Глава 35. Рождественская Месса

Эти две недели были для Данте, пожалуй, самыми спокойными из всей его жизни. Ни тревоги, ни ожидания того, что откуда-нибудь вывалится очередная адская или ангельская тварь. Идиллия, о которой он даже и не мечтал.

Первые несколько дней Данте, Кэт и дети просто отсыпались в двухкомнатной бедной квартирке, просыпаясь только для того, чтобы поесть или сходить в туалет. С водопроводом была беда — из крана лилась только холодная вода, так что о теплом душе можно было и не мечтать. Но было электричество — по словам гадалки миссис Сильвер, жившей по соседству, за это надо было благодарить группу слегка сдвинутых подростков из Института Ата, которые сумели не сойти с ума окончательно и восстановили электростанцию сначала в Риме, а потом и по всей Италии. Данте ничего на это не сказал, вспомнив более печальную участь других пациентов этого дурдома, которые посетили когда-то Кроуз Нест.

Сол и Селена уже не так грустили из-за потери Анны. Ими занялась Кэт — она старалась быть с детьми как можно больше, чтобы они не так часто ощущали себя одинокими. Пожалуй, это был лучший вариант — девушка по собственному опыту знала, как важно вовремя поддержать брошенного на произвол судьбы ребенка, как помочь ему обрести веру в себя. Главное — не оставлять его в трудную минуту, как это произошло с ней самой.

Несмотря на то, что после той драки у Кроуз Нест Вергилий больше не показывался, молодые люди не переставали думать о нем. Кэт не знала, почему ее бывший босс пошел по пятам одного из губернаторов Ада, Данте желал снова встретиться с братом и поговорить с ним начистоту. Когда он признался в этом Кэт, та лишь покачала головой:

— Ты ведь его убьешь.

— Но в прошлый раз я этого не сделал, — пожал плечами парень. Увидев снисходительный взгляд Кэт, он поправился: — Я пытался говорить с ним по-человечески, но он сам нарвался.

— Признайся честно — ты просто не выдержал.

— Я не пойму, почему ты его так защищаешь? — Данте старался говорить тихо — за стеной спали дети. На секунду ему пришла в голову мысль, что они с Кэт сейчас будут ругаться прямо как типичная семейная пара, что было ни капельки не смешно.

— Он все-таки спас мне жизнь, — пожала плечами девушка.

— Ты тоже его спасла. По-моему, даже дважды, если не больше. Вы квиты.

— Дело не в этом! — Кэт зажала рот обеими руками, осознав, что срывается на крик. Господи, да что происходит? Неужели этот толстокожий идиот не понимает, насколько ценна жизнь того, кто тебе стал так близок, кто спас тебя? Разве он сам не находится в том же положении?

— Ладно, прости, — пробормотал Данте, взяв ее за руку. — Я все понимаю. Кроме, пожалуй, одного — как ты можешь до сих пор пытаться его спасти? Считаешь, что он скажет тебе спасибо?

Она промолчала, лишь отрицательно качнув головой. Парень удовлетворенно пожал плечами:

— Что и требовалось доказать.

— Но ведь ты сам тоже хотел бы его возвращения, верно?

— Ну… — Данте внезапно понял, что его загнали в угол этим вопросом. Хотел ли он вернуть семью? Разумеется, черт побери! Хотел ли он вернуть брата? Конечно! Как бы тяжело ни было это признавать, но за время их совместной партизанской войны против Мундуса Данте впервые за долгие годы понял, что обрел дом. И семью — крепкую, любящую семью в лице брата. Кроме того, сердце до сих пор грызла последняя фраза, брошенная поверженным когда-то Вергилием.

«Я любил тебя, брат».

Данте тогда не сразу понял, что это были честные слова. От всего сердца. Только спустя несколько секунд после того, как брат исчез в тумане разрушенного города, он ощутил, как душу разрывает на части от осознания содеянного. Что все могло бы быть иначе, если бы…

Если бы он не вел себя как полный придурок.

Но сделанного не воротишь, и брата не вернешь, подумал он тогда. Раз уж назвался защитником человечества — соберись и делай то, что должен.

А теперь, после всего произошедшего, в душе парня мелькнула слабая надежда на воссоединение семьи. Все-таки он скучал по манерности, излишней вежливости, да и просто по несколько маньячной роже Вергилия, которая иногда вызывала ухмылку.

— Скажем так, я бы с радостью дал ему по башке, чтобы не говорил лишнего, — сказал Данте после долгого молчания.

Кэт мягко улыбнулась — она правильно все поняла. Парень заметил, что за последние полгода между ним и Кэт возникла какая-то особая связь, когда они практически без слов понимали друг друга. Когда-то он считал, что все дело в привычке, сработанности, но теперь понимал — дело не только в этом. В голову вдруг пришла мысль, что неплохо было бы…

— Дети, — строго сказала девушка, многозначительно приподняв бровь. В ответ Данте дотянулся рукой до двери и запер ее на щеколду:

— Не маленькие, все поймут правильно.

Кэт тихо рассмеялась и потрепала его по голове:

— Тебе говорили, что ты дурак?

— Много раз, и что? — Ее рука оказалась перехвачена, а губы — закрыты поцелуем.

Что произошло потом, Кэт помнила смутно. Да и не хотела вспоминать — ей было достаточно удовлетворения, растекшегося по всему телу и ощущения теплого тела Данте, прижавшегося к ней прямо на кухонном столе. Она почти провалилась в приятную дрему, когда парень вдруг пробормотал:

— Обычно у меня после такого стол ломался.

