Глава 24. Долгий путь домой

Считается, что герои не болеют. Иногда, в крайне редких случаях, защитник людей может свалиться от неизвестного науке яда, но и тогда он прилагает нечеловеческие усилия, чтобы выкарабкаться и встать на ноги. Кроме того, ему на выручку всегда спешит целая когорта помощников и друзей.

А бывает и так, что герой не может никого позвать на помощь, так как чертовски, охренительно слаб и телом и духом. Тогда даже своих собственных сил может не хватить на то, чтобы вернуться в мир живых.

Именно в таком состоянии он и оказался.

Сначала была темнота, как в какой-нибудь гигантской заднице. Данте мог слышать чьи-то приглушенные голоса, среди которых различал и голос Кэт — тревожный, напуганный и неожиданно грозный — возможно, она наткнулась на кого-то, кто посягнул на их с Бруно шкуры, и начала оказывать сопротивление.

Бедная. Мало ей было хлопот с раненым путешественником, так еще и он сам добавился — с проткнутой насквозь грудиной, отбитыми в кровь кулаками и практически освежеванной рукой. Как ни странно, боли парень не ощущал — только холод, собачий холод, от которого стучали зубы.

Похоже, он умирал.

«Пиздец весело».

Данте знал, что, несмотря на свое происхождение, он не бессмертен. Пустяковые раны затягивались на нем в считанные секунды, более серьезным ранениям требовалось больше времени. Что и говорить, даже те увечья, что он получил недавно, могли бы залечиться за пару дней. Но что-то подсказывало ему — на сей раз трюки с регенерацией ему не помогут.

«Ты ведь хотел быть человеком? Вот и будь им — дохни от этих ран, как сдохнет любой обычный человек».

Чей-то далекий, и потому незнакомый голос заставил Данте вздрогнуть. И тут он ощутил лопатками холод камня. В ту же секунду тело резко отяжелело, оставляя ощущение, словно по нему прокатился массивный камнепад.

«Кто здесь?»

Конечно же, никто не соизволил ему ответить. Даже приглушенные вдали голоса затихли, оставив Данте в абсолютной тишине.

Он понял, что надо как-то выкручиваться из этой ситуации. Тело было невероятно тяжелым, как будто после качественной пьянки. Парню пришлось напрячься, чтобы заставить себя хотя бы сесть и осмотреть раны. Увиденное заставило его мысленно чертыхнуться — рваная рана от Ямато была покрыта здоровенной бордовой коркой, предплечье левой руки так вообще можно было бы показывать в каком-нибудь трешовом фильме ужасов — сквозь пульсирующее мясо мышц Данте мог различить тусклые кости. В горле то и дело клокотало, и парню пришлось пару раз откашляться комочками крови.

«Ну что, так и будем отсиживать здесь задницу?»

Он с трудом встал на ноги, пошатываясь. Если он до сих пор не умер от всех этих ран, значит на это есть веская причина.

А есть ли смысл вообще в его смерти?

Парень вспомнил свой последний поединок с братом. Тогда он желал, чтобы умер не только Вергилий — но и он сам. Да, он решил защищать человечество. Только смысл в его защите был практически нулевым. Да и то, с его постоянно вылезающей демонической сущностью самое оно спасать людей, которые запросто могут погибнуть от его же руки.

Поэтому в своей смерти Данте не видел ничего предосудительного. Он решил встать на сторону людей, потому что считал их вполне самостоятельными для того, чтобы принять новую реальность и бороться с ней. Когда-то он считал, что человечество безнадежно, но один человек смог доказать ему обратное.

Всего один. Одна. Обычная девушка-медиум.

«Да неужели? Да, она помогла вам с братом. Да, именно она разработала план по проникновению в башню Мундуса — но это все. Она слаба, она всего-навсего девушка, которую ты полюбил, и потому так ее защищаешь».

Опять этот далекий голос. Данте скрипнул зубами — кто бы ни был этот ублюдок, но в его словах был резон. Да, тогда он переложил весь потенциал человечества на Кэт, совершенно забыв о том, что не все люди могут быть такими же, как она. Забыл — и потому потерял практически все, что получил — относительно нормальный мир, семью и любовь.

Выругаться бы на самого себя, да слов не хватает.

«Да ты совсем раскис. Посмотри на себя — тряпка, раскукарекавшийся придурок, возомнивший себя спасителем человечества только из-за того, что у него встал на симпатичную девку-медиума. Ну, и много ты спас людей, недотраханный говнюк?»

— Эй! — крикнул он, но тут же закашлялся кровью. Голос как будто стал немного ближе — но при этом был все же очень далеко, и нельзя было понять, кому он принадлежит.

«Не ори, а иди сюда, если ты еще мужик».

