Субъективный идеализм и диалектика Фихте

Свою философскую систему Фихте называет наукоучением. Таково же и название его основного философского труда, над которым он работал в те­че­ние почти всей своей жизни. Ученые насчитывают порядка 15 ее редакций. Цель, которую поставил перед собой Фихте, создавая «Наукоучение» состояла в следующем: каждая наука, как известно, имеет свое основание, т.е. со­во­куп­ность исходных понятий и основоположений или же аксиом. Но каково ос­но­ва­ние науки как таковой, безотносительно к ее частным формам? Решение такой задачи доступно только философии. «Наукоучение», как раз и должно, по замыслу Фихте, стать той теорией, в которой раскрываются общие ос­но­ва­ния науки. Это своего рода наука о науках, исходными понятиями которой являются субъект и объект, а содержанием — философский анализ их взаи­мо­действия, присущего любому научному познанию.

Отправным пунктом исследования для Фихте была философия Канта, что вполне естественно. Влияние кантовских «Критик» было в то время столь велико, что в любом, выходившим из печати философском трактате, его автор непременно высказывал свое отношение к трудам великого философа. Однако при всем почтении к Канту, остановить движение философской мысли было невозможно. Предпосылкой и условием такого развития должна была стать критика кантовской философии, обнаружение присущих ей противоречий и неизбежных для любой системы слабостей. По этому именно пути и пошел Фихте.

Вместе с тем нельзя не признать, что влияние на Фихте философии Канта было огромным. Первоначально Фихте вообще считал себя верным его по­сле­до­ва­телем. Но и потом, приступив к критическому пересмотру кантовской философии и построению собственной системы, он использовал многие идеи Канта, хотя и трактовал их по-своему. В первую очередь следует в этой связи назвать такие проблемы, как активность мышления, продуктивное во­об­ра­же­ние и моральный закон.

Критику Канта Фихте начинает с обнаружения ее непоследовательности. Сознание человека, по Канту, имеет дело всегда только с явлениями, т.е. продуктами самого сознания. Вместе с тем Кант признает существование объективного мира в форме «вещей в себе». Такое допущение, считает Фихте, решительно ни на чем не основано и внутренне противоречиво. «У вас, — восклицал Фихте по адресу сторонников Канта, — земля на ките, а кит на земле. Ваша «вещь в себе», которая есть только мысль, воздействует на ваше Я!». Чтобы уйти от этого вопиющего противоречия, следует в основу фи­ло­соф­ской системы положить Я, сделать его единственной абсолютной ис­ход­ной точкой для объяснения всех явлений. Тем самым Фихте, действительно, преодолевает кантовский дуализм, но преодолевает его с позиции субъ­ек­тив­ного идеализма. А это, как мы увидим, в свою очередь порождало новые труд­нос­ти и противоречия, неразрешимые в рамках последовательного субъ­ек­тив­ного идеализма.

Фихте был абсолютно убежден в том, что основной тезис субъективного идеализма: объекты продуцируются творческой силой Я, совершенно оче­ви­ден не только для философов, но и для людей, далеких от философии, ру­ководствующихся «наивным реализмом». Интересна в этом отношении его работа, написанная для неискушенного в философских лабиринтах читателя, с целью популярного разъяснения основных идей его философии. Называется она «Ясное как солнце сообщение широкой публике о подлинной сущности современной философии». Приведем краткий отрывок из этой работы.

«Читатель: Должна существовать система вещей (по мнению обычной фи­ло­софии), а из нее должно быть выведено сознание».

«Философ: Теперь ты говоришь вслед за философами по профессии, а не с точки зрения здравого человеческого рассудка…

Скажи мне и хорошенько подумай перед ответом: выступает ли перед то­бой какая-либо вещь иначе, чем с сознанием этой вещи или через сознание ее?»

«Читатель: Если я хорошо вдумался в дело, то я должен согласиться».

«Философ: Теперь ты говоришь от самого себя, из твоей души, от твоей души. Не стремись же к тому, чтобы выскочить из самого себя, чтобы обнять больше того, что ты можешь обнять» [12, c. 2].

Из приведенного диалога следует, что философ, а с ним вместе и чи­та­тель, считают объективный мир вторичным по отношению к сознанию. Но при этом следует иметь в виду, что Фихте, разумеется, не считал, что со­зна­ние способно само из себя рождать материальные веши, например, стол, дом или тарелку. Такая бредовая идея могла бы появиться разве только в голове сумасшедшего. Конечно же, Фихте говорит совсем о другом: он исследует по­зна­вательный процесс и утверждает, что содержанием сознания является продукт деятельности Я и что на какую бы мы вещь ни указали, она всегда для нас выступает, как принадлежность сознания. Иными словами, Фихте рассматривает проблему в ракурсе гносеологии, а не онтологии и именно с этих позиций отвергает «вещь в себе» и оставляет только исходное Я, про­дол­жая тем самым линию Беркли.