— Сейчас было исключение, подтверждающее правило, — улыбнулась Кэт, гладя его по голове: — Ты хороший человек, знаешь об этом?

— Не человек я, — мрачно буркнул Данте и попытался слезть и одеться — по спине вдруг пробежал холод. Действительно, он не человек, как бы он ни пытался доказать обратное.

Женские ладони с усилием нажали на его спину, не позволяя встать:

— Неважно. Ты все равно сделал для людей много хорошего. Ты спас их, и не один раз. Ты дал им свободу — они начали ею пользоваться правильно. Сам посмотри — они сумели воссоздать целый город, чтобы приютить в нем беженцев, а потом город стал небольшой страной. Они смогли сделать это благодаря тебе, Данте.

Он молчал, слушая Кэт и машинально перебирая ее волосы. В словах девушки был резон, но сомнения продолжали грызть сердце.

— Всегда есть подвох, — сказал Данте. — Хотя… было бы подозрительно, если бы в этом клоповнике была горячая вода, и можно было бы заказать пиццу по телефону.

Он замолчал, уткнувшись носом в шею Кэт, которая тихо засмеялась:

— Я никогда не пойму твою логику.

— Может потому, что ее нет? — отозвался Данте, щекоча своим дыханием ее кожу. Кэт зажмурилась от удовольствия. Сейчас Данте выглядел не таким уж наглым и равнодушным к тому, что происходит с другими. Но осознание того, какая ответственность легла на его плечи, оказало сильное влияние на характер парня. Он был растерян – Кэт это чувствовала. Сейчас Данте был похож на ребенка, затерявшегося в толпе и не знающего, куда идти, чтобы не совершить какой-либо ошибки.

Кэт очень хотела поддержать, приободрить Данте – дать ему понять, что он не один, и она не станет корить его за ошибки. Кэт хотелось быть рядом с ним, что бы ни случилось, поскольку она знала – Данте, несмотря на все свои силы, нуждается в поддержке извне.

Поэтому Кэт нежно погладила его по голове и улыбнулась:

— Кто бы сомневался. Иди ко мне…

Спустя всего несколько минут стол все же сломался, и дети, спавшие в соседней комнате, взвизгнули от ужаса. Но потом, когда наспех одевшийся Данте со смехом рассказал им о случившемся, они дружно захихикали, наблюдая за краснеющей Кэт. Данте смеялся вместе с ними, ловя себя на мысли, что у него вновь появилась семья.

Но все же стоило найти братца-идиота и попытаться поговорить с ним. По-человечески, без мечей.

* * *

— Сэр, возьмите газету!

— А? — Данте не сразу понял, что за хрень тыкается ему в лицо. Увидев худощавого мальчишку, держащего прямо перед его лицом сложенный вчетверо лист бумаги, парень взял презент и скептически сощурился:

— Формат сменился?

— С бумагой проблемы, сэр, — пояснил газетчик, шмыгнув носом. — Но говорят, что на западе Нью-Ватикана люди сумели найти склад, где есть хорошая бумага. Может, и газеты скоро станут прежними.

— Угу. Сколько я должен, мелкий?

— Бесплатно! — крикнул газетчик, убегая к другим людям и на ходу доставая другие мини-газетки. Данте лишь пожал плечами и отошел к стене одного из домов, чтобы развернуть полученный листок.

Да ты сдурел. Этим листочком только задницу подтереть можно, а ты спрашиваешь о его цене. Рехнуться можно.

Ему пришлось сощуриться, чтобы разглядеть слабый мелкий шрифт, где на весь разворот объявлялось о грядущей рождественской мессе, которая будет проходить в соборе Святого Петра. Кроме того, сообщалось о столкновениях за границей страны, где людям пришлось сражаться с себе подобными за многочисленные запасы военной провизии, оставшиеся после Второй Мировой.

— Некоторые из нас ведут себя как ебаные придурки, — пробормотал парень, почесав затылок: — И почему бы им не присоединиться к нам?

За прошедшие две недели он окончательно убедился в том, что Нью-Ватикан абсолютно свободен от влияния ангелов и демонов. У людей все же остались свои мозги, и в стране царствовал порядок и равенство.

Данте никогда бы не подумал, что будет так переживать за то, что творится вокруг. А ведь всего-то год назад ему ни до чего не было дела. Есть демон — убей, пока он не убил тебя. Есть выпивка — выпей, пока ее не отобрали. Просто и без лишних церемоний. Но все равно мысли о жизни посещали его, пугая своей неопределенностью и необходимостью что-то там решать.

То, что происходило сейчас, вполне устраивало Данте. Он охранял людей от ангелов и демонов, не рассчитывая на большее, со всем остальным люди были способны разобраться сами. Нью-Ватикан был тому доказательством.

Но демоны все еще продолжали шастать по миру, и сидеть без дела также не хотелось. Он намеревался переждать в городе зиму и отправиться дальше, продолжая охоту на тех, кто притеснял людей. Оставалось только рассказать об этом Кэт и решить проблему с детьми — какими бы примерными детьми Сол и Селена ни были, им требовалась мать. А Кэт все-таки слабо подходила на эту роль.