Голос звучал где-то впереди, в темноте. Сжав кулаки, Данте сделал шаг вперед — и чуть не упал от непомерно тяжелого тела.

Так, спокойно, спокойно!

Он замер, перенеся вес своего тела на выступившую вперед правую ногу. Дыхание было спертым, и ему вновь пришлось откашляться, чтобы стало легче дышать. Тело словно стало легче.

Данте сделал очередной шаг вперед, и на сей раз это далось ему чуть легче. Шаг за шагом, он продолжал идти в рассеивающуюся перед ним темноту, ощущая, как ноющая боль постепенно накрывает предплечье и руки. Если бы на него в таком состоянии напали демоны — то они бы расправились с ним за считанные секунды.

Камень под ногами нагревался, словно Данте шагал по какой-то вулканической поверхности, готовой разорваться в любой момент. Сквозь подошву ботинок он мог ощущать адский жар из-под каменистой почвы. Пространство над головой окутывалось красноватым туманом, воздух становился удушливее.

«Это что, долбаный Ад?»

Словно в ответ его мыслям, где-то раздался раздирающий душу крик. Крик, полный боли — не отчаяния, не ненависти, а лишь одной только боли. Но голос того, кто кричал, был невероятно знаком Данте.

Он ускорил шаг — боль в теле стала сильнее. Начал бежать — и тут же ему самому захотелось кричать от свирепой боли в руке и груди. Сжав зубы крепче, парень продолжал бежать вперед, где, как ему казалось, был тот несчастный.

Крик повторился прямо впереди него. И теперь парень был совершенно уверен в том, что знает кричащего.

Прямо перед Данте был каменистый холм высотой в десять футов. В его трещинах то и дело мелькало оранжевое пламя, подобно крови разгонявшееся по всей поверхности. На самом верху была чья-то фигура, то и дело дергавшаяся, словно от ударов током. Еще одно резкое движение — и фигура издала полувскрик-полустон. На фоне багрового неба из ее тела брызнул фонтан крови, который начал быстро угасать.

Не раздумывая ни секунды, Данте бросился вперед, взбираясь по холму. Подъем был крутым, и парню пришлось продвигаться вперед чуть ли не ползком, хватаясь голыми руками за невероятно горячие камни. До ноздрей Данте дошел запах собственной паленой кожи, боль в руках обжигала сознание, но парень продолжал подъем, приближаясь к затихшей фигуре. Та повернула в его сторону голову, увенчанную рогами:

— Кто здесь?

Голос был тихим, ослабшим от бесконечной боли и пыток. Парень упрямо продолжал подниматься к фигуре и увидел, что та по пояс замурована в землю. Обжигающие камни покрывали не только оголенный живот, но и грудь мужчины лет сорока. Правильные, резкие черты его лица были покрыты сетью глубоких морщин, паутиной идущих от глаз ко лбу и вискам, намечающиеся залысины были практически незаметны благодаря большим, чуть изогнутым рогам.

Чем ближе Данте приближался к незнакомцу, тем сильнее он ощущал что-то, отдаленно напоминающее запах жареного осьминога. Теперь у него не было никаких сомнений в том, кого он нашел.

— Кто здесь? — повторил мужчина, алые радужки его глаз невидяще смотрели прямо на Данте. Он глубоко вздохнул и ответил:

— Это я, пап.

* * *

— Чарльз! Чарли, проснись!

«Подите к черту!», — хотел сказать Чарльз Баклер, но сладкая тяжесть сна не позволяла ему разомкнуть ни губ, ни век. Он лишь промычал что-то невнятное и попытался повернуться на другой бок, чтобы глубже погрузиться в страну снов.

Но чьи-то крепкие и сильные пальцы схватили его за плечи и довольно грубо тряхнули, возвращая хирурга в холодную реальность, полную смертей и пустоши заброшенных городов. К рукам, схватившим его плечи, прибавилась увесистая ладонь, угостившая Чарльза мощной пощечиной:

— Проснись, мать твою! Ему стало хуже!

— Что? Кому? — Чарльз спросонья не понял, о ком идет речь, но когда он открыл глаза и увидел над собой встревоженные лица Анны и Бруно, то сразу вспомнил об окровавленном молодом человеке, которого он пытался заштопать прошлым вечером. Сон как рукой сняло, дополнительно обдав Чарльза ледяным дыханием надвигающейся смерти.

— Иду! — коротко бросил он, вскочив на ноги. Бруно отпустил его плечи, позволив хирургу накинуть куртку.

* * *

В который раз Кэт не знала, как ей поступить. Перед тем, как уйти спать, Чарльз дал ей четкие указания на случай, если Данте вдруг очнется или попытается встать самостоятельно.

