Слова признательности 27 страница

Цюань почувствовал на своем плече руку Ли Туна:

— Мы будем наблюдать за ним так же, как наблюдали за тобой. И будем молиться, чтобы Царь был прославлен в жизни еще одного Ли. У нас достойное наследие, мой сын. Мы недостойны. Но Царь Иисус достоин.

Цюань заметил кое-что в десяти футах от Шэня. Он задержал дыхание, ибо раньше он этого не видел. За Шэнем наблюдали не только они, но еще Некто, Сидевший на старом деревянном стуле. Некто с загрубевшими ранами на ладонях. Тот, Кто один может быть в двух мирах одновременно.

Ли Тун увел Ли Цюаня от портала:

— Все мученики на небесах собираются вместе, когда новый мученик возвращается домой. По поводу твоего возвращения организован праздник. Ты встретишь людей из всех стран и народов. Это величайшая честь.

Цюань снова посмотрел на Ли Шэня, который теперь отошел к другому дереву гинкго с фонариком в руке. Рядом с ним шел Жадорэль. Шэнь сорвал с дерева маленькую веточку и стал рисовать на песке, направляя свет фонаря на рисунок.

— Он рисует рыбу, — сказал Ли Цюань.

— Может быть, он и будет избранным, — ответил его отец. — Мы всегда так думали.

— О чем вы думали?

— Мы думали, что он станет последним мучеником. Тем, чья смерть станет предзнаменованием вторжения Царя в Темный мир. Тем, чей исход из Страны теней в конце концов ознаменует наступление вечного Царства Света.

Бен сказал Дагу:

— Вот и вся история.

Даг во все глаза смотрел на него с дивана, стоявшего в гостиной. Он до сих пор не пришел в себя от удивления, что Бен заехал к нему домой, и еще более изумлялся услышанному от него.

— Ну и ну.

— И это все, что ты можешь сказать?

— У меня нет слов, — признался Даг. — Ну и ну.

— Когда ты открыто свидетельствовал об Иисусе, я чувствовал себя виноватым за свое собственное отступничество. Поэтому я отвергал тебя. Пожалуйста, прости меня.

— Бог простил меня, Бен, а то, что я делал, намного хуже, чем все то, что ты сделал мне. Кто я такой, чтобы не даровать тебе прощение?

— Ну так вот, это первая причина моего прихода к тебе. А во-вторых, — я хочу восстановить тебя на работе.

— Ты шутишь.

— С полной компенсацией за все время твоего отсутствия на работе — насколько я помню, это примерно четыре месяца, потому что я уезжал как раз на этот период.

— Это розыгрыш?

— Я похож на шутника?

— Мистер Гетц одобряет твое решение?

— Он предоставил мне полную свободу в этом вопросе. Мы ошиблись. Нет. Я ошибся. Я служил самому себе, хотя должен был служить Богу. Мне напомнил об этом мой старый друг.

— Ну что ж, все это время я работал по совместительству, никак не мог подобрать ничего подходящего, — сказал Даг. — Я серьезно все обдумаю. А пока я хочу пригласить тебя в церковь. Пэм всегда туда ходит, как ты знаешь. И Ким тоже.

Мелиссу я какое-то время не видел. Но, так или иначе, почему бы тебе не пойти со мной в церковь в это воскресенье?

Отцы Ли Цюаня, все трое, представили его братьям и сестрам из Индонезии, Ливии, Вьетнама и Ирана.

— Я Менди Дибай. Добро пожаловать.

Его приветствовал человек с темной кожей и очень широкой улыбкой:

— Бенджамини Йохана. Когда-то посланник в Судане, а теперь получил назначение домой!

К Цюаню приблизились трое мужчин со светлой кожей:

- Я Грэм Стейнс. Это мои сыновья, Филипп и Тимоти. Твой отец рассказывал нам о тебе.

Еще один человек выступил вперед:

— Я Хуан Кой. Когда-то жил в Колумбии. Теперь — в Царстве Благодати!

Цюаню хотелось подробно поговорить с каждым мучеником, но Ли Тун крепко схватил его за руку:

— А теперь пора встретиться со многими другими, с кем ты сможешь поговорить позднее. Я хочу представить тебя пятерым, ставшим моими добрыми друзьями — они прибыли в Царство Благодати незадолго до меня.

