Новелла пятая. Каландрино влюбился а одну девушку, а бруно дает ему заговор; лишьтолько он

Каландрино влюбился а одну девушку, а Бруно дает ему заговор; лишьтолько он прикоснулся им к ней, она пошла за ним; захваченный женою, онвступает с ней в сильное м докучливое препирательство. Когда кончилась небольшая новелла Неифилы и общество обошлось по поводуее без смеха и долгих разговоров, королева, обратившись к Фьямметте,приказала ей продолжать. Она весело ответила, что сделает это охотно, иначала: - Милейшие дамы, я полагаю, вы знаете, что сколько бы ни говоренобыло об известном предмете, он все же будет нравиться, и даже более, еслитот, кто желает о нем говорить, сумеет выбрать подобающее тому время иместо. Потому, приняв во внимание, зачем мы собрались сюда (ибо мы сошлисьна веселье и утеху, а не на что иное), я думаю, что всему, что можетпринести утеху и удовольствие, здесь - подобающее место и время, и что хотятысячу раз рассказывали о том предмете, он не может не позабавить, если онем расскажут еще столько же. Вот почему, хотя о деяниях Каландрино срединас много говорилось, я, поминая недавно сказанное Филострато, что все онипотешны, решаюсь к рассказанным присоединить еще одну новеллу, которую, еслиб я захотела и прежде и теперь отдалиться от действительного факта, я сумелабы и смогла сочинить и рассказать под другими именами; но так как в рассказеудаление от истины происшествий сильно умаляет удовольствие слушателей, ярасскажу вам ее, опираясь на выраженные выше доводы, в ее настоящем виде. Никколо Корнаккини, наш согражданин и богатый человек, владел, в числедругих прекрасных имений, одним поместьем в Камерате, где велел построитьприличный, красивый дом, а с Бруно и Буффальмакко договорился, чтобы онирасписали его весь; а так как работы было много, они пригласили еще Нелло иКаландрино и принялись за дело. Хотя там было несколько комнат с постелями идругим необходимым и жила старая служанка в качестве сторожа дома, но таккак другой челяди не было, то сын упомянутого Никколо, по имени Филиппо,человек молодой и неженатый, водил туда порой, для своего удовольствия,какую-нибудь женщину и, продержав ее день или два, отсылал назад. И вотслучилось однажды, что он привел с собою одну женщину, по имени Никколозу,которую какой-то негодяй, по имени Манджьоне, держал для себя в одном доме вКамальдоли, ссужая ею других. Она была красива, хорошо одевалась и длясвоего положения обладала хорошими манерами и даром слова. Когда однажды вполдень, выйдя из комнаты в белой юбке, с подколотыми на голове волосами,она мыла себе руки и лицо у колодца, что был во дворе дома, случилось, что иКаландрино явился туда по воду и дружелюбно поздоровался с ней. Она, ответивему, засмотрелась на него более потому, что Каландрино показался ейчеловеком странным, чем по какому-нибудь иному желанию. Каландрино сталглядеть на нее и, так как она показалась ему красивой, старался тамзамешкаться и не возвращался к товарищам с водой; но, не зная ее, неосмелился с нею заговорить. Она заметила его взгляды и, чтобы подшутить надним, порой сама заглядывалась на него, испуская тихие вздохи. Вследствиеэтого Каландрино внезапно так в нее втяпался, что ушел со двора не прежде,как когда Филиппо позвал ее к себе. Вернувшись к работе, Каландрино то и дело пыхтел; Бруно заметил это,ибо следил за всяким движением Каландрино, так как ему доставляло потехувсе, что бы тот ни делал, и говорит ему: "Кой дьявол с тобою делается, другКаландрино? Ты только и знаешь, что пыхтишь". На это Каландрино ответил:"Кабы найти мне, товарищ, кого-нибудь, кто бы мне помог, хорошо бы мнебыло". - "Как так?" - спросил Бруно. Каландрино продолжал: - "Об этом ненадо говорить никому. Есть здесь девушка красивее феи, которая так страстнов меня влюбилась, что тебе показалось бы за диво, я сейчас только