— Месса! Месса! — продолжал кричать вдалеке газетчик. — Жители Старого Ватикана, приходите на рождественскую мессу! Будут подарки!

Данте навострил уши. Подарки? Интересно, какие именно? Может, в их нору соизволят провести горячую воду? Или же еду какую-нибудь? Парню уже осточертели солдатские рационы из картошки быстрого приготовления, сухой ветчины и орехов. Хотелось пиццы — он ее не ел уже довольно давно, а в городе действовал закон обмена, где один кусок желанной пиццы можно было получить лишь за что-нибудь равноценное. Ничего полезного или ценного у Данте не было. Ему как-то предложили продать девочек, на что парень довольно вежливо предложил продавцу сделать дополнительную дырку в голове.

Резкий ветер взметнул пологи ближайших палаток, вырвал из рук газетчика бумагу и взъерошил волосы Данте. Тот поежился и накинул на голову капюшон, мельком подумав о том, что неплохо бы постричься. Газета отправилась в карман, и парень поспешил домой — его и так уже заждались.

Впрочем, ему все равно пришлось возвращаться на эту улицу — он забыл сумку с очередной тарой военных рационов. На сей раз вместо картошки предлагалась лапша.

* * *

— Месса? — удивился Бруно, приняв небольшую листовку у бедно одетого старика. Тот кивнул, обнажив несколько золотых зубов:

— Там соберется весь город. Придут представители власти Нью-Ватикана и будут дарить подарки.

— А Санта что, взял бессрочный отпуск? — спросил мужчина, пробегая взглядом по еле заметному шрифту. Ветер, ворвавшийся в окно, трепал странички газеты, но другая рука Бруно была занята кружкой с какао, которую он не спешил выпускать.

— Все же советую вам прийти, мистер, — вкрадчиво сказал старик. — В накладе не останетесь. Счастливого Рождества.

— Ага, и тебя туда же, — рассеянно отозвался Бруно, читая статью о чрезвычайном положении на западе Нью-Ватикана. На солдат, собирающих беженцев, напали демоны, причем атака была столь неожиданной, что люди даже не успели оказать никакого сопротивления. Ситуация осложнялась еще и тем, что на стороне демонов были люди откуда-то из Польши, которые наверняка хотели забрать многочисленные запасы оружия, которые охранялись беженцами.

Не так все гладко, подумал мужчина, барабаня пальцами по столу. Недопитый какао стоял поодаль, и официантка кафетерия, сорокалетняя полноватая женщина, спросила:

— Будете допивать, сэр?

— Добавь горяченького, пор фавор, — сказал он и многозначительно позвенел мешочком, висевшим на поясе. Оружие и боезапасы были одной из самых ценных валют Нью-Ватикана, а Бруно теперь мог вполне спокойно отдать свои патроны для обреза — благодаря волшебному трюку Финеаса на лайнере, наградившему его дробовик бесконечными зарядами.

«Кстати, а куда пропал этот слепой Копперфильд?» — мимоходом подумал Бруно, принимая новую чашку с горячим какао.

* * *

— Теперь вы понимаете, что не ошиблись?

Он сидел в просторной теплой комнате одного из престижных зданий, отведенных для работы службы спасения. Майор Горски сидела напротив и учтиво пододвинула Финеасу кружку с чаем.

— Я и не ожидал от вас подвоха, — ответил он, принимая угощение. Напиток приятно согревал нутро, и его вкус напомнил слепому демону о тех редких травах, что он любил собирать какие-то несколько тысяч лет назад.

— Тогда что же вас беспокоит, мистер Доусон?

Вместо ответа слепой постучал пальцем по развернутой на столе газете, ощущая шероховатость шрифта:

— Я слышал, что вы планируете провести рождественскую мессу. Зачем?

— Всего лишь для того, чтобы объединить людей. Знаете, газета — это лишь источник информации, она не всем может быть интересна. А вот подобные мероприятия, где люди объединяются общей верой — совсем другое дело. Тем более, мало кто сможет устоять перед подарками на Рождество.

— Интересно… — протянул Финеас. — А что вы планируете сделать потом?

— Вернуть земли, которые принадлежат людям, разумеется. Начнем с Европы — там потребуется много сил и ресурсов.

— Поэтому вы так жаждете объединить людей.

— Вовсе нет! — вспыхнула Горски. — Конечно, было бы неплохо, если бы беженцы дали свое согласие на сотрудничество с нами, но вряд ли они пойдут на это…

— И вы предпочитаете хитрить, — подытожил слепой, отставив чашку. Нащупав свою палку, он начал вставать с уютного кресла: — Что ж, я не могу пожелать вам удачи, но и отговорить вас от подобного я также бессилен. Но скажу вам одно, майор — будьте осторожны. Людям придется сражаться не только с демонами.

— О чем вы? — удивилась она, но Финеас уже подошел к двери. Даже не обернувшись, он вышел из комнаты, оставив Горски в недоумении.

Неожиданно зазвонил телефон — старомодный аппарат, стоявший в углу комнаты. Майор быстро подошла к нему и взяла трубку:

— Горски слушает. Да, все готово, Ваше Преосвященство. Завтра вечером все будут в соборе, как и планируется. Да, разумеется. Буду ждать дальнейших указаний. Счастливого Рождества.

Глубоко вздохнув, она положила трубку. Святой престол начал действовать.

* * *

Чертова комната. Чертова тесная холодная комната.