Цюань посмотрел на пятерых мужчин, один из которых напомнил ему Бена.

— Это мои братья, — сказал Ли Тун. — Нейт, Пит, Эд, Роджер и Джим.

— Для нас большая честь познакомиться с Ли Цюанем, — сказал один из них. — Ты отдал то, что не смог бы сохранить, чтобы получить то, что невозможно потерять. А взамен ты получил неизмеримое. -— Они обнялись и стали делиться друг с другом историями и вместе смеяться.

Теперь Цюаня взял за руку Ли Маньчу, повернув его в другом направлении:

— В этот раз на общение мучеников приглашен один особый гость. Это тот человек, который сделал мне операцию на глазах, когда я был маленьким ребенком. И он же привел меня к Иисусу.

— Хадсон Тейлор? — спросил Ли Цюань.

— Да, — ответил человек. — Но никаких родственных связей с Элизабет Тейлор.

Он улыбнулся, а затем серьезно посмотрел на Цюаня:

— Я наблюдал за тобой и ходатайствовал за тебя. Для меня большая привилегия встретиться с Ли Цюанем лицом к лицу.

У Ли Цюаня не нашлось слов в ответ. Затем он снова почувствовал руку на своем плече. Это был Ли Тун, стоявший рядом с невысокого роста человеком, чье лицо сияло.

— Это мой единственный сын, Ли Цюань. А это, Цюань, первый из нашего рода. Наш брат Стефан.

Ты снова взял на работу Дага? — спросил Мартин. Отлично. Мне все равно, Бен. Главное, чтобы наш бизнес в Китае развивался.

— Я не предлагаю прекратить бизнес. Совсем нет. Я просто предлагаю использовать наше присутствие в этой стране и наши связи, чтобы показать, что мы не намерены игнорировать положение с правами человека. Мы можем заявить, что сами желаем присутствовать на собеседованиях по найму персонала. У меня есть план, который обеспечит полное отсутствие политических и религиозных заключенных на фабриках, которыми мы владеем или с которыми у нас заключен контракт.

— Будь осторожен, Бен. Ты слишком эмоционален. Время, проведенное в Китае, повредило тебе. Не уверен, что ты сможешь полностью оправиться. Ты потерял доверие. Раньше ты стоял у штурвала, сам себе выписывая билет, и за три года ты мог бы разыграть собственный сценарий в нашем китайском бизнесе. Но теперь Совет директоров задает слишком много вопросов. Трэвис и компания только и ждут, когда ты допустишь еще одну оплошность. Джеффри в Шанхае подчищает за тобой все проблемы во взаимоотношениях с Вон Чи и сглаживает ситуацию с властями. Некоторые в совете директоров считают, что Джеффри — наиболее подходящая кандидатура на место исполнительного директора. Они говорят, что я должен подготовить его, потому что на тебя нельзя положиться так, как раньше. Нам нужно думать о компании, Бен. Нам нужно знать, кому мы можем доверять и кто будет действовать в наилучших интересах для «Getz International».

— Я думаю, что правильные вещи всегда служат наилучшим интересам каждого.

Интересная теория. Но кто решает, что правильно и что неправильно? Слушай, Бен, я удручен тем, что произошло с твоим другом. Но тебе нужно двигаться вперед, оставив все случившееся позади. Иначе можешь попрощаться с должностью исполнительного директора.

Бен вздохнул:

— Возможно, существуют некоторые вещи поважнее этой должности.

Мартин посмотрел на него, словно не веря собственным ушам.

— Может, в тебя вселился кто-то другой? И что тогда ты сделал с настоящим Беном Филдингом?

Бен засмеялся:

— Думаю, я сам удивился тому, что сказал. Но я сказал это искренне,

— Мне не нравится это повторять, Бен, но мы все наблюдаем за тобой.

— За мной наблюдаете не только вы, — ответил Бен. — За мной наблюдает Бог. И Он видит все, включая то, чего не видишь ты.

— Да? Но зарплату тебе платим мы.

— Настоящее золото не боится огня, — сказал Бен.

— Что?

— Так часто говаривал Ли Цюань.

