Введение в работу

Содержание

Введение в работу ………………………………………………….. 2

1. Религия как исходная форма символической деятельности

1.1. Определение религии и признаки религиозной системы.....…………….. 10

1.2. Краткий обзор некоторых представлений о сущности религии …………… 14

2. Символическое мышление

2.1. Символ и знак ……………………………………………………………….. 23

2.2. Миф и мифологика ……………………………………………………….. 29

2.3. Выворачивание/Отражение ……………………………………………….. 41

2.4. Идеализация ……………………………………………………………….. 56

3. Язык субъекта символической деятельности

3.1. Представление о символическом языке ………………………………… 60

3.2. Символический язык как субъект и как бытие ………………………… 70

3.3. Инвектива и заговор ……………………………………………………….. 90

4. Символизм тела и его функций …………………………………. 94

5. Атрибуты, условия и репрезентаторы символической деятельности

5.1. Жертвоприношение и Переход …..…………………………………… 101

5.2. Ритуал.………………………………………………………….. 112

5.3. Не-делание …………………………………………………………... 120

5.4. Лиминализация субъекта как важнейшее условие его участия

в символической деятельности ………………………………………… 126

6. Субъект символической деятельности

6.1. Субъект как Путник в экзистенциальном хронотопе ……………………. 138

6.2. Инициация как способ становления и актуализации

субъекта символической деятельности ………………………………… 146

6.3. Личная история, или базовый личностный миф ……………………..….. 154

6.4. Самоидентичность субъекта символической деятельности ………… 161

6.5. Уровни смысловой организации личности

субъекта символической деятельности (психологический экскурс)

6.5.1. Необходимость смысловой организации личности

субъекта символической деятельности ………………………… 169

6.5.2. Архетипический уровень ………………………………………… 174

6.5.3. Ритуально-кинестетический уровень ……………………………... 177

6.5.4. Дискурсивный уровень ………………………………………… 178

Послесловие ………………………………………………………. 181

Приложения:

1. Некоторые символические, экзистенциальные и евангельские коннотации сказки

«Золотой ключик» ………………………………………………………...……… 182

2. Вочеловечивание, или антропный принцип ………………………………….. 191

Литература ……………………………………………………….. 201

Введение в работу

Исходный тезис всей работы. Понятие субъекта и личности. Определение понятий символического действия, символической ситуации, символического мышления, символического языка, символического поведения и символической деятельности. Задача данной работы. Центральная проблема работы: выражение словами невыразимого. Два понимания объективности. Базовые понятия, составляющие семантический каркас текста работы. Передача знания «от сердца к сердцу». Актуальность предлагаемой работы. Что такое миф. Базовые фильтры сознания. Противоречия как атрибут «живого» мифа. Какая личность является полноценной. Признаки современного социализированного субъекта. Метафора как способ преодоления сопротивления конвенционального сознания. Цена познания другой реальности.

Настоящая работа представляет собой попытку выявить, описать и систематизировать условия, способы и результаты той деятельности, которую субъект осуществляет за рамками своего привычного, конвенционального бытия. Предлагаемый читателю текст есть, по сути, вербально-семантическая развертка исходных понятий: «символическое действие», «символическая деятельность», «символическая ситуация», «символическое поведение», «символическое мышление», которые, в свою очередь, опираются на базовое понятие символа (подробнее о значениях понятия «символ» см. параграфы 1.2 (юнгианский анализ религии) и 4.3 («Не-делание»), а также гл. 2-ю).

Однако, прежде всего мы считаем необходимым в самом начале, во-первых, обозначить центральный тезис всей работы, который можно уподобить нити, куда нанизываются бусинки – идеи, понятия, концепции, а во-вторых, дать определения субъекта и личности в контексте данного исследования.