Хотя, если бы не какой-то забулдыга, который храпел над ухом уже третью ночь, Анна бы уже превратилась в сосульку. Но все же такое соседство ее не устраивало, и женщина решила выйти на свежий воздух.

Убрав руки в карманы пальто, предоставленного Службой спасения Нью-Ватикана, Анна поежилась, оглядывая пустынный перекресток. Хриплый громкоговоритель над ухом сердечно поздравлял всех с Наступающим Рождеством и вещал о необходимости граждан города скрыться в своих домах до десяти вечера.

«Спасибо, что комендантский час еще не установили», — мрачно подумала Анна, пока направлялась в сторону мерцающего вдалеке собора Святого Петра. Она слышала, что следующей ночью в нем будет проводиться Месса, и хотела добраться до собора пораньше, чтобы суметь найти в посетителях своих детей. Почему-то женщина была уверена в том, что она сможет найти Сола и Селену именно там.

Когда Анна дошла до площади святого Петра, все ее тело словно попало под разряд тока. Она застыла на месте, беззвучно шевеля губами, а глаза судорожно выискивали хоть кого-нибудь, способного помочь ей прийти в себя. Избавиться от чувства вскрытия.

Но никого больше не было. Только Анна, пустынная площадь и адский холод.

«Паства».

Почему ей вдруг пришла в голову мысль об этом, Анна не могла понять. Но голове стало немного легче. Совсем немного — к холоду прибавилось чувство, что за ней кто-то наблюдает.

Но как бы Анна ни оглядывалась, обнаружить ей не удавалось никого. Неудивительно — наблюдение вели с помощью ее же собственных глаз и мыслей.

Далеко за пределами Рима поежился от холода Вергилий. Марионетка оказалась найдена, но кукловод не спешил показываться. Однако мысли женщины о предстоящей мессе заинтриговали его. С чего бы людям устраивать подобные церемонии? В нынешней ситуации это более чем бессмысленно.

Стоит проверить, что там будет.

* * *

На следующий день улицы Старого Ватикана были буквально заполнены людьми, собравшимися у собора со всего Рима. Однако не всех пропускали вперед — почему-то особыми гостями на предстоящей мессе имели честь быть лишь члены Паствы, которые медленно, но верно ехали в караване из нескольких автобусов.

— Интересно, с чего вдруг такая честь выпала именно нам? — спросил Данте, не обращаясь ни к кому, и наблюдая за гомонящей толпой.

— Может, кому-то очень хочется познакомиться с нами? — предположила Селена, которая сидела рядом с парнем и самозабвенно играла с тряпичной куклой. Ее брат дремал, сидя напротив и опираясь на плечо Кэт, которая пожала плечами:

— А смысл? Паства ничем не выделяется.

— Мы же медиумы, детка, — раздался позади нее голос Пэм, и гадалка обернулась к девушке: — Не знаю, насколько это правда, но говорят, что Эммерих был удостоен чести видеться с членами Святого престола.

— Святого чего? — не понял Данте.

— Представители власти в Старом Ватикане, — пояснила Кэт. — Но все-таки… зачем им видеться с нами в такой обстановке? Я этого не понимаю.

— Вы же ясновидящие, вот и посмотрите в будущее, чтобы понять, что к чему, — пожал плечами Данте.

— Мальчик мой, — торжественно сказала Пэм. — Быть медиумом и видеть будущее — не одно и то же. На это способны только самые сильные из нас — и то маловероятно.

— Так и знал, что где-то обязательно будет подвох. Ну и ладно, — парень закинул руки за голову и откинулся на спинку сиденья. — Думаю, что мы все выясним на месте. Когда там начинается эта месса?

— Вечером, — отозвалась Селена.

— Тогда можно расслабиться.

Через несколько часов автобусы остановились у собора, где Паства, находясь под охраной солдат Нью-Ватикана, вошла внутрь. Оказавшись в просторном зале, Данте ощутил, как у него захватывает дух — прежде он никогда не видел такого великолепия.

— Вау… — только и смог сказать он, увидев расписанные стены и потолки. Ему прежде приходилось как-то заглядывать в церковь Лимбо-сити, но ту церквушку строили демоны, что было заметно по мрачным краскам, гнетущей атмосфере и то и дело проваливающемуся полу. В соборе Святого Петра все было иначе — сама обстановка казалась светлой и торжественной, словно здание постоянно находилось в ожидании пришествия чего-то или кого-то великого.

У остальных также пропал дар речи, потому процессия шла по нефу практически молча, лишь изредка шепча что-то восхищенное. Многочисленные дети поначалу хотели побегать по залу, но их удерживали руки старших. Однако Сол и Селена прижались ближе к Данте и Кэт, их глаза таили страх.

— Чего дрожишь, мелкий? — Данте похлопал мальчика по плечу. Тот вздрогнул:

— Мне тут… неуютно.

— Дело привычки. Зато смотри, как тут все здорово сделано, — ободряюще улыбнулась Кэт, кивнув на стоящие неподалеку статуи.

— Я боюсь, — заявила Селена. — А если мы что-то сделаем не так? Бог обидится?

— Нету никакого Бога, — отозвался Данте и тут же поморщился от чьего-то тычка в бок. Шедший рядом пожилой мужчина смотрел на него с презрением:

— Как ты можешь так говорить? Если не Бог помог нам добраться сюда, то кто тогда?