Бен вышел из кабинета Мартина и вошел в свой. Он взял стул с высокой спинкой, стоявший за столом, и передвинул его к гостевому дивану. Затем из кладовой принес старый стул меньшего размера и поставил его за стол.

Он вернулся к гостевому дивану, глядя на стул с высокой спинкой, на котором он сидел последние пять лет. Затем встал на колени и стал разговаривать с Сидевшим на этом стуле.

— Всемогущий Царь пленил его сердце, — сказал Ли Тун.

— Да, — подтвердил Ли Цюань. — Да.

— Может, однажды он сделает для Иисуса больше, чем любой из нас, — сказал Ли Вэнь.

— Будем надеяться, — ответил Ли Маньчу.

Цюань почувствовал Его безошибочное присутствие. Крепкая и успокаивающая рука обхватила его плечо.

— У меня великие планы для Бена Филдинга. Смотрите и будьте свидетелями.

Когда они встали петь, Бену показалось, что сзади зашептались. Он посмотрел назад, на следующий ряд, через проход. Его глаза встретились с глазами Ким. Рядом с ней он увидел Пэм. И пока на лице Ким выражение шока уступало место радости, лицо Пэм по-прежнему было удивленным.

Через мгновение Ким уже смеялась, затем к ней присоединилась Пэм. Бен заметил другие улыбающиеся лица, а также холодный и неодобрительный взгляд одной женщины.

Песня закончилась, и пастор встал проповедовать:

— Тема сегодняшней проповеди — «Поклонение Богу, Который не всегда делает то, что нам хочется». Пожалуйста, откройте ваши Библии на Книге пророка Аввакума.

Бен посмотрел на английскую Библию Ли Цюаня. Минь и Шэнь плохо читали по-английски, и потому Минь настояла, чтобы он забрал Книгу с собой. Он так и сделал — при условии, что обязательно постарается доставить им как можно больше Библий на мандаринском языке.

— Какую книгу он велел открыть? — шепотом спросил он Дага.

— Аввакум. Давай, я помогу тебе, — Даг стал быстро переворачивать страницы.

— Зато я знаю, где искать Евангелие от Иоанна, — сказал шепотом Бен.

После окончания богослужения Ким пробралась через толпу людей к отцу. Она обняла его:

— Папочка! Ты давно вернулся?

— Всего несколько дней назад.

— Я рада, что ты пришел в церковь.

— Я тоже, Кимми, я тоже.

Осторожно подошла Пэм и встала рядом. Они поговорили несколько минут, затем Бен сказал Пэм и Ким:

— Можно, я приглашу вас на обед?

Пэм ответила:

— Но меня ждет Сэнди, и она...

— Конечно, мама пойдет с тобой на обед, папочка. Я позвоню Сэнди и все объясню. А я сегодня встречаюсь с Мелиссой. Увидимся позже! — Широко улыбаясь, Ким повернулась к отцу и сказала:

— А потом я приглашу тебя на обед. Как насчет вечера во вторник?

— О, отлично. Во вторник, договорились.

— Тебе не нужно свериться со своим расписанием? — прошептала Пэм.

— Нет. — Он повернулся к Ким. — Я позвоню тебе и скажу, где я смогу подобрать тебя во вторник.

Она энергично помахала ему рукой и исчезла в толпе.

Бен и Пэм подошли к ее машине и разговаривали в течение получаса.

— Я хочу познакомиться с Минь, — сказала Пэм.

— Она тебе понравится. А ты понравишься ей.

- Да?

— Да. Вы обе... ну, очень похожи.

— Спасибо.

— Собственно, она просила меня обнять тебя за нее.

— Чего же ты тогда ждешь?

Он неуклюже обхватил ее руками, но когда почувствовал ответное объятие, крепко прижал ее к себе и уже не хотел отпускать. Затем заставил себя сделать шаг назад.

— Что с тобой произошло там, Бен?

— Я многое увидел. Впервые в жизни. То, чего объяснить не могу. Вещи, гораздо большие, чем я.

— Большие, чем ты? Ого!

— Ладно, ладно. — Он засмеялся. — Я изменился, Пэм. Я стал последователем Иисуса. Реально.

— Что для тебя значит быть Его последователем?

— Я спросил себя — если Ли Цюань готов умереть ради Христа, захочу ли я рисковать и вызвать неодобрение людей на работе? Захочу ли рисковать своей работой и карьерой? Своей популярностью? Может, даже свободой? И даже жизнью?