Центральный тезис, стержень настоящей работы можно выразить словами Ф. Ницше: «человеческое – слишком человеческое». Иначе говоря, в основе всего исследования лежит тезис о том, что сокровенная, сущностная природа человека, центр его экзистенции лежит за пределами его человеческого (социального, конвенционального) бытия, в области Трансцендентного. Об этом говорят все религии (в нашем привычном понимании этого слова[1]) и философско-мистические системы, на этом строили свои практики такие известнейшие психотерапевты, как З. Фрейд, К. Юнг, М. Эриксон, Ф. Перлз, В. Франкл… И установление контакта с трансцендентным, нуминозным, духовным началом, или выход за рамки конвенции, переживается как страдание, смерть (привычного личностного шаблона), жертвоприношение. Пожалуй, одно из наиболее драматичных произведений, описывающих диалог человека с Трансцендентным, условия и последствия этого контакта (Встречи) – это библейская книга Иова, где очень хорошо показана та цена, которую приходится платить человеку за прорыв в область духа (мы касаемся в нашей работе некоторых аспектов этой книги).

Теперь об определениях субъекта и личности. Под субъектом мы понимаем тот аутентичный экзистенциальный феномен, который обозначается в различных традициях как: Я-экзистенциальное, «истинная природа», «сознание Будды», Другой, сущность, Отражающийся, Person (Франкл). Иными словами, субъект бытия начинается там, где заканчивается «Моё» и остаётся чистое «Я»; это такой модус сознания, когда последнее не может себя объективировать и рефлексировать, а может лишь ощущать свое самобытие, выражая его либо позитивно («я есть»), либо негативно («не ведомо»[2]). А личность тогда – это та «внешняя поверхность» субъекта, его лики, которые отражаются в различных зеркалах и через которые субъект осознаёт свое существование[3].

Но здесь необходимо уточнение: субъект – это не только некая «точка стяжения» Мирового Духа, Мирового Разума, бесплотная и не актуализованная в материальном континууме. Субъект также – еще и аутентичное Я, неотделимое от своей материальной, телесной организации, от своего тела, в котором он актуализуется в своем бытии и через которое он начинает осознавать самоё себя[4]. В работе эти два значения неотделимы друг от друга. В этом случае отличие субъекта от его личности состоит в том, что личность есть результат отражения субъекта в различных типах зеркал, есть тот Я-образ, который субъект видит, смотрясь в то или иное зеркало [5], тогда как сам субъект связывает собой материальный и духовный аспекты бытия, существуя как разум в телесной форме.[6]

Теперь коротко о тех понятиях, которые названы в первых строках введения.

Символическое действие – это любое конкретное действие субъекта в хронотопной точке «здесь-и-теперь», инициирующее в этом субъекте определенное психосоматическое состояние, которое в разных традициях интерпретации маркируется как: измененное состояние сознания, состояние холотропного сознания, «остановка мира» и пр., а в своей сути означает выход за рамки конвенционального мирового образа.

Символическая ситуация есть такое единство внешних и внутренних условий существования субъекта, которое, с одной стороны, способствует его погружению в те способы восприятия-интерпретации, которые в рамках обычного сознания трактуются как измененные состояния сознания (т.е. является одним из условий), и/или переживанию его встречи с нуминозным, а с другой – выступает фоном, на котором это погружение и/или переживание происходит и разворачивается (обычно это – хронотоп исполнения ритуала перехода).

Символическое мышление – это мышление субъекта, осуществляющего символическую деятельность. Для такого мышления характерным является то, что в своей работе оно опирается на символы различной природы – вербальной (символические категории, метафоры, мифы, афоризмы, коаны…), образной (в 1-ю очередь визуальные), кинестетической (жесты, позы, динамические комплексы). И если наше обычное мышление в своей повседневной деятельности руководствуется логикой – т.е. сводом правил комбинаторики и компоновки поступающих информационных элементов и блоков, то символическое мышление руководствуется мифологикой – внесознательным набором правил выявления, фиксации, селекции, комбинаторики и компоновки (интерпретации) символической информации.

Символический язык есть дискурсивная деятельность субъекта по означиванию, описанию и объяснению им окружающего мира, выступающая в своей исходной символической, метафорической (иносказательной, аналоговой), мифопоэтической форме.

Символическое поведение – это совокупность поведенческих паттернов, транслируемых субъектом, находящимся в символической ситуации и пытающимся дать адекватный ответ на воздействие на него Трансцендентного. Основной формой символического поведения выступает ритуал как совокупность телодвижений и жестов, посредством которых субъект демонстрирует через себя: а) встречу с Запредельным (Нуминозным, Трансцендентным); б) сопричастность акту миротворения и миропроявления.