заметилэто, когда ходил по воду". - "Вот как? - сказал Бруно. - Смотри, не живет лиона с Филиппо?" - "И мне так сдается, - говорит Каландрино, - потому что онпозвал ее и она пошла к нему в комнату; но чему это мешает? Я бы потягался втаком деле и с богом, не только что с Филиппо. Скажу тебе по правде,товарищ, уж так она мне нравится, что и сказать нельзя". Тогда Бруноговорит: "Я для тебя, друг, разузнаю, кто она такая, и если она любовницаФилиппо, устрою твое дело в двух словах, потому что мы с нею большиеприятели. Не как сделать, чтобы Буффальмакко о том не проведал? Я не могусказать с ней слова, чтобы и он не был при том". - "Буффальмакко меня незаботит, - отвечал Каландрино, - а будем сторожиться Нелло; он родственникТессы и мог бы нам испортить все дело". - "Правду ты говоришь", - ответилБруно. Между тем Бруно знал, кто она такая, ибо видел, как она прибыла, да иФилиппе о том ему рассказал. Потому, когда Каландрино на короткое времяотошел от работы, чтобы пойти поглядеть на нее, Бруно обо всем передал Неллои Буффальмакко, и они вместе сговорились втихомолку, что им следовалопроделать над ним по поводу этого его увлечения. Когда он вернулся, Брунотихо спросил его: "Видел ты ее?" - "Да, - говорит Каландрино, - извела онаменя". Говорит Бруно: "Пойду я погляжу, та ли она, как я думаю; если та, топредоставь мне все устроить". Сойдя вниз и встретив ее вместе с Филиппе, онподробно сообщил им, кто такой Каландрино и что он им сказал, и условился сними, что каждому из них говорить и делать, чтобы потешиться и позабавитьсянад его влюбленностью. Возвратившись к нему, он сказал: "Это она и есть,потому надо устроить это очень осторожно, ибо, если Филиппе догадается, всейводы Арно не хватило бы, чтобы обелить нас. Но что же желаешь ты, чтобы япередал ей от тебя, если мне случится заговорить с ней?" Каландрино ответил:"Скажи ей, во-первых, что я желаю ей тысячу мер того добра, от которогородятся люди, а затем, что я ее покорный слуга, да спроси, не хочет ли оначего; понял ты меня?" - "Да, дай мне все уладить", - отвечал Бруно. Когда наступил час ужина и они, оставив работу, сошли во двор, гденаходились Филиппе и Никколоза, они замешкались там ради Каландрино.Каландрино стал глазеть на Никколозу, делая столько и таких невиданныхжестов, что догадался бы и слепой. Она со своей стороны делала все, что,казалось, должно было воспламенить его и, будучи предупреждена Бруно, сильнопотешалась над его выходками, тогда как Филиппе, Буффальмакко и другиепритворились беседующими и не обращающими на то никакого внимания. По некотором времени, к великому горю Каландрино, они ушли, когда онинаправлялись к Флоренции, Бруно сказал ему: "Говорю тебе, ты заставляешь еетаять, как лед от солнца; клянусь богом, если бы ты принес сюда свою гитаруда спел бы несколько твоих любовных канцон, то заставил бы ее выпрыгнуть изокна, чтобы прийти к тебе". - "Разве правда, товарищ, - спросил Каландрино,- не принести ли мне ее, как ты полагаешь?" - "Разумеется", - отвечал Бруно.На это Каландрино сказал: "Ты вот не верил тому сегодня, когда я тебеговорил, а я убежден, товарищ, что лучше всякого другого умею сделать, чтохочу. Кому другому удалось бы так скоро влюбить в себя такую женщину, какона? Не сделать того, ей-ей, тем молодым бахвалам, что шляются взад ивперед, а в тысячу лет не сумели бы сосчитать трех пригоршней орехов.