Глава 6. Опасная вылазка или кирпичи из пенопласта

Вечером друзья снова собрались у Сашки. Все прошло как по маслу: копии с тетради они сняли и даже целых три (дотошный Вершинский настоял на том, чтобы каждый получил по экземпляру). Оригинал с запиской подкинули прямо под дверь полицейского отделения. Теперь оставалось только ждать.

Перед сном — а в эту ночь Соколовский твердо решил, наконец-то, выспаться — друзья вяло обсудили прошедшие события и полистали еще раз свои копии. Все-таки они очень устали и вымотались. В записях математика больше ничего интересного не было, лишь странные схемы да бесконечные иероглифы.

— Ну, и хватит на сегодня! — решительно заявил Генка, после того как минут пять пялился на хитроумный чертеж из квадратов и овалов, больше похожий на какой-нибудь план эвакуации. — Остальное уже завтра досмотрим!

Но стоило Игорю лечь в постель, как его охватила тревога: сердце ныло так, будто вот-вот должно было случиться нечто ужасное. Предчувствие беды было таким сильным, что он даже в кровати сел, помотав головой. Генка, который устроился на диване в этой же комнате, уже вовсю сопел — вот уж кто всякой ерундой не заморачивался. Сашка в спальне, видимо, тоже дрых без задних ног. Во всяком случае, света из-под двери не было видно.

«Да что со мной происходит! — Соколовский несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь взять себя в руки. — Вроде наоборот все налаживается! Сталерезов, даже если его не арестуют, не сможет теперь так ловко свои темные делишки проворачивать. Про Башню мы тоже много чего узнали… — тут мальчика невольно потянуло выглянуть в окно, но он сдержался — вид «черного копья» настроения улучшить никак не мог. — Спокойно, надо просто расслабиться».

Он снова откинулся на подушку, прикрыл глаза… и ушел в сон, будто нырнул в воду с головой! С ним еще никогда такого не было: коснувшись подушки, он будто кнопку какую нажал. Сердце его стремительно забилось, перед глазами сначала плыл какой-то серый туман, а потом…

— Ну, хотя бы не в Башне! — выдохнул Игорь, оглядевшись.

Он сидел за самой обычной партой в родной заречинской школе. Это был кабинет литературы — со стены на него строго взирали Пушкин, Достоевский и Толстой. За окном царила мутная мгла, такая же серая, как и туман до этого. В классе было подозрительно тихо. На соседних рядах сидели и другие ученики, но все как один склонили головы, будто спали.

Игорь заозирался по сторонам — учителя нигде не было видно, хотя на доске кто-то вывел уравнения, точь-в-точь как на недавней алгебре. В классе литературы они смотрелись совершенно нелепо.

— Ну, сон есть сон, — вслух проговорил мальчик и невольно поежился — собственный голос его, скорее, напугал в этой звенящей тишине, чем успокоил. Никто из учеников за соседними партами даже не шевельнулся, они все также сидели, застыв над тетрадями, лиц их не было видно.

Игорь хотел уже встать с места, но тут ему стало страшно: а вдруг ученики услышат его и разом поднимут головы? А вдруг там не лица, а восковые маски, как у…

— Да что за чушь, — постарался взять он себя в руки. — Это же сон! Подумаешь, школа снится…

Со стороны доски что-то отчетливо скрипнуло, и Игорь резко обернулся — прямо на глазах кусок мела взлетел в воздух, застыв на пару секунд, а потом принялся выводить буквы на доске так, будто их писал невидимый преподаватель.

«Тема урока: тема урока» — возникла на доске странная надпись.

Игорю снова стало жутковато. Преподаватель-невидимка его порядком нервировал, тем более что следом в воздух взмыла деревянная указка. Она стала поочередно тыкаться в каждую букву этой нелепой надписи.

— Дурацкий сон, — судорожно сглотнул Игорь. На секунду ему показалось, что указка сейчас полетит в его сторону, он даже вздрогнул, но нет, она всего лишь зависла в воздухе, а потом спокойно легла на учительский стол.

Игорь только сейчас заметил, что стол этот завален целым ворохом черных тетрадей.

— Ну вот, я же говорил: самый обычный сон, — с облегчением выдохнул он.

И тут по классу пронесся странный полустон или вздох. Соколовский заморгал, обернувшись, а мел в этот момент словно взбесился — он заскрипел и застучал по доске с бешеной скоростью. И выводил он…

— Вот черт! — простонал Соколовский, вцепившись в край парты.

На доске строчка за строчкой появлялись проклятые закорючки, запятые с хвостиками в разные стороны и бесконечные двойные и тройные черточки! Шифр из Башни!

А кусок мела мелькал все быстрее и быстрее, точно крошечная комета. Место на доске уже кончилось, но невидимая рука вернулась в начало, и теперь точки с черточками писались прямо поверх предыдущих.

В эту секунду Игорь почувствовал на себе чей-то взгляд. Он резко обернулся и оцепенел: все ученики смотрели прямо на него, точнее, даже сквозь него, и самое страшное, что глаза их были совершенно бездумные и пустые!

Ближе всех сидел… Витька Чернов. Правда здоровяк сейчас был непривычно бледен, плечи его поникли, а сам он сгорбился будто хлюпик какой-то, а не гроза школы и предводитель хулиганов. В глазах его не читалось ни единой мысли. Он больше походил на зомби, нежели на типичного двоечника-бузотера. Дальше, в среднем ряду, Соколовский узнал пропавшего пятиклассника Ладейкина — все та же нездоровая бледность и невидящий взгляд.

Дальше… сердце забилось еще сильнее, хотя, казалось, куда уж больше — дальше за нескончаемыми рядами парт сидели мальчики и юноши: десятки и сотни, все синюшно-бледные, худые, и все они смотрели на Соколовского и в то же время словно сквозь него.