Наконец, символическая деятельность – это понятие, характеризующее всю жизнедеятельность ее субъекта, направленную на достижение субъектом Нуминозного, удержание в памяти встречи с Ним и использование пережитого опыта в повседневной реальности – как для трансформации, так и для создания альтернативного способа описания последней. Иначе говоря, символическая деятельность – это совокупность ряда символических действий, исполняемых в символических ситуациях, выполнение которых позволяет практикующему их субъекту сохранять непрерывное переживание им иной реальности – за счет периодического пребывания в состояниях альтернативного мировосприятия, связанных между собой памятью об этом пребывании и альтернативным способом описания-оценки-объяснения (= работой символического мышления) в случаях, когда субъект находится в обычном состоянии сознания.

А отсюда одной из задач данной работы является исследование как самой такой деятельности, так и ее главного действующего лица – субъекта символической деятельности – через основные репрезентаторы этой деятельности – мышление, дискурс, поведение.

Поскольку символ понимается как дверь в глубины сакрального, трансцендентного, невыразимого, то перед нами встает проблема: как адекватно выразить словами это невыразимое, которое можно только пережить, но нельзя точно описать (подобно запаху цветка)? Как здесь не вспомнить Ф. Тютчева: «мысль изреченная есть ложь»? Мы ощущаем в себе Нечто и пытаемся передать это словами; тем самым, мы незаметно для себя подменяем одну реальность другой: подменяем реальность невыразимого, ощущаемого, но не рационализируемого, реальностью усвоенных конвенциональных значений слов, принадлежащих конвенциональной же семиосфере (или, как говорят в дзэн, принимаем за луну палец, на нее указующий).

Каждый индивид формируется как самосознающая личность в определенной социально-культурной парадигме. Сложившаяся семантическая личностная метрика исследователя неизбежно будет влиять на все его процессы мышления (на обозначение, селекцию, классификацию, интерпретацию, интеграцию) в соответствии с логикой сформировавшей его парадигмы. А это предполагает избирательность и значимость тех, а не иных аксиом, используемых универсалий и их значений. Поэтому подчеркнем мысль Юнга о том, что психотерапевт, изучающий процессы искажения восприятия и оценки действительности у своих клиентов, должен помнить постоянно о том, что и он сам не свободен от подобных искажений. Сказанное про психотерапевта справедливо и в отношении субъекта любого вида деятельности. Иными словами, каждый из нас имеет собственный семантический фильтр, который формирует в нашем сознании тот или иной субъективный мировой образ.

В этом случае констатация необходимой для исследования объективности сводится к двум моментам. Во-первых, объективным может считаться то, что люди договорились считать таковым. Это – процесс конвенционализации (соглашения). Во-вторых, объективным может считаться то, что распространено и/или повторимо. Это – процесс нормализации (фиксации наиболее устойчивого, повторяющегося, стабильного явления). В нашем случае больше подходит второе. Так, даже беглый взгляд, брошенный на мифы и волшебные сказки разных народов, уже позволяет говорить о наличии устойчивых, универсальных сюжетов и ролей, число которых ограничено. Те же сюжеты и роли присутствуют во всех священных религиозных книгах. Следовательно, выявляя эти сюжеты и роли, можно также выявить принципы, лежащие в основе их возникновения, развития и взаимодействия, и считать полученные закономерности объективными правилами функционирования символического мышления, не зависящими от воли субъекта.

Любое знание начинается с объективации некоего содержания – т.е. с процесса отделения от себя и противопоставления себе как субъекту познания некоторого объекта. Поскольку человека отличает наличие второй сигнальной системы, то объективация становится полной лишь при вербализации выделенного/отделенного содержания. Поэтому любая система знания начинается с выделения базовых понятий, составляющих основу ее понятийного аппарата и обозначения их смысловых границ.

С известной осторожностью мы можем предложить (очевидно, далеко не полный) следующий ряд слов, соответствующих вышесказанному для описания приведенных в начале работы понятий: выворачивание/отражение, граница, жертва, имя/миф, не-делание, переход, путь/путник, ритуал, символ, смысл, спасение, трансцендентное/нуминозное [7].