— Непростые вопросы.

— Да. И правильные ответы становятся для меня все яснее и яснее.

Они помолчали немного, и Пэм прервала паузу:

— Я голодна. Может, пойдем в китайский ресторан?

Ли Цюань наслаждался каждой минутой своего пребывания здесь. Здесь он нашел неизведанную красоту, которая всегда манила его. Ему всегда хотелось заглянуть за красоту, под нее, и укутаться в нее, как в одеяло. Ему хотелось стать ее частью и радостью, неотделимой от нее. Он не хотел стоять вовне и только смотреть. Он хотел быть внутри нее. Теперь наконец это стало возможным.

Пламя Радости, которое зародилось на мокрых поленьях в Стране теней, теперь ярко полыхало на сухих дровах Царства Благодати. Его языки поднимались на необозримые высоты, и только ты подумаешь, что выше взметнуться уже некуда, как тебе является следующее откровение, следующая встреча с человеком, и тебя возносит на новый уровень восторга, который подливает масла в пляшущий огонь чистой Радости.

Цюань все никак не мог поверить, — хотя в этом его уверяли все, — что это всего лишь небесная прихожая, своего рода приемная, а главная обитель, настоящее место, ждет его впереди. Когда все они получат воскресшие тела и обоснуются на новой Земле, говорил Ли Тун, все будет намного лучше. Но как могло быть еще лучше, если уже существующее превосходило все, что он только мог вообразить?

Он увидел что-то вдали.

— Что это за огромное здание за Залом мучеников? — спросил Цюань.

— Это Зал правосудия, — ответил отец. — Соломон построил свой зал правосудия, но он не знал, что его творение — всего лишь маленькая модель этого, настоящего, Зала.

— Что там будет?

— Царь будет там судить народы. Его правосудие восстанет и восстановится. И оно не отступит, пока все доброе не получит воздаяния, а все зло не будет уничтожено.

— Как скоро это произойдет? — спросил Ли Цюань.

Ли Тун посмотрел на Царя, Сидящего на престоле:

— Его меч все еще в ножнах, но уже сейчас Он поглаживает большим пальцем его рукоятку.

— Да, привет. Это Бен Филдинг из «Getz International». Я в вашем университете проводил занятия по бизнесу... Да, правильно. В общем, я только что вернулся из Китая, где побыл четыре месяца. Там я провел большую работу. Кроме того, я отлично владею китайским. Я знаю, что у вас учится много китайских студентов... Так много? Здорово! Так или иначе, я уверен, что многие приезжают сюда и теряются — культурный шок и все такое. Я хотел бы на добровольных началах познакомиться с кем-нибудь из них поближе. Может, помочь освоиться и прижиться здесь. Вам нравится такое предложение?.. Вы не шутите? Да, это было бы здорово. Я к вам приеду.

Бен положил трубку, улыбаясь. Он посмотрел на записку от своего секретаря, Джен, и набрал номер:

— Чэу Гань? Да, это Бен Филдинг из «Getz International». Ni hao. Очень хорошо, xiexie. Вы знаете, что я пробыл в Китае четыре месяца?.. Да, только что вернулся. Поездка была изумительной. Послушайте, сколько времени вы намереваетесь провести в Портленде? Мы сможем вместе пообедать в четверг? Думаю, мы могли бы поговорить. Мне бы также хотелось подарить вам одну книгу. Я объясню. Вы знаете рыбный ресторан на Кауч-стрит за Третьей авеню, где мы с вами встречались прошлым летом?.. Правильно. Именно так. В 11:45? Отлично. Увидимся в четверг.

— А теперь я хочу выполнить свое обещание, — сказал Цюаню отец.

— Какое обещание?

— Ли Тун однажды обещал показать Ли Цюаню Великую Китайскую стену. Тогда я имел в виду то, что мы называли Великой стеной, — хотя она не такая великая, ибо скоро на ней не останется камня на камне. Я же сейчас хочу повести тебя к Стене памяти и почета, которую наш Царь перенесет отсюда на новую Землю. Эта Стена посвящена мученикам. На ней запечатлено имя каждого мученика из всех стран, народов и времен. Имя каждого, с кем ты встречался на торжествах, записано на этой Стене. Царь Сам пишет эти имена, используя острие гвоздя. Первое имя в этих списках — Стефан. Мое имя тоже там есть. Как и имена Ли Маньчу и Ли Вэня. Там есть и твое имя. Может, однажды там появится имя Ли Шэня. Но это знает только Иисус.