Одеты здешние «ученики» были по-разному: от современных джинсов и свитеров, до странных лохмотьев и обмоток на ногах. С разными прическами — коротко стриженные, длинноволосые, у одного из них Игорь заметил даже панковский гребень. Толстые и тощие, высокие и низкие… Но все они глядели совершенно одинаковыми пустыми глазами. И все были…

— Их всех забрала Башня, — одними губами прошептал Игорь. Сейчас ему было страшно как никогда, гораздо страшнее, чем даже в прошлом сне — когда к нему ломился безликий монстр со своим зверем. Мальчику казалось, что несчастные смотрели на него со скрытой злобой и осуждением, как будто это он был виноват в том, что бедолаги уже где-то там, в страшном мире Башни, возникающей по ночам.

Со стороны доски вдруг раздался дикий скрежет и треск, Соколовский с трудом отвел взгляд от сотен пустых глаз и вздрогнул: посреди доски, поверх точек и черточек, огромными буквами было выведено одно единственное понятное слово: «Бездна». А под ним в темное дерево впечатан раскрошенный кусок мела.

Дальше сидеть в этом зловещем классе Игорь уже не мог, он с трудом вылез из-за парты и заковылял к двери, ноги его плохо слушались, заплетаясь одна об другую.

«Надо бежать, спасаться! Скорее-скорее!..» — пульсом билось в голове.

А вокруг вдруг все заскрежетало, зарычало, заворочалось, как будто просыпался огромный зверь, в желудке которого оказался мальчик. Обои в легкомысленный цветочек сползали со стен широкими пластами, точно топленый пластилин, линолеум под ногами трескался и распадался. С потолка метелью слетал белый пластик, окна осыпались тысячами осколков вовнутрь, точно снаружи их выбило ураганом.

Игорь закричал, прикрывая голову руками — все вокруг стремительно менялось, разваливалось, рассыпалось… Вот под кирпичными стенами показался черный камень, а в окнах мелькнул совсем другой пейзаж — елки до самого горизонта под багряным небом. Парты превращались в труху, и из-под них показывались огромные, затянутые паутиной канделябры, почерневшие от времени табуреты, громоздкие плиты с выбитыми иероглифами…

Все вокруг стремительно заливал полумрак с багровыми отсветами из окна. А Игорь все бежал и бежал к двери, которая уже превратилась в черную дубовую створку с массивным засовом. Он снова был в Башне! Просто до этого она притворялась обычной школой, как делала это и днем, в настоящем мире.

А призрачные ученики-зомби вдруг встали из-за парт, будто подчиняясь невидимому приказу. Они все так же смотрели на Игоря, словно пытались прожечь его пустыми взглядами.

— Помогите! — завопил Соколовский, понимая, что дверь не приближается ни на шаг, как он не мчался к ней.

Буря обломков и пыли вокруг совсем обезумела: мимо пролетали куски обычной, дневной школы — известка, линолеум, обои… Учебная доска с ужасным треском развалилась на три части и тут же рассыпалась в труху, будто моментально постарела на тысячу лет.

Игорь, закрыл глаза, обхватив голову руками — с секунды на секунду он ждал, что его завалит обломками, как вдруг все резко стихло, будто невидимый дирижер одним мановением руки утихомирил взбесившийся оркестр.

Мальчик резко распахнул глаза и сглотнул — вокруг не было ни следа «класса»: черные каменные стены, пол, потолок, за окном багряные тучи и абсолютная тишина. А откуда-то снизу вдруг донесся едва слышный, но отчетливый сдвоенный стук: тук-тук, тук-тук… Потом пауза, и снова: тук-тук, тук-тук…

— Это сердце, — прошелестел Соколовский. — Сердце Башни.

И точно в ответ его словам черный камень вдруг сделался прозрачным, точно тонированное стекло, и мальчик буквально задохнулся: он был на такой высоте, что земли отсюда не было видно — только какой-то белесый туман в сотнях этажей внизу. И сквозь этот туман пробивалось багровое пульсирование. Там, в глубине, что-то полыхало в такт этому страшному стуку.

— Это и есть бездна, — прошептал Соколовский, как завороженный разглядывая бесконечные этажи внизу, озаряемые багровым свечением. — Сердце Башни находится в бездне!

И тут свечение рванулось вверх, в одно мгновение покрывая десятки этажей, словно обезумевший пожар, который пытался добраться до мальчика. Тот завопил, дернулся в сторону…

— Игорь, Игорь!.. Ты что? — закричал рядом такой знакомый голос — голос из настоящей жизни, где не было места злобной Башне и страшному классу с пустоглазыми учениками.

Соколовский с воплем дернулся в сторону, пытаясь уклониться от жгучего свечения, и распахнул глаза.

Над ним склонился Генка Грачев, испуганно моргая. И это было так здорово — вновь видеть осмысленный взгляд, а не сотни пустых глаз!

— Что у вас тут происходит? — послышался голос и Сашки Вершинского. Отличник заглянул в зал, щелкнув выключателем, люстра под потолком вспыхнула хрусталиками. — Что за крики, и почему ты на полу? — устремил он встревоженный взгляд на Соколовского.

И тот через силу приподнялся на локте, кое-как прислонившись спиной к дивану. Рядом валялась сбитая в кучу простыня и одеяло — похоже, он сверзился на пол прямо посреди ночи.

— Снова сон, — произнес он неровным голосом. — Башня… Она живая, и у нее есть сердце. В бездне!

У Игоря сейчас совершенно не было сил что-то рассказывать — ноги дрожали, как после марафонского забега, перед глазами все еще плавали цветные пятна. Во рту ощущалась противная сухость, и он дрожащей рукой взял стакан с водой, сделав пару жадных глотков.

* * *

Серое утро с низкими свинцовыми тучами как нельзя лучше подходило настроению Игоря. Он плелся вслед за друзьями, постоянно зевая и сонно прикрывая глаза. Силы его были на исходе — не высыпаться несколько дней подряд было настоящим мучением.