Хочется мне, чтобы ты поглядел немного, каков я буду с гитарой: вот такбудет штука! Пойми хорошенько, ведь я еще не так стар, как тебе кажусь, онаэто отлично заприметила, но я ей еще лучше докажу это, когда запущу в неекоготь; клянусь Христовым телом, я сыграю с ней такую игру, что она забегаетза мной, как дурочка за ребенком". - "О да, - ответил Бруно, - ты еезаковыряешь, мне так и видится, что ты начнешь кусать своими зубами, об твоискрипичные колки, ее алый ротик, ее щечки, похожие на розы, а затем и всю еепроглотишь". Слушая эти слова, Каландрино словно испытывал все это наяву иходил, подпевая и подпрыгивая, такой веселый, что вот-вот его выпрет изкожи. На следующий день, принеся гитару, он, к великому удовольствию всегообщества, спел под ее звуки несколько канцон. В короткое время он дошел дотакого вожделения частых с ней свиданий, что вовсе не работал и тысячу раз вдень подходил то к окну, то к двери или выбегал на двор, чтобы повидать ее,а та, действуя по научению Бруно, очень ловко давала к тому повод. С своейстороны, Бруно отвечал на его послания, а иногда приносил таковые же и отнее; когда ее там не было, как то случалось по большей части, он доставлялему письма, будто от все, в которых подавал ему большие надежды наисполнение его желаний, рассказывая, что она теперь дома у своих родителей,где им нельзя видеться. Таким-то образом Бруно и Буффальмакко, руководившие всем делом,извлекли из деяний Каландрино величайшую для себя потеху, иногда заставляяего дарить себе, будто по просьбе милой, то гребень из слоновой кости, токошелек или ножичек и другие подобные мелочи, и, наоборот, приносили емуфальшивые дешевые колечки, что доставляло Каландрино великую радость. Крометого, они получали от него хорошие закуски и другие угощения, с тем, чтобыони ратовали за его дело. Когда таким путем они продержали его месяцев около двух, ничего болеене сделав, Каландрино, заметив, что работа подходит к концу, и рассчитав,что, если до ее окончания он не достигнет цели своей любви, ему это никогдаболее не удастся, стал сильно приставать и торопить Бруно. Вследствие этого,когда девушка явилась, Бруно, наперед уговорившись с ней и с Филиппе, чтоследует предпринять, сказал Каландрино: "Видишь ли, товарищ, эта женщинатысячу раз обещала мне непременно исполнить то, о чем ты просишь, а ничегоне делает; кажется мне, она водит тебя за нос, потому, так как она неисполняет обещания, мы, коли желаешь, принудим ее к тому, хочет она или нехочет". Каландрино отвечал: "Сделай милость, бога ради, лишь бы поскорее".Бруно говорит: "Хватит ли у тебя мужества прикоснуться к ней ладонкой,которую я тебе дам?" - "Разумеется", - ответил Каландрино. "В таком случае,- сказал Бруно, - принеси мне немного пергамента из кожи недоношенногоягненка, живую летучую мышь, три зерна ладана и благословенную свечу и даймне все устроить". Весь следующий вечер Каландриио простоял с своей ловушкой, чтобыпоймать летучую мышь, и, словив ее, наконец, вместе с другими вещами отнесее к Бруно. Уйдя в свою комнату, Бруно написал на том пергаменте какие-тонебылицы каракулями и, отнеся его к Каландрино, сказал: "Знай, Каландрино,коли ты коснешься ее этим писанием, она тотчас же пойдет за тобою я сделаетвсе, что ты хочешь. Потому, если Филиппе отправится сегодня куда-нибудь,приступи к ней и, дотронувшись до нее, пойди в сарай с соломой, что здесьрядом, это место лучше других, туда никто никогда не заходит; увидишь, онатуда явится, а как придет, сам знаешь, что тебе делать". Каландринообрадовался, как никто на свете, и, взяв рукописание, сказал: "Теперь,товарищ, дело за мной". Нелло, которого Каландрино сторожился, потешался над ним, как и другие,и сам помогал сыграть над ним шутку; потому, по распоряжению Бруно, онотправился во Флоренцию к жене Каландрино и сказал ей: "Тесса, ты помнишь,как без всякой причины побил тебя Калаидрино в тот день, когда вернулся скамнями с Муньоне, потому мне хочется, чтобы ты отомстила за себя; коли тытого не сделаешь, не считай меня более ни родственником, ни другом. Онвлюбился в одну тамошнюю женщину, а она, негодная, часто запирается с ним, иони еще недавно сговорились вскоре сойтись; я и хочу, чтобы ты пришла туда,увидала бы его и хорошенько пожурила". Как услышала это жена, дело показалось