— Почем мне знать, дядя, — ответил Данте и отошел от мужчины подальше. На душе вдруг заскребли кошки, и накрыло такое чувство, как будто он только что вляпался в дерьмо.

Паства продолжала медленно двигаться вперед, но Данте отошел к стене, стараясь не потерять из виду Кэт и детей. Потом он махнул на это рукой — никуда не денутся, здесь безопасно. Убрав руки в карманы, парень решил осмотреться получше — судя по редким кучкам людей в разных уголках зала, Данте был далеко не единственным, кому пришла в голову эта мысль.

И тут что-то привлекло его внимание. Парень огляделся, пытаясь поймать ту странность, которую он смог заметить только краем глаза. На какой-то момент в груди похолодело, и Данте увидел всю Паству как бы со стороны — огромная, молчаливая толпа, с благоговением приближавшаяся к кафедре.

Он где-то здесь?

Данте внимательно огляделся еще раз, стараясь ничего не упускать, но не смог увидеть никого, даже отдаленно похожего на Вергилия. Вместо этого его взгляд остановился на небольшой скульптуре женщины, державшей на руках обнаженное мужское тело.

Что-то было в этой статуе. Что-то безумно знакомое — холод в груди сменился знакомой горечью. Данте невольно сделал несколько шагов по направлению к статуе, а потом чуть ли не припустил бегом, желая рассмотреть ее поближе.

Приблизившись, Данте чуть не врезался в стекло, окружавшее статую. Еле успев притормозить, он неуверенно постучал по стеклу пальцем. Прозрачное, твердое… возможно, непробиваемое. Но оно не мешало парню рассмотреть скульптуру получше и проникнуться болью изображенной женщины, державшей на руках тело своего сына.

Еще никогда Данте не испытывал подобного, глядя на скульптуры и статуи. В Лимбо-сити искусством также правили демоны, которые пропагандировали отказ от выражения своих чувств, предлагая восхвалять далекие недоступные для человека идеалы и низменные, но привычные пороки. Все то, что было создано под этим кредо, казалось Данте пустым, не нужным никому, кроме демонов — так как сами люди не придавали искусству большого значения.

А здесь все было иначе. Он понимал, что скульптура, на которую он сейчас смотрит, была создана человеком — в ней чувствовалась сила и душа создателя, которую он вложил в каждый дюйм своей работы. Рука невольно поднялась и погладила стекло, надеясь прикоснуться к поверхности статуи.

Позади Данте шаркнули чьи-то башмаки.

— Пьета Микеланджело, — сказал кто-то, и парень обернулся. За ним стоял закутанный в драповое пальто одноногий человек на костылях. Его усталые глаза с восхищением изучали статую. — Всегда мечтал увидеть ее.

Данте вспомнил, что встречал этого человека в Пастве раньше. Но у него не хватало духу уточнить имя собеседника — не хотелось мешать ему изучать пьету.

— Меня зовут Роланд Морт. Я художник, — представился человек, чуть кивнув головой. — А ты, должно быть, Данте. Я слышал о тебе.

Парень в ответ пожал плечами, но ничего не сказал.

— Я рад, что смог увидеть тебя. Многие из нас тебе очень благодарны за все то, что ты сделал.

— Я ничего такого не делал, — отозвался Данте. — Всего-то убил нескольких ангелов после того, как вы меня спасли.

— Но благодаря тебе мы все здесь. Не спорю, скромность украшает человека, но и принижать свои деяния тоже не стоит, — сказал Роланд и, зажав под мышкой один из костылей, протянул парню руку. Тот неуверенно пожал ее, и художник чуть заметно улыбнулся:

— Похоже, здесь ты чувствуешь себя неловко.

— Не люблю толпу.

— Дело не в толпе, а в том, что ты видишь. Как я понимаю, для тебя здесь все в новинку? — Роланд обвел свободной рукой пространство вокруг себя: — Не знаю, поймешь ты или нет, но все, что сейчас тебя окружает, создано человеком для людей, а не для демонов.

— Я понимаю.

— Когда-то искусство действительно ценилось, как дар свыше. Но в последние десятилетия его понятие сильно извратили. Надеюсь, что сейчас люди все же смогут вернуть себе то, от чего им когда-то пришлось отказаться, — вздохнул Роланд. — Я и сам прикладываю к этому руку — продолжаю рисовать, несмотря ни на что.

— А как же?.. — Данте выразительно кивнул на ноги художника.

— Зачастую многим творческим людям приходится чем-то жертвовать. Кто-то кладет на алтарь хороший слух, кто-то — продолжительность жизни. Вполне равноценный обмен, как считаешь?

— Зачем жертвовать своей жизнью, если хочешь сделать в ней как можно больше? Времени не хватит.

— Смотря как им распоряжаться, — пожал плечами Роланд, и тут вдалеке загудела толпа. — Похоже, начинается. Еще раз спасибо тебе, Данте. Я очень надеюсь, что ты придешь на мою выставку на следующей неделе, — художник протянул сложенную вдвое картонку и удалился. Данте развернул презент и увидел строки, выведенные явно вручную четким каллиграфическим почерком: «Приходите на выставку Роланда Морта «Второе рождение». Чуть ниже был адрес, который парень не успел прочесть — чья-то маленькая цепкая ручка ухватила его за локоть.

— Эй! — возмутился он, но Селена упрямо тащила его в толпу:

— Идем-идем! Тебя все ждут!

