Лет после победы над Жнецами, Земля, Ганновер, энергетический институт им. Томаса Эдисона 17 страница

– Я думала, это обычный криминальный финт, – отозвалась Блад. – Втереться в доверие, а потом грохнуть.

– Узнаю полицейскую паранойю.

– Поживете с мое на Марсе – поймете, что в ней залог долгой и счастливой жизни.

– Ладно, мальчики и девочки! – прикрикнул кварианец. – Потом отношения выяснять будете.

Вайлет и разведчик послушно заткнулись, оберегая дыхание. Кварианец взял приличный темп – даже странно от человека, который живет в невесомости всего четвертый день. Впрочем, Дирак весил чуть ли не вдвое меньше Вайлет, и это многое объясняло. Там, где фигура в красно-багровом лихо закладывала виражи, хватаясь за поручни, ремни и канаты вдоль стен коридоров, военный разведчик, и тем более Вайлет, тормозили из-за чрезмерной массы.

Да, масса в невесомости решает все.

– Далеко еще? – крикнула Вайлет в сторону кварианца.

– Почти пришли.

– Шестая палуба, девятнадцатый шпангоут заднего полукорпуса, – констатировал Ковальский. – Правый шлюзовой сектор. Вернее, он рядом, а мы над ним и чуть сбоку.

– Угадал, мистер всезнайка, – бросил Дирак. – Все, прибыли.

Кварианец резко остановился. Вайлет с трудом погасила инерцию, схватившись за скобу на стене. Или потолке. Или на полу. Абсолютно симметричный, квадратный проход с ровными стенками напрочь уничтожал понятия «верх» и «низ».

Ковальский проплыл мимо, обгоняя Вайлет. Тоже схватился за скобу и мастерски развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Сейчас, – пробормотал Дирак.

Кварианец возился возле одной из стенок. Блеснул микросборщик инструметрона – на левой руке Дирака материализовался шуруповерт. Дирак в четыре отточенных движения отвернул почти невидимые винты, крепящие панель. Железка дрогнула и плавно отвалилась от стены. За ней обнаружился небольшой, буквально в полметра, лаз, завершающийся металлическими жалюзями.

Приглядевшись, Вайлет сообразила, что это не лаз никакой, а вентиляционный короб.

Блад повернулась к Дираку.

– Ты хочешь протащить нас по трубам?

– Бесполезно, – усмехнулся кварианец. – Вы все равно не пролезете.

– Отсюда открывается вид на шлюзовой сектор, – сказал Ковальский, протискиваясь к жалюзи. Стенка, которую Дирак отвинтил, оказалась частью вентиляции – оттуда весьма прилично дуло воздухом, но не настолько, чтобы это помешало Блад протиснуться рядом с разведчиком. Дирак остался в служебном коридоре, которым они сюда прибыли.

– Я посторожу, а вы смотрите, – сказал кварианец. – И слушайте!

Вайлет устроилась рядом с Ковальски и заглянула в щелку вентжалюзей.

Действительно, под ними был шлюзовой отсек. То есть когда-то он таковым был – на противоположной стене были смонтированы гермостворки – четыре в ряд. Сейчас уже точно не рабочие – даже с расстояния в двадцать метров Блад легко различала следы торопливой сварки, запаявшей три выхода из четырех. Напротив последнего, крайнего слева, стоял полуразобранный «Кадьяк» – почему-то с санитарной маркировкой на корпусе.

Справа от челнока, почти по центру помещения, было смонтировано какое-то возвышение типа президиума. На нем шесть легких стульев. Занято четыре – ни одной знакомой физиономии Вайлет не разглядела. Зато разглядел разведчик.

– На подиуме слева направо: Джеймс Донован, Кир Осипенко, Мора Петровский, Симона Корнел. Все четверо – предводители самых сильных общин Пояса. Осипенко и Донован еще ничего, с ними можно вести дела. Петровский – отморозок под видом интеллектуала и умницы. Симону почти не знаю. Она на Церере постоянно не живет. Говорят, умная девка, палец в рот не клади.

