Глава 3. Сон на уроке химии

Утром Игорь приплелся в школу в ужасном настроении. Глаза слипались прямо на ходу — он чуть было не пропустил свой автобус, а потом лишь чудом не проспал остановку у школы. Но главное, перед глазами так и стояла эта чертова Башня, да еще вчерашние слова Витьки про «нелюдей» не давали покоя.

В общем, на первом уроке — химии — Игорь сел за парту с такой вселенской скорбью на лице, что Генка Грачев даже испугался:

— Ты что, Игорек? Случилось чего?

— Как будто недостаточно того, что уже стряслось, — проворчал Соколовский. — Кошмар… я на ходу засыпаю. Да еще эта Башня — опять сегодня видел ее… Полчаса, наверно, торчала вместо школы. Пытался ее сфотать, да все без толку — только светлые пятна, будто там прожектор какой.

— А я вот что подумал, — зашептал Генка, наклонившись к другу, — может, ну ее лесом? Плюнуть на эту Башню, торчит себе — и пускай.

— Правильно, не ты же ее видишь! — возмутился Соколовский. — Тебе легко говорить, а я не хочу загреметь как Витька в больницу! А ну, как из Башни правда чудики полезут, что тогда?

В эту минуту пронзительно задребезжал звонок — Игорь только болезненно поморщился, звон отдавался в голове настоящей дрелью. Ученики бросились за парты, одним из последних вбежал Сашка Вершинский, он мельком кивнул друзьям и принялся раскладывать учебники с тетрадками на столе.

Наконец, в класс вошел учитель, Евгений Анатольевич, низкорослый, с залысинами — казалось, он преподавал химию в школе всегда, с самого ее открытия. Во всяком случае, он уже пережил смену то ли трех, то ли четырех директоров.

— Сегодня мы продолжим изучение сложных аминокислот… — привычно забубнил он. Но закончить не успел — дверь снова хлопнула, и в класс решительно вошел завуч, Всеволод Иванович Разрубаев. Вот уж кто на фоне низенького химика выглядел настоящим гигантом! Еще и хмурился он сейчас больше обычного…

У Игоря невольно екнуло сердце: завуч умел смотреть так, что каждый под его взглядом начинал чувствовать себя виноватым. — Извините за вторжение, — пророкотал Всеволод Иванович, походя отодвинув опешившего химика в сторону. — Но у нас ЧП.

«Ладейкин! Это про него! — Игорь во все глаза уставился на завуча. — Или… А вдруг про Башню?»

А Разрубаев продолжал:

— Дело в том, что вчера ночью исчез Витя Чернов.

По классу прокатилась волна изумления и тревожных шепотков. Саша, Генка и Игорь испуганно переглянулись — как же так? Они вчера вечером лично его видели: Витька возлегал в палате на третьем этаже, куда он мог пропасть?!

— Как исчез?! — первая подала голос Людка Чижикова. — Он же в больнице! Неужели маньяк и туда пробрался?

— Никаких маньяков и капюшонов! — отрезал завуч, да так решительно, что класс моментально притих. — Хватит распускать глупые слухи! Полиция этим занимается, не беспокойтесь. Я думаю, что это просто недоразумение, наверняка он сам сбежал — вечером перед отбоем в больнице все было в порядке. А утром, когда в палату зашли, его уже не было. Скорее всего, вылез через окно — оно было открыто.

В классе снова зашумели — еще бы, одно дело, когда пропадали ученики слабо знакомые, и совсем другое — одноклассник! Евгений Анатольевич переминался с ноги на ногу, явно не зная, что сказать.

— Снова окно! — шепнул Игорь Генке, чувствуя, как от страха у него немеют губы. В «сам сбежал» он не поверил ни на секунду. С третьего этажа через окно? И это после того, как сам сказал друзьям, что никуда выписываться не собирается?

— Думаешь, это связано с… Башней? — споткнулся на последнем слове Генка.

— Наверняка, — мрачно кивнул Соколовский. — И подумай, если у него все началось с пропавшей расчески…

— Он же сказал, что сам ее потерял! — нахмурился Грачев, поняв, куда клонит друг.

— Не важно, — отмахнулся тот. — Потом он начал видеть Башню. А теперь вот… — тут голос у Игоря предательски дрогнул: — теперь его похитили! Может, и остальные тоже видели башню? И Ладейкин?

— Да ну, ерунда! — Генка даже побледнел. — Игорек, ты не бойся, мы тебя в обиду не дадим!