Как же ему не хотелось сейчас идти в школу! Перед глазами до сих пор стоял страшный класс с учениками-зомби. Теперь-то Игорь отлично понимал, что чертова Башня и днем никуда не исчезает, она просто маскируется! Притворяется, что ее не существует, но на самом деле она всегда там — под цветными обоями и светлым линолеумом. Где-то в самой глубине бьется ее сердце — тук-тук, тук-тук…

— …Надо будет еще раз просмотреть записи Сталерезова! — разглагольствовал тем временем Вершинский. — Недаром же ты несколько раз видел эту надпись — «бездна» или как бишь ее.

Игорь лишь пожал плечами, ему на все было плевать, включая даже пресловутую «бездну». Единственное, чего сейчас хотелось — хорошенько выспаться.

На физику друзья все-таки опоздали, зато ко второму уроку — истории — успели в самый раз.

И Людка Чижикова тут же ошарашила их новостями:

— Не поверите, ребята, Сергея Викторовича-то арестовали! — закричала она без предисловий, стоило только троице войти в класс. — Представляете, вчера вечером к нему нагрянула полиция — у меня подруга в том же доме живет! Говорит, у него в квартире три часа обыск вели, а потом его вывели на улицу в наручниках и увезли — вы не поверите, в полицейской машине! — «полицейскую машину» она проговорила с таким видом, будто это было самое удивительное во всей истории.

— Надо же, как быстро работают, — удивленно хмыкнул Грачев.

— Не зря старались, — Вершинский едва заметно подмигнул друзьям.

Игорь лишь кивнул, у него сейчас совершенно не было сил радоваться. К тому же, как математик связан с ночным кошмаром? Нет, на нем история явно не заканчивается — и это самое ужасное.

— Ребята, вы что, не догоняете? — Людка, похоже, даже обиделась. — Сергея Викторовича ведь арестовали, нашего математика!

— Да-да, и увезли аж на полицейской машине, — ухмыльнулся Грачев.

Соколовский невольно хмыкнул — он вообще Людку недолюбливал за ее сплетни. Один только Вершинский вежливо кивнул со словами «спасибо за информацию». И Людка совсем вышла из себя:

— «Спасибо за информацию»? — передразнила она Сашку. — Это все, что ты можешь сказать? Не, ребят, вы точно не в себе последнее время, — фыркнула она и, завидев в дверях рыжего Ромку Плетнева, тут же бросилась к нему с очередными возгласами про наручники, Сергея Викторовича и полицейскую машину, которая, оказывается, была еще и с мигалкой.

— Вот это номер, — с улыбкой повернулся к друзьям Грачев. — А я и не думал, что прокатит.

Игорь снова подавленно кивнул — честно говоря, после ночного кошмара ему как-то даже плевать было на Сталерезова. Похищение тетради, портреты пропавших учеников — все это как-то поблекло по сравнению с тем, что он узнал о Башне.

«Хотя, конечно, неплохо, что Викторовича арестовали, — мелькнуло у Соколовского в голове, — одной проблемой меньше… К тому же, глядишь, выяснится что-нибудь о похищениях».

— Кстати, а кто теперь будет математику вести? — тем временем заинтересовался Сашка.

— Нашел о чем волноваться, — хохотнул Грачев, он был явно в хорошем настроении. — Может, вообще отменят урок — вот была бы красота! — мечтательно вздохнул он.

— Да ну, ерунда, — наконец, подал голос Игорь. — Наверное, снова директор заменит — он же у нас геометрию вел еще до Сталерезова…

В этот момент зазвенел звонок, и ученики поспешили за парты, на ходу вытаскивая учебники и конспекты.

Урок истории прошел как обычно, а вот стоило друзьям зайти в класс математики…

— Что за чертовщина?! — выдохнул Генка, и было чему удивляться: за учительским столом восседал… Сергей Викторович Сталерезов собственной персоной! При этом еще и пометки какие-то делал в своей черной тетради — судя по всему, той самой, которую друзья вчера подкинули в полицию.

— А… как это? — заморгал Игорь. — Мы же… Его же… И Люда говорила…

Математик тем временем поднял голову и, заметив друзей, хищно оскалился.

— О, кого я вижу! — с деланной радостью воскликнул он, и друзья испуганно попятились. — Это же Геннадий Грачев и компания! — учитель двинулся к троице и даже руки развел, как будто собирался обнять их.

Мальчики отшатнулись к дверям.

— Ну, Геннадий, как твоя нога? — ехидно улыбаясь, осведомился математик, подойдя к несчастному Грачеву впритык. — Уже не болит?

— Н-нет, спасибо… — залепетал тот. — Все в порядке…

— Вот и отлично! — кивнул Сергей Викторович. — Хорошо, когда всё в порядке. Но ты смотри, если вдруг чувствуешь себя не очень, то лучше сходи в медпункт, смекаешь, о чем я? — с нарочитой заботливостью похлопал он по плечу Генку, и тот вздрогнул, как будто учитель ему затрещину влепил.

Игорь с Сашкой переглянулись — на обоих лица не было. Происходило что-то неправильное, странное и пугающее.

«Его же арестовали, черт возьми, арестовали! — колотилось в голове у Соколовского. Он обливался п о том, не зная, что ему делать — дать деру в коридор или начать извиняться и топать за парту. А в голове продолжал бушевать хаос: — Как Сталерезов оказался в школе?! Да еще со своей тетрадью?! Может, он сбежал? — возникали у него версии одна причудливее другой. — А вдруг он сейчас на нас бросится — он же маньяк, кто знает, что у него на уме!..»

А «маньяк»-математик продолжал с такой нарочитой радостью, как будто только и мечтал с друзьями поболтать:

— А ты, Игорь, как? — обратился он уже к Игорю, и тот аж вздрогнул. — Принес решенные уравнения?

— А… уравнения? Какие уравнения? — пролепетал мальчик, с таким ужасом глядя на математика, как будто тот съесть его собирался.

— Ну, как же! — театрально всплеснул руками учитель. — Ты же вчера был на консультации. Это-то ты помнишь? А потом стремительно сбежал… то есть побежал помогать другу. Вы еще в медпункт его повели… в другой школе, наверное, — подмигнул он оцепеневшим друзьям так, будто был их закадычным приятелем. — Но уравнения-то надо было доделать.

