A Story About Them

"Это история о них," - говорит ведущий. И ты беспокоишься, ибо это не та история, которую тебе нужно было когда-либо услышать.

Добро пожаловать в Найт Вейл.

Это история про них.

Может быть они сидят в машине очень похожей на твою собственную. Ты водишь черный седан с затемненными окнами, в котором невинные люди исчезают навсегда? Тогда она очень, очень похожа на твою собственную.

В машине двое мужчин. Человек, который высокий, смотрит на дом через окно. Он не делает попытки скрыть то, что он делает.

Автомобиль также соглашается со своим существованием.

То, что они делают - это секрет, но им не нужно это скрывать. Не в этом городе.

Например: в этот день радио только начало рассказывать о том, что они делают, поскольку они это делают для того, чтобы все услышали.

Человек, который не высокий, бросает взгляд вниз на радио. Не раздраженный, или беспокойный, или испуганный. Он просто смотрит на него, потому что это то, что делают его глаза прямо тогда. А потом он оборачивается на дом, поскольку человек на радио говорит, что он оборачивается на дом.

Тот, который не низкий должен был, по идее, также наблюдать за домом. Ведь четыре глаза всегда лучше, чем два, семь - лучше, чем три, и так далее. Но он не наблюдает. Он уставился в кроссворд, где он снова написал "ЗУБЫ" - уже в пятый раз. Очередной повтор удачно уместился рядом с другим по горизонтали.

Он надолго всматривается в кроссворд. Его товарищ обращает пристальное внимание только на дом.

Тот, что разгадывал кроссворд, повернулся к другому и начал: "Какое слово из пяти букв подходит для незаметного костного образования, которое... "

Но его прервали.

"А вот и он", - сказал тот, который не высокий.

Они вышли из машины и направились к человеку, покидающему дом. Тот, казалось, не был удивлён их появлением. Люди вообще редко удивляются.

"Что это", - спросил он, закончив предложение точкой, а не вопросительным знаком.

Они одевают ему на глаза повязку и садят в машину.

Это не история о человеке. Тебе плевать на него.

Двое мужчин, вместе с лишённым зрения третьим и машиной покидают Край Койотов, тихий микрорайон со старыми типовыми домами. Исчезают они так же, как и пришли: открыто, необдуманно, боязливо, тайно.

"Я подумал пригласить тебя на ужин," - сказал тот, который не низкий.

Он часто говорит о том, что хочет сделать, но редко осуществляет.

"Это было бы хорошо," - сказал тот, который не высокий.

“Да," - говорит другой, возможно немного мечтательно. Это не наречие, которое, как предполагается, неожиданно возникает в автомобиле этого описания. Немного наречий.

“Мммммм мммммммммм ммммMMMммм ммммммм ммммммммм,” - сказал человек с капюшоном на голове.

Забудьте его. Это история про них.

Когда эта часть работы завершена, они едут в круглосуточную забегаловку "Лунный свет". Ночь ещё не наступила, но неоновая вывеска уже горит - ирреальный пучок зелёного света в таком же ирреальном пучке синего.

Их сопровождает и описывает радио - до тех пор, пока низкорослый не отключает его.

На стоянке тот, который не низкий, бросает взгляд на небо.

"Эй, смотри, что это?" - говорит он, указывая на чистую пустоту неба.

"Что именно 'это'?"- спрашивает другой.

"Я ведь видел там что-то", - отвечает первый. "Это было всего лишь несколько секунд. Но оно точно там было."

И он снова указывает на небо. И там всё ещё пустота. Абсолютнейшая пустота.

"Но... я уверен, оно было там..." - продолжает он, но не уточняет, что именно там было. Тот, который не высокий, разглядывает товарища несколько секунд и одобрительно кивает.

Внутри забегаловки, внутри кабинки, после меню и напитков они впиваются в сэндвичи с индейкой.

В забегаловке стоит запах резины и хлеба. Голос на радио тихо сообщает им это из шипящих колонок, что встроены в резиновые потолочные плитки.

"Читал в последнее время что-нибудь интересное?" - спрашивает тот, который не высокий.

"Конечно, нет!" - ответил ему товарищ.

"Это хорошо."

Помаленьку исчезают бутерброды, потихоньку утекает время.

"Я наконец сменил цвет гостиной", - сказал тот, который не низкий. "Она была одного цвета, но я решил его поменять. Надеюсь, что теперь я буду чувствовать себя по-другому."