Поскольку символическая деятельность связана с трансцендентными феноменами, то это означает, что «любое окончательное суждение (об этих феноменах – И. Н.) может быть выражено только в поэтической форме мифа» (А. Уотс). А феномены эти проявляются, в частности, как:

1) сами акты непосредственного переживания, образующие мистический опыт личности;

2) содержания (символы, образы, идеи) коллективного и индивидуального опыта такого переживания;

3) устойчивые формы, репрезентирующие опыт символического переживания (вербальная – миф и невербальная, поведенческая – ритуал);

4) механизмы перевода содержания и форм символического опыта во внешнюю хозяйственную и иную культурную деятельность.

Вышеозвученные слова А. Уотса ставят нас перед следующей проблемой: как передать другому тот внутренний опыт переживания Встречи с трансцендентным, который имел данный субъект и который он смог зафиксировать какими-то средствами?

Чань/дзэн-буддийская традиция декларирует свое происхождение от известной истории о передаче Буддой своего Учения. Эта история, вошедшая в сборник коанов «Застава без ворот», рассказывает о том, что Будда, выбирая того, кому бы он мог передать свое знание, протянул своим ученикам цветок, и только один из них в ответ улыбнулся и кивнул. Т.о. был продемонстрирован принцип, легший в основу чань/дзэн-буддизма: «передача истины от сердца к сердцу», минуя любые конвенциональные знаковые системы. Этот принцип, только в другой форме традиции, выражен следующими евангельскими словами: «кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет». Здесь в целом мы сталкиваемся со следующим парадоксом: опыт переживания нельзя передать, его можно только сынициировать и лишь в том случае, если тот, кому хочешь его передать, уже имел подобный опыт погружения. Т.о. любой знак, указывающий на некий смысл, является функциональным (т.е. инициирующим определенное психическое содержание) только для того, кто в нем, по сути, не нуждается!

В целом, используя известные дзэнские афоризмы, вышеприведенные базовые понятия можно уподобить пальцу, указывающему на луну; куску черепицы, которым стучат в ворота и выбрасываемому после того, как ворота отворятся; сетям, откидываемым после того, как рыба поймана… Но с другой стороны, они сами выступают символами, требующими расшифровки – дискурсивной, коннотативной и семантической развертки в привычном нам семиозисе.

А отсюда и специфика языка изложения самого предмета. Мы можем наиболее адекватно рассказать о символическом лишь символическим (мифологическим, метафорическим) же языком [8]. Поэтому при ознакомлении с текстом работы необходимо помнить: любые слова лишь указывают направление поиска определенного вида знания, которое лежит за пределами любого языка описания и постигается в форме непосредственного переживания. Образно говоря, данная работа представляет собой попытку показать куб через его линейную развертку. И читателю предстоит самому, погружаясь в текст работы, выйти из «плоскостного режима» восприятия нашего сознания в «трехмерное» символическое и попытаться представить весь куб целиком.

Актуальность же предлагаемой работы мы видим в следующем. Общеизвестно, что одной из особенностей человека является его существование в структурно-знаковой среде, в которой он только и может себя реализовать. А фундаментом этой среды обитания выступает многоуровневая семиотическая система, в которой наиболее семиотически «выпуклыми» выступают уровни языка и мифа (подробно об уровнях см. пар. 3.2). Иначе говоря, как мы неотделимы от языка, так мы неотделимы и от мифа, который можно охарактеризовать как дискурсивно-образную семиотическую структуру, обладающую следующими признаками: 1) она разворачивается из определенного ядра – темы, или мифологемы; 2) процесс разворачивания подчиняется определенным структурообразующим правилам (мифологике); 3) такая структура, развернувшись, конституирует апперцептивную деятельность сознания и, тем самым, 4) определяет поведенческую (в широком значении – хозяйственную, культовую, политическую, межличностную, культурную…) деятельность субъекта.

