бросив на меня непонятно сочувственный взгляд.

– Как ты здесь оказался? – бросил «курьер».

– Простите, а вы кто? – решил все же уточнить я.

– Вайскопф, хозяин, – скупо представился он, но, видя, что мне, кроме его национальности, это ни о чем не сказало, припечатал: – Для не сидевших – начальник тюрьмы. Повторяю: как ты здесь оказался? Кто тебя провел?

Я недоверчиво покосился на него. То есть тот самый?...

Местное пугало выглядело ненамного старше меня: тот тип лица, по которому невозможно определить точный возраст – ему могло быть сколько угодно лет в промежутке от двадцати пяти до тридцати пяти, но не больше. И вообще он был каким-то… обычным. Моего роста худощавый блондин со светлыми глазами, официально одетый: в белой рубашке и наглаженных в стрелку брюках, разве что без галстука и в черной кожаной куртке вместо пиджака. Ему только значок на ремень – и вперед, охранять покой честных граждан на улицах города.

– Я недостаточно ясно выразился? – поинтересовался Вайскопф как раз в посреди моей мысли о том, что ничего устрашающего в нем нет.

Я случайно встретился с ним взглядом и вздрогнул. Или есть?...

– Ваши люди привели.

– До этого. Как ты оказался на пограничной полосе?

– А что она из себя представляет?

Мужчина сощурился. От того, как он рассматривал меня, сузив глаза, и с полным отсутствием всякого выражения на лице, мне вдруг стало не по себе. Настоящий ариец, тьфу…

– Ты знаешь, где находишься? – медленно проговорил он, как будто что-то решая про себя.

– Нет.

– Ты знаешь, что такое «пустышка»?

– Детская соска, но, думаю, вы не об этом.

– Может быть, – Вайскопф медленно усмехнулся – мышцы угловатого лица пришли в движение, но взгляд остался такими же цепким и как будто застывшим. Он перестал напоминать терьера и начал – улыбающуюся гюрзу.

Я напрягся. Все, больше никаких фильмов про Вторую Мировую и Третий Рейх.

Нет, на военного герр Вайскопф был по-прежнему похож гораздо меньше, чем на полицейского в отставке, да и для первого варианта его стоило бы покороче постричь… Но я наконец понял, о чем толковали его подчиненные.

Замашки сотрудника гестапо из него лезли не сразу, но если появлялись на свет...

– Кто же тебя притащил… Родственники есть?

– Сестра, – осторожно начал я. – Но мы вместе не живем.

Он отрывисто кивнул и прикрыл глаза, застыв на несколько минут до какой-то неестественной, каменной неподвижности – как компьютер, ушедший в спящий режим.

– Ладно, не до тебя сейчас, – отмер наконец «хозяин», и, едва заметно поморщившись, потер висок. – Сиди пока, утром разберемся – кто, откуда и как.

Это «разберемся» прозвучало откровенно зловеще. Поэтому, как только за ним захлопнулась дверь, я прижался к ней ухом в надежде на подробности.

Увы, кроме того, что я по-прежнему под замком, ничего из этого вынести не удалось. Но дела наши не так уж плохи – по крайней мере, расстрел прямо здесь и сейчас не грозит. Может, даже извинятся…

Через несколько минут подслушивания я уловил многозначительное позвякивание и довольное кряканье расслабившихся вдали от начальства охранников.

– Тоб, как думаешь, дадут мне отпуск? – послышался приглушенный басок.

– Это смотря зачем.

– Ну вот, например, к жене съездить, – снова звякнуло. – Уже неделю здесь торчу без смены, а дома как пить дать опять все на ушах стоит. Распоясалась моя, никакого сладу нет. Знает, шельма, что с работы так просто не съедешь, и творит что хочет, пока меня дома нет.

– Не, не отпустят, – вынес вердикт второй голос. – По личному сегодня надо было просить – кто подсуетился, тем дали, и пока эти шустрые из отпуска не выйдут, никому больше не дадут.

– Да уж попросишь тут… Хозяина видел? День кругами носится, ща вон на патруль ревел белугой, что не смотрят, что хватают, премии поснимал, и опять задницы на совещание надирать понесся. Тут кабы не вышвырнул, а не то что отпуск просить… Кстати, с пустышкой, как думаешь, что будет?

– Ну… Как бы понятно, раз хозяин кого забирает, то не сказки слушать. Это с одной стороны – он-то никогда на халяву подзакусить не откажется, как я это понимаю… А с другой – не просто так он злющий сегодня, как жабий клин. Думается мне, из-за этой пустышки такую политику развести могут, если просочится… Может, даже и снять хозяина могут. Или чего похуже, – шепотом добавил охранник.

– А…

– А болтай поменьше, целее будешь.

Я нахмурился и оторвался от двери. Известие, что из-за меня может подняться буча, с одной стороны радовала, с другой – не очень. Могут как отпустить с реверансами и моральной компенсацией, так и пришить тихо под кустом, чтобы не создавал проблем.

Я подошел к окну и прижался лбом к холодным прутьям. Солнце садилось за край пепелища, символичное и издевательски красное.

Ох и не нравится мне это «подзакусить»…

Дата добавления: 2015-08-21