Диалог в условиях логики зрелищ и парасоциальных аффектов

Как мы уже заметили, сравнивая ток-шоу «К барьеру!» с другими передачами этого жанра на российском ТВ, среди гос­тей (активных участников) политических шоу-разговоров часто всплывают одни и те же персонажи. Они постоянно кочуют из одной передачи в другую, некоторые из них сами выступают мо­дераторами или редакторами аналогичных шоу. Но эта картина не составляет специфики российского телевидения — она типич­на для современного медийного пространства. Повсеместно мы видим формирование кочующих «таборов» медийных звезд, по­явление которых в ток-шоу тщательно оркестрируется редакто­рами телепередач и щедро оплачивается телекомпаниями.

В целом, эти звезды обнаруживают однотипный дискурс, в котором строго-профессиональные характеристики политика, политолога, журналиста, философа, священника, артиста как бы растворяются в принципиально новой социальной фигуре. Бурдье видел в ней социальные элементы, «чужеродные» в оп­ределенном профессиональном поле. У них «демагогическая логика - логика рейтинга - заменяет собой логику внутрен­ней критики»;¹ эти люди «заинтересованы в поиске внешне­го признания (быстрого, преждевременного, незрелого и эфе­мерного)»². Такие «акто(ё)ры» рассматривают свой медийный успех как средство компенсации профессиональной несостоя­тельности, а также отмены действия самих профессиональных критериев. Эта стратегия крайне агрессивна и вполне отвечает логике СМИ. У Бурдье были веские основания утверждать, что медийный успех у публики стал сегодня серьезным конкурен­том успеха у коллег по профессии. В политике это очевидно: к примеру, политический успех В. Жириновского давно стал одновременно результатом и условием его медийно-артистиче-ского триумфа.

¹ Бурдье П. О телевидении... С. 77.

² Там же... С. 84.

Оценку парадиалогов вроде теледуэли Жириновского и Проханова или думских дебатов следует производить с непре­менным учетом родовых черт упомянутого звездного дискурса, его специфических идиом, метафор, мифов и стереотипов, бла­годаря которым он доступен массе, популярен и «правильно неглубок»¹.

Небожители звездного Олимпа, равно как и обсуждаемые ими на ток-шоу темы, должны обладать еще одним важным свойством, которое необходимо учитывать при оценке полити­ческих парадиалогов: нестандартность вплоть до экзотично­сти как залог зрелищности.

Проявление этой тенденции мы видели при анализе пере­дачи В. Соловьева, где львиную долю участников составляют разного рода артисты как политики и политики как артисты, а темы полностью подчинены селективным критериям желтой прессы: сенсации, скандалы, обиды и т. п. Э. Гесс-Люттих от­мечает аналогичную тенденцию при анализе упомянутого выше немецкого шоу Ли Рош «В пятницу вечером». Заметим, что кон­цепт немецкой передачи более серьезен, чем у В. Соловьева: это не инсценировка дуэли или какой-то другой игры, но стандарт­ное обсуждение актуальных политических и социальных проб­лем. Внешняя аналитичность этой программы, выходившей не еженедельно, как у Соловьева, а всего один раз в месяц, ак­центировалась лозунгом «Ясность посредством полемики». Тем самым модератор внушала, что ее гости собираются не только для того, чтобы развлекать публику.

Однако фактически ток-шоу Ли Рош было одним из первых опытов инфотейнмента на немецком телевидении. Выбор тем и гостей тоже подчинялся там принципу зрелищности, диковин-ности, скандальности. Вот, например, список приглашенных гостей для обсуждения феномена ревности: Ингрид ван Бер­ген - известная актриса и убийца на почве ревности; Эрнест Борнеман - известный сексолог и (время от времени) неверный супруг; Аня Мойленбельт - представительница датского жен­ского движения; Роза фон Праунхайм - представительница не­мецкого движения геев и лесбиянок; Элизабет Мочман - пред­ставительница католической церкви; Лиза Фитц - клоунесса, живущая вместе с мужем, другом и любовником; Тирмициу

1. «Он был правильно неглубок» - так высказался о программах В. Листьева генеральный продюсер телекомпании «ВИД» А. Разбаш. См. об этом: Щег­лов Д. Владислав Листьев. Послесловие... М.: ACT, 2002. С. 110.

