Бум: инструкция по применению

В 17 лет, пока я болела гепатитом, в хит-параде была моя песня Acqua di mare («Морская вода»). Мой первый успех - 600000 экземпляров проданных дисков! Но меня ничто не радовало. Я была на первых строчках хит-парада, но должна была оставаться в постели, чтобы слушать радио...

Это всегда было так: во всех моих удачах всегда находилась неудача, а из каждой неудачи появлялось счастье… к счастью!

Большой успех, как и любую другую вещь, ты можешь рассматривать с двух точек зрения. Люди очень меняются в твоих глазах. Внезапно ты обнаруживаешь, что у тебя есть тысяча подруг, которых ты не знала, и сотни родственников, которые до сих пор где-то таинственно прятались. Когда ты проходишь, тебе вслед или несутся восторженные восклицания или, напротив, слышишь «да кем это она себя возомнила?»

Когда мы выиграли фестиваль Сан-Ремо с Ci sara’ («Это будет»), после объявления Джозефа Бауда, то есть Пиппо Баудо: «…и первое место… Аль Бано и Ромина Пауэр с Ci sara’ («Это будет»)…». Бум! Это было похоже на выстрел из пистолета, давшего старт соревнованию по восхвалению и осквернению героев. «Да здравствует королева» или «Смерть королеве».

Я была одновременно артисткой и зрителем. Сказать, что меня просто достали – не сказать ничего! Если бы взгляды могли убивать, ни я, ни Альбано здесь уже ничего бы не рассказывали – нас просто не было бы. К счастью, были и другие взгляды, которые помогали нам жить.

Я постоянно слышала разговоры о том, что победы в Сан-Ремо «покупаются». Мы, не говоря уже о нашей звукозаписывающей компании, тогда не представляли, что займем то первое место. Результаты того народного референдума с помощью лотереи «Тотип» оказались неожиданными для всех. Этот референдум существовал всего второй год, система не была еще достаточно отлажена, и когда на организаторов обрушилась такая лавина голосов, они на двух с половиной миллионах просто бросили считать – настолько велик уже был отрыв от второго места.

После провозглашения победителя – обязательная пресс-конференция. То есть толпа несет тебя к яме со львами, где в качестве гарнира присутствует еще пара пресмыкающихся. Когда ты входишь – аплодисменты. Потом - тишина. Никто не смеет высказаться. Если журналист выражает к тебе симпатию, он производит плохое впечатление на коллег. Он должен поддерживать имидж страдающего интеллектуала, которого вопреки его собственному желанию направили сюда освещать «народный» фестиваль.

Затем – внезапно - вопросы. Шквал. Единственное оружие обороны – слова. Если ты говоришь мало - «да она не умеет говорить», «вот, немая красавица», «говорит всегда он». Если ты говоришь много, тебя прервут или напишут, выхватив одно слово из десяти и полностью изменив смысл того, что ты сказала. Если потом говоришь что-то правильное, тебе меняют вопросы. Если ты не идешь на пресс-конференцию, тогда тебя вообще уничтожат. Это постоянное хождение на лезвии бритвы. Более того, всегда нужно сохранять спокойствие и улыбку. И все же я не могу никого ненавидеть - даже тех, кто ненавидит меня.

Все мы здесь, сегодня, живем на рубеже двух веков. И мы не останемся здесь надолго - сто лет максимум. За нашими разнообразными масками респектабельности, снобизма, интеллектуализма, конформизма, простоты, мы в сущности все одинаковы и имеем одни и те же потребности. Мы все были детьми, поэтому не можем иметь в себе только недостатки. Что-то от того ребенка должно выжить, чтобы напоминать нам о том, кем мы были и почему мы здесь.

Но настоящие мои впечатления о Сан-Ремо – это те, которые сохранились в моих дневниках. Это то, что я писала в дни фестиваля 1982 года, в котором мы принимали участие с песней Felicita’ («Счастье»), которая стала хитом и нашей визитной карточкой.