Сказанное справедливо для любой эпохи, любой культуры, любой цивилизации – в том числе и для современного «общества массового потребления». Мы по-прежнему живем, погруженные в мифы, которые только приняли современное, соответствующее духу эпохи вербально-образное оформление. Мифы, сюжеты, темы никуда не делись; они по-прежнему транслируют исходные ценности, в т.ч. дружбу, любовь, семейные отношения, веру, распределение ответственности, безопасность, единство, познание мира и пр., но преподносится это все средствами более примитивными, приземленными, духовно выхолощенными по сравнению с архаикой, древними веками и даже средневековьем. В современном мире произошла подмена качества внутреннего содержания внешним видом благопристойности, когда на вопрос «быть или казаться?» ответ негласно дается в сторону последнего (что очень хорошо видно на примере рекламы, шоу-культуры, политиков).

Т.о. ни мифы, ни мифологика никуда не делись; измельчал лишь «строительный материал» мифотворчества. Поэтому одна из задач работы заключается в том, чтобы:

1) показать иной, более «качественный» материал мифологической деятельности[9];

2) обрисовать правила, по которым происходит разворачивание мифов;

3) тем самым закрепить вышеназванный тезис о том, что миф является способом существования (актуализации) человека как разумного существа.

Кроме того, мы полагаем необходимым разрушить такие устойчивые в обыденном сознании коннотации понятия «миф», как «выдумка», «иллюзия». Мифы никто не выдумывал. Они есть определенные психические структуры, развивающиеся по законам структурообразования, не зависящим от воли субъекта и существующим вне поля действия его сознания. Миф – это исходная форма выражения-объяснения образно-дискурсивными средствами законов становления-проявления-развития Бытия, которая характеризуется следующими признаками: 1) метафоричностью (иносказанием), 2) употреблением архетипических образов, 3) символичностью изложения текста («смещением» и «сгущением», используя термины Фрейда), 4) поэтичностью (внутренней структурой изложения). В известной степени миф можно сравнить с юнговским комплексом, где ядром выступает определенная мифологема/тема, а оболочкой – идеи и образы в их дискурсивной форме. Энергетика такого комплекса образована эмоциями, переживаниями, интенциями, побуждениями – как в либидозном (по Юнгу) самовыражении субъекта, так и в его стремлении упорядочить (объяснить, обезопасить) окружающее пространство и сориентироваться в нем.

Что же касается иллюзорности, то, по сути, любые религиозные системы считают реальностью как раз невидимый, запредельный мир, а иллюзией – мир социальных связей и отношений. Основатель холотропной терапии С. Гроф, попытавшийся соединить две парадигмы – мистическую и рациональную, – убедился в существовании альтернативного привычному способу существования сознания, находясь в котором, субъект воспринимает иную реальность (если можно так назвать, «континуальную», а не обычную нашу «дискретную»), которая для того модуса сознания (холотропного) более реальна, чем наша обыденная реальность (хилотропная). Кроме того, жестко говоря, у нашего сознания нет прямых отношений с реальным бытием; они опосредованы минимум четырьмя базовыми фильтрами – 1) разрешающими характеристиками нашей психофизиологии, 2) синтаксисом и семантикой (системой значений) нашего языка, 3) системой поведенческих (в первую очередь, ролевых) паттернов; 4) системой импринтированных установок и наработанных убеждений (коллективных и индивидуальных). Т.о. нас всех можно уподобить узникам Платоновой пещеры, которые вместо реальных объектов видят либо их теневые проекции, либо рисунки на стенах. И только отдельные представители иногда если и не выходят на время из заточения, то хотя бы одним глазом смотрят в щель наружу. Поэтому само понятие иллюзии достаточно условно: что считать ею? – привычные для большинства тени да рисунки или сами объекты, которые немногие хоть и могут видеть, но не могут передать этот опыт в силу того, что: а) отсутствуют адекватные языковые средства; б) большинство узников в пещере в наши дни используют другой язык, другую парадигму – научную.

Человеческий/социумный мир, по сути, сам есть мир трех «и»: Игры, Иллюзии, Идеологии; это мир определенных желаний, ценностей, понятий, представлений, созданных в соответствии с логикой функционирования того феномена, который зовется цивилизацией. Любой член социума живет не столько в реальном мире выживания и сосуществования, сколько в воображаемом мире установленных ценностей, которые направляют и организуют апперцептивную деятельность человека. Это хорошо видно на примере рекламных роликов (потребительских и политических), игровых кинофильмов.