— Я… нет, я забыл, — Игорь готов был сквозь землю провалиться, настолько все это было нелепо и ужасно. Юродствующий математик пугал его сейчас чуть ли не больше, чем ночной кошмар с ожившей Башней.

«Он точно знает, что ни в каком медпункте мы не были, — промелькнуло у него в голове. — Теперь нам конец… Но почему он вообще пришел в школу? Почему так открыто с нами разговаривает?»

— Ай-яй-яй, — поцокал языком Сергей Викторович. — Вот это, Игорь, плохо. Придется тебе поставить двойку, согласен?

— Ну… согласен, — сглотнул тот. Он никак не мог понять, к чему клонит учитель, а уж на оценку ему сейчас и вовсе было плевать с высокой колокольни.

— А вот и Саша! Обычно он всегда на высоте, но не в этот раз, — все с тем же непонятным весельем похлопал математик по плечу бледного точно мел отличника. — Помнишь, ты прошлую контрольную без решений одними ответами записал?

— Да, но вы же ра-ра-разрешили, — проблеял Вершинский совершенно не свойственным ему тоном. — Мне надо было уйти с урока…

— Глупости какие! — расплылся в улыбке Сергей Викторович. — Мало ли что и кому надо. В общем, тебе тоже двойка.

— Как двойка?! — тут же взвыл Сашка пожарной сиреной. — Вы что? Как так?!

— Для разнообразия тебе не помешает, — довольно кивнул Сталерезов. — И, вообще, с кем поведешься, от того и… Да, спасибо, что вернули тетрадь. Я, знаете ли, без нее как без рук, — снова заговорщицки подмигнул он друзьям и как ни в чем не бывало направился обратно к учительскому столу.

Вершинский дернулся за ним, было видно, что отличник сейчас готов из-за двойки хоть в рукопашную пойти, но Генка с Игорем благоразумно схватили его под локти. Не до того сейчас было.

В это время в класс вошла Чижикова, она вовсю трещала с кем-то по телефону, и в разговоре ее то и дело проскальзывали «в наручниках» да «на самой настоящей полицейской машине» — похоже, в сплетни про арест Сталерезова был посвящен уже весь Заречинск.

— О, а вот и Люда! — радостно возвестил математик. — Людочка, что ж ты на меня смотришь, как на призрака? С тобой все хорошо?

— А… но вы же… вас же аресто… то есть вы уже вернулись? — глупо заморгала та.

— Да, я уже, как ты изволила выразиться, вернулся, — кивнул учитель. — И вот что, Люда, я буду тебе очень признателен, если ты перестанешь разносить по школе всякую ересь про меня.

— Но я… я ничего такого… что вы! — казалось, еще чуть-чуть, и девочка расплачется. — Мне просто рассказали, вот я и подумала…

— Это верный подход, — подхватил математик. — Всегда нужно сначала думать, прежде чем говорить. И особенно прежде чем что-то делать, — тут он бросил недобрый взгляд на троицу друзей — те аж вздрогнули. — Если тебе интересно, а тебе наверняка интересно, — продолжил учитель, — то со мной в полиции действительно провели небольшую беседу, как с возможным свидетелем. И ничего более. А то, что ты разносишь по всей школе…

— Неправда, я не разношу! — перепугалась Чижикова. — На меня наговаривают!

— А то, что ты разносишь по школе, — с нажимом повторил Сергей Викторович, — глупые выдумки. Да меня даже в городе не было, когда пропал пятиклассник, — тут он снова пристально посмотрел на Игоря с компанией. — И если ты, Люда, и другие особо пытливые вьюноши не успокоитесь, объясняться уже будете с завучем, — на последнем слове он сделал ударение. — А теперь рассаживайтесь, сейчас урок начнется!

Отповедь была закончена, и одноклассники снова зашумели, обсуждая последние слова учителя про Ладейкина да полицию, а друзья словно во сне поплелись к своим партам.

Благо, в коридоре действительно зазвенел звонок, и Сергей Викторович постучал указкой по столу:

— Давайте потише, ребята, — а когда шум стих, продолжил: — Начнем мы с того, что я проверю, как вы разобрались в теме прошлого урока. Для этого к доске выйдет… — тут он скользнул взглядом по журналу. — Во, Гена Грачев!

Генка, который то бледнел, то краснел, неловко полез из-за парты.

— Хотя нет, — взмахом руки остановил его математик. — Не будем искушать Геннадия, ведь на моем столе столько тетрадок — вдруг он не сможет устоять?

По классу прокатились смешки — вчерашний забег Грачева еще явно не забыли.

— Пригласим лучше Люду Чижикову, — продолжил учитель, когда класс отсмеялся. — У нее здорово получается рассказывать истории… Посмотрим, как она будет работать с уравнениями.

Людка, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке, послушно поплелась к доске. Правда мучения ее были недолгими: учитель продиктовал такое уравнение, что она даже записать его с первого раза правильно не смогла.

— Вот гад! — прошелестел Грачев, красный как помидор. — Он ее специально валит!

Игорь удивленно покосился на друга — неужели того сейчас могли волновать такие мелочи?

* * *

— Может, он все-таки сбежал? — первым делом выпалил Соколовский на перемене, когда друзья отошли к окну. Честно говоря, у Игоря голова шла кругом после всех этих событий: сначала ночной кошмар в Башне, теперь вот математик вернулся… А ведь еще почти весь день впереди…

— Сомневаюсь, — угрюмо буркнул Вершинский. — Он явно догадался, что именно мы подкинули тетрадь в полицию, да и какой бы дурак этого не понял после генкиного забега и нашего дурацкого спектакля со стремянкой.

— Угу, значит, его отпустили. И что за бездари там работают! — Грачев то и дело оглядывался, будто опасался, что математик подкрадется к ним со спины. — Да он же типичный маньяк!

