Почему выжила и укрепилась крестьянская община

Как это ни парадоксально, община после 1906 г. не только не разрушилась полностью, но и существенно укрепилась.

Она выжила с помощью развития сети кустарных, в том числе и семейных (домашних) и отхожих промыслов, а также артелей и частичного переселения крестьян за Урал.

Именно широко развитая сеть кустарных промыслов и артелей спасала крестьян от голода, являясь важным подспорьем к основному земледельческому труду. В кустарную артель превращалось нередко целое семейство. Внутри него устанавливалась своеобразное разделение труда. В семье ложкарей, например, дети 7 – 9 лет били баклуши. Дети постарше, 10 – 15 лет, тесалом обрабатывали баклуши, придавая им вид ложки. Затем взрослый мастер- х озяин резцом и ножом обтачивал ложку. Жена хозяина шлифовала ее, а девушки раскрашивали.

Такие же семейные артели возникали в гончарном промысле. Формы и виды этих промыслов были весьма разнообразными - металлические (по производству замков и гвоздей), ювелирные (по обработке металлов), щеточные, башмачные, ткаческие, малярные, смолокурные, валяльные, столярные, бондарные, плотничьи, игрушечные, скорняжные, живописные и множество других.

Помимо домашних, крестьян привлекали и отхожие промыслы. Правда, их развитие сдерживал строгий паспортный режим, "приписка" крестьянина к общине. Отходники работали на фабриках, объединялись в крупных городах в артели плотников, каменщиков, штукатуров. В лесных местностях процветали лесные промыслы, в речных – сплав леса и т. д.

Выживанию общины в какой-то мере способствовало и переселенческое движение. В начале ХХ в. оно заметно усилилось и к 1906 г. достигло 600 тыс. человек в год. Хотя, конечно, переселенческий процесс не мог решить проблему малоземелья в Европейской России, так как отток переселенцев в Сибирь не компенсировал ежегодного прироста населения в Центральной России, составлявшего 1,5 млн человек в год. Важно отметить, что и в Сибири переселенцы организовывались в общину. Таким образом, несмотря на желание прозападной элиты уничтожить общину, крестьяне стремились сохранить и крестьянскую общину, и общинную, артельную организацию труда, семейные и отхожие промыслы.

Однако крестьянская община не только выживала, но и начала бурно развиваться, укрепляться и совершенствоваться, перерастать в новые формы общинной жизни – в кооперацию. Не столыпинская аграрная реформа спасла Россию от голода, а община в форме кооперации – сырьевой, промысловой, кредитной, сбытовой, производственной.

Первая волна кооперации поднялась в России после Указа от 9 ноября 1906 г., то есть сразу после начала антиобщинной реформы. Этот Указ всколыхнул деревню, крестьянскую общину и, чтобы выжить, значительная часть общинного крестьянства двинулась в кооперацию. В условиях кооперации община смогла и начала массово применять и сельскохозяйственную технику, и искусственные удобрения, и многополье, и травосеяние. Так, новые формы общинной, кооперативной жизни уже в 1908 г. активно проявляли себя, например, в Пермской и Волынской губерниях. В крестьянских общинах здесь стали появляться сельскохозяйственные машины, применялись искусственные удобрения. Трехпольный севооборот стал уступать место многопольному. Вводилось травосеяние, причем в таких широких размерах, что продукты его вывозились в соседние губернии. Принудительный севооборот стал уходить в область преданий и с появлением корнеплодных растений.

В трудах русских кооператоров была теоретически доказана совместимость технических улучшений сельского хозяйства с общинным землевладением. Давний спор по проблеме был к 1912 году разрешен самой жизнью, практикой. Выяснилось, например, что мирское (общинное) устройство помогает приобретению лучших семян, что целой общиной гораздо легче купить сеялку или сортировку, искусственные удобрения и т. д. А поскольку химические удобрения приносят немедленный результат в первый же посев, мирские переделы не представляли для них уже никакой помехи. Оказалось также, что в общине быстрее и легче усваиваются и внедряются всякого рода нововведения. Для этого достаточно крестьянам убедиться, увидеть их результат своими глазами.

Наконец, с отменой жесткого паспортного режима и принудительного прикрепления крестьян к земле, а также с ликвидацией разорительных платежей отпал традиционный аргумент противников общины о том, что в ней подавляется личность, что член общины лишается всякой свободы и инициативы. С развитием кооперации общинное крестьянство вовлекалось в свободный союз равноправных личностей.

