Р У С Ь 4 страница

К стойбищу кочевников приблизились в полдень. Кий незаметно поднялся на вершину холма и внимательно рассмотрел расположение стойбища. Сотни кибиток стояли вплотную друг к другу, образуя замкнутый круг. За ними теснились шатры, дымились костры, передвигались фигурки людей, недалеко паслись стада овец, коров, лошадей. Обычная картина стоянки кочевого народа.

Кий разделил свой отряд на три части, в резерве оставил личную сотню. Два отряда ушли в обход. Через полчаса они дали сигнал готовности. Кий взмахнул рукой, и мимо него с устрашающим криком и визгом по скату холма помчалась лавина всадников, стремительно приближаясь к лагерю аваров. Вдали из-за холмов вынеслись еще две лавы, размахивая над собою мечами и пиками. Вот уже первые всадники закрутились перед преградой – плотно поставленными друг к другу кибитками. Воины спешивались, растаскивали их, сделали несколько проходов, в которые устремились потоки всадников. Навстречу им кидались авары, сразу в нескольких местах завязались ожесточенные схватки. Масса воинов – русов и аваров – колыхалась, сдвигалась то в одну, то в другую сторону. Узким языком русы продвинулись к центру стойбища и добрались до шатра старейшины рода, который выделялся своим красивым покрытием. Однако с двух сторон по нему ударили закованные в латы аварские воины и отрезали от основных сил; в то же время другие конники изолировали воинов Кия от проходов между кибитками. Положение русов стало угрожающим.

Тогда Кий повел за собой личную сотню. Удар в спину противника решил исход боя. Авары смещались, строй их рассыпался, началось бегство, и скоро все было кончено. Бойцы добивали раненых, не щадили ни малых, ни старых, ненависть к угнетателям выплеснулась в полной мере. Сам Кий в это время испытал прилив неистовой дикой злобы, когда темнеет разум и появляется неутолимое желание все крушить и уничтожать. Наружу вырвалась та ненависть к Аварии, которая копилась в нем в годы рабства и долгие бессонные ночи, когда он обдумывал план войны со страной жестокого рабства.

К Кию привели троих пленных аваров. Вид их был жалкий: лица в ссадинах, у одного бойца было отрублено ухо и кровь заливала плечо, их раздели к разули, авары стояли, переминаясь с ноги на ногу и, судя по всему, приготовились к смерти.

Кий, сидя на разгоряченном коне, произнес с нарочитым высокомерием:

– Дарую вам жизнь. Более того, получите по коню. Скачите к своим
и сообщите, что Кий объявил войну Аварии. Войну не на жизнь, а на смерть. Ипостарайтесь более не попадаться мне на глаза.

Авары с недоверием восприняли слова Кия: ведь только что на их глазах было устроено настоящее побоище, в котором погибли почти все члены рода. Но им подвели коней, они сели на них и невредимыми выехали из лагеря русов. Кий пошел на этот шаг потому, что боялся: чуть опоздай он со своим предупреждением, начнется нашествие аваров на Русь, которое не остановить уже никакими мерами.

Но он знал и другое: отводя удар от своей родины, он навлекает на отряд смертельную опасность, что впереди предстоят самые тяжелые сражения и с этого момента надо к ним готовиться.

На следующий день Кий совершил нападение на другой род. Авары заранее выслали разведку, обнаружили русов и приготовились к битве. Кий еще строил воинов для сражения, как авары сами перешли в наступление. Шли они клином, поставив впереди закованных в железо всадников; за бронированными двигались легковооруженные воины. Тогда Кий спешил десять сотен, построил их в десять рядов, которые и приняли на себя удар острия клина. Движение противника замедлилось, а потом остановилось. Тогда в обход клина он бросил конницу, которая ударила по флангам и в тыл неприятеля. Сражение разгорелось с неистовой силой. Кий все более и более сжимал кольцо окружения. Только немногим удалось вырваться из него и бежать в степи. Так рождалась тактика, которую потом Кий применял против аварского клина.