Перед упомянутыми четверыми – человек двадцать. Кто-то сидит на полу, кто-то притащил с собой легкие складные табуретки. Пара и вовсе прицепилась к канатам, протянутым с потолка до пола. Вайлет бегло сосчитала точное количество народа – получилось двадцать два человека.

– В партере – благодарные слушатели, – шепнул Ковальский. – В основном, главари маленьких банд. Половину никогда не видел.

– Что у них тут?

– Skhodka, – сообщил по-русски агент и объяснил: – Что-то типа общего сбора для решения важных вопросов. Пародия на древние, еще докосмической эпохи народные сборища на территории, которую восточно-славянские племена украли у других, еще более восточных и уже не совсем славянских.

– Вы тоже оттуда? Ну, судя по фамилии.

– Нет, я из настоящих. Не этой пародии на славян.

– Я смотрю, у вас это личное, – усмехнулась Вайлет.

– Тише. Я слушаю.

Блад тоже прислушалась. С такого расстояния, да еще из-под потолка слышно было не очень, но… Рядом с ней разведчик, не надо забывать! Ковальский что-то помудрил с инструметроном, и в трансмиттере Вайлет появился усиленный голос одного из главных.

Говорил Осипенко – гладко выбритый славянин с большими вислыми усами. Одет мужчина был по местной моде: широкие штаны, заправленные в адгезионные боты, массивный пояс-лента, белая сорочка и безрукавка – почему-то оливкового цвета и с погонами без каких-либо опознавательных знаков.

– …не важно, что на этот пересчи думовеет Виталий, – говорил тем временем Осипенко. – С тех пор, как с ним заместожилась эта голубожопая шлюха, нет веры его говорям. И здесь сызо-снова, говорю вам, не обошлось без азари.

Крики из партера: «Правильно!», «Точно говоришь!» и «Умыслимовеем!»

– Послему говорю вам, нужно соглашаться на учтотовами марсианской стервы! Даже сукь доберется до атамана, нас все равно не завесны – мы ей, говорю вам, заменьше всего интересу отправлением!

Вайлет потрясла головой – переводчик с русского так коверкал английскую речь, что с добрую четверть слов Блад просто не понимала.

– Извините за перевод, – шепнул Ковальский. – Это один из диалектов восточно-славянского. Родной для Осипенко и большинства местных. У меня нет нужной библиотеки.

– Может, обеспечите сурдоперевод? Вы знаете этот диалект? А то я с ума сойду.

Разведчик кивнул и последующую речь просто пересказал на нормальном английском.

Все было весьма привычно, если не сказать скучно. На Церере зрел небольшой вооруженный переворот. Криминалитет, почуяв, как шатается пол под ногами наиглавнейшего, задумал тихой сапой скинуть неугодного лидера и, как водится, поделить плоды победы по-братски. То есть кому-то больше, кому-то меньше, ну а кому-то и вовсе шиш – это тем, кто не присутствовал на сборище.

Это все понятно и, повторимся, скучно.

А вот с чего все началось, с чего бы это Виталий со своей голубокожей подругой оказались в немилости вассалов – это было куда интереснее. Блад и Ковальский потратили не меньше получаса на выслушивание всяких революционных сентенций. Мало-помалу вырисовывалась неприятная ситуация. А если совсем честно, то Дирак’Син был прав – ситуация просто хреновая.

В паре тысяч километров от Цереры висит какой-то здоровый марсианский корабль и требует выдачи какой-то голубокожей. Подробности местным неизвестны, но кандидатов на выдачу всего две – по числу голубокожих на Церере.

К сожалению, в зале нашлись те, кому уже нашептали о Джоанне – эти уверены, что марсиане требуют выдачи именно Т’Сони. Другая часть сходки, большая, считает, что Марсити хочет заиметь доктора Пассанте.

