Спокойная свадьба в деревне

«Ты там была и подсматривала за нами из моего животика, помнишь, Иления?, - говорю я иногда в шутку своей дочери. – Это ты виновата, что мы поженились». На это она загадочно улыбается: «Скажи лучше, что благодаря мне вы поженились». Такое ощущение, что она знает больше, чем можно было бы представить. Между ней и ее отцом всегда присутствует дух противоречия, противостояния. Иногда, еще маленькой, она спрашивала меня: «Ну почему ты выбрала себе именно такого мужа?». Как бы то ни было, наш с ней союз незыблем.

В июле 1970 года мы были в Греции. Я сделала тест на беременность, и он показал положительный результат. Друзья пригласили нас на катер, и с нами был Детто Мариано, аранжировщик некоторых наших композиций и просто хороший приятель. Узнав такую новость, он спросил: «Ребята, а почему бы вам не пожениться?».

Мы с Альбано посмотрели друг на друга: о подобном мы как-то прежде не задумывались. Нам вполне было достаточно нашего признания в любви в пещере на Капри, где только море было единственным свидетелем. Однако в этот момент, после слов Мариано, нам это показалось наиболее логичным решением. Мы посмотрели календарь: единственным свободным днем у Аль Бано в это лето оказалось воскресенье, 26 июля.

«Нет, ребята, я не могу обвенчать вас в воскресенье», - сказал нам дон Франческо, настоятель храма в Челлино. Однако мы его убедили и все организовали сами: это должна была быть спокойная деревенская свадьба с участием только самых близких родственников Альбано, а с моей стороны были приглашены только сестра Тарин и Сара, моя лондонская подруга.

В воскресенье, 26 июля, к 7 часам утра в Челлино съехалась вся итальянская и зарубежная пресса. В то время здесь проживали пять тысяч жителей, так вот, приехала туча народа, в шесть раз превышающая по численности население поселка! На всех подъездных путях скопились огромные пробки.

В 11, когда я вышла из дома, чтобы идти в церковь, мне наперерез бросились два фотографа, Рино Петрозино и Джанни Беллецца. Они чуть не подрались на лестнице за право сделать мои первые фото. Народ давил так, что чуть не опрокинул машину. Я уже не могла ни двигаться вперед, ни вернуться назад.

Франко, брату Альбано, даже не надо было заводить машину – она доехала до площади, где находилась церковь, с выключенным мотором под напором толпы.

Я вошла в церковь под руку с доном Кармело, моим свекром. Казалось, я попала в духовку. Люди висели даже на алтарных нефах малых приделов. Полуголые фотографы не стеснялись бросаться через алтарь рулонами с фотопленкой: «Ромина, посмотри сюда». Вспышка. «Альбано, поцелуй ее». Вспышка. На церковной площади на полную катушку гремели наши диски.

Священник, облаченный в праздничные ризы, истекал потом. Меня окликнул фотограф, я обернулась и увидела свою мать с моим пуделем Лувом на руках; ее сопровождал некто неизвестный в темных очках. Ее парик был растрепан, накладные ресницы отклеились и сползли под переносицу, напоминая усы (может быть, конечно, я и преувеличиваю!). А вот Тарин просто светилась. Народ давил, становилось все жарче, и в один из моментов я увидела свою мать уже прижатой к дверям ризницы. Дон Франческо взял микрофон: «Во имя Отца, и Сына… слезьте же наконец с алтаря, вы мне всех святых поломаете!»

«Дон Франче, прошу вас, пусть будет покороче», - взмолился Альбано. Толпа продолжала орать. Аль Бано оставил меня, подошел к священнику и взял у него микрофон: «Пожалуйста, замолчите. Это же не народные гулянья на площади, это наша свадьба…». «Мо-лод-цы!» - завопила толпа, разразившись аплодисментами. Я подняла глаза к небу, в надежде найти там, вверху, хоть глоток свежего воздуха. В купольных витражах я увидела отражение лица моей матери, моей сестры и того загадочного человека в темных очках.

Я попыталась сконцентрироваться и не обращать ни на что внимание: это же моя свадьба, это тот день, о котором я так трепетно мечтала с тех времен, когда была еще совсем маленькой, вот только ничего из того, что здесь происходило, в моих мечтах не присутствовало. Я попыталась представить, что нас окружает сфера, которая защищает нас от этого ужасного беспорядка. Я вспомнила, как медитируют йоги, закрыла глаза, глубоко вздохнула и попыталась расслабиться. «Хочешь ли ты, Ромина Пауэр, взять в мужья присутствующего здесь Альбано Карризи?». Голос дона Франческо вывел меня из оцепенения, но не успел он закончить фразу, а я раскрыть рта, как толпа завопила: «Дааааааааааааааа!!!». То же самое было, когда настала очередь Альбано. В общем, мы могли бы спокойно сказать друг другу «нет» - нас все равно бы никто не услышал.