Гранд-Отель-дель-Маре, Бордигера, 27 января

Прекрасный вид на море из большого окна. Наши апартаменты роскошны, и это почти заставляет меня чувствовать себя важной персоной. В то же время они тихие и уютные.

Много чаек, которые парят в небе. Наблюдаю их полет. Репетиции были назначены на 5 часов этим вечером. Вместо этого мы репетировали в 11.

Когда я вошла в театр «Аристон», Ориетта Берти пела America, America, и я сразу почувствовала себя как дома. После этого какая-то толстая дама посадила меня рядом с собой и без остановки что-то говорила, пока Риккардо Фольи, Васко Росси, Друпи и еще семеро артистов исполняли свои песни.

Я не поняла ничего ни из того, что они пели, ни из того, что говорила дама. Еще и потому, что фотографы хотели, чтобы я и Альбано сели еще ближе друг к другу. Даже когда мы были почти друг на друге. Наконец, когда у меня заболела голова, настал наш черёд репетировать.

Завистливые взгляды, восхищение, автографы, улыбки, шепотки, аплодисменты, комментарии.

Альбано в какой-то момент забыл слова: как обычно.

Только мы сошли со сцены, один из журналистов сказал: «Ребята, вы знаете о том, что вы рискуете выиграть?». Он сказал это с такой интонацией, с которой обычно спрашивают: «Вы знаете о том, что вам отрубят голову?»

29 января

И сегодня я снова плыла в море людей, которые толпились в холле гостиницы, ресторана, театра «Аристон», гримерке (хотя лучше было бы назвать ее шкафом).

Карусель разнообразных интервью, фото, фото и опять интервью. Всегда одни и те же вопросы. Более или менее одни и те же ответы. Я чувствовала себя испорченной пластинкой.

Сегодня вечером приехали дети. Прекрасные апартаменты как по волшебству превратились в цыганский табор. Там, где раньше были элегантные диваны, сейчас кровати. Ванная, пахнувшая оазисом, теперь напоминает последствия урагана. Я больше не могу ничего найти. Каждые полчаса Иления и Яри заказывают что-нибудь в номер. Однако это прекрасно – быть снова вместе. Это дает обнадеживающие чувства. Теперь кто-то еще на нашей стороне.

Сегодня – великий вечер. Пока мы ехали в «Аристон», машина на всю громкость была переполнена «Felicita’» («Счастьем») (чтобы Альбано повторял текст). Ожидание результатов голосования было длинным. Я с самого начала знала, что мы не победим…

Вот, еще дневник победы в 1984 году.

Челлино, 1 февраля

Сегодня утром я проснулась в 4.20. За час до того, как должен был прозвенеть будильник. Я плохо себя чувствовала, а когда я посмотрела в зеркало, мне стало еще хуже. Я положила последние вещи в чемодан, поцеловала детей и вышла на цыпочках прежде, чем они могли бы проснуться: мне очень хотелось бы взять их с собой, но после безумия двухлетней давности, думаю, лучше не надо. Они понимают. Или поймут.

И вот сейчас мы снова на пути к полю боя, на котором окажемся около 6 часов вечера, когда поедем на репетицию.

Уже ходят слухи о предполагаемых победах. Я бы предпочла избежать этой «битвы», но это – необходимое зло. Должен – значит должен. Я глубоко вздохну и буду сражаться до конца.

Бриндизи – Рим – Ницца - Бордигера. Принять душ - и вперед.

Уже с начала репетиции чувствовалось какое-то странное напряжение в воздухе. Мы пели свою песню дважды. В первый раз я так нервничала, что держала микрофон двумя руками, чтобы не увидели, как они у меня трясутся.

3 февраля

Фото, интервью, люди, автографы, репетиции, растерянность, пот, сердцебиение.

4 февраля

С чего же начать? Так много всего случилось! Трудно уместить все это на одной странице.