Если азари не будет выдана в течение солнечных суток, марсиане обещают тотальную облаву на Пояс – будет уничтожено все, что только может двигаться. А для здешних мест космические корабли – это больше, чем все. Это фактически нервная и кровеносная система Пояса. Его жизненная сила. Если марсиане устроят что-то типа того, что в свое время устроила Земля совместно с кварианцами, то последствия можно будет расхлебывать большими зазубренными ложками из карбида вольфрама – раздирая губы в кровь и кроша зубы в порошок.

Причем очень долго.

Причем не факт, что расхлебать вообще удастся.

Вайлет повернулась назад, в сторону технического тоннеля.

– Дирак, где Джоана? – спросила женщина.

– Я их с Каром’Данной спровадил подальше от обитаемых палуб, – донеслось сзади. – Капитан сказал, что они постараются спрятаться.

– Молодец, Дирак, – похвалила кварианца Вайлет.

Больше ничего толкового на собрании не было. Досточтимый народ обсуждал такие мелкие детали, как наличие стволов, топлива, кораблей, своих людей в администрации Цереры и прочие революционные мелочи.

– А откуда ты об этой сходке узнал? – спросил Ковальский, когда они с Вайлет выползли из вентуннеля, а Дирак принялся заворачивать обратно его стенку.

– Я мониторю все их каналы беспроводной связи, – ответил Дирак. – У меня почти двенадцать процента мощности ВИ машгора отведено на фильтрацию по кодовым словам. Библиотеку фильтров я сам настраивал. Искал, как бы свинтить с этого бош’тет какого гостеприимного шарика.

– Ты часом не из кварианской разведки? – усмехнулась Вайлет. – Мне последние пару лет везет на всякого рода тайных агентов.

– Нет, я инженер, – Дирак закончил с последним винтом. – Вы все слышали, люди. Какие предложения? И, к слову, госпожа наемница, расскажите, что с вами в одной каюте делал тот, кому вы час назад накостыляли за корабль?

– Тут все сложно, – Вайлет засмеялась. – Я ж говорю, вокруг меня тайные агенты, как мухи у навозной кучи.

В двух словах Блад рассказала Дираку, кто такой Лэнс Ковальский, и каким замечательным образом их свела судьба. Упомянутый Ковальский добавил немного подробностей о том, чего можно ожидать от русских, если они в самом деле возьмутся за свержение администрации. По всему выходило, что ничего хорошего для Вайлет и ее компании не получалось. Власть Виталия Соболева скорее номинальная, чем реальная и тем более совершено не абсолютная. Общество вольных людей Цереры устроено так, что даже при наличии однозначного лидера его власть не простирается дальше собственных, так сказать, личных владений. По большому счету все, чем Виталий отличался от тех же Донована, Осипенко и Петровского – это контроль за Церерой. Между тем, на планетоиде постоянно живет около двадцати тысяч человек. А за пределами местной «столицы», разбросанные по Поясу, – остальные сто сорок. Если даже треть их них объединится против Виталия – азарифилу не позавидуешь.

А по всему получалось, что против Соболева выходило больше половины вольных капитанов. Никому из них не улыбалась картина противостояния с планетарной администрацией Красной планеты. У Марса только одни полицейские силы космического патруля – почти две сотни средних и малых судов. Плюс два крейсера орбитальной обороны. И вот этот еще неизвестный корабль, который по словам Осипенко «zdorovennyi takyi schob ya pryam tut zdokh». Эту цветастую фразу на каком-то славянском диалекте Вайлет перевести так и не осилила, хотя смысл и образность конструкции угадывала легко.

– У нас два пути, – произнес Ковальский, когда они втроем плыли обратно в обитаемые зоны транспорта. – Первый – слинять, пока не запахло жареным. И второй – дать знать Виталию, что против него и Пассанте зреет переворот.

– Вы знаете, кто эта азари? – изумилась Вайлет.

– Кто не знает тетку Айнору? – произнес Ковальский с совершенно серьезной миной. – В свое время она неплохо поработала на молодую Ассамблею, поставляя информацию из Совета матриархов. Тогда азари только вышли из добровольного заточения на Титане.