Таким образом, вопреки многолетним предубеждениям была на практике доказана совместимость технических улучшений, НТП с общинным землевладением. Миром легче было купить и технику, и семена, и удобрения, а также быстрее их освоить, внедрить и окупить затраты. Общинное владение землей и артельные (общинные) формы организации труда развились в более высокие, совершенные культурные формы обобществления, производства, сбыта – в кооперацию (промыслы, товарищества по производству, сбыту, строительству и т. д.).

Следовательно, не община, а отсутствие заботы о ней, о ее развитии и совершенствовании сдерживало применение техники и технологий на селе. Свидетельством этому является бурный рост кооперации в стране. Рост сельских потребительских обществ был столь стремительным, что к первому января 1917 г. в пределах России действовало не менее 20 тыс. потребительских коопераций – больше, чем в остальных странах мира.

С ростом кооперативного движения возникла еще более высокая форма общинно-артельной организации труда - союзы кооперативных обществ. Первый союз такого рода возник в России еще 4 октября 1896 г. – Московский союз потребительских обществ Московской губернии, Донской области, Пермской, Владимирской, Костромской, Киевской, Рязанской, Волгоградской, Екатеринбургской, Архангельской и других губерний.

В 1913 г. союз совместно с одним из университетов открыл школу для подготовки кооперативных служащих. Он приобретал в коллективное пользование членов-пайщиков мыловаренный и маслобойный заводы, завод для сушки овощей. Была своя кондитерская фабрика, паточный и картофельный заводы, махорочная и химико-развесочная фабрики. Фактически этот союз перерос в качественно новую форму общинно-артельной организации и являл собой зародыш аграрно-промышленного комплекса на основе общинно-артельной организации труда. К 1 января 1915 г. союз объединял уже 1260 обществ.

По примеру Московского союза в 1912 г. в Перми был образован "Союз потребительских обществ Северо-Восточного района", объединявший 434 общества с торговым оборотом 5,5 млн руб. Все больше появлялось союзов смешанного типа, например, "Союз сибирских маслодельных артелей": его оборот в 1915 – 1916 гг. составил 35 млн руб. Союз объединил 902 маслодельные артели. При нем функционировала 681 артельная лавка. Союз имел 23 конторы в разных городах страны и даже за границей, в Лондоне. К 1917 г. оборот его составил 160 млн руб. В союз входили 1410 маслодельных артелей и 1167 артельных лавок.

Союзы преследовали не только экономические цели, но и вели в стране большую культурно-просветительную работу. К 1917 г., по данным руководителей кооперативного движения, Россия занимала среди других стран первое место по числу потребительских обществ, объединявших 12 млн человек.

При условии государственной поддержки успехи кооперативного движения и сельского хозяйства в целом были бы еще более значительными. Русские экономисты писали, что в России должен быть русский, а не западноевропейский путь развития села. Они видели перспективы общинного развития России. Например, на селе летом работала крестьянская община, а зимой она превращалась в артель. Заводы в городах можно было бы вообще отдавать в распоряжение артелей. Каждый цех такого завода мог быть специальной артелью.

Интересен опыт ярославских крестьян. Они нашли путь преодоления главного зла общинного владения землей при ее переделе, разбросанности надельных полос и мелкой чересполосицы с обилием межников, заставлявших пустовать довольно большое количество общинной земли. Переделы здесь, как и везде в крестьянских общинах, велись под наблюдением деревенских старост, следивших за правильностью и справедливостью передела. Но чтобы участки были одинакового достоинства, чтобы худшее качество земли уравновешивалось ее количеством, ярославские крестьяне на основе большого жизненного опыта придумали специальные жезлы, утвержденные "мерщиками". Длина этих жезлов строго соответствовала доброкачественности различных почв – жезл для лучшей земли был самым коротким. С помощью таких инструментов участки неравной величины точно уравнивались в ценности. Поэтому ярославские мерщики не дробили поле на полосы. Надел состоял из одного куска, а не из мелких разрозненных полос разного достоинства, разбросанных по разным полям. Применение искусственных удобрений также помогало устранять чересполосицу и разбросанность надельных земель, так как при этом тип почвы уже практически не влиял на размер урожая.