Диалло - африканский антрополог и отец двадцати четырех де­тей от четырех жен; Марина Гамбаров - социальный терапевт и эксперт по психологическим вопросам¹.

Этот пример показывает, что каждое теле-шоу - это очеред­ная версия социальной кунсткамеры, когда перед миллионной аудиторией предстают нестандартные (необычные, ненормаль­ные) феномены социальной и политической жизни. С авторами ток-шоу эти герои как бы заключают взаимовыгодный бизнес-договор: выступление в ток-шоу дает гостям общественное при­знание; с другой стороны, авторам передач интересные «урод­цы» обеспечивают высокие рейтинги. Они-то и рождают тот но­вый, «правильно неглубокий» тип дискурса, который не только игнорирует differentia specifica разных областей жизни и зна­ния, но и формирует «новое воинствующее расположение духа, объединяющее совершенно разных людей. Отныне каждый счи­тает себя обязанным поддерживать один и тот же разговор о внеземном, где, как в свадьбе кролика и карпа, материалист примыкает к теологу, ученый сходится с журналистом, биолог объединяется с фашистом, капиталист - с социалистом, житель колонии - со свободным гражданином»².

Чтобы возник не только научный, но вообще предметный спор, «нужно иметь принципиальное согласие в том, где имен­но могут проявляться разногласия, и в том, каким образом они могут быть урегулированы»³. Но «демагогическая логика» зрелища это полностью исключает; она стремится свести не­сводимое и разделить неделимое, нисколько не заботясь о пер­спективах разрешения возникающих при этом несуразностей и конфликтов.

Это касается и выбора тем для шоу-дискуссии. По точному замечанию Ульриха Овермана, «в ток-шоу дело не обсуждается ради самого дела, но специально выискиваются темы, чтобы лица в заранее определенных сочетаниях убеждений могли раз­влекательным образом натравливаться друг на друга, тогда как модераторы могли бы мастерски разыграть перед нацией свое пасторское руководство нравами. Поэтому в таких шоу уже дав­но нет речи о компетентном исследовании различных позиций и перспектив. Скорее посредством речей участников идет борьба за присутствие в театре самоинсценирования. В этой исключи-

¹ Hess-Lüttich E. (Pseudo-)Argumentation... P. 1366.

² Вирилио П. Информационная бомба... С. 72.

³ Бурдье П. О телевидении... С. 83.

тельной борьбе сражаются за баллы в таблице знаменитых и интересных личностей, таблице, которая определяет, кто будет участвовать в следующем шоу»¹.

Такой подбор тем и участников ток-шоу полностью отвеча­ет специфике парадиалогического дискурса, поэтому появление парадиалогов в лоне ток-шоу - глубоко закономерный процесс. Но эти феномены имеют и более широкий культурный кон­текст - своеобразную зрелищную культуру, жестко связанную с инверсиями и перверсиями обычных смыслов, в чем-то напо­минающую традиционную ярмарку, но только раздвинутую до масштабов всего общества и взявшую на вооружение весь арсе­нал современных информационно-коммуникативных средств.

Своеобразие этой тотальной «шоу-логики» скандально обна­ружили выставки немецкого врача Гюнтера фон Хагенса. Свою экспозицию «пластинатов» он назвал «Миры тел. Очарование подлинного». Но речь здесь идет не столько о подлинном, сколь­ко о ненормальном.

Во-первых, значительную часть выставки Г. фон Хагенса со­ставляют всевозможные физические уродства (гидроцефалия, сиамские близнецы и пр.). Во-вторых (и это главное) нормаль­ные тела препарированы необычным даже для медицинской лаборатории образом: они показаны не столько для научного изучения, сколько именно для шоу, причем квазихудожествен­ного шоу. Посетителям выставки предлагается, например, на­сладиться очарованием «фехтовальщика» (раскрытого с одной стороны тела, представленного в образе фехтовальщика со шпа­гой); «актера» (тело помещено на изящный стул и как бы сидит в непринужденной позе за столом, при этом в открытом черепе можно видеть мозг и т. д.); «пластината с кожей» (тело постав­лено в позу как бы живого человека, невозмутимо держащего в руках собственную кожу); «выдвижного ящика» (тело препа­рировано в виде шкафа с выдвижными ящиками из брюшной полости, что воспринимается как материализованная версия известного сюжета С. Дали) и т. д.