Вайлет даже знала, с чем было связано это заточение, но распространяться не спешила. Отчасти и потому, что ее личная паранойя так и не рассосалась. После прокола с Ди-ди она никому уже не доверяла. В том числе и этому «настоящему славянину» со слабо произносимой восточной фамилией.

Но Пассанте, конечно, та еще особа – даже против собственного народа успела пошпионить!

– Мне больше по душе первый вариант, – сказал кварианец. – Мне нужно на Венеру, и чем быстрее я туда доберусь, тем лучше.

– На Венеру? – удивился Ковальский. – Что вы там забыли?

– Забыл, – отрезал Дирак. – Потом расскажу, когда с этого проклятого камня убежим.

– Это как-то связано с заминированным каботажником, на котором вы сюда летели?

Кварианец уставился на разведчика. Даже забыл о том, что сам продолжает двигаться, и приложился шлемом о технологический короб в одном из поворотов коридора. Длинно, красиво выругался на хелише.

– Откуда вы об этом узнали? – воскликнул кварианец, прежде чем продолжить движение.

– Я осматривал «сто двенадцатый», – объяснил Ковальский. – Мы все корабли смотрели, что на аукцион выставлялись. Нужно быть совершенно тупым, чтобы драться за машинку, которая может быть ловушкой конкурирующей банды.

Вайлет улыбнулась.

Не у нее одной паранойя – вечный спутник и надежный партнер.

– Заряд мы деактивировали, – продолжил Лэнс. – Не бойтесь за пилота, он в порядке и будет в порядке. Паучонок проникся его нежеланием служить кому-либо на Церере и обещал отправить на Марс с первым же транспортом.

– Нужно быть совершенно тупым, чтобы верить обещаниям подонка, – Вайлет переиначила фразу Ковальского.

– Он не подонок, – отрезал разведчик. – Он дитя системы. И глубоко несчастный человек, между прочим.

– Скажите еще, вы его жалеете.

– Не жалею, – мотнул головой Ковальский. – Но сочувствую. Я с радостью избавлю общество от этого хищника, но пока он мне полезен, а значит, полезен и обществу, которому я служу.

– Вы служите военной разведке, а не обществу, – напомнила Вайлет.

– Не вижу разницы. Военные – плоть от плоти общества. Вспомните загнивающий Альянс и то, во что превратились военные этой организации. Ассамблея – совершенно иной проект. Куда чище, понятнее и в чем-то даже справедливее. И нынешние ВКСА тому подтверждение. Нас не очень много, но мы чертовски эффективны и в большинстве своем безупречно чисты в помыслах.

– Я сейчас расплачусь, – донеслось со стороны Дирака. – Ничего не скажу про эффективность, но про чистоту в помыслах рассказывайте тем на Поясе, кто попал под облаву со стороны вашего брата и моих соотечественников.

– Санация Цереры и Пояса была необходима, – убежденно сказал разведчик. – Если бы мы оставили тут ростки сепаратизма, вместо шаткого равновесия власти, на которое можем влиять по взаимному соглашению с Марсом, мы бы уже сейчас имели бы тут состоявшуюся диктатуру – с оружием массового поражения и собственным флотом. И это буквально за углом от густо населенного Марсити. Нам бы пришлось идти на уступки планетарной администрации Автономии, и высасывать ресурсы Ассамблеи, обеспечивая постоянное патрулирование как между Марсом и Поясом, так и с другой стороны. Не забывайте, спутники Юпитера – сырьевая база Земли.

– И казино.

– И казино, – кивнул Ковальский. – Те, кто ежедневно отгружает сырья на миллиарды стандартов, должны иметь возможность проматывать свои, мягко говоря, ненормально завышенные зарплаты. Доход с игорных домов Ганнимеда сравним с налоговыми отчислениями отдельного государства.