Мы с самого рождения погружены в мифы; мы растем, усваивая мифические паттерны, которыми пропитаны все сферы знания, все когнитивные традиции. Особенно это отменно проявляется в историографии, когда одни люди, ставшие авторитетами, оценивают полученные исторические данные через призму собственных (как индивидуальных, так и групповых) пристрастий и предрассудков, а другие знакомятся с историей именно по этим работам (например, учебникам или художественным книгам). Последняя широкомасштабная акция – это создание кассовых фильмов теми, кто эти мифы усвоил и/или кто хочет их использовать в групповых интересах, для тех, кто привык к поглощению видеопродукции. Завершение же полного погружения в предлагаемый (тот же исторический) миф происходит с усвоением демонстрируемых норм поведения, манер, стиля жизни, вымысла, идентифицируемого с реальностью.

С точки зрения мифологики целостный, «живой» миф должен быть противоречивым в силу того, что «исходный материал» его выражения (слова) дискретен, тогда как его содержание есть символическое отражение и выражение Трансцендентного, которое континуально. Поэтому для описания любого мифа подходит принцип дополнительности Бора: противоречивые описания явления не отвергают, а дополняют друг друга. Гораздо опаснее, когда противоречий нет. Это означает, что исходная мифологема расщепилась на «светлую», конвенциональную сторону, развернувшуюся в сознании (индивидуальном и/или коллективном), и теневую, осевшую в бессознательном. В этом случае возникает опасность одностороннего, однобокого понимания данной ситуации – что неизбежно влечет за собой наращивание Тени, для нейтрализации которой придется ставить все более мощные заслоны (что неизбежно приводит к невротизации сознания) либо искать козла отпущения (образ «внешнего врага»).

А отсюда полноценной можно считать лишь ту личность, которая: а) признает наличие обеих составляющих в своей структуре; б) осознает и отслеживает позывы теневой стороны, а не отгораживается от них механизмами психологической защиты; в) умеет их нейтрализовывать и интегрировать, а главное – умеет с ними жить (= превращает их в свой ресурс). Перефразируя Кьеркегора, скажем, что спасен лишь тот, кто разогнал в себе «тьму над бездною», кто смог заглянуть в собственную бездну (вариант: в выгребную яму), и кто не отделяет себя от последней.

Признание своей теневой природы, ее осознание и принятие, умение отслеживать ее проявления в себе, умение объективировать вытесненные содержания, признание своей ответственности и, тем самым, снятие комплекса вины – все это позволяет войти в состояние внутренней свободы как разотождествления своего Я-экзистенциального со своим Я-образом. Ощущение того, что в каждом из нас есть бездна, приводит к смирению в собственной оценочной деятельности, не-суждению («не судите, да не судимы будете»), к прощению других (ср. вопрос Иисусу о том, сколько раз надо прощать брата?). И наоборот, отрицание присутствия этой бездны как в отдельной личности, так и в обществе в целом приводит либо к вытеснению социально и индивидуально неприемлемых качеств в Тень, либо к их проецированию на других. Такие явления 20-го века, как холокост, борьба с «врагами народа», красный террор, концлагеря, войны в Югославии и Ираке наглядно продемонстрировали, что: 1) процесс вытеснения или проецирования теневых сторон ведущего общественного мифа идет полным ходом; 2) для осуществления этого подбираются люди, имеющие определенную психическую структуру (например, откровенные садисты в репрессивных органах диктаторских режимов, одержимые определенной идеей, люди с пониженной или неразвитой рефлексией и эмпатией…).