— И, тем не менее, он сказал, что его вообще не было в городе той ночью, когда пропал Ладейкин, — Сашка задумчиво пожевал губами.

— Ты что, ему веришь? — возмутился Грачев. — И это после того, как мы видели его тетрадь с портретами!

— Главное, что он именно нам это сказал, — вклинился в разговор Игорь. — Вы же не думаете, что Сталерезов случайно это ляпнул? Или для Людки, чтобы она успокоилась? Нет, это явно для нас было сказано, чтобы мы отвязались от него.

— Точно, он же не знает, что мы в курсе про Башню! — вдруг вскинулся Вершинский. — Небось, думает, будто мы его из-за тетради подозреваем!

— Угу, — уныло кивнул Игорь, — но полиции, похоже, одной этой улики не хватило, чтобы упечь его за решетку.

— Но нельзя же рассказать им про всю эту чертовщину! — буквально простонал Грачев.

С минуту друзья дружно молчали — ситуация была безвыходной. Рядом шумела малышня, мимо проходили учителя и старшеклассники — и никто даже не подозревал, какие зловещие и мутные дела творятся в школе.

— Слушайте, а что если нам просто поговорить со Сталерезовым? — вдруг нахмурился Сашка.

— Как это поговорить? — опешил Грачев. — Но ведь тогда…

— А что тогда? — поднял бровь отличник. — Он и так знает, что мы у него тетрадь украли и в полицию подбросили, тут скрывать нечего — тоже мне, новости! А так мы ему прямо скажем, что знаем и про него, и про Башню, и что жизни ему спокойной не дадим. Пусть уходит сам из нашей школы!

— Думаешь, он согласится? — засомневался Игорь.

— А что ему еще остается? — грозно блеснул очками Вершинский. — Он же не дурак, в самом деле… А мы за каждым его шагом будем теперь следить, так что он больше не сможет проворачивать свои темные делишки!

— Вообще, ничего мысль, — подхватил Грачев, похоже, «распробовав» идею друга. — Поставим ему этот… как его… ультиматум: что если он сам не уйдет, то мы ему спокойной жизни не дадим!

— Может, и получится, — кивнул Соколовский. — Вот только будет ли прок от того, что Сталерезов уйдет из школы?

— В любом случае, меньше головной боли, — развел руками Сашка. — К тому же он сам теперь решил нам жизни не давать. Я понимаю, что на фоне Башни и прочей чертовщины учеба — это мелочи… Но вы как хотите, а я лично с двойками мириться не согласен.

Соколовский невольно хмыкнул — отличник оставался верен себе, несмотря даже на мистику.

— Да и к Башне у него легкого доступа не будет, если он перестанет в школе работать, — воинственно потряс кулаками Грачев.

— В общем, решено. Айда в учительскую, вызовем его на честный разговор! — отличник спрыгнул с подоконника и решительно зашагал к лестнице. Друзья поспешили за ним.

Надо сказать, Игорь теперь совсем по-новому смотрел на такие привычные коридоры школы — ему то и дело и казалось, что под обоями и штукатуркой проглядывается черный камень проклятой Башни. Как же неуютно он чувствовал себя в эти мгновения!

Друзья поднялись на третий этаж, и Сашка решительно постучал в учительскую, а, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь.

— Сергей Викторович… — громко начал он, но тут же спохватился: Сталерезова внутри не было. За длинным овальным столом восседал один лишь географ с чашкой чая и газетой в руках: — Извините, а Сергея Викторовича нет?

— Только что вышел, — учитель махнул рукой в сторону двери, — что-то срочное, ребята?

— Да, у нас важный разговор! — с комичной серьезностью нахмурился отличник.

— Даже так? — хмыкнул географ. — Он вроде собирался в канцелярию заглянуть, на первом этаже.

— Спасибо! — Вершинский и друзья помчались обратно к лестнице с такой скоростью, как будто от разговора с математиком зависела их жизнь.

— Слушайте, парни, может, не надо так торопиться? — промолвил Игорь, догнав друзей у лестницы. Он как-то очень живо представил себе разговор на повышенных тонах с математиком. — Ну, скажет он нам: «Что за бред? Вы не перегрелись, детишки?», и что дальше-то? Или, чего доброго, отправит к завучу на разборки, да влепит еще по двойке для профилактики — вот тогда у нас точно с учебой дело плохо будет. А у меня даже за год двойка может нарисоваться! — выразительно посмотрел он на Сашку с Генкой, но те и слышать ничего не хотели.

А Вершинский и вовсе нахмурился:

— Как раз наоборот, двойки он уже поставил, так что терять нам нечего! — сверкнул он очками так грозно, что Соколовский не нашелся, что возразить, а через мгновение уже и возражать было глупо — друзья вовсю шпарили вниз по лестнице. Игорю только вздохнуть оставалось да поспешить за ними.

На первом этаже они свернули было к канцелярии, но Генка вдруг поднял руку.

— Стойте… Вон же он! — зашептал Грачев, вцепившись в плечо Сашке.

— Где? — заозирался отличник. — Не вижу…

— Свернул к подвалу! — воскликнул Генка с таким азартом, словно они в охоте какой участвовали. — Я его со спины узнал — марширует так, будто кол проглотил! — он выпрямился, вытаращив глаза, и даже сделал пару отмашек рукой, передразнивая математика. — Давайте быстрее, нельзя упустить!

— Стойте! Как это «нельзя упустить»?! — взвыл уже Игорь, ухватив рванувшихся друзей за плечи. — В подвале же нет никого… неужели там хотите с ним разговаривать? А вдруг он что выкинет? Пока нас хватятся, он десять раз сбежать успеет, или вообще… наши тела спрятать, — дрогнувшим голосом добавил он. — Кто нас там посреди вечного ремонта найдет?

— Ну, хорошо, — недовольно пропыхтел Грачев. — Давайте тогда здесь подождем, пока он вернется. И плевать на урок, — рявкнул он, перекрикивая оглушительно задребезжавший звонок.