– Вы офигенно круто разбираетесь в политике и налогах, мистер военный, – съязвила Вайлет.

– Я просто умный человек, старающийся разнообразить кругозор. Времена упоротых солдафонов прошли, Вайлет. Вам, к слову, это неплохо бы поиметь в виду.

– Хотите сказать, я упоротый солдафон?

– Не без этого. Ваша биография на Марсе это подтверждает. Семьсот сорок два только зафиксированных трупа за двадцать девять лет карьеры в полицейском деапартаменте – многовато даже для серийного маньяка.

– Они все были плохими, – буркнула Блад.

На этом разговор затух. Троица добралась до обитаемых палуб и разделилась. Кварианец полетел искать Кара’Данну и азари, а Вайлет с Ковальски, посовещавшись, решили совместить план А и план Б, предложенные разведчиком. Поначалу они отправились в «ставку» – нужно было предупредить Пассанте и ее дружка о зреющем заговоре. Заодно выяснить их позицию относительно Т’Сони. Вайлет почти не сомневалась, что азари не сдаст свою – просто из родовой солидарности. Что же касается Соболева… Эта личность для Вайлет была «терра инкогнита».

По большому счету, Блад не удивилась бы, окажись Виталий еще каким-нибудь тайным агентом. Например, оперативником Комиссии по этике.

Попасть на прием к наиглавнейшим сразу не получилось, но Вайлет все-таки пробила заслон охраны. Убедила начальника караула Ставки, что его лично кастрирует Пассанте, если он сейчас же не пропустит гостей на прием к Виталию Соболеву и его помощнице. Как и следовало ожидать, препятствие в виде охраны оказалось тем самым пресловутым «барьером исполнительного уровня». Как только до местных боссов таки добралась информация о личностях визитеров, Вайлет с Лэнсом тут же получили доступ. Правда, уже не в ПИЦ на девятой палубе, а в совершенно другое место. На вторую палубу – укрепленную по всем законам правительственных учреждений. То, что Ставка переехала в более защищенную часть головного корпуса Цереры, подтверждало подсмотренное в шлюзовом отсеке. Безусловно, и Пассанте, и ее возлюбленный отлично знали об угрозе, зависшей где-то в нескольких тысячах километров.

На входе нет антиштурмового лабиринта. Зато есть длинный бронированный переходный тоннель (какие части корабля он соединяет для Вайлет осталось загадкой), а в его начале – два здоровенных лба в полном боевом наборе по стандартам пехотной экипировки класса «Би». Чуть поодаль еще пара охранников и, наконец, у задраенной бронестворки еще один гвардеец. Визуально выглядит чуть похилее, чем четверо предыдущих, но стоило Блад разглядеть, во что одет молодой человек – и все сомнения о его серьезности. Полевая броня «N-7 Защитник», несмотря на свои габариты, существенно уступает в массивности послевоенным, лишенным кинетической защиты пехотным доспехам. Однако по защищенности от всякого разного рода огнестрельных невзгод ей просто нет равных. Круче, чем кинетические щиты «Защитника» – только узкоспециальные защитные системы типа абляционных редукторов или биотических барьеров.

Вооружен последний из охранников коридора соответствующим образом – «М-15 Защитник» в руках и какой-то (в собранном состоянии не разобрать) крупнокалиберный пистолет на поясе. Блад не удивилась бы, окажись за бронированной спиной молодца еще и дробовик.

Шлема страж не носил, но пара голубых полосок-излучателей на груди как бы говорила сама за себя.

– Проходите, вас ждут, – сказал солдат и отступил в сторону.

Массивная дверь стукнула каким-то внутренним механизмом, после чего неожиданно быстро и легко отошла в сторону. Перед взглядом Вайлет предстало убежище местных боссов.

Здесь уже не было ни клерков, ни расслабленной тишины. Убежище азари и старшего атамана выглядело растревоженным, и больше всего напоминало БИЦ десантного корабля накануне выброса. Сплошные суровые мужчины в военизированной форме, почему-то цвета зеленых оливок. У некоторых на плечах погоны, а на жилетах-разгрузках – потертые, явно бывавшие не в одном бою пистолеты и дробовики. Все оборудование – армейского стандарта, многократно проверенное и безотказное.