Стойбище было разграблено, сожжено.

Огрузневший от добычи отряд Кия возвращался в лес. Позади его к небу тянулись клубы смрадного дыма. Он послал несколько отрядов в окрестные селения славян, где жителям раздавались аварские богатства, приглашались в отряд воины-добровольцы. Шли десятками, потом сотнями. Их обмундировывали и вооружали во все аварское. Опытные воины обучали приемам боя.

Кий подобрал специальный отряд разведчиков из местных жителей, в основном охотников, которые исследовали окружавшие леса и рассказывали ему об особенностях массивов лесов. На поляне он насыпал из песка холмики, провел между ними ложбинки-реки и овраги, засадил веточками деревьев, в северном направлении кинул лист лопуха – болото. Теперь перед его глазами предстала панорама местности, он как-будто видел ее с птичьего полета. Постепенно запомнил ее до мельчайших деталей, в любую минуту мог воскресить в своем воображении.

Как-то привели к нему женщину-славянку. Она со слезами на глазах стала выкрикивать:

– Ждали, ждали вас, освободителей! А пришли не освободители, а грабители!

– Кто тебя ограбил? – сурово спросил ее Кий.

– Последнего поросенка утащил, проклятый! Не пожалел одинокую, бедную женщину!

Кий приказал разыскать мародера. Нашли быстро. Это был невысокий, худощавый мужичишка лет тридцати с узкими глазками и ни чем не примечательным лицом.

Кий объявил сбор всему войску, велел подойти и местному населению. Стал допрашивать воина:

– Ты украл свинью у этой женщины?

– Да не свинью вовсе, а молочного поросенка! Много у нее живности, не велика потеря. Почитай, с десяток людей на нее работает...

– Клятву не брать ничего у славян давал?

Мужичок опустил глаза, кивнул головой.

– Сотский Светояр, выдели десяток воинов. Расстрелять немедленно!

И тут случилось неожиданное. Женщина сорвалась с места, кинулась к своему обидчику и закрыла его своим телом:

– Не дам! Не дам из-за поросенка человеку погибнуть! Прости его, Кий! Во всем вини меня, глупую, жадную бабу! Пусть в меня твои воины стреляют!

– Убрать женщину! Исполняйте приказание! – и Кий нетерпеливо дернул головой.

Десятник взмахнул рукой, и стрелы впились в хилое тело мужичонки.
Целый день не находил себе места Кий. До боли в сердце было жаль незадачливого вояку, любителя молочных поросят. Не помогали доводы, что иначе поступать было нельзя: прости одного, дашь повод для остальных, а там недалеко и до развала отряда и превращения его в банду грабителей...

Недели через три разведчики донесли о прибытии аварского войска. Они определяли их примерно в две тьмы – двадцать тысяч человек. И запылали окрестные селения, дым от них был виден даже в лесу. Через день стали прибывать жители,рассказывали ужасные вещи: авары не только жгли дома, но и поголовно истребляли славян.

Беженцев поселяли в шалашах, обеспечивали питанием, одеждой. Многие из них вливались в ряды бойцов, женщины заменили мужчин-поваров, ухаживали за скотом, собирали в лесу ягоды и грибы.

Как-то Кий шел по лагерю. Его остановила женщина лет двадцатипяти. Ничем не примечательное лицо: русые волосы, круглые щеки, вздернутый веснушчатый носик. Но его поразил исступленный взгляд маленьких сощуренных глаз, напряженная фигура.

– Прими меня в отряд воином, – решительно заявила она ему без всяких представлений. – Хочу бить аваров в открытом бою!

– Не женское это дело, – хотел уклониться от разговора Кий.

– А как же амазонки воевали?

– Не знаю. Может это просто сказки.

