Новелла шестая. Победоносный король карл старший влюбился в одну девушку; стыдясьсвоего неразумия

Победоносный король Карл Старший влюбился в одну девушку; стыдясьсвоего неразумия, он почетным образом выдает замуж ее и ее сестру. Если бы кто хотел подробно рассказать о разнообразных беседах, бывшихмежду дамами, о том, кто проявил по отношению к мадонне Дианоре болеевеликодушия, Джильберто, мессер Ансальдо или некромант, на это потребовалосьбы слишком много времени. После того как король допустил на некоторое времяпрения, взглянув на Фьямметту, приказал ей, чтобы, рассказав нечто, онаположила конец их спорам; нимало не мешкая, она начала: - Прекрасные дамы, явсегда была того мнения, что в таких обществах, как наше, следуетрассказывать пространно, дабы излишняя краткость не подавала другим повода кспорам о значении рассказанного. Это дело более приличное в школах средиучащихся, чем между нами, которых едва хватает на прялку и веретено.Вследствие этого я, уже имевшая в виду нечто, вызывающее споры, видя, что высхватились из-за рассказанного, оставлю это в стороне и расскажу вам не опростом человеке, а о доблестном короле, как он рыцарски поступил, ничем непоступившись своей честью. Каждая из вас могла нередко слышать воспоминания о короле КарлеСтаршем, или Первом, по блестящему почину которого и вследствие его славнойпобеды над королем Манфредом, гибеллины были изгнаны из Флоренции и тудавернулись гвельфы. Вследствие этого некий рыцарь, по имени Нери дельиУберти, выселившись из нее со всей своей семьей и большими деньгами, пожелалудалиться не в иное место, как под покровительство короля Карла, и, чтобыбыть в уединении и там спокойно кончить свою жизнь, отправился в Кастель аМаре ди Стабия. Здесь, в расстоянии, может быть, одного выстрела из лука отдругих городских жилищ, среди олив, орешника и каштановых деревьев, обильноводящихся в той местности, он купил поместье, где построил красивый, удобныйдом, а рядом с ним развел прелестный сад, посреди которого устроил на нашлад, так как проточной воды было много, прекрасный прозрачный пруд, которыйему нетрудно было наполнить большим количеством рыбы. Он помышлял лишь отом, как бы устроить свой сад изо дня в день красивее, когда случилось, чтов жаркое время король Карл направился в Кастель а Маре, чтобы немногоотдохнуть; там, услыхав рассказы о красоте сада мессера Нери, он пожелалувидеть его. Узнав, кому он принадлежит, он решил, что, так как рыцарь былпротивной партии, следовало обойтись с ним ласковее, и он послал емусказать, что в сообществе четырех товарищей он намеревается в следующую ночьпоужинать у него в саду попросту. Это было очень лестно мессеру Нери; сделавроскошные приготовления и отдав приказания своим домочадцам относительнотого, что следовало устроить, он принял короля так радушно, как только мог иумел. Осмотрев сад и дом мессера Нери и на все полюбовавшись, тогда какстолы уже были накрыты рядом с прудом, король, омыв руки, сел за один из нихи приказал графу Гвидо ди Монфорте, который был из числа сопровождавших его,сесть по одну сторону, мессеру Нери - по другую, а остальным трем, пришедшимс ним, велел прислуживать в порядке, назначенном мессером Нери. Поданы былиизысканные кушанья, вина были превосходные и дорогие, услуживали им хорошо,без шума и докуки, так что король все расхвалил. Пока он весело трапезовал, восхищенный уединенным местом, вошли в саддве девушки, лет, может быть, пятнадцати, с золотисто-белокурыми, вьющимися,распущенными волосами и легкими венками из барвинка, возложенными на них, слицами, которые более походили на лики ангелов, чем на что иное, так онибыли изящны и красивы; на них были одежды из тончайшего белого, как снег,полотна, плотно облегавшие тело сверху до пояса, а затем широкие, какпалатка, и длинные до ног. Та, что шла впереди, несла на плече пару сетей,которые поддерживала левой рукой, в правой длинный шест; та же, которая шлаза ней, несла на своем левом плече