А самое главное – здесь работал гравитатор! Ощутить твердый пол, давящий тебе на подошвы – это просто счастье какое-то! Пусть тяжесть лишь немногим выше марсианской, но все-таки это не издевательские три сотых «же» Цереры!

– Майор Блад?

Подошедший офицер – невысокий седовласый мужчина с прической армейским ежиком. Подошел неожиданно, словно бы материализовался из ниоткуда.

– Да, это я, – кивнула Вайлет. – Но не думаю, что у меня сейчас воинское звание.

– Ситуация такова, мисс Блад, что сейчас все с военным прошлым должны навесить на себя погоны. И ваши погоны, боюсь, нам чертовски пригодятся в самое ближайшее время.

– Тогда уж называйте меня сержантом Балатони, офицер, – сказала Блад. – Из пехотуры я уволилась именно им. Майор – это уже полицейское. Как и новая фамилия.

– Я знаю, кто вы, сержант, – мужчина улыбнулся. – Мы с вами вместе десантировались в Бете Аттики, прикрывая эвакуацию гражданских из системы Тезея. Жаркое было дело.

Вайлет присмотрелась к ветерану войны. Нет, увы, он ей был незнаком.

– Лейтенант Максимов, сто двенадцатая бронебригада, батальон тяжелой техники, третья танковая рота, двенадцатый взвод, оператор систем вооружения.

– Русские-гусли-которые-*****-никогда-не-спешат? – догадалась Блад.

– Так точно, мэм, – улыбнулся седовласый. – А вас мы называли куда проще: засранцы-в-беде.

– Эт еще с чего? – удивилась Вайлет, пожимая руку лейтенанту.

– Да вас, пехотуру, вечно приходилось доставать из самой глубокой жопы, где вы рыли себе окопы и готовились героически умереть.

При всем том, что Максимов говорил очень обидные вещи, в реальности дело обстояло именно так. Это подтвердил бы любой, кто в боевых условиях общался с русскими бронемобильными группами. И как бы пехота не относилась к медленным, а иногда и откровенно медлительным русским бронемашинам, их появление на поле боя всегда воспринималось однозначно – с плохо скрываемой эйфорией и верой в победу.

Вообще, русские – одна из немногочисленных наций, сохранившая верность старым добрым бронемашинам, в былые времена называемых танками. В Альянсе, правда, их именовали gusli – из-за созвучности русского слова «гусеница» какому-то национальному музыкальному инструменту. И хотя русские Т-200 и Т-220 серьезно уступали в скорости машинам типа «Мако» и «Молот», но по бронезащите и, главное, огневой мощи превосходили все известные Вайлет аналоги, включая легендарные «Степные крепости» китайских проектов. Ходят слухи, что однажды рота Т-200 метким огнем завалила Разрушителя Жнецов и не потеряла при этом не одного экипажа. После боя механики считали с борткомпьютера каждой машины по дюжине прямых попаданий. То ли командиры этих трех gusli имели какой-то шестое чувство и перенастраивали щиты именно так, как нужно в данный момент, то ли русских хранил их ортодоксальный бог, но ни одного критически важного пробоя так и не случилось. Чисто для справки: выстрел Разрушителя способен развалить пополам штук шесть «Мако», стоящих друг за другом в ряд. Включены у них щиты или нет – роли не играет.

Тем не менее, вопрос откровенной уродливости тихоходных крепостей с покатыми круглыми башнями никто с повестки дня не снимал. У Вайлет зрелище Т-200 вблизи вообще вызывало рвотный позыв.

– Приятно видеть ветерана войны в этом… – Вайлет замялась.

Хотела сказать «гадюшнике», но поняла, что это будет перебором. Какой бы выбор в свое время не сделал лейтенант, уйдя в «вольные люди», это, во-первых, его собственный выбор, а во-вторых, Церера – его дом.