– Нет, не сказки, – горячо возразила она. – Я о них с детства слышала. Я тоже хочу стать амазонкой.

У женщины был такой напор, такой яростный блеск в глазах, что он стал сдаваться. Спросил:

– Почему рвешься в бой?

– Хочу отомстить аварам за все, что они натворили в нашем селении. Они согнали всех жителей в сарай и сожгли. Там были мои мать, отец, муж и двое детей. А меня изнасиловали...

Из ее глаз хлынули слезы – крупные, злые. Она их не вытирала, только отвернулась и стала смотреть куда-то вдаль.

У Кия заходил кадык, он насупился, проговорил хрипло:

– Ладно, определяю тебя в коноводы. Получишь вооружение. Иди, я распоряжусь.

Коноводы присматривали за лошадьми спешившихся воинов, а также в их распоряжении были заводные кони. «В конце концов, будет при войске, но в безопасности, – размышлял Кий, расставшись с женщиной. – Прикажу оберегать. Есть среди коноводов надежные мужики, не дадут пропасть отчаянной голове. Кстати, я даже не спросил, как ее зовут! Вот как она на меня насела, дыхнуть не дала». И он сокрушенно покачал головой.

А под вечер к Кию привели пленного воина-авара.

– Поймали возле лагеря, – доложил караульный. – Как он пробрался через лес, понятия не имеем. Но он прошел сквозь все наши секреты и засады. Как увидел нас, так сразу поднял руки вверх и бормочет по-нашему: «Плен, сдаюсь». Что с ним делать?

Авар был пожилой, лет сорока, не меньше, с худым лицом, изрезанным глубокими морщинами. Большие серые глаза его были налиты такой мукой, что больно было в них смотреть. Одет он был в кольчугу, шлем, на поясе висели ножны.

– Меч был при нем? – спросил Кий.

– Да. Я отобрал, – ответил караульный.

– С какой целью шел к нам? – в упор спросил Кий пленного по аварски.

Авар, услышав родную речь, тотчас оживился, ответил охотно:

– Цель моя одна, господин: сдаться в плен. Не могу больше воевать.

– Что так?

Авар потупился, а потом поднял на Кия полные слез глаза.

– Верь мне, господин, что я скажу. Шел я со своим десятским по улице разоренной славянской деревни. И внезапно из какого-то убежища выскочила и бросилась бежать девочка лет пяти. Но прямо перед нами споткнулась и упала. «Ткни эту тварь мечом!» – приказал мне десятский, и я убил девочку. С тех пор не могу найти себе покоя, не могу уснуть. Все время вижу перед собой глаза этой девочки, обращенные ко мне со страхом и мольбой. Нет мне прощения! Я не могу служить в аварском войске! Возьми меня к себе, господин, я буду сражаться в ваших рядах, чтобы искупить свою вину!

Пленных аваров казнили без пощады. Кий уже хотел отдать приказ об этом, но что-то дрогнуло в его груди. Он еще раз посмотрел на сгорбленную фигуру пленного и, разворачивал коня, бросил на ходу:

– Отведите в обоз. Пусть будет ездовым. А там посмотрим. Да! Накажите, чтобы хорошенько за ним приглядывали!

С приходом аварского войска почти беспрерывно заседало командование отряда – Кий, Колыван, сотские. Выслушивали донесения
разведчиков, анализировали сложившееся положение, действия противника, прикидывали ответные меры.

– Судя по всему, авары собираются разгромить нас лобовым ударом, – говорил Колыван, прижав кулачок к губам и часто покашливая. Сухонький, болезненный заместитель тяжело переносил лесные условия жизни. Холодные ночи, утренние туманы подтачивали его некрепкое здоровье, он осунулся, щеки ввалились, одолевал кашель, но он не жаловался и много работал, анализируя различные сведения, подолгу беседовал с местными жителями… – Лобовой удар аваров нам на руку. Врага можно измотать нападениями из засад, с боков и тыла.