Соколовский только выдохнул, пытаясь собрать мысли в кучу. Так страшно ему давно уже не было. Может, даже вообще никогда. Получалось, что похититель времени даром не терял — перерыв между третьеклашками был целых полгода, а Ладейкина и Чернова уволокли всего через день!

— Все, хватит шума! — повысил голос завуч, взмахнув рукой, словно полководец на поле боя. Класс послушно замолчал. — Потом обсудите… хотя обсуждать здесь нечего. Главное: во-первых, если кто-то знает, где сейчас Витя, — тут он бросил такой пронзительный взгляд в сторону двоечников на «камчатке», что те чуть было под парты не полезли, — то лучше пусть сам расскажет. Если потом выяснится, что кто-то был в курсе и молчал… — продолжать Всеволод Иванович не стал, все и так его поняли и теперь лишь испуганно моргали. Даже Игорь выпал из своей прострации — силен был завуч, что уж говорить.

— Во-вторых, с этого дня в нашей школе будет дежурить дополнительная смена охраны, — продолжил тот. — Если вы заметите что-то странное, то всегда можете к ним обратиться. И еще — рекомендую вам не разгуливать по улице после восьми вечера. Скорее всего, Витя скоро найдется, но на всякий случай лучше быть начеку.

Закончив свою речь, Всеволод Иванович развернулся и широким шагом вышел из класса. Длинные полы его старомодного серого пиджака взмыли в воздух, словно плащ. Следом хлопнула дверь.

Все пришибленно молчали, точно ожидая, что завуч вернется.

Первым взял себя в руки Евгений Анатольевич — химик откашлялся и переложил указку из руки в руку:

— Ребята, не беспокойтесь, наверняка Витя найдется, — не слишком уверенно произнес он. — В конце концов, не в первый раз уже…

Это было правдой: Витька Чернов частенько сбегал с дружками на острова в выходные, или того хлеще — мог уехать в соседний город, никого не предупредив. Но в этот раз все было совсем по-другому.

Сашка Вершинский тревожно посмотрел на Игоря — тот перехватил его взгляд и только кивнул в ответ. Ход мыслей был понятен и без слов.

«Похоже, я следующий на очереди в этом списке пропавших, — уныло признался самому себе Соколовский. Сердце его бешено колотилось, он чувствовал себя так, будто его уже вели на эшафот. — Вопрос в том, сколько мне осталось? И что можно с этим сделать…»

— Спокойно, Игорек, — снова зашептал Генка, точно почувствовав отчаяние друга, — мы обязательно что-нибудь придумаем!

— Игорь, отпросись на пару дней пожить ко мне, — вдруг подал голос Вершинский с соседнего ряда. — Ты же сам говорил, что родители просили подтянуть тебя по математике? Я думаю, сейчас самое время.

— Точно! У Сани ведь предки на даче, — обрадовался Генка. — Я тоже отпрошусь, мне это вообще плевое дело!

— Соберемся вместе, — подхватил Сашка, — и там уже решим все эти… сложности. Главное, держаться друг друга!

Тут Евгений Анатольевич раздраженно постучал указкой по столу так, что друзья замолчали.

— Вы бы лучше держались учебника, — укоризненно покачал он головой. — Потише, Саша, у нас урок все-таки!

Отличник пристыжено потупил взор — подобные выговоры ему делали нечасто. А учитель, дождавшись тишины, взялся монотонно рассказывать про аминокислоты и их связи. Дара рассказчика у Евгения Анатольевича не было абсолютно — под его слова можно было уснуть быстрее, чем под хорошую колыбельную.

«Пожалуй, Сашка прав, — решил про себя Соколовский, который немного пришел в себя после ужасной новости. — Вместе уж что-нибудь придумаем. Конечно, дома родители — это все-таки взрослые… Но в больнице было еще больше взрослых, и что-то они не очень помогли Витьке. А друзья мне верят, одного не оставят… Да, определенно хорошая идея!»

Тем временем учитель вызвал к доске Людку Чижикову — та хорошо соображала в химии, так что теперь именно она рисовала замысловатые молекулы и связи под монотонный рассказ Евгения Анатольевича.

А Игорь только сейчас почувствовал, как вымотался за эти два дня — чертова Башня не давала толком выспаться. Усталость навалилась на плечи неподъемным грузом. Даже небо за окном затянуло серыми тучами — ни лучика майского солнца.