– Не смущайтесь, Балатони, – сказал Максимов. – Не вы одна здесь волей обстоятельств. Пройдемте со мной. Госпожа Айя ждет.

Они прошли шумное помещение наискось, и седовласый лейтенант открыл перед Вайлет и Лэнсом скромную, едва заметную в стене дверь.

А еще она была очень маленькой и низкой.

– Прошу, – Максимов отступил на шаг, приглашая заходить.

Вайлет опустила голову и, повернувшись корпусом на четверть, пролезла в проем. Идущий следом разведчик тоже вынужден был пригнуться.

– Свободны, Максимов! – раздался голос Пассанте. – Через десять минут жду отчета по инвентаризации четвертого склада.

– Есть, мэм!

Седоволосый козырнул и исчез из проема. Хлопнула дверь, буквально слившись заподлицо с панелями стен.

Блад и Ковальский оказались в небольшом, скудно освещенном помещении, заставленном информационными терминалами. Перед каждым из них сидел оператор. Глушители возле рта сохраняли относительную тишину в помещении, но все равно прослушивался гомон десятка одновременно говорящих людей.

Пассанте занимала место чуть в сторонке от остальных, сидя перед точно таким же терминалом. На голове азари – обруч-держатель старой, военного образца гарнитуры. И массивный «Шершень»61 на столе – рядом со спаренным голографическим инпутом62.

Вайлет огляделась, пытаясь привыкнуть к темноте. Нет, первое ощущение ее не обмануло – Виталия в помещении не было.

– Минутку, Блад, – произнесла из своего угла Пассанте. – Я закончу кое-что…

Азари что-то лихорадочно стучала двумя руками. Скорость, с которой голубые пальцы летали над клавиатурным блоком инпута, поражала воображение. Вайлет вообще казалось, что она перестает замечать отдельные движения Пассанте.

– Все, – азари хлопнула в ладоши и порывисто встала с кресла. Здесь, при наличии силы тяжести, это не приводило к немедленному взлету под потолок.

– Вы в курсе, что на Церере зреет заговор против вас и Виталия? – с ходу выпалила Вайлет.

– Конечно, – азари потерла ладонь о ладонь. – Я говорила Вите, что его игры в демократию не приведут ни к чему хорошему. Но он меня не слушал.

– И что собираетесь делать?

– Что-что, – азари пожала плечами. – Буду искать пути воздействия на наиболее радиальных революционеров. Потому как отдавать Цереру этой марсианской истеричке – все равно что лично сопроводить на казнь этих идиотов.

– Не поняла…, – нахмурилась Вайлет. – Истеричка – это Картэн, я так полагаю?

Азари кивнула.

– А идиоты – это местные атаманы?

– Верно, – сказала азари, подходя наконец к Вайлет и разведчику. – За каждым из них на Марсе тянется такой след, что только держись. Марианна, может быть, амнистирует рядовых членов банд, но вот всякие Петровские да Осиповы давно уже люди вне закона в Автономии. Ирония в том, что они не особенно наследили на Земле, и случись суд, а не судилище, они вполне могли бы рассчитывать на снисхождение. Но эта сучка отрубила нам всю дальнобойную связь, а джаммеры63 ее крейсера душат всю волновую картину пространства на пару тысяч километров в каждую сторону от Цереры.

Пассанте отвернулась к стенной нише, к питьевому автомату. Нацедила себе чуть-чуть воды и залпом выпила. Потом совершенно не по-азарийски вытерла губы рукавом комбинезона.

– О чем ты хотела поговорить? – спросила Пассанте. – И кто этот прекрасный покалеченный юноша рядом с тобой?

– Этому юноше уже скоро пятьдесят, – вставил Лэнс, чем вызывал одновременные улыбки как Вайлет, разменявшей восьмой десяток, так и азари, чей возраст измерялся столетиями.