Но когда парень стал буквально шипеть сквозь зубы, вцепившись обеими руками в одеяло, а дыхание его участилось, словно после долгой вынужденной пробежки, девушка растерялась. Она понятия не имела, что с ним происходит, но чувствовала, что Данте находится на грани между жизнью и смертью. Словно наяву она видела чьи-то когтистые лапы, тянувшиеся отовсюду к бессознательному нефилиму и жаждущие разорвать его на части.

— Что такое? — встревожилась Анна, заметив побледневшее лицо Кэт. После истории женщины они обе долго молчали, пока Анна не обратила внимание на судорожный вздох Данте, вцепившегося мертвой хваткой в одеяло. Переведя взгляд на девушку, бывшая полицейская поняла, что дело дрянь.

— Черт… подожди, я позову Чарли! — крикнула она, уже выбегая из палатки. С того момента прошло минут пять, и все это время Кэт неуверенно топталась рядом с парнем, на лбу которого появилась испарина.

«Думай!» — велела она себе. — «Как ему можно помочь?»

Действуя скорее интуитивно, Кэт подняла руку и положила ее на влажный от пота лоб Данте. Чуть не отдернула ладонь — парень словно горел изнутри. Словно ощутив чужое прикосновение, он успокоился, пальцы разжались. Но дыхание по-прежнему было частым и тяжелым.

— Не умирай, — пробормотала Кэт. — Только не умирай, слышишь?

И закусила губу, осознавая, что в таком состоянии он вряд ли ее услышит. Надежда быстро таяла, сменяясь отчаянием.

* * *

Руки демона Спарды также были замурованы в камень, так что он не мог дотронуться до сына. Но его глаза, недоуменно смотрящие прямо на парня, слегка расширились.

— Пап?.. — неуверенно спросил Данте. — Ты… меня слышишь?

— Я не вижу тебя. — Голос отца был охрипшим и слабым. Парень ощутил знакомую горечь глубоко в сердце и мысленно чертыхнулся. Вот он стоит сейчас перед собственным отцом, который являлся одним из тех, кого Данте так ненавидел. Но ненависти парень не ощущал. Лишь жалость, смешанную с отчаянием.

— Что случилось? — Спарда чуть наклонился вперед, словно пытаясь почувствовать боль сына. — Ты… боишься меня?

— Нет, — хрипло ответил Данте. Поднял руку, чтобы дотронуться до плеча отца. Ощутив тепло чужой ладони, демон нахмурился:

— Значит… не смог я помочь.

— Я выжил. И брат тоже.

— Знаю… — Спарда нахмурился, словно впитывая через сына его воспоминания. — Мне так жаль.

Парень промолчал. Мог ли его отец знать, чем все обернется? Мог ли себе представить, каков будет итог его связи с ангелом, представителем враждебной расы?

— Война была не всегда, — сказал демон, подняв глаза к алому небу. — Она началась только в тот момент, когда люди поняли, что они — не просто ресурсы для высших рас. Что они могут сами решать свою судьбу. Конечно, в этом им помогли нефилимы — они хотели научить людей всему тому, что знали сами.

Данте молчал, внимательно слушая отца. Пожалуй, это был первый раз, когда он прислушивался к нему — обычно в детстве, когда Спарда решал рассказать сыновьям о прошлом ангелов и демонов, маленький Данте предпочитал убегать в сад, утянув вместе с собой и брата.

Теперь ему предстояло наверстать упущенное, потому что парень знал — от этого зависит судьба многих людей. И Кэт в том числе.

— Ты знаешь, на что способны нефилимы? — спросил Спарда. Вздрогнув, Данте кивнул:

— Финеас рассказывал мне.

При упоминании этого имени морщины на лице демона слегка разгладились:

— Я рад, что тебе удалось встретиться с ним. Но демоны хотели истребить нефилимов не только потому, что те были гораздо могущественнее. Знания, Данте. Они рассказали людям то, чего им знать не следовало.

— О чем ты?

— Перерождение по собственной воле. Люди действительно имеют куда больший потенциал, чем мы думаем. Но, тем не менее, в зависимости от их деяний определяется их судьба после смерти. Как думаешь, почему демоны все же захватили их мир? Почему ангелы ничего не смогли с этим поделать?

Парень кивнул — опять же, все дело было в людях. Демоны просто использовали их, как пушечное мясо.

В горле вновь встал комок, и он закашлялся, вцепившись в плечо отца. Тот вздрогнул:

— Ты на грани. Тебе нужно вернуться.

— К-как?

— Ты умираешь потому, что не хочешь принимать свою сущность такой, какая она есть.

— Какая она есть… — прохрипел Данте. — Пап, а кто я? Я считал себя человеком — тем, которым я не являюсь совсем!

— Это не так.