Один из посетителей выставки «платинатов», проходившей в Кёльне, так отозвался о сомнительной идее этого шоу: «Чело­веческие тела, а также трупы и части трупов, стоят, согласно древней правовой теории, «extra commercium», т. е. не являются

1. Oevermann U. Der Strukturwandel der Öffentlichkeit duch die Selbstinszenierungslogik des Fernsehens // Gesellschaften im Umbau. Identitaten, Konflikte, Differenzen. Hauptreferate des Kongresses der schweizerischen Sozialwissenschaften. Bern: Seismo Verlag, 1995. S. 218-219.

товаром. Здесь же эти вещи низводятся до зрелищных объектов, причем не для целей науки, а для ярмарочной торговли. Здесь на рынке, а именно, на Сенном рынке Кёльна, показывается не­что такое, что полностью соответствует показу ненормальностей и уродств на базарных площадях в старые времена»¹.

Любопытен и такой факт, связанный с выставкой «пласти-натов» (не только в Кельне, но и в других местах). Среди ее посетителей, которым потребовалась экстренная медицинская помощь (обмороки, сердечные приступы и т. п.) практически не было детей. Последние воспринимали эстетические мани­пуляции с трупами, в отличие от впечатлительных взрослых, весело и непринужденно: именно как забаву с «игрушками из людей». На выставке пластинатов, действительно, можно было услышать детский смех, автор сам был тому свидетелем. В этом смысле эстетический эксперимент фон Хагенса оборачивается дьявольской иронией в отношении известной евангельской сен­тенции «Будьте как дети...».

Мы неслучайно подробно остановились на выставке «пла­стинатов», потому что она глубоко связана с феноменом ток-шоу как такового. Политические ток-шоу тоже обещают теле­зрителю «очарование подлинного», но фактически шокируют ненормальным. В них как бы препарируется трупы поли­тических реалий, препарируются для зрелища, совершенно в духе выставки мертвых тел фон Хагенса. Заметим, что и здесь тоже присутствует ярмарочный, балаганный элемент, метко подмеченный читателем немецкой газеты. И момент инфантильности и специфической забавы здесь тоже налицо. В этом нет злого умысла, тем более, политического умысла, но в этом есть фатальный для политической культуры про­цесс, полностью отвечающий законам телевизионного рынка зрелищ.

С учетом этих законов, представленные в политических ток-шоу диалоги, многие авторы склонны квалифицировать как «инсценированные дискуссии» или как «псевдодискусии»², как «псвевдополемику» со свойственной ей коммуникативной «псевдокооперацией» - даже если эта полемика посвящена серь­езным темам и реальным проблемам³.

¹ Adenauer К. Menschlicher Körper - Gewiss kein Schauobjekt // Kölner Stadt-
Anzeiger, 1999. 26 November.

² Schicha Ch. Politik auf der „Medienbühne"... S. 153.

³ Hess-Lüttich E. (Pseudo-)Argumentation... P. 1360.

При этом все технические средства, прежде всего, качество цифрового изображения и работа телеоператора, используются для создания у зрителей иллюзии коммуникации лицом к лицу с персонажами на экране. Тем самым создается то, что полу­чило название парасоциалъного взаимодействия, (para-social interaction), а также его разновидности, параполитического об­щения телезрителя и политика как участника ток-шоу.

Термин para-social interaction был введен еще в 50-х гг. XX в. американскими авторами Дональдом Хортоном и Ри­чардом Волем для обозначения возникающих эмоциональных связей между телезрителями и так называемой «persona» - ве­дущим телепередачи, в особенности, ток-шоу¹. Это стало след­ствием постоянного присутствия модератора на экране, а также его прямого обращения к зрителю.