– Смотря какие силы бросят, – вмешался в разговор командир сотни Кобяк, большой силы человек. – Двинут все войско, тогда что делать будем?

– Не пройти лесом всему войску, – отвечал Колыван. – Слишком тесно. Вот обойти и окружить, это им под силу.

– Но пока не похоже, чтобы они готовились к обходам, – проговорил Кий.

– Значит, надо ждать противника с юга, – подытожил Кобяк.

– А там идет одна дорога, узкая, особенно перед лагерем, – проскрипел Колыван. – Вот нам надо подумать, какие препятствия мы можем возвести на их пути...

Вскоре разведчики сообщили, что большой отряд противника, тысяч до восьми, вошел в лес и медленно движется к лагерю. Сначала авары продвигались сосновым лесом, где между деревьями было просторно и обзор довольно широкий, и они чувствовали себя уверенно. Воины двигались широким фронтом. Но потом пошел смешанный лес, все чаще стали встречаться сплошные заросли молодых липняка, клена, березок, поваленные гнилые деревья, овраги с вязкими руслами. Кроны деревьев смыкались над самыми головами, давили своей массой на непривычных к лесам степняков. Смолкли разговоры, колонна вынуждена была разбиться на несколько ручейков, выбирая тропинки.

Наконец, передовые шеренги наткнулись на засеку. Ее устроили заранее. Вековые деревья были подрублены на уровне человеческого роста и опрокинуты в сторону врага. Стволы намертво держались за пни волокнами. Перепутывались, сцеплялись сучья. Деревья нельзя было ни раскидать, ни разорвать. Через завал не могли пройти ни пешие, ни конные. Это была непреодолимая преграда. Делать засеки научили Кия лесные жители, спасавшиеся от кочевников на протяжении многих веков.

Кий сидел в центре засеки, скрытый листвой. Сквозь нее он видел, как появились первые аварские воины, потом они пошли густой массой. Вплотную приблизились к сваленным деревьям, постояли в недоумении, попытались пробраться через мешанину стволов и ветвей, но запутались и остановились. Стали прорубать себе дорогу мечами, но вскоре бросили эту затею. Кий видел их напряженные, вспотевшие лица, растерянность и недоумение на них.

Сзади подходили все новые и новые воины, напирали, давили. Произошло скучиванье войска. Командиры подразделений что-то кричали, но их никто не слушал. Организованное войско превратилось в толпу. Итогда Кий поднял руку с мечом. Запели звонкую мелодию сигнальные рожки, тревожно и призывно, властно поднимая русов: вперед, на врага!

И тотчас русы повскакивали со своих мест, издалидружный воинственный клич, и в аваров полетели тучи стрел и дротиков. Кий явственно видел, как страх охватил лица врагов, как многие были сражены и упали на землю, остальные заметались в панике. Астрелы и дротики летели и летели, находя все новые жертвы. По аварам ударили с боков и тыла, они были зажаты со всех сторон. По ним били из-за засеки, из-за стволов деревьев, из кустарников, густых зарослей молодых деревьев.

Окончательно растерявшиеся от неожиданных ударов, враги начали отступать. Итогда на них навалились русы. Одни группы погибали под ударами мечей и копий, другие сливались в более крупные соединения и прорывались сквозь боевые порядки воинов Кия, с боем выходили из леса. Только к полудню закончилось кровопролитное сражение.

Неделю после этого поражения авары не проявляли никакой активности. Надо было ожидать нового наступления, но в каком направлении они пойдут, было пока неизвестно. Вскоре разведчики стали докладывать, что большие отряды противника идут в обход стоянки русов. Постепенно они окружали отряд со всех сторон, оставив только один незанятый участок леса, где простиралось огромное болото.

Командование отрядом решило пробиваться через него, уйти в леса и раствориться в них. Оно только выжидало, когда неприятель втянет все свои силы и тогда уже не в состоянии будет организовать погоню.