— Что?

— Может ты и не человеческое существо… но твоя душа вполне человечна. Твои поступки, мысли, чувства — все это делает тебя своим среди людей. Этому научили тебя люди. И не только тебя — всех тех, кто пришел до тебя.

— Люди научили меня… — перед глазами парня бешеным калейдоскопом завертелись картинки из его прошлого. Да, люди… может, он и сторонился их, презирал их за беспомощность перед демонами, но все же именно люди научили его выживать, бороться за свою жизнь не только среди невидимых им тварей.

— Теперь пришло время поблагодарить их, сын мой.

Раздался громкий грохот — рука Спарды, вздыбив над собой каменные пласты, вырвалась из плена и сжала окровавленное предплечье Данте. Боль оказалась настолько внезапной, что парень не сдержал крика.

— Научи их бороться! Пусть они станут свободными — такими же, как и ты!

Боль обжигала сознание, концентрируясь в руке. Мельком Данте заметил, что края раны начинают чернеть и покрываться коркой из запекшейся крови. Мышцы руки пульсировали, тонкая розовая плоть медленно покрывала их, затягивая рану.

— Это — последнее, что я могу дать тебе, сын мой. Остальное зависит от тебя — от того, сможешь ли ты обрести себя в полной мере.

И, прежде чем Данте очнулся от боли, демон рассыпался грудой камней. Парень несколько секунд ошарашено глядел на возникшую перед ним горку из остывающих булыжников.

— Пап?.. — неуверенно спросил он. — Что ты?..

Он упал на колени, раскидывая камни вокруг, надеясь, что отец окажется погребен где-то под ними — измученный, уставший, но живой. Однако под пальцами не было ничего, кроме камней и сажи.

«Его здесь нет, придурок. Он жив, возможно — но совсем в другом месте, в другом времени. Тебя просто здорово приглючило. Прямо как после хорошей дозы крэка, не находишь?»

Данте медленно встал. Небо над головой поблекло, теряя свой алый цвет. Прямо на глазах оно бледнело, приобретая яркий желто-коричневый оттенок. Парень ощутил, как сухой хлесткий ветер обдувает спину и только недавно зажившую руку.

Камни под его ногами рассыпались в прах, легким смерчем прокружившись по пустырю, напоминавшему один из пригородов Лимбо-сити в жаркий летний полдень. Молча проследив за танцем черных спиралей Данте понял, с кем ему предстоит встретиться на этот раз.

«Сможешь ли ты обрести себя?»

Увидев невдалеке расслабленную фигуру, задумчиво затягивающуюся сигаретой, парень мельком подумал о том, что со стороны выглядит он более чем дерьмово.

Его двойник лениво повернулся в сторону Данте. Покрасневшие от недосыпа и передозировки марихуаны глаза были чуть прищурены.

— Прямо как у Оскара Уайльда. А, ты же не читаешь эту хрень, да?..

* * *

— Господи Иисусе! — Чарльз отпрянул от койки словно ужаленный. Бруно, Кэт и Анна наоборот, подскочили к нему:

— Что такое?

Вместо ответа хирург показал пальцем на раненое предплечье Данте. Прямо на глазах ужасная рана затягивалась, постепенно накрывая оголенные мышцы свежей, пульсирующей плотью.

— Не может быть… — прошептала Анна. Бруно потянулся было пощупать рану, но получил шлепок по руке от Кэт, глаза которой вновь загорелись надеждой.

— Кто он такой, черт побери?.. — спросил Чарльз, во взгляде его сверкали искорки безумия. Кэт повернулась к нему с легкой улыбкой:

— Он — нефилим.

Хирург только молча разинул рот. Тут с улицы раздался вой сирены.

— Какого хрена? — вздрогнул Бруно. Анна нахмурилась и выхватила из кобуры свой «Магнум»:

— Чужаки.

Прежде чем кто-либо успел задать ей еще один вопрос, женщина выскочила на улицу. Бруно повернулся к хирургу:

— Что это значит?

— Откуда мне знать? — раздраженно отозвался он. — Но советую вам держать ухо востро и покинуть палатку. Те, кто нападает на нас, обычно не берут пленных.

— Мило. Идем, детка! — Бруно вышел на улицу, на ходу вынимая обрез. Кэт бросила на Данте последний, полный воскресшей надежды взгляд и покинула палатку.

Чарльз проверил наплечную кобуру на наличие пистолета и обернулся к парню. Последний дышал ровно, его пальцы больше не впивались в одеяло. Но рана на груди почему-то стала немного шире. Еще немного — и шов, который сделал Чарльз, вновь разойдется.

— Полегче, парень… — прошептал хирург. — Жизнь дается только один раз. И ты не исключение.

Дата добавления: 2015-07-15