сковороду, подмышкой небольшую вязанкухворосту и таган, в другой руке она держала кувшин с олеем и зажженныйфакел. Увидав их, король изумился и в нерешительности ожидал, что бы этоозначало. Девушки подошли скромно и, застыдившись, поклонились королю, азатем направились к месту, где был спуск к пруду; та, у которой быласковорода, поставила ее на землю, так же как и все другие снаряды, взялашест, который держала ее товарка, и обе вошли в пруд, вода которого была импо плечи. Один из домочадцев мессера Нери быстро развел там огонь, поставилсковороду на таган и, налив в нее олея, стал поджидать, пока девушкивыбросят ему рыбы. Одна из них шарила в тех местах, где, знала, прячутсярыбы, а другая держала наготове сети; в непродолжительное время квеличайшему удовольствию короля, внимательно следившего за всем, ониналовили много рыбы и побросали слуге, а он клал ее почти живой насковороду; затем, следуя наставлению, стали выбирать самые красивые ибросать их на стол перед королем, графом Гвидо и отцом. Эти рыбы прыгали постолу, что удивительно как потешало короля, а он в свою очередь хваталнекоторые из них и бросал их, шутя, обратно молодым девушкам; так шутили онинекоторое время, пока слуга не изжарил тех, которые были ему отданы; поприказанию мессера Нери их поставили перед королем, скорее как закуску,Нежели как дорогое и редкое кушанье. Видя, что рыба изжарена и они довольно половили, девушки вышли изпруда; их белая тонкая одежда прилипла к телу, почти вовсе не скрывая ихнежных форм, и каждая, захватив вещи, принесенные с собою, стыдливо пройдямимо короля, вернулась домой. Король, и граф, и те, что прислуживали, сильно засмотрелись на этихдевушек, и каждый из них хвалил про себя их красоту и сложение, а крометого, их любезность и приветливость, но особенно приглянулись они королю. Онтак внимательно осмотрел каждую часть их тела, когда они вышли из воды, чтоесли б кто-нибудь кольнул его тогда, он бы и не почувствовал. Продолжаядумать о них далее, еще не зная, кто они и что с ними, он почувствовал, чтов его сердце поднимается горячее желание понравиться им, вследствие чегопонял, что влюбится, если не примет предосторожностей; а он и сам не знал,какая из двух больше ему приглянулась, так они во всем были похожи друг надруга. Пробыв некоторое время с этими мыслями, он обратился к мессеру Нери испросил, кто те две девушки; на это мессер Нери ответил: "Государь мой, этомои две дочки-близнецы, из которых одной имя - Джиневра-красотка, а другойИзотта-белокурая". Король очень похвалил их, побуждая его выдать их замуж.На это мессер Нери ответил, что это для него невозможно. Уже не оставалосьничего подать к ужину, кроме фруктов, когда явились обе девушки впрекраснейших тафтяных платьях, с большими серебряными блюдами в руках,полными разных плодов, какие в ту пору года водились, и поставили их на столперед королем. Сделав это, они, отступив несколько, принялись петь песню,начинавшуюся такими словами: Куда я пришла, о Амур, О том рассказать невозможно. Они пели так сладко и приятно, что королю, с удовольствием смотревшемуна них и их слушавшему, казалось, что сюда спустились и поют все ангельскиелики. Пропев, они, коленопреклонясь, почтительно попросили короля отпуститьих, и, хотя их удаление было ему и неприятно, он тем не менее, повидимому,охотно то дозволил. Когда кончился ужин и король с своими спутниками, сев на коней,покинули мессера Нери, они, беседуя о том и о сем, вернулись в королевскийдворец. Здесь, скрывая свое увлечение и не будучи в состоянии, какие бы ниявлялись важные дела, забыть красоту и прелести красавицы Джиневры, из любвик которой он полюбил и похожую на нее сестру, король так завяз в любовныхсетях, что почти ни о чем ином не мог и думать, и, выставляя иные поводы,свел тесную дружбу с мессером Нери, очень часто посещая его прекрасный сад,чтобы увидеть Джиневру. Не будучи в состоянии терпеть долее и не находяиного способа, он набрел на мысль похитить у отца не одну