Учитель все бормотал и бормотал. Слушать про аминокислоты было невыносимо скучно, глаза слипались сами собой. Еще и Генка рядом затих, только громко сопел, что-то вычерчивая в тетради…

Игорь моргнул, попытался разлепить веки, но почувствовал вдруг, как голова дернулась вниз. Он инстинктивно откинулся назад, чтобы не расшибить нос.

И резко распахнул глаза: что-то было не так!

— Вот черт! — выдохнул Игорь, только сейчас сообразив, что сидит вовсе не за своей партой с аккуратно вырезанной каким-то шутником надписью «химики всех стран объединяйтесь!» Сейчас он восседал за… огромным черным столом, испещренным мелкими точками ожогов, будто кто-то кислоту разбрызгивал через сито. И главное, вокруг не было ни души!

Комната, где оказался Игорь, отдаленно напоминала их класс: ряды громоздких столов, небольшая кафедра, темная, треснувшая посередине доска и два узких окна. Но в остальном… здесь было темно, словно в каком-нибудь подвале. Игорь с трудом мог разглядеть углы комнаты, такие там сгустились тени. Небо за окном было таким серым, а окна столь узкими, что дневной свет, скорее, подчеркивал полумрак, нежели разгонял его.

Окаменевший от страха Игорь подмечал все новые детали: стены были выложены из темного камня, никаких обоев в веселенький цветочек, как в кабинете химии. В окнах не было стекла! Сбоку виднелась массивная дверь с металлическим засовом, маленькое окошко в ней было зарешечено. Что творилось за ним, отсюда было не разглядеть.

«Я сплю, я точно сплю, — мелькнула, наконец, первая разумная мысль в голове у оцепеневшего Игоря. — Это ж надо, заснуть прямо на уроке! Нужно срочно проснуться, а то не хватало еще проблем и по химии!»

Соколовский изо всех сил зажмурился, помотал головой, открыл глаза и испуганно ойкнул — мрачная комната никуда не делась. Наоборот, все было как нельзя реальней.

— Вот я влип… — хрипло протянул Соколовский. Его сердце оглушительно стучало в груди, ногти до боли впились в ладони, на лбу выступил пот. Игорь шумно втянул воздух носом и тут же чихнул — он только сейчас заметил, что все здесь было покрыто толстым слоем пыли.

Не зная, что делать дальше, Игорь нерешительно встал из-за стола и прошелся между рядами к кафедре. Сейчас он почувствовал, что здесь было прохладно, при этом из оконных проемов не доносилось ни единого порыва ветра.

На столе, у черной треснувшей доски лежала раскрытая посередине огромная книга.

— Ого! — присвистнул Соколовский, прикоснувшись к талмуду. Такой пергамент он видел раньше только в фильмах. Книга явно была настоящей древностью! Удивительно, но на ней не было ни пылинки, словно ее читали за секунду до того, как Игорь здесь очутился.

— Так куда же меня занесло? — он говорил вслух для того, чтобы просто слышать свой собственный голос. Мальчик буквально кожей ощущал, какая вокруг стоит тишина: ни машин за окном, ни голосов из коридора, ни щебета птиц или скрипа калитки в школьном саду.

Шершавый пергамент оказался неожиданно приятным на ощупь. Игорь перевернул несколько страниц: книга была испещрена тысячами иероглифов, понять из них он не смог ровным счетом ничего. Иногда встречались рисунки — какие-то сложные фигуры, вычерченные цветными чернилами, которые отлично бы смотрелись в учебнике ненавистной геометрии. Все пояснения к рисункам были написаны теми же иероглифами, больше похожими на беспорядочно перемешанные знаки препинания: запятые, с хвостиками в разные стороны, восклицательные знаки с точками по четырем сторонам, троеточие, подчеркнутое двойной чертой…

На очередной странице Игорь невольно остановился — там был нарисован странный курган или подземная пирамида с длинными кишкообразными ходами. Под рисунком, прямо поверх бисерных иероглифов, было размашисто выведено слово «Бездна» — вполне себе по-русски! Оно смотрелось здесь так нелепо, что Игорь какое-то время не мог на нем даже сфокусироваться.

— Что еще за бездна такая? — пробормотал он.

Сердце мальчика екнуло, рассматривать книгу ему расхотелось. К тому же он только сейчас понял, что красная буквица, которой начинался каждый абзац, подозрительно походила на… кровавые пятна, так что Соколовского аж передернуло.

— Тьфу! — он отодвинул книгу и растерянно огляделся.

Сон или не сон, но проснуться никак не получалось! Надо было что-то делать. Он еще раз покрутил головой и на цыпочках, словно боялся кого-то разбудить, прокрался к ближайшему окну.