Врагу понадобилось пять дней для завершения своей операции. За это время в отряде Кия велась тщательная подготовка к переходу через болото. У каждого воина было по 3-4лошади, их количество пополнялось за счет аварских табунов. На них погрузили вооружение и ценное имущество.

Для раненых были изготовлены носилки, к каждой было прикреплено по десять воинов. Все ненужное было свалено в несколько куч для сожжения.

Наконец, разведчики доложили, что авары изготовились на исходных
позициях. Дня через два надо ждать их нападения. Тогда Кий отдал команду к выступлению.

Первые отряды ушли в болото утром. Воины растянулись тремя длинными цепочками, шагали след в след. Кий шел в середине отряда. Он хмуро смотрел на раскинувшуюся впереди гнилую покрытую мхом зеленоватую жижу. Сразу запахло тухлыми яйцами. Кругом, насколько видел взгляд – кочки с чахлым кустарником да редкие березки, покрытые серым лишайником, упавшие деревья. Люди брели осторожно, палками нащупывали твердое основание. С трудом вырывали ноги из топи болота. Часто проваливались, вылезали самостоятельно или с помощью соседей. Кони чуткими ноздрями брезгливо отфыркивали вонючую болотную воду. Тяжелее всех приходилось тем, кто нес раненых.

После нескольких часов пути Кий остановился, присел на кочку. Нудно звенела мошкара, больно кусала лицо и руки. Он потянулся к грибам, понюхал. Они пахли плесенью и вызывали отвращение. Сорвал несколько ягод земляники, с удовольствием пососал сладкую мякоть. И снова через болото...

Проводники не подвели. Как и обещали, к обеду вывели отряд на сухое место. Люди и кони тотчас повеселели, пошли быстрее... Разведчики указали место для отдыха – песчаную возвышенность, уставленную высокими соснами… В лесу было просторно и пахло смолой, подувал свежий ветерок. Прямо перед Кием плюхнулся тетерев, бестолково встряхнул крыльями. Заметив массу людей и коней, с шумом взмыл вверх и пропал в кронах деревьев. Кий радостно улыбнулся: вырвались из мешка!

Дав воинам отдохнуть и обсохнуть, он повел отряд в обход, чтобы
напасть на западный отряд аваров. Он рассчитывал, что враг не заметил их внезапного исчезновения. Для этого он оставил в прежнем лагере часть своих воинов, которые создавали видимость присутствия отряда. Русы растянулись по лесу. Кий поскакал вдоль колонны. Впереди увидел хрупкую фигуру всадника, догнал и поехал рядом. Это была женщина – славянка, потерявшая семью.

– Доброго здоровья, – сказал он, поглядывая на нее испытующим взглядом. – Как служится-можется?

Она вздрогнула, но быстро взяла себя в руки, ответила со сдержанной улыбкой:

– Спасибо. Привыкаем.

Она была в шлеме, из-под которого на спину ниспадали две тонкие русые косы, и в кольчуге, несколько великоватой; на поясе висел короткий аварский меч. Лицо ее было спокойно, только в глубине серых глаз угадывалась затаенная скорбь.

– Как хоть звать-то тебя?

– Зимавой кликали.

– Мужики не забижают, Зимава?

– Пусть только попробуют, – ее маленькая ладонь крепко сжала повод коня.

– В случае чего – ко мне. Ретивых быстро укорочу.

Кий подал коня и быстро помчался. Зимава смотрела ему вслед долгим взглядом.

На исходные позиции вышли к вечеру. Это был дубовый лес, с вековыми раскидистыми деревьями. Разведчики доложили, что авары ведут себя спокойно. Сидят вокруг костров, ужинают, иные готовятся ко сну.