девушку, а обеих,и рассказал о своей любви и о своем намерении графу Гвидо, который, какчеловек почтенный, отвечал ему: "Государь мой, я сильно удивляюсь тому, чтовы мне говорите, и более чем кто-либо другой, так как, мне кажется, я лучшевсех знал ваши нравы с вашего младенчества и по сей день. Мне казалось, чтов пору вашей юности, когда любовь должна была всего легче запустить в вассвои когти, я никогда не знавал за вами подобной страсти; услышать, чтотеперь, когда вы уже близки к старости, вы отдались любви, такая для меняновость и так странно, что представляется мне чуть не дивом; и, если б мнепристало упрекать вас, я хорошо знаю, что бы я вам сказал, приняв вовнимание, что вы еще во всеоружии, в королевстве недавно забранном, срединарода незнакомого и полного обманов и предательств, всецело заняты великимизаботами и важными делами, не успели еще утвердиться, а среди скольких делнашли место для прельстительной любви! Это дело не великодушного короля, амалодушного юноши. Кроме того, что гораздо хуже, вы говорите, что намереныпохитить обеих девушек у бедного рыцаря, который почтил вас в доме своемболее, чем то позволяли его средства, который, дабы еще более учествоватьвас, показал вам своих дочерей почти голыми, доказывая тем, как велико егодоверие к вам и твердое убеждение, что вы - король, а не хищный волк.Неужели у вас так скоро исчезло из памяти, что насилия, учиненные женщинамМанфредом, открыли вам доступ в это царство? Какое совершилось когда-либопредательство, более достойное вечных мук, как не то, что у человека, васчествующего, вы отнимаете и его честь, и надежду, и утешение? Что бы сказалио вас, если б вы это сделали? Вы, может быть, думаете, что было быдостаточным извинением сказать: я поступил так потому, что он гибеллин.Разве справедливость королей такова, чтоб поступать так с теми, кто бы онини были, кто таким образом отдается в их руки? Я напомню вам, король, чтовеличайшая вам слава, что вы победили Манфреда, но много выше победитьсамого себя; потому вам, которому достоит исправлять других, следуетпобедить себя; обуздайте свое желание и не пожелайте загрязнить такимпятном, что приобретено с такою славой". Эти слова горько уязвили душу короля и тем более опечалили его, чемболее он считал их правдивыми; потому, глубоко вздохнув, он оказал: "Граф, япоистине полагаю, что хорошо искусившемуся воину всякий другой враг, как бысилен он ни был, представится слабее и победить его легче, чем собственноевожделение; но хотя мое горе велико и потребуются непомерные силы, вашислова так меня возбудили, что мне следует показать вам на деле, прежде чемпройдет много дней, что как я умел побеждать других, так сумею обуздать исамого себя". После этих речей, спустя немного, король вернулся в Неаполь, как длятого, чтобы лишить себя возможности поступить нечестно, так и для того,чтобы вознаградить рыцаря за почет, полученный у него, и как ни трудно былоему сделать другого обладателем того, чего он сильно добивался для себя, темне менее он решился выдать замуж обеих девушек, не как дочерей мессера Нери,а как своих собственных. Дав им, с согласия мессера Нери, великолепноеприданое, он выдал красавицу Джиневру за мессера Маффео да Палицци, абелокурую Изотту за мессера Гвильельмо делла Манья, именитых рыцарей ибольших баронов; выдав их, он невыразимо печальный отправился в Апулию и впостоянных трудах так подавил свое страстное вожделение, что, разорвав исломав цепи любви, пока жил, остался свободным от этой страсти. Явятся, быть может, такие, которые скажут, что для короля было деломмаловажным выдать замуж двух девушек, и с этим я соглашусь, но я назовувеликим и величайшим делом, что так поступил влюбленный король, выдав замужту, которую он любил, не взяв от своей любви ни листка, ни цветка, ни плода.Вот как поступил великодушный король, высоко наградив именитого рыцаря,похвально почтив любимых девушек и мужественно победив самого себя.

Дата добавления: 2015-08-03