— Вот это да! — выдохнул Игорь, уставившись на бескрайний лес внизу. Причем не просто внизу, а очень-очень далеко отсюда, так, что вершины бесчисленных елей сливались в бархатный серо-зеленый ковер! Еловый лес широким полем простирался до самого горизонта, где виднелись смутно знакомые сопки.

— Стоп, это ведь те же холмы, что в Заречинске, — пробормотал Игорь.

В самом деле, если мысленно убрать тайгу, то получался примерно тот же пейзаж, что мальчик каждый день видел из окна школы: сопки на горизонте, куда они летом ходили с друзьями в поход, справа — свинцовая ленточка реки, от которой и пошло название их городка. Слева, правда, должны были возвышаться двенадцатиэтажки, в одной из которых жил сам Игорь, но сейчас там тоже простирался лес.

Соколовский еще раз посмотрел вниз, и его замутило — очень уж высоко здесь было. Никак не второй этаж школы, и даже не восьмой как дома. Выше, гораздо выше! Вниз тянулась отвесная стена без единого окошка. По обеим сторонам эта стена закруглялась так, будто Игорь смотрел из окна какой-то… башни!

— Башня! — выпалил он, отшатнувшись в таком испуге, как будто его попытались выкинуть из окна. — Черт, это же она, проклятая Башня!

Предположение было невероятным, но Соколовский не сомневался в своей правоте. Во сне или нет, но он сейчас был внутри этой черной махины, которую видел уже вторую ночь подряд. Именно поэтому здесь было так страшно и тревожно, так тихо и пыльно. И такой тусклый свет, серое небо и даже бесконечный еловый лес — все это объяснялось этим открытием.

Игорь, собравшись с духом, снова выглянул наружу — в этот раз он задрал голову: да, как и ожидалось, вверх черная стена тянулась тоже далеко-далеко, и только там, в заоблачной высоте, переходила в острые зубья шпиля Башни.

«Вот и все… я тоже пропал?!» — первая мысль ошпарила словно кипятком. Мальчик вывалился обратно в полумрак зала, глотая ртом затхлый воздух, будто рыба выброшенная на берег. Его колотило от страха, зубы отстукивали чечетку, мысли в голове метались и путались, словно прибрежные водоросли во время шторма. Игорю хотелось заорать, упасть на пол, обхватив голову руками… Но вместо этого он просто стоял на месте, стараясь дышать как можно глубже. Где-то внутри себя он понимал — если не унять панику, то будет совсем плохо. Еще хуже, чем сейчас.

— Хотя куда уж хуже, — наконец, выдавил Игорь, с трудом шевеля языком. Он обхватил себя руками, точно пытаясь согреться. Страх никуда не делся, но в голове постепенно наступала ясность. — Так, спокойно, — сказать это было, конечно, легко… — Я в Башне, но это еще ничего не значит. Витька говорил, что начал видеть ее неделю назад. Потом появилась какая-то «нелюдь»… Стоп, это сейчас неважно. А важно то, что… — Игорь зажмурился, стараясь поймать спасительную мысль. — Точно! Никто еще не пропадал из людного места! Витька — из больницы, когда рядом никого не было. Ладейкин — из собственной кровати ночью. Третьеклашки до этого — из парка и с прогулки, но их также никто не видел в тот момент. Никто не исчезал просто так из класса во время урока!

Паника немного отступила. Игорь, обессилив, прислонился к холодной каменной стене.

Мысль была совершенно верная — не могло ведь получиться так, чтобы он просто испарился! Только что сидел рядом с Генкой — и вдруг за партой остался один Грачев? Да ну, что за чушь! Конечно, с этой проклятой Башней может случиться что угодно: вдруг законы физики ей не писаны. Но это уж чересчур.

— К тому же у Витьки в больнице тоже было открытое окно, — продолжал размышлять, вернее, успокаивать себя Игорь. — А, значит, его утащили вполне себе наяву! То есть это точно не прямой «рейс» из-за парты в Башню.

Стало немного легче. Паника схлынула, хотя страх в целом никуда не делся.

Игорь снова зажмурился и представил, как ныряет в ледяную воду. Потом до боли сжал кулаки, взмахнул руками, словно делал зарядку — как же ему хотелось сейчас просто проснуться! Снова оказаться на уроке химии с монотонно-бубнящим Евгением Анатольевичем, с Генкой Грачевым под боком, старательно вычерчивающим молекулы в тетради и громко сопящим при этом…

Сопящим! Игорь насторожился — ему показалось, или…

— Кажется, получается! — прошептал он одними губами, словно боясь спугнуть удачу.