Первый этаж моментально опустел, одни только друзья мялись под стендом с расписанием, да уборщик принялся лениво возить шваброй по полу.

«Только бы на завуча сейчас не наткнуться», — пронеслось в голове у Игоря, признаться, он чувствовал себя крайне неуютно. Ему хотелось поскорее сбежать отсюда — он даже на уроки готов был пойти, только бы оттянуть этот мутный разговор с математиком.

— Застрял он там, что ли? — пробормотал Генка, переминаясь с ноги на ногу. Он тоже бросал тревожные взгляды на лестницу — так откровенно прогуливать занятия даже ему не приходилось. — Он ведь должен вести урок у «гэшек». Или он их распустил?

— А ведь и правда, — встрепенулся Вершинский. — Как же мы сразу не подумали — что ему сейчас делать в подвале, да еще во время собственного урока? И коллеге соврал про канцелярию! — уставился он на побледневших друзей.

— Вот черт! Думаете, он… он там улики скрывает? — прошелестел Соколовский. — Или, может, даже… тела? Тела пропавших учеников! — буквально ударила его страшная мысль.

— Вот и нечего тут стоять столбом! — взмахнул руками Грачев. — Живо в подвал, парни, мы просто обязаны поймать его на горячем!

— А если он на нас нападет? — выразительно посмотрел на него Игорь. Трусом ему выглядеть не хотелось, но еще меньше — связываться с учителем-маньяком, который может пристукнуть их за здорово живешь или ножом пырнуть — тем, что из портфеля!

Однако на этот раз даже Вершинский с ним не согласился:

— Нас трое, это раз, во-вторых, мы все-таки в школе. Если что, на помощь позовем… вон, уборщика хотя бы!

Игорь с сомнением покосился на предполагаемого спасителя, который лениво волочил за собой швабру, но возражать больше не стал. К тому же ему и самому было до жути интересно, что там в подвале забыл странный учитель.

— За мной! — шепотом воззвал Сашка, и друзья начали осторожно спускаться вниз, к подвальной двери.

Вообще-то, ученикам сюда ходить строго воспрещалось до тех пор, пока не закончится ремонт. А так как ремонт тянулся уже больше года, то многие даже забыли, как выглядел этот самый подвал.

— Ничего себе! — выпучил глаза Генка. — Смотрите, этот псих взломал дверь!

И в самом деле, из развороченной замочной скважины торчали гвоздики и проволочки.

Отличник дернул дверь — на секунду Игорю показалось, что створка все же заперта, как и полагалось, но нет — с легким скрипом железная дверь отворилась.

— Он точно здесь, — прошептал Грачев, уставившись в вязкий полумрак подвала. — Только это… давайте не будем закрывать дверь, а то мало ли… — он громко сглотнул.

Друзья осторожно спустились вниз и тотчас погрузились в подвальный полумрак, лишь маленькие полукруглые оконца виднелись высоко под потолком. В пасмурной мгле кружились пылинки, под ногами хрустела бетонная крошка, а прямо у входа громоздилась большая куча кирпича, почти черного в полумраке.

— И что они здесь целый год ремонтируют? — шепотом возмутился Грачев, сжимая в руках мобильник. — И строителей, я что-то здесь не припомню!

Тут Сашка шикнул на него, и Генка умолк.

Дальше друзья пробирались молча, только щебенка шуршала под ногами. А за поворотом они чуть не врезались в недостроенную кирпичную стенку.

— Что-то не узнаю наш подвал... — прошелестел Игорь. Ему было страшно: казалось, что здесь они отрезаны не только от школы, но и от всего остального мира, будто в какой-то зачарованный лабиринт угодили, где их поджидает учитель-минотавр. Еще и уши на секунду заложило так, будто мальчик нырнул в воду, но чувство это тут же прошло. — Чего они тут понастроили?

— Не знаю, но похоже… Ох, елки на палках!.. — в голос взвыл Генка, споткнувшись о вывороченный кирпич, и тут же испуганно умолк. Друзья статуями застыли, испуганно пялясь в пыльный полумрак, но математик не спешил выпрыгивать из-за ближайшей кучи щебня.

— И где же он? — наконец, прошелестел Грачев, боясь даже пошевелиться. — Один хлам вокруг да паутина…

— Может, ты перепутал? — пробормотал Вершинский. — Вдруг он не в подвал пошел?

— Ничего я не путал! — в голос возмутился Генка. — Он сюда свернул, я на все сто уверен.

На секунду Игорю показалось, что где-то за спиной лязгнула дверь. Он вздрогнул, представив, как математик сейчас запрет их здесь, а потом неторопливо расправится. Но сзади больше не раздавалось ни звука — похоже, почудилось…

— Стойте-ка, — тем временем зашептал отличник, — мне кажется, или раньше подвал был больше? И здесь я помню проход… — он нерешительно подошел к кирпичной стене, зачем-то потрогал ее, а потом толкнул изо всех сил, и… она поддалась! Целый пласт кладки провалился внутрь, причем совсем без грохота!

— Это же пенопласт! — вдруг выдохнул Вершинский, ощупывая «заглушку». — Кто-то тайком отгородил часть подвала!

Друзья подскочили к отличнику — и правда, за фальшивой стеной открывался совсем другой коридор: темный, сырой, и сворачивал он куда-то направо.

— Вот где спрятался математик, — прошелестел Сашка. — Ну что, идем?

Соколовский сглотнул:

— Ребят, может, потом? Тут ведь далеко до выхода, и если что… — он не договорил, но все и так было понятно.

— Игорь прав, — Генка, похоже, порядком струхнул, и немудрено: тайный ход — это уже серьезно. К тому же, если математик где-то там, в темноте, то он их явно слышал, а, значит, готов к встрече. — Сначала подготовимся, а потом уже полезем… — однако договорить он не успел: откуда-то сзади вновь послышался лязг, что-то гулко стукнуло или упало, покатившись по полу. И теперь уже вся троица дружно повернулась на звук.