— Так я и иду, принцесса, — отозвался Данте, прибавляя шаг. На ходу он еще раз оглянулся на пьету, стараясь запомнить каждую деталь скульптуры. Приглашение от художника отправилось в карман плаща.

Девочка провела его к кафедре, поминутно извиняясь и расталкивая людей, чтобы пройти. Данте молча следовал за Селеной, пока не увидел знакомую взъерошенную макушку — Кэт и Сол устроились практически в первых рядах.

— Где ты был? — поинтересовалась девушка.

— Устроил себе небольшую экскурсию. Кстати, вот. — Данте протянул ей приглашение от художника. Кэт взяла картонку двумя пальцами и развернула:

— О, я ведь его знаю! У него действительно красивые картины.

— Разве?

— Тебе стоит на них взглянуть. Если это, конечно, тебе интересно, — в голосе девушки прорезалось сомнение, и Данте поспешил кивнуть:

— Если бы мне было на это похуй, стал бы я вообще сюда тащиться?

— Может, только ради подарков? — подколола его Кэт.

— А что за подарки? — навострил уши Сол, но тут вдалеке раздался гул, перерастающий в хоровое пение.

Все посетители встали со скамей и обернулись в сторону нефа, откуда шла процессия, возглавляемая небольшой группой молодых людей и девушек, одетых в белые рясы. Молодые люди пели что-то на латыни, медленно приближаясь к кафедре, прямо за ними шествовали несколько солдат Нью-Ватикана, в окружении которых шли три человека. Один из них, судя по одежде, был епископом, остальные двое — сухопарые мужчины средних лет — были одеты в военную униформу. Шествие замыкали еще несколько подростков, также поющих что-то на латыни, один из них нес над головой бело-синий флаг.

— Мне кто-нибудь может объяснить, к чему эта показуха? — спросил Данте, разглядывая процессию.

— Люди любят торжественность. К тому же, сегодня канун Рождества, которое является священным праздником, — раздался голос Финеаса прямо над ухом парня. Тот обернулся — слепой устроился прямо рядом с ними на скамье.

— Разве тебя не должно ломать от нахождения здесь?

— Он не вампир. К тому же, демоны вполне могут находиться в церкви, какой бы она ни была, — сказала Кэт. — Давайте помолчим.

Все люди, собравшиеся в соборе, внимательно смотрели на епископа, который поднял руку, призывая к молчанию. Один из солдат громогласно объявил:

— Его Преосвященство, епископ Нью-Ватикана — Преподобный Клавдий!

Люди молча склонили головы в знак уважения. Данте не последовал общему примеру, внимательно глядя в глаза епископа. Ему вновь почудилось, что знакомый холодок пронзает позвоночник.

— Давайте помолимся, братья и сестры, — сказал епископ низким и еле слышным голосом. — Поблагодарим Господа нашего за то, что мы сумели выжить и объединиться в борьбе против демонов.

Он сложил ладони вместе и закрыл глаза. Все последовали его примеру, кроме Данте — у него вдруг появилось страстное желание громко чихнуть. Чтобы отвлечься от столь неприятного ощущения, парень почесал нос и решил оглядеться еще раз, надеясь все же поймать взглядом причину своего беспокойства. И ему это удалось — в глубине зала, почти у самого выхода, Данте увидел скрюченную человеческую фигуру, притаившуюся за колонной. Фигура казалась ему подозрительно знакомой, но находилась слишком далеко, чтобы ее можно было опознать. Но это точно был не Вергилий — парень сомневался, что его брат будет так скрываться, учитывая его статус среди демонов.

— Аминь, — пробормотал тем временем епископ Клавдий, и люди ответили ему громоподобным хором:

— Аминь!

По залу пронесся легкий шум — посетители мессы усаживались на скамьи. Вдалеке раздался тихий бой часов.

— Слышите? — поднял палец епископ. — Вот и он — священный для всего человечества праздник, символ надежды и веры. С Рождеством вас, братья и сестры! Храни вас Бог.

— Аминь! — вновь пронеслось по залу.

— Не молчи! — шикнула Кэт и незаметно для остальных ткнула локтем в бок Данте. — Это невежливо, в конце концов.

— А я не знаю, что делать, — тихо ответил он, пряча руки в карманах. Епископ тем временем вновь поднял руку, привлекая всеобщее внимание:

— Прежде всего, мне бы хотелось рассказать вам, братья и сестры, о том, как растет наше новое государство. Невзирая на происки Сатаны, мы продолжаем бороться и отстаивать наши земли, которое принадлежат людям испокон веков. И в этом году мы достигли высочайших успехов — территория Нью-Ватикана сумела расшириться, позволив многим людям обрести новый дом и защиту от демонов.

Данте закусил губу, чтобы не зевнуть во весь рот. Почему-то Преподобный ему сейчас напоминал Боба Барбаса — тот тоже любил выливать на головы людей тонны ненужной и подчас кретинской информации, избегая прямых фактов. Но, судя по всему, другим посетителям мессы было по душе все то, что говорил епископ — лица людей буквально сияли от надежды и гордости. Для Данте это было в новинку.