И, правда — в абсолютную тишину Башни неожиданно вторглось громкое сопение. Значит, он совсем близок к тому, чтобы проснуться! Игорь еще активнее замотал головой, и… обмер. Сопение вдруг перешло в явственное рычание! И слышалось оно не просто так из пустоты, а из того самого, решетчатого окошка в двери, словно там, во тьме коридора, оскалилась огромная собака. Образ был такой четкий, что Игорю даже показалось, что за оконцем мелькнула морда псины. Он, пожалуй, даже породу мог угадать — какой-нибудь питбуль или терьер.

— Генка? — нерешительно позвал Соколовский, во все глаза уставившись на темный прямоугольник двери. Хотя в то, что эти звуки — «привет» из настоящего мира, он уже не верил. Если бы Генка начал так рычать на химии, его бы срочно отправили в больницу. Как раз палата Витьки освободилась.

Рычание на секунду стихло, теперь снова слышалось громкое сопение, словно под дверью работали огромные кузнечные мехи. А секунду спустя послышался чуть слышный скрип, деревянная створка подалась вперед…

— Не-е-ет! — буквально подбросило Игоря, он в два прыжка подскочил к двери и навалился на нее плечом, изо всех сил задергав кованый брусок засова. Надо срочно запереть дверь, пока рычащая снаружи тварь не ворвалась сюда, к нему. И плевать уже на то, сон это или явь.

А за дверью словно услышали его мысли — из зарешеченного окошка раздался утробный рев, а в следующее мгновение в дверь словно грузовик ударил! Хорошо, что Игорь упирался ногами изо всех сил, так что его отбросило всего на пару шагов, он тотчас вскочил и с грохотом захлопнул створку. Однако за какие-то доли секунды мальчик успел рассмотреть кошмарную морду в узком проеме — нечто среднее между медведем и тигром, с облезлым желтым мехом и длиннющими клыками — как только пасть закрывалась!

— Помогите! — взвыл Игорь, изо всех сил пытаясь задвинуть чертов засов — железная задвижка дергалась туда-сюда, но никак не влезала в паз. — На помощь!

Тварь снаружи снова взревела, и это было так страшно, что у него чуть сердце не остановилось. Должно быть, страх придал ему сил, потому что он с воплем, обдирая руки в кровь, наконец-то, задвинул проклятый засов. А следом на дверь обрушился град ударов, так что створка просто ходуном заходила! Игорь без сил упал на пол и пополз в сторону громоздких столов. В пыли оставались кровавые следы его ладоней, но он даже боли не почувствовал.

Тварь за дверью рычала и выла на разные голоса и скребла каменный пол: в узкой щели над порогом мелькали коренастые лапы.

— Сгинь! Отвали! — взвыл Игорь — собственный вопль хлестнул так, что уши заболели

И в ту же секунду все резко стихло, как будто кошмарная тварь неожиданно послушалась Соколовского. Оглушающая тишина ударила по ушам даже сильнее, чем грохот и рев до этого. А Игорь только сейчас заметил, как сильно и глубоко дышит, словно ему не хватало воздуха, и как у него трясутся ноги и руки — такого страха он никогда еще не испытывал!

На мгновение у него даже мелькнула абсурдная мысль, что тварь действительно слушает команды — это ведь его сон, в конце концов. Но тут же словно в ответ из-за двери послышался странный тревожный шепот, точно шорох сухих листьев. Слов разобрать было невозможно, ни на один из человеческих языков эта кошмарная скороговорка не походила: одни шипящие звуки — бесконечная череда «ш», «ч», «щ», «с»… Наверное, если бы у змей был свой язык, он звучал бы именно так!

Игорь издал новый вопль, дернувшись назад, однако споткнулся о громоздкую кафедру, упал… но даже не попытался подняться — так и пополз к окну на четвереньках подальше от этого страшного шепота. Он пугал его даже больше, чем рычание зверя минуту назад.

А в темном зарешеченном окошке вдруг показалось большое белое пятно — словно там замаячило огромное яйцо. Только на этом «яйце» явственно виднелись… странные черные глаза, больше похожие на два уголька в снегу! Это не мог быть человек — странная белесая кожа казалась восковой, как будто кто-то напялил маскарадную маску.