Еще мгновение — и с той стороны, откуда они пришли, послышались шаги, а полумрак разрезал яркий луч фонаря!

— Сталерезов! — одними губами прошептал Генка. Он подхватил с пола обломок кирпича, крепко зажав его в руке.

Игорь и Сашка замерли, с ужасом вслушиваясь в гулкие, приближающиеся шаги.

«Вот и все!.. Сейчас он нас убьет, а тела спрячет в своем тайнике! — забилась отчаянная мысль в голове у Соколовского. Надо было бежать, звать на помощь, прятаться, но он словно окаменел перед неотвратимой поступью тяжелых шагов. — Но как он нас сумел обойти?»

— Мы не сдадимся! — неожиданно сорвался на вопль Генка, когда яркий конус света вынырнул из-за поворота, ослепив друзей.

— Уйдите... Про-очь!— взвыл Вершинский, замахав руками и попятившись. — Мы про вас все знаем! Нас будут искать!..

Игорь начал отступать к ближайшей куче щебня — если они сейчас разбегутся, то разом их всех математик никак не поймает! И вообще, главное, выиграть время, запутать Сталерезова…

А высоченный силуэт, видневшийся за ярким светом, с неотвратимой решимостью двинулся к друзьям. Каждый его шаг эхом отдавался в глубинах подвала.

— Ты маньяк! Преступник! — благим матом заорал Генка, похоже, решив перейти в атаку. Взревев точно раненый медведь, он запустил кирпичом в темный силуэт. — Получай!

Кирпич явно угодил в цель — силуэт дернулся, издав дурной вопль и, кажется, изрыгнув ругательство, луч фонаря заметался по полу.

«Сейчас или никогда!» — мелькнуло в голове у Соколовского, и он бросился к выходу прямо через кучу щебня — главное, обойти учителя-маньяка, а дальше все будет хорошо…

— Да вы что, совсем сдурели, олухи?! — яростный окрик буквально оглушил друзей — они так и застыли на месте: Генка с очередным кирпичом в руке, Игорь — чуть не растянувшись на куче щебня, а Вершинский… Сашка так и торчал все это время как вкопанный, выставив перед собой мобильник, будто пистолет какой. — Что вы тут за балаган устроили?!

Все происходящее было так кошмарно, что у Игоря на секунду дар речи пропал. Но самым ужасным было то, что голос этот к Сталерезову не имел никакого отношения!

— В-всеволод Иванович? — заикаясь, пролепетал Грачев. Кирпич с глухим стуком выпал у него из рук.

— А вы кого ждали, паршивцы?! — похоже, завуч был в бешенстве. — Деда Мороза?!

— Мы… это… это не то, что вы подумали! — взвыл Вершинский, моментально выпав из прострации. — Тут был Сталерезов... Он маньяк! Его в полицию надо...

— Это вас надо в полицию, бандиты! Хулиганы малолетние! — завуч в бешенстве подскочил к Генке и принялся трясти его за плечи. — Ты что, мерзавец, совсем страх потерял в завуча кирпичами швыряться?!

— Я не в вас, — простонал несчастный Генка, — я в маньяка, то есть в Сергея Викторовича…

— Так ты, значит, признаешь, что камнями в учителей бросаешься?! — завуч встряхнул Грачева за шкирку, словно здоровенный ротвейлер мелкую болонку. — Мало того, что учебники с учительского стола воруешь, так теперь еще и камнями?

— Не учебники, а тетрадь… — Игорь подскочил к другу, вцепившись ему в руку — он всерьез испугался, что разъяренный завуч просто пришибет бедного Генку. — Вы не так поняли…

— Все я так понял! Вы, трое, за эти дни совсем от рук обились! — Разрубаев отшвырнул Грачева так, что тот с воплем отлетел шагов на пять, впечатавшись спиной в стену. — Уроки прогуливаете, учебники воруете, двойки получаете… А теперь еще и дверь в подвал взломали! Вам учиться надоело? Или на учет в полицию захотелось?

— Мы не ломали, что вы! — хором возопили перепуганные Генка и Сашка.

— Это все Сталерезов — он взломал замок, а мы пошли за ним. У него тут тайник, и он, похоже, спрятался, — Игорь замахал рукой в сторону фальшивой стены. — Надо вызвать полицию… у него нож!

— Сталерезов ушел домой два часа назад, и я с ним лично попрощался, — решительно отрезал Всеволод Иванович. — Что вообще за бред вы несете?

— Как два часа назад? — вытаращился на завуча Вершинский, он даже оправдываться перестал, так удивился. — Но сейчас ведь только обед, у него еще урок у шестиклассников…

— Уроки давно закончились, и вы их, кстати, прогуляли, — завуч по очереди посветил фонариком каждому из троицы в лицо, словно суровый следователь на допросе. — Сейчас пятый час уже. Чем вы тут вообще занимались?

— Пятый час? — друзья в полном ужасе переглянулись — как такое вообще могло быть? Они тут бродили максимум минут двадцать!

На секунду у Игоря даже мелькнула тревожная мысль, что завуч сошел с ума, но он бросил взгляд на свой мобильник и почувствовал, как сердце его екнуло — на экране отчетливо высветились цифры: «16:21».

* * *

В кабинете завуча троица друзей смотрелась жалко: встрепанные, запыленные с ног до головы, растерянные. Завуч даже не предложил им сесть в роскошные кожаные кресла у окна, так что им пришлось переминаться с ноги на ногу, выслушивая громогласную отповедь. А Разрубаев до сих пор не мог успокоиться.

— …Никаких тайных ходов у нас в подвале не было и нет! — зло рокотал Всеволод Иванович, буквально испепеляя друзей разъяренным взглядом. И было за что: на лбу у него наливался здоровенный фингал — Генка проявил незаурядную меткость. — Пенопласт какой-то приволокли, про Сталерезова небылиц насочиняли! О своих делах лучше заботьтесь, а они у вас плохи. Вы взломали дверь в подвал…

— Это не мы, а Сергей Викторович... — безнадежно попытался возразить Грачев, но завуч и ухом не повел.