Итак, сельскохозяйственные успехи России в начале ХХ в. явились результатом не столько столыпинской аграрной реформы с ее хуторами и отрубами, частной собственностью, сколько общинного аграрного развития села, и прежде всего, кооперации. Опыт показал, что крестьяне не хотели расставаться с общиной. Они желали ее развития и совершенствования применительно к изменившимся условиям.

Существовали научные рекомендации по совершенствованию общины. Так, еще со времен принятия крещения на Руси крестьянская община тесно привязывалась к церковным приходам. Эта же идея вновь обрела свою актуальность через девять столетий. Например, о совершенствовании общины в этом направлении говорил русский ученый-экономист С. Ф. Шарапов. Он отмечал, что приходское самоуправление должно прийти на смену городским и земским учреждениям. Шарапов подчеркивал безнравственный характер западноевропейских предприятий, на которых господствовал индивидуалистический, эгоистический принцип отношений по типу: "Человек человеку волк". Ученый отмечал, что в общине хозяйственное самоуправление и связь людей происходят на основе православных принципов и церковности. Поэтому главной единицей духовного и хозяйственного развития России должен стать церковный приход. Он может быть не только вероисповедальной, но и административной, судебной, полицейской, финансовой, учебной и почтовой единицей, обладающей общественным имуществом, своими учреждениями и предприятиями. Тогда буквально все сферы жизни местного общества были бы основаны на православной духовности.

Община отвечала интересам большинства народа, особенно крестьян. Она препятствовала обнищанию крестьян, их разорению, а следовательно, и расслоению на богатых и бедных. С точки зрения западноевропейского типа цивилизации этим замедлялись темпы экономического, прежде всего, промышленного, развития и роста городов, так как источником рабочей силы являлись разорившиеся крестьяне, пополнявшие ряды рабочего класса. На этом основании прозападно настроенная российская элита и общественность объявляли общину тормозом в развитии экономики страны, пережитком прошлого.

Но крестьянская община была как раз благом, и прежде всего, для общества, для большинства народа, для человека, так как не позволяла им обнищать, разориться и погибнуть в одиночной борьбе с суровыми природно-климатическими условиями России. То есть община тормозила гонку за прибылью любой ценой за счет падения нравственности, духовности человека и его разорения. Кроме того, как показал опыт, крестьянская община даже в условиях насильственного ее разрушения в 1906 – 1916 гг. не только выжила, но и обеспечила посредством кооперации высокие темпы развития сельского хозяйства страны.

Д. И. Менделеев считал общину основой народной жизни и предлагал не разрушать ее, а реформировать. Он полагал, что ближайшим русским идеалом, отвечающим интересам нашего народа, нужно считать общину, под руководством лучших и образованнейших сочленов ведущую летом земледельческую работу, а зимой фабрично-заводскую на своей общинной фабрике или на общественном руднике. Фабрика или завод почти в каждой деревне, в каждой усадьбе – вот что могло, по мнению ученых, сделать народ богатым, трудолюбивым и образованным. И к постепенному достижению этого идеала он не видел ни одного существенного препятствия ни в быте народном, ни в общих русских условиях.

Таким образом, нужно было не только сохранять общину и общинно-артельный принцип организации народной жизни и труда, но и совершенствовать, развивать их применительно к изменяющимся историческим условиям. На деле же было обратное. Сначала часть правящей элиты и интеллигенции отпала от русской духовности, русской православной веры и православного образа жизни в сторону западной католикопротестантской веры и образа жизни. А потом произошел отход от русских, общинных артельных форм хозяйствования в сторону чуждых русскому народу западных, частнособственнических, индивидуалистических форм хозяйствования.

Именно "наша", лишенная национального сознания, западнически настроенная часть русской правящей элиты разрушала тысячелетнюю основу русской жизни – крестьянскую общину и артель. Именно эта часть русского общества, начиная с ХIХ в. (особенно с 1861 по 1916 г.) создавала предпосылки для будущей революции 1917 г. и гражданской войны 1917 – 1922 гг. Другие антирусские силы, в том числе масоны и большевики, лишь воспользовались той катастрофической, взрывоопасной ситуацией, которая сложилась в России по вине определенных слоев образованной части русского общества – "реформаторов". Вначале развязали войну в 1906 - 1916 гг. в каждой крестьянской общине и крестьянской семье, а потом уже эта гражданская война прорвалась наружу и захватила все слои общества.

Дата добавления: 2015-07-20