Существо смотрело на Игоря совсем без злости, да вообще без каких-либо эмоций, точно на букашку, и от этого становилось совсем жутко: хотелось спрятаться, сжаться в комок, забиться под стол. Мальчик даже не сразу понял, что на белесом восковом лице нет ни бровей, ни носа, ни даже рта — только белый блин и две черные немигающие точки-глаза.

Надо было бежать, прятаться, пытаться вылезти из окна — уж лучше упасть, чем оказаться в лапах жуткой восковой рожи. К тому же за дверью снова торжествующе взревела та самая «псина», они с «маской» были явно заодно!

— Пошли к черту! Вон!.. Кто-нибудь… на помощь! — отчаянно взвизгнул Соколовский. Он через силу вскочил на ноги, зажмурившись, словно в сильный ветер, и бросился куда-то в сторону.

Сзади хлопнула дверь — похоже, засов выскочил сам собой, загрохотали тяжелые шаги… рев, рычание — в голове у Игоря все перемешалось. Не переставая голосить, он прыгнул к окну, но напоролся на скамью, пребольно ударившись коленом…

— Игорь, Игорь, ты что? — прорвался вдруг голос откуда-то сверху.

— На помощь! — из последних сил взвыл Игорь и… распахнул глаза. Он лежал между двумя рядами парт в своем родном классе. Над ним склонился не на шутку перепуганный Евгений Анатольевич. А вокруг столпились одноклассники — побледневшие Генка и Сашка в первых рядах.

— Игорь, ты в порядке? — учитель даже потрогал его лоб, точно дело было в температуре.

— Я… да, в порядке, — севшим голосом выдавил Соколовский. Генка рядом с облегчением выдохнул.

Зато другие ученики наоборот, развеселились:

— Вот до чего человека химия довела! Евгений Анатольевич, у вас вредный предмет!

— Не, это он просто крышей двинулся, — авторитетно загудели двоечники с галерки. — Витек ведь тоже про какую-то башню заливал, а потом свихнулся! Вот и Соколик наш туда же!

— Может, ему в больницу? — заохали девчонки, заслышав про «башню» и «свихнулся». — Бедному Игорю совсем плохо… Давайте позв о ним!

— Не позв о ним, а позвон и м! — невольно поправил их Евгений Анатольевич и тут же поморщился — сейчас было явно не до правильных ударений.

— Не надо никуда звонить, — с трудом разлепил губы Игорь. Только больницы ему и не хватало для полного счастья! Тем более что оттуда вчера Витька пропал. — Я в порядке, правда. Просто… э-э… — тут он умолк, пытаясь придумать хоть какое-нибудь стоящее оправдание своим воплям и обезьяньим прыжкам по классу.

— Да ладно вам, Игорь просто переволновался, — авторитетно вмешался Сашка Вершинский, должно быть, тоже поняв, что если панику и смешки сейчас не пресечь, то Игоря и впрямь могут упечь куда подальше. — Сами же знаете, сначала Андрей Ладейкин пропал, теперь Витя…

— Угу, — покорно промычал Соколовский. Он кое-как поднялся с пола и на дрожащих ногах прошел к своей парте. Далось ему это нелегко, но сверзиться на глазах у всего класса было никак нельзя. — Я… как будто задремал… Извините, Евгений Анатолич.

— Просто он перед годовыми контрольными перезанимался, — подоспел на помощь Сашка, явно решив разъяснить слова про «задремал» — какому учителю они понравятся!

Но Евгений Анатольевич даже внимания на них не обратил — так сильно встревожился за Игоря:

— Ладно, вижу, что тебе лучше. Но всё же загляни в медпункт. А то мало ли…

Соколовский снова послушно кивнул и принялся собирать вещи в рюкзак. Он буквальной кожей чувствовал любопытствующие взгляды одноклассников — как же ему сейчас было стыдно! И страшно: испуг никуда не делся, перед глазами до сих пор крутились две фигуры — «восковая маска» и рычащий монстр-зверь.

Рядом что-то ободряюще шепнул Генка, помогая складывать тетрадки, но Игорь лишь машинально кивнул. Закинув рюкзак через плечо, он вышел в коридор все той же деревянной походкой. А когда дверь за спиной его захлопнулась, в классе послышался приглушенный шум.

«Меня обсуждают», — постыдная мысль заставила его еще ниже склонить голову.

Хорошо, хоть в коридоре никого не было, так что Игорь смог сделать пару глубоких вдохов и чуть-чуть придти в себя. Он только сейчас почувствовал, как адски болит ушибленное колено.

— Да что ж такое-то! — простонал мальчик. Он закатал штанину — из ссадины сочилась кровь.

