Нехватка любви – единственное, к чему нельзя привыкнуть никогда

Когда Иления решила жить в Милане, это меня особо не травмировало. Хуже было, когда за год до этого она сообщила мне, что решила на год уехать учиться в Америку и жить там у наших друзей. Ей тогда было пятнадцать лет, и прежде мы все были всегда вместе. Иления и Яри учились в школе базы НАТО в Бриндизи и, думаю, именно там моей дочери привили большую любовь к США.

Она хотела уехать туда, чтобы окунуться в американскую жизнь. Мне это расставание казалось невыносимым, а время – безнадежно большим, даже при том, что нашим друзьям мы безгранично доверяли. Он – дантист, она – преподаватель университета, бездетные и поэтому особо счастливы принять Илению на год у себя дома в Блюмингтоне, штат Иллинойс. В конце концов мы с Альбано ей это разрешили.

Когда она была маленькая, а мне нужно было куда-то уезжать, она целыми часами плакала. Я все время надеялась, что это пройдет, что она больше не будет. Сейчас, когда люди так просто берут и расстаются, я вспоминаю те времена и мечтаю о том, чтобы снова не было так легко сказать «прощай», повернуться и уехать прочь.

Иногда я начинаю думать, что мне пора обратиться к психологу, что мое желание не расставаться с моими детьми становится слишком навязчивым. Я физически нуждаюсь в их присутствии; мне нужно прикасаться к ним, целовать их, быть с ними рядом – будь то малыш, который поцарапал коленку или когда он уже вырос и только что пережил первое разочарование в любви.

Иления очень на меня похожа: она такая же упрямая, ей также не нравится придерживаться правил, она может совершать необъяснимые поступки… У нее явно выраженная артистическая жилка. С младенчества она писала оригинальные стихи и рисовала гораздо более того, чем этого требовала школьная программа. В четырнадцать лет она решила вместе со своей кузиной выпускать двуязычный журнал под названием «Культура»… Сейчас, в университете, где она изучает современные языки, ее средний бал составляет 28.

Яри взял от меня мою поэтичность и мой внутренний мир. Он сочиняет на гитаре очень интересные песни. Ему нравятся та же музыка и те же группы, которые нравились мне, когда я была в его возрасте. Он всегда готов выслушать друга и первым протянуть руку после ссоры. Он альтруист и пацифист. Еще в детстве он захотел стать инженером-электронщиком в Японии. Но вот чтобы он сделал школьные задания – приходилось совершать смертельные трюки. Никогда не забуду его сочинение на тему: «Что значит для тебя Рождество и что оно значит для мира». Сочинение уложилось в три слова: «Мне оно нравится». Посмотрим, что из него получится, когда он вырастет.

Младшие дочки не похожи одна на другую, и у каждой уже свой ярко выраженный характер. Кристель – сильная, она явно опережает свой возраст. Она уже три или четыре раза сменила себе образ – вначале требовала, чтобы ее звали Сара, потом Венди, потом Кристина и Лаура – в зависимости от периода. Сейчас она снова согласна называться Кристель. «Вы взяли глаза и вокруг них создали ребенка» - сказал о ней Сальваторе Сампери, режиссер рекламных роликов, у которого мы вместе с нею снимались. Ее бабушка утверждает, что она похожа на святую Катерину. Когда я ее спрашиваю «И почему это я так тебя люблю?», она отвечает: «Потому что я народилась красивая». А когда я спрашиваю ее, как сильно она меня любит, она говорит: «Так сильно – вот как отсюда до самого дома, где живет Бог». Она до безумия любит свою младшую сестренку, что не в такой степени наблюдалось у Илении с Яри.

Уга – она очень нежная, хотя знает, как выпускать коготки. Ее привлекают женщины типа Мэрилин, и она до безумия хочет себе платье в стиле Джессики Раббит!

Я уверена, что для поддержания хороших отношений с детьми необходимы все те классические ингредиенты, что раньше составляли хорошее воспитание: любовь, дисциплина, ласка, понимание, иногда окрик. Каждая составляющая – в нужный момент и без излишеств. Мои воспитательные приоритеты, однако, сейчас слегка изменились. В двадцать лет с Иленией и Яри я была более строга. Я учила их хорошо вести себя за столом и уважительно относиться к режиму дня и времени, а также определенным образом отвечать старшим. Когда Иления и Яри просили меня передать стакан, я им передавала, подсказывая: «по…» и они продолжали хором «…жалуйста». Сейчас, когда я передаю стакан Кристель, она мне на «по…» неизменно отвечает «…пить» и счастливо смеется, обнажая свои острые, как у кролика, зубы.

Наша жизнь сейчас весьма беспорядочна. Как только привыкаешь к определенному ритму, надо куда-то ехать – и опять новый город, и опять другой часовой пояс. Так жили все четверо наших детей и особо не жаловались – ко всему привыкаешь. И, в любом случае, лучше такая жизнь, но вместе, чем строгий режим дня, но без родителей.

Конечно, выводят из себя и липкие от сладостей дверные ручки, и крошки печенья в постели, и детский голос «Мама, я хочу пить» в три часа ночи, но я отдаю себе отчет в том, что потом это больше никогда уже не повторится. Я боюсь того дня, когда я проснусь, и в доме будет идеальный порядок… а никого больше не будет. Я посмотрю на себя в зеркало и увижу там старуху, а мой дом превратится в опустевший склад воспоминаний. Но недостаток любви – это единственное, к чему ни один ребенок никогда не сможет привыкнуть.

ДОМ

Дата добавления: 2015-08-18