– Я, собственно, хотела сообщить тебе о заговоре, – несколько обескуражено произнесла Вайлет. – Ну и еще о том, что примерно половина местных авторитетов очень хочет отдать тебя Картэн. Вторая спит и видет в ее руках упругую попку моей подопечной. Понятно, что второй вариант мне лично ну совсем не нравится.

– А первый, надо понимать, устраивает? – усмехнулась азари.

– Нет, – Вайлет покачала головой. – Картэн хочет забрать именно Т’Сони. И думаю, очень расстроится, если вместо молодой и красивой маленькой Лиары вдруг получит…

– Старую и некрасивую Айнору Пассанте, – закончила за Вайлет азари. – Да, я все понимаю. И знаю, что наши друзья-революционеры пока не в курсе всех требований этой марсианской шлюхи. Потому как если бы узнали…

– То? – в один голос спросили Вайлет и Лэнс.

– То покрасили бы свои рожи в голубой цвет и хором побежали бы сдаваться.

– Вот с этого места поподробнее, пожалуйста, – произнес Ковальский.

– Кому, тебе? – Пассанте метнула в разведчика фирменный азари-снобский взгляд. – Милый мальчик, кем бы ты не приходился мисс Блад. Я терплю тебя в своем командном центре только потому, что Вайлет есть что мне сказать и, надеюсь, предложить. А тебя в одно лицо тут и близко быть не может. Это понятно?

Вайлет ожидала острой реакции от разведчика, но «молодой пятидесятилетний парень» сдержался. И даже остался абсолютно невозмутим. Впрочем, к такой реакции Ковальского на внешние раздражители Блад уже начала привыкать.

– Марианна хочет не только Т’Сони, – пояснила тем временем Пассанте, присаживаясь на край ближайшего стола. – Ей нужен еще и корабль, на котором та прибыла из-за облака Оорта.

– И в чем проблема? – спросила Блад. – Отдай корабль, а насчет азари скажи, что ищешь. Я ведь действительно ее спрятала, и искать тебе придется долго, если я правильно догадываюсь насчет талантов пары кварианцев.

– Да уж, – рассмеялась Пассанте. – Кварианцев хлебом не корми, дай что-нибудь прикарманить и утащить. Но беда в том, что маленькая Лиара прибыла на Цереру на самом обычном спасательном катере. Он Марианну Картэн не интересует – я проверяла.

– Катере? – снова подал голос Ковальский. – Это не может быть правдой.

– Почему? – азари недовольно перевела взгляд на разведчика.

– В самом деле, Айнора, – вступилась за мужчину Вайлет. – Они прилетели из-за облака Оорта. Это невозможно на спасательном челноке. У него даже нуль-ядра нет, не говоря уж о запасе топлива и продовольствия.

– Ну edryona-mat’, да понимаю я, не девочка же! – воскликнула Пассанте. – Но попробуй объясни это Картэн! Ей нужен какой-то другой корабль. Большой, надо понимать. И где мне искать это чудо, да еще в Поясе?

Пауза на три секунды, в течение которых Вайлет пыталась понять, что означает на редкость благозвучное русское вкрапление в возглас азари.

– Я подозреваю, что вы заинтересованы заполучить подробности у самой госпожи Т’Сони, – сказал Ковальский. – И поэтому считаю, что моей спутнице все-таки стоит выдать вам расположение мисс Джоаны. Или привести ее сюда лично.

Вайлет кивнула, соглашаясь с доводом разведчика. Ей и самой бы хотелось узнать кое-что в подробностях от самой Т’Сони-младшей.

– Но вряд ли я смогу провести ее сюда незаметно, – сказала Блад. – Думаю, нам надо встретиться где-нибудь в надежном, не просматриваемом месте.

– В этом нет надобности, – покачала головой азари. – Пока ты приводила себя в порядок, я уже пообщалась с девочкой. Она решительно отвергает саму возможность сотрудничества. А надавить на нее я не могу.

Дата добавления: 2015-08-05