В лощине Кий построил отряд в четыре колонны. Его план был прост:
стремительным ударом разделить противника на пять частей и бить
разрозненные группы. Сотским он приказал:

– Главное – внезапность, быстрота. Надо ошеломить врагов, обрушиться камнем на их головы, не дать опомниться и кончать без всякой жалости. Смелее влетайте в лагерь, передние должны пройти его до конца, как нож сквозь масло. А потом каждая колонна разворачивается в сторону неприятеля и начинает его истребление. Никаких задержек, только вперед, чтобы не дать возможности врагу создать организованное сопротивление. По сигналу рожка тотчас уходим и растворяемся в лесах.

Кий встал во главе одной из колонн, взметнул высоко меч, ногами подал вперед коня, и сильное животное, набирая скорость, мощными скачками стало подниматься по пологому скату лощины. За ним молча двинулись колонны. Вырвавшись на ровное место, кони пошли стремительным наметом, пригибая лоснящиеся морды к земле. Лес наполнился сырым гулом копыт.

Секреты противника заметили русов, в рожки подали сигналы тревоги. Лагерь аваров всполошился. Воины заметались, хватая оружие, но конница уже ворвалась между палатками. Всадники мчались, развевались широкие белые и красные плащи, словно крылья сказочных птиц. Впереди скакал командир на горбоносом коне черной масти с белыми ногами. Он молниеносно взмахивал мечом влево и вправо, сраженные враги падали под копыта несшихся позади разгоряченных коней. Вот и конец лагеря аваров. Кий резко остановил коня. Навстречу ему скакали его воины, оставленные в лагере для обмана противника, кидались в жаркую схватку.

Бой был коротким и жестоким. Только малой части аваров удалось вырваться из ловушки и спастись в лесу. Кий тотчас распорядился подать сигнал отступления. Запели рожки, и русы, подпалив со всех сторон палатки, стали уходить на запад. Быстро темнело, но отряд продолжал двигаться, не снижая темпа. Только когда стали совершенно неразличимы деревья, была дана команда на остановку. Наскоро поужинали и уснули мертвецким сном. Кий с сотскими поделили ночь, сменяя караульных каждый час. Ночь прошла спокойно.

Едва забрезжило, как отряд был поднят на ноги. Короткий завтрак,
и снова путь на запад. Шли лесами. Проводники-славяне менялись от селения к селению. На третий день разведчики Щёка принесли весть: авары степью опередили отряд и поджидают на безлесной равнине, глубоким
языком вклинившейся в лес; по ней на север прошел другой отряд аваров
и перекрыл все пути в северные леса. В то же время разведчики обнаружили значительное войско противника, которое шло по следам отряда. Русы вновь попали в окружение.

На коротком совещании все единодушно высказались за прорыв в западном направлении, потому что при попытке вернуться назад или продвинуться на север можно было нарваться на лесные засады, которые теперь научились делать и авары; преодолеть их при численном превосходстве неприятеля русами было не под силу.

Кий на окраине леса выбрал высокую сосну, взобрался на нее, уселся на крепком суку, осмотрел поле предстоящего боя. Авары построились для обороны. Воины стояли плечом к плечу, равно распределив силы по фронту, что сковывало маневр войска. Этим он решил воспользоваться. Половина отряда им была сгруппирована на левом фланге, в резерве, как обычно, оставлена личная сотня.

По его сигналу конница вырвалась из леса и с гиканьем и визгом устремилась на противника. Удар был коротким и сильным. Правый фланг аваров подался назад, однако не настолько, как рассчитывал Кий: авары сражались отчаянно и грамотно. Им удалось задержать продвижение русов.

Надо было торопиться с прорывом, потому что в любе время неприятель мог нанести удар с неожиданной стороны. Кий дал команду, и его личная сотня рванулась вперед, направив удар против правого крыла. Тот стал отступать, но какими-то неимоверными усилиями вновь устоял. Итут случилось непредвиденное: на другом конце боя русы были опрокинуты и побежали к лесу. Резерва у Кия не было. Только своим личным примером он мог остановить своих воинов. И он стал быстро спускаться с дерева, не отрывая взгляда от поля битвы.