Они шли и разговаривали по пути, и наконец дошли до каменного сооружения.

— Стена великолепна, — сказал Ли Цюань. — Я никогда не видел такого камня и такого мастерства.

Стена возвышалась над ним, загибаясь наружу, так что имена мучеников были и перед ними, и над ними. Отец обнял Цюаня за плечи, и они стали читать одно за другим имена на Стене. Когда Ли Тун прикасался к имени, они тут же могли увидеть этого человека — как он жил на Земле и как он служил Иисусу. Цюань с отцом прошли большое расстояние вдоль красиво изгибающейся Стены, которая служила дорогой через историю. Цюань удивлялся тому, как много имен было на Стене. Эти люди жили в местах, о которых он никогда не слышал. Для специалиста в области истории это было... что ж, это же небо.

— Здесь ни одна история не забыта, — сказал Ли Тун. — Иисус сделал этот мемориал живым. По Его указанию истории верных на Земле всегда будут пересказываться у костров и за обеденными столами в Царстве Благодати. Сегодня мы с тобой видели лишь малую часть великих историй. Мы будем приходить сюда каждый раз, когда захочешь.

— Мне бы тоже этого хотелось, уважаемый отец. Очень хотелось бы.

Ли Тун показал на недавно выгравированное имя — Ли Цюань.

— Мое имя на Стене памяти и почета, — прошептал Ли Цюань дрожащим голосом. — На Стене Мучеников.

— Да, — сказал Ли Тун. — Но здесь мы называем эту Стену именем, которое дал ей Иисус. Он называет ее Великой Стеной.

Эпилог

Слышались голоса миллионов людей:

— Доколе, о Господи?

— По причине угнетения слабых и мольбы бедствующих ныне Я восстану, — сказал Царь. — И Я спасу их.

Царь встал перед Своим престолом. Его глаза — и глаза всех на небесах — сосредоточились на молодом слесаре из Пушана, который томился в тюрьме, кашлял кровью и умирал от туберкулеза. По мере того как жизнь Ли Шэня угасала, Царь взялся за рукоять меча и выхватил его из ножен. Он поднял его вверх и простер руку. Свистом Он призвал к Себе белого скакуна — творение, не похожее ни на какое другое. Он буквально прилетел к Нему, пританцовывая, пофыркивая и поднимаясь на дыбы, демонстрируя готовность к бою. Царь, сияя ослепляющей яркостью тысяч квазаров, вскочил на великолепного коня.

Все небеса наблюдали, как юноша испустил последний вздох у ног своих мучителей. В этот момент Царь-Воин, с влажными и полными гнева глазами, воскликнул голосом, от которого поколебались небеса и земля:

— Пора!

Михаил выбросил руку вперед — воинство небесное издало воинственный клич, и тут же образовалась огромная армия с миллионами коней, несших на себе всадников из всех народов, племен и языков. Двери вечности распахнулись. Из одной реальности в другую вступила армия, подобной которой никто никогда не видел.

— Время пришло, — взревел Царь. — Отпустите Мой народ! Уничтожьте Моих врагов! — Утренняя звезда, Которая однажды явилась как Агнец, теперь вернулась как Лев, и Его императорской мантией были десятки тысяч галактик.

Могущественная армия явилась из дальних концов вселенной, шествуя через миллиарды звезд и планет. Бесчисленные орды воинов в разноцветных вспышках прошли мимо Туманности Ориона. Эта армия шла к Земле грохочущим шагом. Воины ехали на великолепных белых, гордых, чистокровных жеребцах без седла и уздечек, ибо скакуны знали свою миссию так же хорошо, как и их наездники. Некоторые из коней тянули за собой пламенные колесницы, вспыхивающие по всему небу, словно метеоры.

Легионы ангелов собрались в боевых порядках позади и по бокам от своего Главнокомандующего. Чуть поодаль от Него находились двенадцать мужчин, а следом за ними шествовала огромная армия мучеников, воинов, чьи руки крепко сжимали рукояти мечей, а в глазах пламенел праведный гнев, взрывающий преисподнюю.