По окончании церемонии мы добрались до лесочка, где были накрыты столы. Кроме столов, там были пыль, зной и мошкара, а со столов к нашему приходу уже испарились все пирожные, шампанское и виски. В нашем свадебном торте кто-то уже спал пьяным сном, а кроме того, он был весь скособочен и полон мошкары. Мы выпустили двух белых голубей – один немедленно врезался в ствол дерева, а второй исчез в чьих-то мощных руках, неожиданно высунувшихся из листвы. Мы стали запускать конфетти, так люди начали кидаться ими обратно в нас, причем одна ударила мне в зуб, от чего стало очень больно. Плюс ко всему абсолютно все захотели сфотографироваться с нами на память: «Следующий! Следующий!».

Прекрасная такая деревенская свадьба получилась! Какое счастье, что в понедельник всем надо было на работу!

Перед свадьбой мои свекор и свекровь имели серьезные сомнения на мой счет. Когда мать Альбано узнала, что мы поженимся, ее первая реакция была такая: «Ой, сынок, да ты что? Актриска – она или будет тебя бить, или тебя бросит, ты ей быстро надоешь… Брось ее, пока не поздно, брось ее! Ой, сынок, это же актриса, она сегодня с одним, завтра с другим… они же постоянно разводятся, грех-то какой! Ты так многого достиг, а теперь плохо кончишь».

И отец ему: «Послушай, что говорят твои поклонники: Альбано живет с американкой. Американцы два года живут, на третий разводятся. Будь внимателен, чтобы она тебя не одурачила. Больше этого я не могу тебе ничего сказать». А если учесть, что я еще и дочь актрисы, можно представить, какие ко мне прилагали поговорки: «Козочка прыгает так же, как и коза» (русский аналог – «яблочко от яблони недалеко падает» - Прим. пер.). Но, будучи человеком более открытым, потом он добавил: «А вообще, сынок, делай так, как подсказывает тебе сердце. И никого не допускай в свои сердечные дела».

После венчания меня отвели в сторону и объяснили традиции этих мест. Кроме всего прочего, мне сказали, что отныне я должна называть их «папа» и «мама». Тем днем было очень жарко, и во дворике, где мы сидели, воздух практически не циркулировал – как и всегда. Я истекала потом и не знала, что ответить. Я уже очень много лет никого не называла папой. Я пыталась составить в уме фразы, чтобы это объяснить, но у меня не получалось. Тишину нарушила Иоланда: «Ты пойми, - сказала она, - здесь так принято: я отдала тебе своего сына, и теперь в знак уважения ты должна называть нас мамой и папой».

Тут в разговор вступил дон Кармело. «А что тут такого? Все так делают. Тебя что-то смущает?».

И Альбано: «А что, это я теперь Линду Кристиан должен звать мамой? Не буду!».

Дон Кармело промолчал. Кажется, он понял, о чем речь. Вообще, это очень симпатичный, очень душевный человек. Альбано во многом на него похож. Я сказала ему, что лучше пусть у них будет невестка, которая будет звать их по имени, но будет искренне их уважать, чем… наоборот. Он расстроился. Я объяснила ему, что мне нужно время, что, возможно, в один прекрасный день я сама назову их так, как они этого хотели. Я и сейчас называю его просто Луччо, но я люблю его, и действительно, эти двадцать лет он был мне как отец!

Свою свекровь я зову мамой только в шутку – например, когда она спрашивает меня, надела ли я шерстяной свитер или выпила ли я тот бульон, который она мне приготовила, когда мне нездоровилось. Тогда я чувствую себя маленькой девочкой и отвечаю ей тоненьким голоском: «Да, мама!». Она помогала мне воспитывать детей своей всепоглощающей любовью. Мы понимаем друг друга без разговоров и без церемоний. Она, как и я, немногословна. У каждой из нас есть свое поле деятельности, и мы стараемся не соваться в дела друг друга.

Раз за разом я спрашиваю себя: а случайно ли так получилось, что я оказалась в такой старинной дружной семье, какой является семья Альбано? Возможно, это как компенсация: если тебе чего-то не хватало прежде, потом тебе это воздастся сторицей. И наоборот. Ничего не бывает «навсегда». Возможно, все развивается циклично, и цикл этот составляет семь лет.

Дата добавления: 2015-08-18