Вдруг его внимание привлек всадник, мчавшийся из леса наперерез отступавшим русам. Правой рукой он нахлестывал коня, левую с растопыренными пальцами поднял вверх; по ветру развевались длинные распущенные волосы. И Кий узнал в скачущем всаднике Зимаву. Увидели ее и воины, стали приостанавливать коней. Зимавамчалась прямо на врагов. Кий видел, как несколько воинов, понукая коней, кинулись вслед за ней, явно устыженные смелым поступком женщины. Вот они настигли, а потом и перегнали ее. Скоро все беглецы развернулись и ударили по неприятелю.

Для аваров этот удар был совершенно неожиданным. В погоне за русами они расстроили свои ряды и теперь не в состоянии были наладить оборону. Воодушевленные примером Зимавы русы обрушились с такой силой, что противник не выдержал и побежал. Началось всеобщее преследование врага. Путь на запад был открыт.

Когда стало окончательно ясно, что отряд оторвался от аваров, Кий сделал большой привал. Но прежде чем отпустить на отдых, он приказал построить отряд. Выехал перед строем и горяча коня, стал выкрикивать:

– Спасибо вам, братцы, за героизм и самоотверженность в битвах с ненавистным врагом! Каждый из вас заслуживает того, чтобы быть награжденным ценным подарком! Но я особо хочу отметить мужественный поступок воина-женщины Зимавы, которая своим примером увлекла за собой бойцов и помогла разгромить хорошо вооруженного, опытного врага! Пусть наша героиня Зимава выедет на середину строя!

К нему подскакала Зимава. Ее лицо было пунцовым от смущения, взгляд был устремлен на Кия, она в волнении перебирала в руках поводья.

– За мужественный поступок награждаю Зимаву своей личной золотой цепью! – и он снял с себя украшение тонкой работы и повесил на шею Зимавы. На короткий миг его лицо обдало жаркое дыхание, он ощутил нежный женский запах, вблизи увидел ее глубокие, взволнованные глаза, и они показались ему восхитительно красивыми, и он даже бровь приподнял от удивления: всегда она казалась обыкновенной, ничем не примечательной женщиной, а тут предстала перед ним очаровательным созданием. И он понял, насколько сильно преображает человека его внутренняя сущность, его поступки... Он приветливо и щедро улыбнулся ей, и она зарделась от счастья, рукой поглаживая драгоценный подарок.

Кий совершил пять дневных переходов на север, в глубь лесов, и остановился возле большого озера. Один берег его был низким, заросшим непроходимым лесом, другой – высокий, песчаный, с могучими сосновыми деревьями. Здесь он решил сделать длительную стоянку. Авары от него отстали, вернулись в степи: они потеряли отряд русов в бескрайних лесах.

IIосле многодневного похода, ожесточенных боев воинам надо было
дать основательный отдых. Кроме того, накопилось много раненых, им требовались покой и срочное лечение. Кий приказал рыть землянки.

По вечерам ему нравилось прохаживаться по берегу озера. Как ни ветрено было днем, какая бы непогода не бушевала, но к вечеру обычно устанавливалась тишина. В широкий простор озера опрокидывалось тогда
высокое небо и прибрежные кусты, и гладь воды делала их отражения до
невероятия насыщенными по цвету; такой голубизны и такой наполненной
свежестью зелени Кий, кажется, не видал никогда.

Поход, непрерывные бои, ответственность за судьбы тысяч людей измотали его. Большая часть времени проходила в седле, в запахах конского пота и нагретой солнцем кожи седла. От постоянного напряжения нервы были натянуты, будто тетива лука, а голова гудела, как чугунный котелок. Даже сон не избавлял от усталости. Кий чувствовал себя, как загнанная лошадь. Его мучили угрызения совести, ему казалось, что позади были одни ошибки и неудачи. Здесь, на берегу озера он надеялся хоть немного избавиться от навалившейся душевной и физической муки, которая словно ржа разъедала его сердце.