Среди них находился великолепный всадник, горевший пламенной ревностью, гордо и высоко сидевший на великолепном коне. Имя воина было Ли Цюань. От него не отставали еще четыре человека с тем же именем Ли, по двое с каждой стороны от Цюаня, — включая того, кто присоединился к ним совсем недавно. Вновь прибывший гарцевал на коне с широко открытыми от изумления глазами, пытаясь понять все, что с ним произошло. Было видно, что он уже стал осознавать свой мгновенный переход из грязной тюрьмы в Пушане в седло великолепного жеребца рядом со своим давно ушедшим отцом, который был живее, чем когда-либо в земной жизни.

Потоки расплавленных, раскаленных докрасна скал растекались с гор по всей разрушавшейся планете. Горячая и красная река пламени и света мгновенно расплавляла деревья и камень, пожирая все на своем пути. Землетрясения и цунами, вздымающиеся океанские волны и наводнения захлестнули города. Измученная Земля требовала отомстить падшим и порочным распорядителям, которые не справились с управлением планетой и довели ее до разрушения. Мир расшатывался и стонал, разваливаясь на куски — а может, это были муки нового рождения?

— Избавь нас! — кричали разбросанные группы беженцев, странников и пилигримов — всех, для кого Земля никогда не была домом и которых мир был недостоин.

На Темной планете царства людей рассыпались и таяли. Словно серп, очищающий и пролагающий путь, землетрясения сравнивали с землей небоскребы. С великим грохотом падали вниз фондовые биржи. Горели предприятия и фабрики. Все, для кого Земля была упованием и надеждой... в одно мгновение остались бездомными.

И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует. Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадем. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого. Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие». И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый. Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя. На одежде и на бедре Его написано имя: «Царь царей и Господь господствующих».

И солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои.

И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих. И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор, и говорят горам и камням: «Падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца».

Михаил указал на Землю, на бога Маммону и его жену, Вавилон, и крикнул:

«Ибо грехи ее дошли до неба, и Бог воспомянул неправды ее. Воздайте ей так, как и она воздала вам, и вдвое воздайте ей по делам ее; в чаше, в которой она приготовляла вам вино, приготовьте ей вдвое. Сколько славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и горестей. Ибо она говорит в сердце своем: “Сижу царицею, я не вдова и не увижу горести!” За то в один день придут на нее казни, смерть, и плач, и голод, и будет сожжена огнем, потому что силен Господь Бог, судящий ее...

Торговавшие всем сим, обогатившиеся от нее, станут вдали от страха мучений ее, плача и рыдая и говоря: горе, горе тебе, великий город... ибо в один час погибло такое богатство!»

Они плакали и сетовали об этом разрушении... ибо они стали неотделимы от богов, которым поклонялись.

Всего в сотне футов над опаленной Землей Читатель, шествуя на великолепном скакуне сразу за Михаилом, закричал: «В твоих городах найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле, молодых и старых, крошечных младенцев и взрослых. Видит Всемогущий кровь всех, кто был убит на Земле». Он повернулся к огромному воинству всадников, следовавших за ним, и сказал: «Веселись о сем, небо и святые Апостолы и пророки; ибо совершил Бог суд ваш над ним!»

И когда Читатель говорил, великий Зверь собрал царей всей Земли и воинства их, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его. И глаза всех устремились на Человека, сидящего на огромном белом скакуне, на Человека с лицом Льва, чьи брови были сведены вместе и выражали яростный гнев. Но глаза всех не могли дольше смотреть на Него, ибо их сердца растаяли подобно льду под полуденным солнцем.

Боевой клич сотен миллионов воинов раздался с одного конца вселенной до другого. И разразилась война на узком перешейке между небесами и адом, на планете, называемой Земля. Воздух наполнился боевыми звуками — вой убиваемых угнетателей и радостные, торжествующие крики угнетенных, ликовавших при появлении долгожданных освободителей.

Некоторые воины пели в бою, размахивая мечами, одной рукой сметая со своего пути угнетателей, а другой подсаживая жертвы на своих коней.