— Начиная со следующего года, Нью-Ватикан планирует продолжать расширение границ своей территории, — продолжал тем временем епископ. — К сожалению, сейчас страна страдает от перенаселения и нехватки ресурсов. Но если мы сумеем отбить у демонов хотя бы часть Европы, то Нью-Ватикан значительно окрепнет. Брат Грегори, прошу…

Преподобный отступил за группу солдат, позволив пройти вперед одному из своих спутников в военной униформе. Тот откашлялся и резким голосом обратился к слушателям:

— Думаю, вы прекрасно понимаете, что в войне хороши все средства. Особенно, если дело касается таких существ, как эти… демоны. И я уверен, что вы в курсе, насколько тяжело их победить обычным оружием. Приходится хитрить, обманывать, играть с ними. Но, так или иначе, мы не можем долго продержаться, следуя подобной тактике. Поэтому, господа, мы и пригласили вас сюда, в Нью-Ватикан.

По толпе прошлась волна удивленных вздохов, и Данте ощутил, как в груди просыпается знакомый укол недоверия. Его пальцы крепко сжала детская ладошка.

— Нас что, отправят на войну? — тихо спросила его Селена, с расширенными от ужаса глазами. Ее брат вцепился в ладонь Кэт, которая, нахмурившись, глядела прямо в лицо брата Грегори.

— Нет, принцесса, — ответил Данте, утешающе гладя ладонь девочки. — Они же все-таки не настолько еба…

Тут он осекся, увидев, что по кафедре появилась новая процессия, состоящая целиком из солдат. Они несли плоские деревянные ящики, и Данте ощутил едва чувствуемый, но знакомый запах пороха. Догадка молнией ослепила его, и пальцы отпустили руку Селены.

— Что за херня? — тихо пробормотал он, наблюдая за тем, как солдаты расставляют ящики между скамьями и начинают их вскрывать.

— Нашим людям необходима помощь, — говорил тем временем брат Грегори. — Необходимо избегать стычек с демонами, как вы это делали и раньше. Мистер Доусон!

— Слушаю вас, — тихо отозвался Финеас, опираясь на палку и глядя прямо перед собой. Его голос был спокоен.

— Как представитель военного комитета Нью-Ватикана, я предлагаю вам сотрудничество. Вашим людям будет обеспечено жилье и питание, а взамен они будут принимать участие в программе по расширению страны. Вы понимаете, о чем я?

— Разумеется, — кивнул слепой, и все недоуменно посмотрели на него. — Но я не могу отвечать за этих людей. Я лишь помогал им объединиться против общей беды, вот и все.

— Но под Вашим покровительством они сумели избежать многочисленных атак демонов, — возразил брат Грегори. — Неужели вы не хотите сделать то же самое для всех тех, кто живет в нашей стране?

— Вопрос не в том, чего хочу я. Для меня важно то, что нужно этим людям. А они, как я понял, не готовы сражаться за вас.

— Мистер Доусон, вы совершаете большую ошибку! — голос брата Грегори начал переходить в крик, а среди посетителей мессы начало нарастать волнение. Солдаты чуть ли не насильно вручали каждому из членов Паствы оружие и униформу, не оставляя без внимания даже детей и подростков. Очередь дошла и до первых рядов.

Селена чуть слышно пискнула, когда грубые солдатские руки вручили ей миниатюрный «Глок». Сол сам чуть ли не силой вырвал у другого солдата мешок с одеждой и гранатами, но Кэт тут же отобрала у детей оружие:

— Вы спятили?! Они не умеют обращаться с таким!

— А вы, дамочка, судя по всему, умеете, — хмыкнул один из солдат. — Вот и научите их. У нас сейчас каждый человек на сче…

Договорить он не успел — мощный удар кулака отбросил солдата далеко прочь, прямо в брата Грегори. Тот еле успел отскочить в сторону и крикнул:

— Что происходит?!

Он осекся, увидев, что у молодого человека, только что отправившего в нокаут одного из солдат, пылают алым огнем глаза. И они, не отрываясь, смотрели прямо на брата Грегори, заставляя его оцепенеть.

— Я еще никогда не видел такого скотского отношения к людям, — тихо сказал Данте, приближаясь к представителю Святого престола. В зале стояла мертвая тишина, и каждый шаг парня гулким эхом отдавался в соборе. Никто не смел даже пошевелиться — все видели бордово-красную ауру, окутывавшую фигуру Данте все сильнее по мере его приближения к брату Грегори.

Кэт вдруг ощутила, как в воздухе словно что-то сжимается, готовое взорваться и разнести все вокруг на клочки. Она поняла, что сейчас произойдет, но нарастающая паника не позволяла ей сделать даже один шаг в сторону Данте, чтобы остановить его.

— Уважаемый… — прохрипел тем временем брат Грегори, бледнея. — Что вы себе позволяете? Почему вы нарушаете порядок мессы?..

Он только успел закончить фразу, как по его щеке уже прошелся кулак Данте. Брата Грегори отбросило в группу солдат, которые не могли даже поднять оружие, ощущая дикий, первобытный страх перед молодым человеком, чье лицо сейчас напоминало гротескную маску.

— Демон! — внезапно воскликнул один из мальчиков-хористов, и процессия шарахнулась прочь от Данте, схватившего за грудки брата Грегори.

— Может и так. Дальше что? — отозвался он и обернулся к членам Паствы:

— Слушайте! Вы достаточно долго скитались по Америке, скрываясь от демонов и помогая всем, кто нуждался в поддержке и новом доме! Вы, несмотря на все трудности, собрали вместе очень много разных людей. И сейчас вы хотите все это потерять? Ради кого — незнакомых солдафонов, которые подобрали вас только потому, что им нужна ваша сила?