Современного социализированного субъекта отличают четыре признака: 1) ощущение себя бессмертным; 2) восприятие мира стабильным, неизменным; 3) страх одиночества; 4) беспокойство как базовое чувство. На него обрушивается назойливо-агрессивный поток, несущий массу бесполезной, сиюминутной информации, отвлекающей человека от самого себя и провоцирующей у него чувства страха, беспокойства, неуверенности и стадности (подражания). Освобождаясь от социальной шелухи, субъект освобождается и от вышеназванных признаков, а также получает возможность почувствовать тем или иным способом иную, запредельную реальность и принять ее безоговорочно. Метафора как раз выступает той формой изложения истины, которая позволяет обойти сопротивление рационального мышления и донести находящийся в ней смысл прямо в психосоматику слушателя. Ученики однажды спросили Иисуса: «для чего притчами говоришь им? Он сказал в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано. Потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют» (Мф., 13: 10, 11, 13). Иисус несколько польстил Своим ученикам: они тоже до Дня Пятидесятницы были «закупорены» для принятия Откровения в виде прямой, буквальной речи – поскольку Иисус постоянно говорил им открытым текстом, кто Он, откуда пришел, что с Ним произойдет и что все в Ветхом завете говорит именно о Нем, Его миссии и судьбе, а они, Его ближайшее окружение, не понимали сказанного – вплоть до предательства и отречения. Что же тогда говорить о простом народе? В конце концов, за декларирование другой реальности Его и обрекли на смерть, ибо для тех, кто привык спать, кого во сне все устраивает (особенно социально успешных и богатых), проснуться означает разрушить все свои представления о себе и мире. Как сказал один герой другому в «Матрице»: «мы стараемся не вытаскивать из Матрицы взрослых – слишком большой шок они могут испытать», – что является другой формой известного призыва «Будьте как дети, ибо таковых есть Царствие Небесное». Проснуться можно только от хорошего толчка – пинка, ведра холодной воды, угрозы здоровью и жизни, и хотя это не приятно, другого способа нет.

У читателя при ознакомлении с текстом может появиться вполне резонный вопрос: так что же имеет место на самом деле? И ответ здесь таков: само понятие «на самом деле» принадлежит конвенциональному, или хилотропному, сознанию (по терминологии С. Грофа), поскольку «на самом деле» означает привычное, априорно считающееся единственно верным мировосприятие в режиме данного модуса. Если же принять, что привычный мировой образ есть результат действия вышеназванных фильтров – психофизиологического, лингвистического, поведенческого/ролевого и установочного, – то данный вопрос снимается и всё упирается в веру и опыт личного переживания [10]. А эти две вещи зависят от личных усилий и желания узнать истину, от упорства, когда желание знать равноценно желанию жить, когда на алтарь личной судьбы кладется жертва – все то, что составляет общепринятые ценности: материальное благополучие, карьера, приятный досуг, репутация нормального и успешного человека, достижение социальных вершин, – и это для тех, кто не боится «стать безумным для мира сего» (апостол Павел).

Мы живем в Зазеркалье, в вывернутом наизнанку мире, где самые прибыльные отрасли связаны с разграблением и уничтожением своей среды обитания, с войнами, с торговлей оружием, наркотиками и людьми, где процветает культ насилия и безудержного потребления, где ложь правит миром, вырядившись в одежды правды[11]. Но именно здесь, в Зазеркалье, живут и те, кто чувствует присутствие иной реальности, кто не хочет находиться в стаде и быть манипулируемой куклой. Именно им адресована в первую очередь данная работа – с тем, чтобы они могли осознать глубинные механизмы работы своего сознания и, соответственно, достаточно тонкие механизмы манипулирования им, кроме того, ознакомиться с альтернативным конвенциональному способом восприятия-описания-оценки реальности и поведения в ней, а также с правилами и понятиями, принадлежащими этому способу.

И последнее. Данная работа является исследовательской, «светской» и ни в коей мере не претендует на жанр сотериологической литературы или литературы Откровения. Но в силу особенностей предмета исследования, имеет место и следующая особенность ее языка изложения. С одной стороны, перефразировав принцип Реди («живое – от живого»), напомним уже прозвучавшее: «о символическом – символическим (языком)» – отсюда насыщенность текста работы притчами, метафорами, афоризмами, выдержками из Писания, отсюда же и метафорическая форма изложения принципов проявления Символического (как доступной осознанию формы проявления Трансцендентного) модуса Бытия. С другой стороны, необходимо выразить предлагаемые идеи современными общепринятыми способами компоновки информации. Таковыми способами (парадигмами) в данной работе выступают, в частности, парадигмы: психодинамическая, экзистенциализма, отражения/«выворачивания», диалоговая/коммуникативная, семиотическая/текстовая, холистическая, структуралистская, постструктуралистская.

Дата добавления: 2015-07-20