Еле переставляя ноги, словно робот, он поплелся в медпункт.

Пластырь на колене остановил кровь, хотя боль никуда не делась. Но по сравнению с Башней и монстрами, это были сущие пустяки, которыми и заморачиваться-то не стоило.

Доковыляв до подоконника, Игорь скинул рюкзак и уставился в окно, словно в какой-нибудь киноэкран. Две сопки на горизонте… серая ленточка реки, небольшой еловый лесок вдалеке — да, пейзаж полностью совпадал. Только в видении здесь была дремучая чаща.

Скривившись в очередной раз от боли в колене, Соколовский вдруг хлопнул себя по лбу — как же он сразу не догадался! Ладони! Он ведь в кровь содрал ладони в этом своем сне.

Если бы кто-нибудь из класса сейчас увидел, как он старательно рассматривает собственные ладошки, точно впервые их видит, от славы психа он бы точно не отделался до самого выпускного.

— Ни единой царапины, — наконец, выдохнул Игорь, почувствовав хоть крохотное, но все же облегчение.

Значит, в видении все же больше сна, чем реальности. Возможно, даже если бы кошмарные твари добрались до него, он бы просто проснулся от собственных криков.

«А ведь тварь без лица — это витькина „нелюдь“, — вдруг сообразил мальчик и поежился — вспоминать эту яйцеобразную физиономию было противно и страшно. — А еще тот шепот… Не удивительно, что Витька начал окна заклеивать. Но я-то эту тварь только во сне видел. А он… вроде как в реальности?»

Представить, что это безликое чудище может разгуливать прямо здесь, по улицам Заречинска, было так жутко, что Игорь даже содрогнулся.

«И ведь не расскажешь никому… — мысли, полные отчаянья, стучали в висках. — Кто поверит в Башню на месте школы с ужасными монстрами? Даже если и попытаться рассказать, засунут в больницу, как бедолагу Витьку — вот и весь разговор. Будут заботливо лечить и объяснять, что чудовищ не существует. До тех пор, пока эти чудовища не уволокут меня прямо из палаты!»

Перспективы были такими удручающими, что Игорь даже застонал — и не столько от боли в колене, сколько от безысходности.

Мимо пробежала стайка первоклашек, о чем-то оживленно споря — похоже, их повели на прививку. Но Соколовский даже слов не расслышал — в таком был отчаянии.

«Может, уехать к черту отсюда? Подальше от Башни… И эти твари отвяжутся?»

Мысль была довольно здравой, но и тут возникали препятствия: во-первых, кто же его отпустит-то? Просто сбежать — так родители всех на уши поставят, еще хуже выйдет. А, во-вторых, если для всей этой чертовщины расстояние роли не играет, то он и вовсе останется один на один с Башней и ее монстрами.

— Наоборот даже, отличное объяснение моей пропажи появится, — процедил Соколовский. — «Ушел из дому и не вернулся…» Нет уж, просто так я им не дамся!

Из глубины души на него вдруг накатила волна злости: на проклятую Башню, на все эти чертовы странности, на тех тварей, которые похищали несчастных учеников. И Игорь даже обрадовался этому — уж лучше злость, чем парализующий страх.

«Но что же теперь делать? — он изо всех сил постарался взять себя в руки и мыслить трезво — сейчас только в этом было его спасение. Игорь чувствовал, что времени оставалось совсем немного, чертовщина засасывала все глубже, точно бездонное болото. — Сначала надо отпроситься к Сашке. Вместе уж что-нибудь придумаем, да, поди, и не утащат меня на глазах у друзей».

Прозвенел звонок на перемену, но Игорь едва услышал его, занятый своими мыслями. Где-то далеко захлопали двери, зазвучали веселые голоса и громкий топот десятков ног, но здесь, у медпункта, было тихо и спокойно — как раз то, что нужно.

«Дальше надо разузнать все про эту чертову Башню и монстров, — размышлял Соколовский, прикрыв глаза. — Можно почитать в интернете, поспрашивать родственников пропавших. Может… поискать что-то про книгу? — вспомнились ему испещренные точками и черточками желтые страницы. — И что там было написано? „Бездна“, точно! Знать бы, что это значит…»

Мобильник в кармане завибрировал и пронзительно запищал. Игорь дернулся, чуть не свалившись с подоконника.

— Я у медпункта, — буркнул он в трубку. На экране высветилось «Сашка», так что вопроса можно было и не дожидаться.