Интервью и фотосессия утром. Обед на берегу моря. Обложка журнала Oggi («Сегодня») с Пиппо Баудо и рабочим (то был год – помните? – когда процессия митингующих рабочих вошла в «Аристон», и Баудо дал одному из них возможность прочитать с санремовской сцены в прямом эфире сообщение профсоюза).

Позже мы отдыхали в комнате, когда вошел Фредди Наджиар (шеф «Baby Records», которая тогда была нашей звукозаписывающей компанией – прим. Альбано) в сопровождении Джулио, своей правой руки, и Попи Минеллоно. Как трое из Апокалипсиса!

Та еще сцена! Фредди, черный от злости, орал: «Ребята, вы понимаете, что можете выиграть? Это неслыханно. Несправедливо! Мы вот по сюда в г…!» - и показывает куда-то высоко над своей головой. Я посмотрела на указанную им точку, но ничего не увидела.

Мы с Альбано недоуменно переглянулись. «Но он вообще из нашей звукозаписывающей компании или откуда?» - спрашивали мы мысленно друг друга.

Еще одна вспышка гнева – и он вышел вместе со своим окружением. Он поставил всё на другого исполнителя, который только недавно присоединился к его команде.

После выступления мы должны были оставаться в театре. По коридорам нервно расхаживали наши коллеги. Некоторые буквально сталкивались со мной носом и при этом умудрялись меня не замечать. Это что, такая новая болезнь? Редкая форма умственной близорукости?

Свесившись с балкона, с который была видна сцена, я наблюдала за выступлением группы «Квин», Бой Джорджа и других иностранных исполнителей и думала о том, как это все-таки любопытно – быть частью этого мира музыки. Было бы даже очень интересно снять фильм о тайнах и закулисье фестиваля. Время от времени кто-то приносил нам листы с результатами референдума «Тотип»: «вы третьи…», «…сейчас вы вторые». И потом произошло то, чего никто не ожидал. Мы победили. Народ победил. Почти три миллиона голосов, и все настоящие!

Мое сердце куда-то провалилось, когда меня оставили одну в гримерке. Это было прекрасное ощущение, потому что многие хотели, чтобы так вышло.

Мы остались ужинать до 4 часов утра, но Фредди даже не появился.

Перед сном я позвонила Тарин в Лос-Анджелес, а потом про себя недоверчиво повторила: «Мы выиграли фестиваль Сан-Ремо».

7 февраля, дома

Трудно описывать свои впечатления о том, что происходит во мне в эти последние дни. Люди, которые тебя допытываются, изучают тебя, анализируют тебя. Иногда я себя чувствую, как редкое насекомое под лупой, которое разглядывает гигантский глаз.

Одно событие накладывается на другое. Много встреч. Кто-то хочет углубить знакомство, другие - забыть. Домой приходят сотни телеграмм - как когда мы только поженились. Постоянно звонит телефон. Я должна была бы быть счастлива - это «успех». Но в районе сердца я чувствую большую пустоту, которую ничто не может заполнить. Только некоторые (редкие) моменты спокойствия с Иленией, Яри и Альбано.

Гамбург, 13 марта 1984 года

Я только что проснулась и уже чувствую себя усталой. Мне трудно спать по ночам. Я не могу начать ничего важного, потому что никогда не хватает времени, чтобы это закончить.

В телевизоре ты появляешься на три минуты, потом исчезаешь, и больше ничего не остается. Сценарий нашего фильма все находят интересным, но недостаточно коммерческим.

Мне больше не важны путешествия. Слишком много самолетов, машин, незнакомых комнат. Мне больше не любопытны люди. Я не хочу быть похороненной под психологическим айсбергом. Я не нахожу больше времени, чтобы собраться с мыслями: мне нужно спокойствие, чтобы найти контакт с настоящей Роминой.

Дата добавления: 2015-08-18