Длинная рука Царя двигалась с быстротой и могуществом. Надежда на отмщение, которая помогала страдальцам сохранить разум, была, наконец, осуществлена. Ни к одному чаду неба в этот день не прикоснулся меч, ибо вселенная уже не могла позволить пролиться ни одной капле праведной крови.

Небеса излили свою ярость. Земля истекала страхом. Наступила последняя ночь старого мира.

По кивку Льва Михаил поднял свой могучий меч и опустил его на огромного Дракона. С набухшими от напряжения мускулами Михаил поднял своего злого двойника и бросил извивающегося Зверя в огромную яму. Мучитель мужчин, охотник за женщинами, хищник, преследовавший детей, и угнетатель праведных визжал в ужасе. Несметная армия небес ликовала.

Батальоны Царства Благодати смотрели на опустошенное и разоренное лицо Земли, на опаленную почву старого мира. Пожары холокоста всего сущего не пощадили ничего и никого. Ничего, кроме Слова Царя, Его народа и дел, построенных на золоте, серебре и драгоценных камнях, которые они совершали ради Него в течение долгой ночи со времени сумерек Эдема.

Воины опустили свое оружие, хромые отбросили в сторону свои костыли и побежали, а слепые открыли глаза и увидели. Они кричали и танцевали, обнимая друг друга, ибо все знали, что все оставшиеся на Земле покрыты кровью Агнца, и всем им можно доверять. Царь собрал детей у Своих ног. Он отер слезу каждого.

Затем послышался могучий голос Читателя: «Хвалите Бога нашего, все рабы Его и боящиеся Его, малые и великие».

Послышался голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: «Аллилуйя! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых».

Михаил отер кровь со своего меча и осторожно вложил его обратно в ножны. Он громким голосом позвал Читателя, и его голос можно было услышать за шумом радующегося множества: «Напиши: блаженны званые на брачную вечерю Агнца!»

Все глаза обратились к Царю. Вся вселенная умолкла, предвкушая Его слова.

«Я превращу пустынные земли в сады, — объявил Царь.

Я восстановлю здесь дом, который Я сотворил для тебя, Моя Невеста. Здесь будет новый мир, наполненный жизнью мир голубого и зеленого цвета, еще более величественный, чем все, что было когда-то. Страна теней снова Моя, и Я преображу ее. Мое Царствие пришло. Моя воля осуществится. Зима кончилась. Наконец наступила весна!»

Огромная толпа многоголосо закричала. Царь воздел руки. Увидев шрамы на Его ладонях, радовавшаяся толпа сразу вспомнила, какой немыслимой ценой осуществилось величайшее торжество.

Воины хлопали друг друга по спине. Освобожденные обнимали своих освободителей, радуясь великому воссоединению с теми, с кем однажды их разлучили. В многомиллионной толпе лицом к лицу встретились двое мужчин. Их глаза смотрели друг на друга. Ли Цюань и Бен Филдинг обнялись.

Неисчислимые множества народа стали петь песню, ради которой они были сотворены, — песню, которая эхом отдавалась на миллиардах планет и отзывалась в квадрильонах мест в каждом уголке и в каждой щелочке сотворенного пространства. Аудитория, оркестр и хор слились в единой величайшей симфонии. В одной масштабной кантате мелодий и могучей продолжающейся гармонии. Участвовали все. Слушал только Один, и ради Него все исполнялось. Улыбка одобрения Царя охватила весь хор, как огонь охватывает поле спелой пшеницы.

Когда песнь закончилась, Слушавший встал и поднял Свои могучие руки, затем соединил ладони со шрамами в громогласном рукоплескании, сотрясая небо и землю звуками, отдававшимися во всех уголках космоса. Его рукоплескание продолжалось и продолжалось, и не заканчивалось.

Среди огромных масс поклонников Иисуса бок о бок стояли семьи Ли Цюаня и Бена Филдинга, женщины и дети, увидевшие друг друга в первый, но не в последний раз.

В это мгновение каждый с поразительной ясностью осознал кое-что. И они удивлялись, почему раньше этого не понимали. В этот момент им стало ясно, что каждой клеточкой своего существа они всегда и везде хотели и стремились к этой Личности и к этому Месту... и всегда будут стремиться.

Дата добавления: 2015-07-11