А буквально через минуту к подоконнику подбежали запыхавшиеся друзья: сначала Генка, у которого с физкультурой все было отлично, за ним отставший Вершинский, на ходу протирая очки.

— Ты в порядке? — с ходу зачастил Грачев, размахивая руками, словно воздух взбить пытался. — Ты вдруг как заорешь, чтобы все сгинули, как вскочишь с парты, да бросишься к доске — я аж подумал, что ты на химика накинешься!

— Да, сорвал ты урок, Игорь, как есть сорвал, — кивнул Сашка, водрузив очки на нос. — Евгений Анатольевич до самой перемены пытался всех успокоить, но про аминокислоты никто уже и слушать не хотел.

— Сильно я опозорился, да? — потупил взгляд Соколовский. Ему снова стало невыносимо стыдно.

— Да ну, плюнь, — бросился утешать его Генка. — Мало ли, что бывает!

— Не помню, чтобы с кем-то еще такое «бывало», — буркнул Игорь, — уж лучше бы я дома окна заклеивал, честное слово, хоть не видел бы никто.

— Тут ученики пропадают, а ты из-за своих прыжков трясешься, — возмутился Сашка.

— Да, Игорек, ты ведь не просто так по классу забегал, — Грачев участливо похлопал Соколовского по плечу. — Это же… снова Башня?

— Она самая, — мрачно кивнул Игорь. — Я оказался внутри нее, представляете?

— Во сне? — нахмурился Вершинский.

— Конечно же, во сне! — подхватил Генка. — Я ведь рядом сидел. Ты никуда не исчезал, поверь! Да и задремал-то всего на пару минут — слышу, сопишь. Только собрался тебя толкнуть, ты как подпрыгнешь, как заорешь…

— Всего пару минут? — удивился Игорь. Он даже головой потряс — совершенно ничего не сходилось. — Мне показалось, что я там полчаса проторчал. Пока осмотрелся, пока книгу листал, а потом эти твари за дверью, — тут его передернуло, и он снова уставился в окно, стараясь успокоиться.

— Да ну, ерунда, — Генка уселся на подоконнике рядом, — сам посуди, кто бы тебе дал на уроке полчаса дрыхнуть? Такое даже Витьке не снилось!

Соколовский лишь плечами пожал — спорить было глупо, но, получается, что во сне прошло гораздо больше времени, чем наяву. Бывает ли такое с нормальными снами?

— Это не так важно, — Сашка оперся плечом о стену. — Важнее то, что ты увидел. И еще, ты уверен, что это был… ну, вроде как вещий сон? — запнулся он. — Может, обычный кошмар?

— Исключено, — решительно замотал головой Соколовский. — Все было по-настоящему, не так, как в обычных снах. В один момент я еще сидел в классе, а в другой уже оказался в Башне. Такой темный зал, много пыли, холодно… А на столе книга с иероглифами и картинками, — Игорь наскоро пересказал всю историю: как он догадался, что очутился внутри Башни — когда выглянул из окна, про дремучий лес… «Бездну» и тварей за дверьми.

— Бездна? — удивился Вершинский. — Хм… А лес какой был?

— Какой-какой! Густой и темный, — фыркнул Соколовский. — Или ты про деревья? Насколько помню, сплошные ели.

— Причем тут ваш лес? — возмутился Генка. — Монстры, вот что главное! Я про таких и не слышал никогда.

— Кстати, по описанию похоже на витькину «нелюдь», — заметил отличник. — Может, тебе просто привиделось после его рассказа?

— Да я вообще, из слов Витьки толком ничего не понял, — фыркнул Соколовский. — Какие-то маски, лохмотья… Звучит как бред. А тут увидел и сразу понял, что это оно!

— Угу, значит все серьезно, — кивнул Сашка, поправив очки на переносице. — Ну, да ничего, главное, во всем хорошенько разобраться. У нас ведь теперь и зацепки появились.

— Какие еще зацепки? — моментально встрепенулся Игорь. Как же ему хотелось, чтобы Вершинский поскорее «хорошенько разобрался» во всем!

— Потом расскажу, — отмахнулся тот. — Сейчас на литературу надо, а вот после нее…

Точно в подтверждение его слов по коридорам прокатился звонок, и друзья, схватив рюкзаки и портфели, поспешили на второй этаж. Эти дни они только и делали, что опаздывали. Последним плелся Соколовский — меньше всего его сейчас интересовала литература. К тому же он смутно припоминал что-то такое про домашнее сочинение, которое, разумеется, не написал.

Дата добавления: 2015-08-05