— …Взломали дверь, залезли внутрь — а ведь любой первоклассник знает, что во время ремонта в подвале находиться строго запрещается! — продолжал греметь Всеволод Иванович. — Мало того, что вы на меня напали, так еще и учителя оговариваете! Что за бредни про маньяков?

— Просто у него в тетради наши портреты… — вяло и даже жалобно отозвался Вершинский, шмыгнув закопченным носом. Сейчас он совсем не походил на отличника, знающего ответы на все вопросы.

— Какие к черту портреты?! Что за детский лепет! Если хотите знать, во время пропажи третьеклассников он вообще был за границей!.. И учтите, — тут завуч подпустил в голос металл, — я это говорю вам только с одной целью — оставьте его в покое! Он уже со мной говорил по этому поводу. Хватит с вас краж тетрадок, поисков учителей в подвале и прочих глупостей! Еще одна выходка в этом духе, и у вас будут серьезные проблемы, усекли?

Друзья молча кивнули — что тут было еще говорить? Не про Башню же рассказывать, в самом деле!

— Но и сегодняшнее недоразумение вам с рук не сойдет, — завуч выразительно пощупал шишку на лбу. — Я вызову в школу ваших родителей — посмотрим, что они на это скажут. К тому же ваши прогулы и оценки… Вершинский, ты же сегодня получил по математике двойку? — пристально посмотрел он на отличника.

— Нет! То есть да, но он назло мне поставил, — Сашка запыхтел прямо в духе Грачева, лицо его пошло красными пятнами, ему явно было стыдно.

— Да? А вот у меня написано, — завуч бросил быстрый взгляд на кипу бумаг на столе, — что ты контрольную не решил. Это так?

— Я просто не расписал решение, но он же сам мне разрешил… — отличник горестно развел руками. — А теперь назло поставил…

— Понятно, — холодно кивнул завуч, прервав жалкие оправдания. — Я так и думал. В общем, ребятки, — снова обратился он к понурой троице, — советую вам лучше об учебе задуматься, тем более, что у вас с ней все весьма скверно. А теперь марш отсюда, прогульщики!

Дважды повторять грозному завучу не пришлось — троица тут же ретировалась.

— Вот так встряли! — шмыгнул носом Генка, с ненавистью оглянувшись на дверь кабинета завуча. — Вот Дуболом Иваныч! Даже про маньяка не дал объяснить…

— Ты потише… про дуболомов-то, — оборвал его Вершинский. — Мало нам всыпали, что ли? Тьфу, вообще не надо было эту глупость затевать! А то пошли какие-то ультиматумы ставить…

Соколовский чуть было дар речи не потерял — это Сашка-то возмущается, что они пошли на «серьезный разговор» с математиком? А не он ли полчаса назад мчался за Сталерезовым как угорелый?

Но подливать масла в огонь Игорь не стал, лишь невесело хмыкнул.

А отличник продолжал кипятиться:

— Еще и в подвал полезли! Вот и допрыгались…

— Но ведь там действительно тайный ход! — возмутился Генка.

— А разницы-то, — разлепил, наконец, губы Соколовский. — Я только одного не пойму, как Сталерезов мог раньше нас из школы уйти?

— Может, он как-то проскользнул мимо? — предположил Грачев, когда друзья спускались по лестнице. — Или в школе из подвала есть тайный выход? И еще — зачем ломать замок, если у него там типа логово? Бред какой-то.

Школа уже опустела — после четырех дня уроки шли только у старшеклассников, так что на этажах было безлюдно и тихо. Казалось, слышно было, как широкие солнечные полосы ползут по стенам и дверям классов да кабинетов.

— А может, он нарочно это задумал? — угрюмо бросил Вершинский. — Мы же не отстали от него после утренней головомойки, вот и решил нас выставить перед завучем идиотами. Небось то, что мы начнем во Всеволода кирпичами кидаться, Сталерезов даже в мечтах себе представить не мог.

— Да ладно вам стенать, — вмешался Соколовский, честно говоря, ему уже надело руки заламывать и голову пеплом посыпать, к тому же он вдруг вспомнил еще об одной странности, о которой они впопыхах позабыли. — Лучше объясните, как могло так получиться, что мы проторчали в подвале три часа? — внимательно посмотрел он на друзей. — Этого я вообще не понимаю, мы же там от силы минут двадцать были.

— Ну, про двадцать минут ты загнул, — Генка неуверенно почесал в затылке. — Пока мы заглушку пенопластовую нашли, пока коридор обнаружили…

— Но не три же часа мы заглушку искали, — возразил Соколовский, когда они, наконец, выскочили из школы.

В лицо ему дохнул по-летнему теплый ветерок, солнце плескалось в маленьких лужах школьного двора, а со стороны волейбольной площадки доносились азартные крики и смех.

— Мало ли, просто потеряли счет времени, — Вершинский, похоже, никакой странности тут не видел. — Мы же на нервах были все это время… Я читал, что такое бывает.

Игорь с Генкой только переглянулись — их такое объяснение не слишком устроило.

А Сашка продолжал:

— Нам теперь надо решить, что дальше делать с расследованием.

— Да уж, к Сталерезову теперь лучше даже не подходить, — вздохнул Игорь. — Тут он нас переиграл, конечно.

— Зато Башня никуда не делась! — воинственно запыхтел Грачев, грохоча подметками, пару раз он чуть в лужу не угодил. — Мы же еще вчера решили, что в библиотеку надо двигать?

— Точно, узнаем про сгоревшую гимназию и трехсотлетнюю Башню, — немного оживился Соколовский.

Он совсем забыл о позавчерашних открытиях, правда и неудивительно — сначала тетрадь Сталерезова, потом очередной сон про Башню, и, наконец, это дурацкое происшествие в подвале… При мысли о том, как они орали Всеволоду Ивановичу про маньяка и убийцу, у него до сих пор кровь к щекам приливала.

Дата добавления: 2015-08-05