ей не шуточным; вскочив, она принялась кричать: "Ах ты уличный разбойник, так вот тычто со мной делаешь! Клянусь богом, тому не бывать, чтобы я тебе за то неотплатила". Схватив свою накидку, в сопровождении служанки она скорым шагомотправилась туда вместе с Нелло. Когда Бруно увидел издали, что она идет,сказал Филиппе: "Вот и наш союзник". Поэтому Филиппе, зайдя туда, гдеработал Каландрино и другие мастера, сказал: "Господа, мне надо тотчас ехатьво Флоренцию, работайте прилежно". Оставив их, он спрятался в одном месте,откуда, не будучи видим, мог наблюдать, что творит Каландрино. Тот, как только рассчитал, что Филиппе несколько отъехал, тотчас жеспустился во двор, где встретил Някколозу одну; он вступил с ней в беседу, аона, хорошо зная, что ей делать, подойдя к нему, была с ним нескольконелюбезнее обыкновенного. Тогда Каландрино коснулся ее ладонкой и лишьтолько сделал это, тотчас же направился в сарай, а Никколоза за ним; когдаони вошли, она заперла дверь и, обняв Каландрнно, бросила его на бывшую тамна полу солому, вскочила на него верхом и, положив ему руки на плечи, чтобыне дать ему возможности приблизить к ней свое лицо, стала на него глядетькак бы со страстным желанием, говоря: "Дорогой мой Каландрино, сердце тымое, душа моя, мое благо и покой, сколько времени желала я обладать тобою иобнять тебя вволю! Ты своею приветливостью свил из меня веревку, иссушил моесердце звуками твоей гитары. Неужели то правда, что ты со мной". АКаландрино, едва будучи в состоянии двинуться, говорил: "Сладость души моей,дай мне тебя поцеловать". - "Как, однако, ты спешишь! - отвечала Никколоза.- Дай мне прежде вволю наглядеться на тебя, дай моим глазам насытиться милымвидом твоего лица". Бруно и Буффальмакко пошли между тем к Филиппе и все втроем видели ислышали, как было дело. Уже Каландрино готовился было поцеловать Никколозу,как явился Нелло с донной Тессой. Придя, он сказал: "Клянусь богом, онитеперь вдвоем". Когда добрались они до входной двери, жена, взбешенная,схватившись за нее руками, высадила ее и, войдя, увидела Никколозу верхом наКаландрино. Лишь только та заметила ее, тотчас же поднялась и побежала туда,где находился Филиппе. А монна Тесса запустила ногти в лицо Каландрино, ещене успевшего подняться, исцарапала его и, схватив за волосы, таская взад ивперед, принялась говорить: "Поганый ты, гадкий пес, так ты вот что со мнойчинишь? Старый дурак, будь я проклята, что любила тебя. Так тебе кажется,что тебе дома мало дела, что ты влюбляешься в других? Что за прелестныйлюбовник! Разве не знаешь ты себя, жалкий ты человек, разве не знаешь,бедняк, что если выжать тебя, не выйдет соку даже на подливку! Клянусьбогом, теперь не Тесса объезжала тебя, а другая, да накажет ее бог, кто быона ни была, потому что, наверное, это, должно быть, большая дрянь, есливлюбилась в такое сокровище, как ты". Как увидел жену Каландрино, стал ни жив ни мертв и не смел защититьсяот нее; исцарапанный, оборванный, взъерошенный, он встал и, подняв свойплащ, стал униженно просить жену, чтобы не кричала, если не желает, чтобыего изрубили в куски, потому что женщина, с ним бывшая, жена хозяина дома."Ладно, - отвечала жена, - да пошлет ей господь всякого зла". Бруно и Буффальмакко, вволю насмеявшиеся над этим делом вместе сФилиппе и Никколозой, явились туда, будто на крик, и после многих уговоров,усмирив жену, посоветовали Каландрино отправиться во Флоренцию и более сюдане возвращаться, дабы Филиппе, неравно узнав о том, не сделал ему чего-либохудого. Так Каландрино и пошел во Флоренцию, бедный и жалкий, весьобщипанный и исцарапанный, и, не осмеливаясь вернуться обратно, денно инощно мучимый и тревожимый упреками жены, принужден был положить конец своейпылкой любви, дав повод посмеяться над собой товарищам, и Никколозе, иФилиппе.

Дата добавления: 2015-08-03