Однако фихтеанское Я отличается от Я Беркли и Канта. Субъект Беркли «строит» мир из ощущений, у Канта — с помощью априорных категорий, тогда как у Фихте Я определяется через деятельность. Я и деятельность не­раз­рыв­ны. Это утверждение сродни тому, что движение есть атрибут материи, но с той существенной разницей, что Фихте вообще отрицает не только материю, но и всякую субстанцию как таковую, вследствие чего Я в его философии — это и есть, сама деятельность.

Фихте принимает кантовскую апперцепцию «Я есть» но наполняет ее но­вым содержанием. Для Канта это акт самосознания. Фихте не ограничивается только этим. «Я есть» в трактовке Фихте — это самосознание человека действующего. Человек, как таковой, не задан, он становится им в процессе деятельности. Деятельность меняет не только объект, на который она на­правлена, но и формирует самого человека. Человек пассивный — только часть природы. Деятельность выделяет его из природного мира и себе по­добных и формирует его в качестве личности. Поэтому фихтеанское «Я есмь» не сводится к простому осознанию человеком своего существования. Это возглас, утверждение человека, осознавшего себя человеком. Отсюда это: ли­кующее «Я есмь!». Отметим, что вопрос о человеке и становлении его как личности в процессе деятельности, хотя и решался Фихте порою довольно фантастически, тем не менее, был с такой остротой поставлен именно им. Это объясняет ту огромную популярность, какой он пользовался у своих со­вре­менников, а поставленная им во главу угла проблема личности стала по­том центральной в философии XX века.

Но по самой своей сути любая деятельность, будь она практической или теоретической, всегда на что-то направлена. Действие предполагает наличие препятствия, которое надо преодолеть, или, как пишет Фихте, границы, через которую необходимо переступить. Ясно, что такого рода препятствие должно быть чем-то противоположным сознанию. Это нечто Фихте называет не-Я и относит к нему все, что лежит за пределами Я.

Однако тут-то и обнаруживается трудность, непреодолимая в рамках субъ­ективного идеализма. Спрашивается, каким же образом появляется это Не-Я? Из самого сознания? Но сознание индивида не может произвести то, что им не является, например, природу. И Фихте, ранее критиковавший Канта за непоследовательность, теперь, дабы выйти из тупика, сам проявляет во­пию­щую непоследовательность, а именно: делает отступление от субъективного идеализма к объективному.

Помимо индивидуального Я, Фихте вводит в свою систему еще и абсолютное Я, которое он также определяет через понятие деятельности. Это абсолютное Я представляет собою некую сверхъестественную, мис­ти­чес­кую созидающую силу, напоминающую нам бога. Но в отличие от тра­ди­ци­он­ного понимания божества, абсолютное Я Фихте — это бесконечная твор­ческая деятельность. Признание абсолютного Я, находящегося вне ин­ди­вида, — это, конечно же, чистейшей воды объективный идеализм, про­ти­воречащий исходным принципам философии Фихте. Однако посредством столь мистического допущения он пытается ответить на вопрос, откуда по­яв­ля­ется не-Я, без которого невозможна деятельность Я.

Фихте помещает индивидуальное Я и не-Я в абсолютное Я. Таким образом он уходит от той трудности, о которой шла речь: обе стороны по­зна­ва­тель­ного процесса оказываются продуктом высшей по отношению к ним дея­тель­нос­ти. Абсолютное Я полагает индивидуальное Я и противополагает ему не-Я. (Часто встречающиеся в трудах философов XVII—XIX веков термины: «полагать» и «противополагать», означают создавать нечто противоположное друг другу.)

Деятельность абсолютного Я творит все сущее. Путем самораскрытия и самореализации она порождает весь универсум. Задача философии состоит в том, чтобы осознать этот факт и рассматривать его как основоположение любого научного знания. Вместе с тем, деятельность абсолютного Я имеет в себе самой внутреннюю цель: достичь полного тождества субъекта и объекта, т.е. получить абсолютную истину. Этой цели подчинена и деятельность ин­ди­ви­ду­ального Я, которому противостоит все то сущее, что создано абсолютным Я и что выступает по отношению к нему в качестве не-Я. Однако такая цель не достижима, поскольку деятельность не-Я бесконечна. Поэтому знания, имеющиеся в распоряжении индивидуального эмпирического Я, всегда от­но­си­тельны. Они только временный, относительно конечный момент в бес­конечном процессе творческой деятельности абсолютного Я. Этот момент относительного покоя снимается бесконечным движением, вследствие чего Я снова и снова сталкивается с не-Я, преодолеть границу которого возможно только познав его. При этом главной формой познания Фихте считал ра­цио­наль­ную интуицию.