По словам Гари Бенте и Беттины Фромм, концепт «парасо-циального взаимодействия» изначально ориентируется на тео­рию символического интеракционизма и фактически исходит из такого способа коммуникации, который в нормальном случае совершается только в головах зрителей, но для которого име­ются ясные правила речевого обмена и ролевые предписания. Таким образом, здесь вроде бы возникает не эрзац подлинной коммуникации и человеческих отношений, но лишь некоторый новый опыт со своими правилами взаимодействия. Причем эти правила вполне сравнимы с правилами коммуникации лицом

к лицу.

Г. Бенте и Б. Фромм занимают скорее оптимистическую по­зицию в отношении парасоциального взаимодействия, ибо счи­тают, что у большинства телезрителей модераторы и гости те­лепередач рассматриваются не в качестве потенциальных парт­неров парасоциального взаимодействия, а скорее, как «предста­вители» зрителей на телеэкране - «такие же люди, как мы», которые выражают «близкие нам» мысли и чувства². Правда, авторы самого концепта, Д. Хортон и Р. Вол, описывают па-

___________________

1. Использование латинского термина persona здесь очень удачно: его значению «личность, лицо» предшествуют старшие значения «личина, (театральная) роль, маска». Это хорошо выражает коммуникативную иронию, которая всегда разыгрывается в рамках парасоциальной коммуникации: зрителей приглашают стать свидетелями эмоционального саморазоблачения гостей ток-шоу, однако фактически им демонстрируются лишь новая маска за уже привычной личиной.

2. Bente G., Fromm В. Affektfernsehen: Motive, Angebotsweisen und Wirkungen. Opladen: Leske + Budrich, 1997. S. 45-46.

расоциальное взаимодействие в знакомых нам терминах «при­способления» и «симуляции»¹. Более того, они указывают, что парасоциальное взаимодействие может оказаться патологиче­ским, если оно становится заменителем автономного участия человека в социальной жизни и ведет к аутизму, к явному игно­рированию объективной реальности².

Негативный аспект парасоциального взаимодействия как эр­заца отсутствующей связи с реальностью получил достаточно подробное освещение в западной научной литературе. Г. Бен-те и Б. Фромм пишут в этой связи о тенденции превращения «парасоциального взаимодействия» как эмоционального процес­са в «парасоциальное отношение» как социально-когнитивный феномен³. Ади Гревениг, анализируя так называемые «доку-драмы»⁴ как один из видов современного инфотейнмента, пишет о параполитическом взаимодействии. А. Гревениг предлагает термин «parapolitische Interaktion» для обозначения эффекта живого присутствия при возникновении политического дейст­вия. Этот эффект внушается телезрителю доку-драмой, которая столь убедительно и захватывающе показывает ему героев, эпи­зоды, конфликты политической истории, что это развлекающее информирование ментально меняет статус зрителя, превращая его в участника драмы, заставляя хотя бы на время поверить, что фикция и есть реальность⁵.

Не только по названию, но по своей сути феномены парасо­циального и, в частности, параполитического взаимодействия составляют важнейший элемент общего коммуникативного кон­текста политических парадиалогов.

¹ Срав.: «The more the performer seems to adjust his performance to the supposed responses of the audience, the more the audience tends to make the response anticipated. This simulation of conversational give and take may be called para-social interaction»: Horton D., Wohl R. R. Mass communication and para-social interaction: Observations on intimacy at a distance. Psychiatry. 1956. № 19. P. 215.

² Horton D., Wohl R. R. Mass communication and para-social interaction:
Observations on intimacy at a distance. Psychiatry. 1956. № 19. P. 233.

³ Bente G., Fromm B. Affektfernsehen: Motive, Angebotsweisen und Wirkungen.
Opladen: Leske + Budrich, 1997. S. 46.

⁴ Доку-драма - это жанр, встречающийся и на российском ТВ. Он представ­
ляет собой смесь документального материала и актерской игры, в результа­
те чего у зрителя возникает впечатление документальной достоверности от
художественного вымысла.

⁵ Grewenig A. Politikvermittlung und - aneignung durch Dokudramen? //
Medien und politischer Prozess. Politische Öffentlichkeit und massenmediale
Politikvermittlung im Wandel. Jarren O., Schatz H., Weßler P. (Hrsg.). Opladen:
Westdeutcher Verlag, 1998. S. 283.

Дата добавления: 2015-08-03