— Не им, — прервал его тихий голос, и прохладная ладонь Кэт легла на запястье парня: — Пожалуйста, отпусти его.

Дежа вю, пронеслось вдруг в ее голове. Уже во второй раз она пытается привести Данте в чувство, оградить его от непоправимой ошибки, убийства человека. В первый раз ей повезло — парень смог очнуться, но что, если сейчас ничего не выйдет?

— А кому тогда? — прорычал он, оборачиваясь к девушке. — Бля, да я согласился на все это, потому что надеялся, что этим людям помогут! Они заслужили отдых от постоянных нападений, убежище! А в итоге из них делают пушечное мясо — и ты считаешь это нормальным?! — крикнул он, толкнув Кэт в грудь. Та охнула и, потеряв равновесие, почти что упала на спину — ее поддержала морщинистая рука.

— Это люди, Данте, — сказал Финеас, мягко отстраняя Кэт. — У них нет иного выбора, кроме как продолжать сражаться. И то, что предлагает этот человек… — он кивнул в сторону брата Грегори, по-прежнему болтавшегося в хватке парня, — …одно из самых разумных решений.

— Разумных? Хочешь сказать, что отправлять на войну детей — это разумно? — Отбросив брата Грегори прочь, Данте резко развернулся к Финеасу: — Ты же так хотел всем им помочь, спасти от всего этого, как ты сам утверждал!

— Я никого не спасал, друг мой. Они сделали это сами.

— Тогда на кой черт тебе это все? Ты же сам гребаный демон!

Толпа, в панической тишине слушавшая весь этот разговор, удивленно охнула.

— Конечно, — кивнул Финеас. — Я — демон. И я слуга своего хозяина, — тут он аккуратно отставил палку и встал перед Данте на одно колено. Тот с удивлением отступил:

— Какого черта?

— Ты не раз доказал то, что достоин большего, сын Спарды. Ты смог спасти многих людей, победил Короля демонов и обрел свою подлинную силу. Но, к сожалению, этого недостаточно для того, чтобы ты смог добиться своего, — Финеас поднял голову. — Поэтому я бы хотел предложить тебе большее — получить шанс спасти человечество, как оно того заслуживает. Укротить главного врага этого мира.

— Что?! — в глубине души Данте вспыхнула догадка. Осознание этой мысли буквально выжигало душу:

— Ты хотел, чтобы я правил всеми этими тварями?! Ты совсем рехнулся?

— Демоны понимают лишь язык силы, друг мой. Ты обладаешь достаточной силой для того, чтобы стать их королем. Твой отец имел шанс получить этот титул, но ему не повезло. Но судьба все же сложилась в пользу его потомка — тебя.

— Нет.

— Что?

— Я сказал — нет! — рявкнул Данте. — Я не собираюсь править этими тварями только потому, что это как-то спасет человечество! Нихуя это не спасет, уж поверь мне!

— Ты молод и упрям. К сожалению, это является твоей главной слабостью. Но разве ты видишь иной выбор? Если ты не укротишь демонов, люди сами пойдут на смерть. Те люди, которые были под твоей защитой.

Кэт слушала все это и прижалась к стене, держа Сола и Селену за руки. Как и раньше, ее с трудом восстановившийся мир в душе рушился за какие-то секунды, люди, которым она доверяла, поворачивались к ней спиной, обнажая не самые лучшие свои внутренние качества. Почему все это опять происходит? Почему вновь приходится признать, что люди, которым ты доверяешь, обманули тебя?

Она не могла не признать правоту Финеаса — ситуация была слишком тяжелой, чтобы члены Паствы оставались в стороне. Но девушка также знала, насколько тяжело сражаться с демонами, и как трудно оставаться человеком, зная о своей чудовищной сущности. Кроме того, она прекрасно понимала, как сильно Данте ненавидит демонов, раз отказывается принять на себя обязанности их повелителя. Он был для этого совсем другим. Совсем человечным.

Данте тяжело дышал, пытаясь найти ответ на поставленный Финеасом вопрос, но мысли беспорядочно метались в его сознании, на языке вертелись всевозможные ругательства, а руки жаждали схватить этого старого пердуна за тощую шею и сломать ее — в отместку за все произошедшее.

— Я… — наконец выдавил он, глядя на всех присутствующих. Толпа в паническом ужасе, не мигая, смотрела на него, словно на какое-то чудовище.

Собственно, кем он и являлся.

— Я не пойду на это, — выдохнул Данте и пошел прочь, грубо оттолкнув Финеаса в сторону. Кэт бросилась ему наперерез:

— Данте…

— Отвали! — рыкнул он, и девушка отпрянула, словно получила пощечину. Увидев ее взгляд, полный недоумения и шока, Данте вздрогнул — его словно окатило ледяной водой, остудив все чувства.

Он поднял руку, желая коснуться плеча Кэт, но та отступила, съежившись. Поздно — она все же поняла, с кем связалась.

— Ну и катитесь все к черту! — вырвалось у Данте, и он быстрым шагом покинул кафедру. Он даже не обратил внимания на затаившуюся за колонной Анну, которая, затаив дыхание, наблюдала всю эту сцену.

«Пресвятые угодники!» — подумала женщина, увидев, как солдаты продолжают раздавать оружие взрослым и детям. — «Что они задумали?!!»

Дата добавления: 2015-07-15