При всей ее сложности и противоречивости, философия Фихте содержала ряд рациональных моментов, позволяющих говорить о том, что он сделал шаг вперед по сравнению с Кантом. В философии Канта категории имеют ап­ри­ор­ную природу. Это застывшие, всегда самим себе равные формы познания. У Фихте активное индивидуальное Я «добывает» их во взаимодействии с не-Я. При таком подходе категории оказываются не просто пустыми формами со­зна­ния, а общими характеристиками этого не-Я, т.е. объекта. Более того, поскольку основу сущего составляет деятельность абсолютного Я, постольку в общих понятиях и категориях находят отражение наиболее общие свойства и законы деятельности этого абсолютного Я. Тем самым Фихте подходит вплот­ную к пониманию общих законов и категорий, как субъективной формы отражения реальности. Дальнейшему развитию и обоснованию этой идеи препятствовал идеализм.

Деятельность, положенная в основу его теории, позволила Фихте более четко, чем это имело место у его предшественников, поставить вопрос об историческом характере познания. Абсолютное Я существует, по Фихте, толь­ко в развитии, в самореализации заложенных в ней возможностей. Поэтому те знания, которыми обладает субъект, представляют собою как бы ступени бес­конечной лестницы, каждая из которых фиксирует историю деятельности божественного абсолюта. Восхождение по этим ступеням составляет сущ­ность исторического процесса.

Наконец, исходя из понятия деятельности, Фихте первым в истории фи­ло­со­фии поставил вопрос о диалектике, как всеобщем методе познания.

Раскрывая понятие деятельности, Фихте, как уже было сказано, показал, что она, т.е. деятельность, возможна только при наличии про­ти­во­по­лож­ностей, одновременно отрицающих и предполагающих друг друга, каковыми являются Я и не-Я. Соответственно этому, познание, рассматриваемое не как застывший результат или свершившийся факт, а как процесс, осуществляется в ходе и на основе взаимодействия противоположностей. «Я» Фихте — это постоянное движение, непрекращающаяся деятельность мышления. Поэтому, познав тот или иной объект и сняв тем самым противоречие между Я и не-Я, мышление оказывается перед очередной проблемой, которая снова принимает форму противоречия, поскольку не укладывается в ту систему знаний, ко­то­ры­ми располагает Я.

Движение познания не верно представлять как поглощение одной сто­ро­ной противоречия другой его стороны. Эти стороны Фихте называет тезисом и антитезисом. Новое знание возникает на основе их синтеза, а отнюдь не простого исключения какой-нибудь одной из двух взаимодействующих сто­рон.

Абсолютное Я, т.е. абсолютная деятельность, не сводимая к частным фор­мам движения, также реализует себя через противоречия, которые ин­ди­ви­дуальное Я выражает в форме взаимосвязанных парных категорий. И здесь мы снова видим, насколько близок Фихте к пониманию того, что в категориях и их взаимосвязи отражаются связи и отношения реального бытия. Но идеалист Фихте не может сделать такой вывод. Его задача раскрыть законы дея­тель­нос­ти сознания, по которым оно выстраивает свой субъективный мир. Что же касается реальных вещей, то по поводу их Фихте заявляет, что человеку толь­ко потому кажется, что вещь существует реально, что он не знает, какого рода деятельность ее произвела. Разумеется, Фихте при этом имеет в виду ту деятельность, которая протекает в сознании и с результатами которой только и имеет дело субъект. Субъективный идеализм и абсолютизация гно­сео­ло­ги­ческого подхода приводят к тому, что между реальностью и сознанием воз­дви­гается непроходимая стена. Реальность отбрасывается, она оказывается попросту ненужной для теории Фихте, замешанной на субъективном идеа­лизме.

В «Наукоучении» Фихте стремится проследить диалектическую связь категорий, вывести их друг из друга. В этом отношении категория перехода играет у него решающую роль. С ее помощью Фихте показывает, что ка­те­гории не просто взаимосвязаны, но и, как бы, текучи. Категория перехода фиксирует как движение от противоречия тезиса и антитезиса к синтезу, так и обусловленность каждой из категорий всеми теми, которые ей пред­шест­во­вали. Исходя из этого, Фихте отказывается от простого перечисления набора категорий, и ставит задачу построения системы категорий диалектики. На­ча­тое Фихте осуществление этой сложнейшей задачи было затем продолжено Гегелем.

Таким образом, Фихте придает всему своему миру диалектический ха­рак­тер: бытие во всех его проявлениях есть становление, движение, развитие. Не будем только забывать, что Фихте имеет в виду не объективное бытие, а субъ­ективный мир индивидуального Я, которое в процессе непрестанной дея­тель­ности как раз и создает этот мир по законам диалектики.

Дата добавления: 2015-08-05