Как-то увидел на берегу одиноко сидящую худенькую фигурку.
Узенькие плечики прикрывал шерстяной кафтан, по нему струилась тоненькие косички. Зимава. Он подошел, сел рядом. Она вздрогнула, взглянула на него, наклонилась вперед, скрывал заалевшее лицо. Он немного помолчал, спросил:

– Любуешься?

– Да. Изумительная картина. Наверно в Ирийском саду (раю) можно еще увидеть такое.

Он замком сцепил руки на коленях, напряженно глядя вдаль. Внезапно
почувствовал сильное влечение к этой худенькой, смелой женщине. Но он боялся обидеть ее и прятал чувства глубоко в себе. Старался вести только деловой разговор.

– Землянки вам построили?

В отряде постоянно находилось не менее трех десятков женщин. Они трудились поварами, помогали врачам-травникам, ухаживали за ранеными, следили за лошадями.

– Да. Целых четыре.

Ему хотелось поцеловать ее губы, почувствовать их внутренний жар. Он шумно вздохнул. Она повернулась к нему, внимательно посмотрела долгим, глубоким взглядом. Он поежился. Наконец нашелся что спросить еще:

– Не тесно... в землянках-то?

Она засмеялась, уткнувшись в колени. Ответила:

– В тесноте, да не в обиде.

Он впервые услыхал ее смех. Видно немного оттаяла ее душа после пережитого в своем селении.

Поднялся, отряхнулся.

– Пора отдыхать. Спокойной ночи, – и удивился своему внезапно охрипшему голосу.

– Спокойной ночи, – эхом ответила она ему.

Он уже засыпал, как медленно отворилась дверь в землянку и в проеме появился силуэт фигурки, в нем он тотчас признал Зимаву. Сердце забилось гулко и дробно. Он прижал ее к себе, послушную, полыхающую жаром...

Под утро она тихо встала, подошла к двери, повернулась к нему, сказала глухим голосом:

– А теперь иди, выхваляйся. У вас ведь так заведено, у мужиков. – И качнулась к двери, чтобы уйти совсем. Он рывком вскочил, схватил ее сухую, жесткую ладонь:

– Зачем же так... Никуда я тебя не отпущу. С сегодняшнего дня перевожу тебя в личную сотню. Будешь постоянно при мне.

– Может я не хочу в твою сотню? Мне и в коноводах хорошо. Мужики там добрые, внимательные.

– Вот поэтому и забираю оттуда, что мужики внимательные и добрые.

Она тихо засмеялась и уткнулась ему в волосатую грудь…

С этого утра у него началась новая жизнь. Куда-то девалась гнетущая усталость, неудовлетворенность и угрызения совести. Он ходил по лагерю, словно на крыльях летал. Решения приходили скорые и верные. Говорил с улыбкой, шутил, весело смеялся шуткам других. И постоянно, краем глаза видел Зимаву. Вот она разговаривает с воинами его сотни... Вот седлает коня... Вот проходит мимо него и искоса бросает лучистый, влюбленный взгляд... Ходил Кий по лагерю, распоряжался, командовал, а в голове у него одна мысль: скорей бы наступила ночь, скорее бы пришла к нему Зимава...

Отношения Кия и Зимавы сразу же перестали быть секретом. Поэтому на третий день она перешла к нему в землянку, и пересудам был положен конец. Зимавы хватало на все: и на военные занятия, и на уход за Кием. Она навела порядок в землянке, внеся в нее чистоту и уют, штопала его одежду, чистила обувь, на костре готовила ужин. На ее губах порой появлялась затаенная улыбка. Она робко и неуверенно вступала в новую жизнь...

Дата добавления: 2015-07-24