"Хмм..." - донеслось в ответ. Невысокий вообще не знал, как отвечать на подобные реплики. Вместо этого он предложил в ответ картошку фри, чтобы показать своё дружественное расположение действиями, а не словами.

Тот, что не низкий, съедает парочку. Он знает, что имеел в виду не высокий, предложив ему картошку, потому что они долгое время работали вместе. А также потому, что радио объяснило это ему.

Снаружи мужчина с завязанными глазами сидит в машине, пустынная жара поймана стёклами.

Не беспокойся об этом.

После обеда, трое мужчин отправились к промышленной части города, которая когда-то стала таковой из-за назначения городского совета

"Да", подтвердил Совет. "Эта территория станет довольно промышленной. Склады, фабрики и все такое. Немного граффити и заборов"

Они перерезали ленточку которую принесли с собой. Совет всегда носит с собой ленточки для таких мероприятий

Автомобиль заезжает на склад. Радио снова включено и всё ещё говорит о них.

Склад похож на пещеру, там много ящиков. Некоторые из них помеченые, некоторые - нет. Они формируют пейзаж из маленьких площадей и углов, которые расходятся во всех направлениях

На складе пахнет гнилым деревом и высохшими листьями.

Их наблюдатель ждет их со скрещенными руками и взаимным выражением.

"Позор!" - говорит она. "Дай мне сказать тебе кое-что," - говорит она и замолкает.

Двое мужчин указывают на ослепленного человека на заднем сиденье автомобиля.

"Ах! Ахххх," - говорит она, неопределенно махнув на ослепленного человека. "Кто-то должен быть виноват," - говорит она, указывая на все кроме себя.

“Это было очень просто”, говорит она. “Мы берем здания из миниатюрного города, который мы обнаружили под кегельбаном, мы помещаем их в ящики, мы посылаем ящики в различные склады в пустыне, и, в результате наши интересы защищены. Это не могло быть более просто!”

Человек, который не низкий, не обращает внимание. Что-то попалось ему на глаза. Это так темно и отдаленно, как он видит. Кажется, что это возможно может не быть реальным.

"Эй, посмотрите на это," - говорит он, показывая на то, что он видит.

Человек, который не высокий, и их наблюдатель смотрят туда, куда он показывает. Там нет ничего, только потолок склада с небольшим количеством пыли и промежуточного света.

"Очень хорошо," - говорит наблюдатель.

"Да. Хорошо," - говорит человек, который не высокий.

Они поворачиваются обратно друг к другу.

“О, правда?” - говорит человек, который не низкий. Он смотрит искоса на то, что он видит. “Я волновался, что это было вообще не очень хорошо!”

"В любом случае, сказал наблюдатель, город объявил войну в отместку. Хотя они еще не знают, что это мы крали здания - они просто объявили войну, во имя своего бога, Хунтохара, всем с "верхнего мира", как они нас называют. Война бушует уже почти год. Люди гибнут, да, но послушай - люди умирают постоянно, из-за разных видов причин. На твоем месте я бы не волновался"

"Постой", говорит наблюдатель. Она бормочет инструкции в рацию, а в ответ слышит часто повторяемое "да, мэм", "нет, мэм" и странный визг

"Извини", сказала она когда закончила. "Мне совершенно не нужно было делать это сейчас, ничего экстренного"

"Я понимаю", - говорит тот, который не высокий. Он второй по пониманию из трех человек в помещении.

А потом голос по радио, звучащий из автомобиля, меняет их историю. Все они замечают. По радио говорят, что они замечают, прежде, чем они замечают, потому что часть повествования происходит до того, как история меняется.

Даже человек на радио не знает, зачет он меняет историю или откуда берёт другую. Он не всегда понимает то, что он делает. Иногда он понимает, но скрывает это от вас.

В любом случае, вот новая история, которую он говорит, не принимая во внимание то, почему он говорит ее:

Где-то в другом месте, не здесь, есть женщина, блуждающая по пустыне - пустыне, не отличающейся от этой, но и не похожей на нее - это не та же самая пустыня, я должен уточнить.

Кроме того, с ней огромные воины в масках - женщины и мужчины огромных размеров, которые слушают, когда она говорит, и следуют за ней, когда она идёт. Она завоевала их расположение потому, что пережила очень много. Она молода, но по опыту она такая же потерянная, и напуганная, и древняя, как и все остальные.

Ее ноги болят. Они причиняют боль. Она продолжает идти, и они продолжают идти следом.

Вокруг нее - и уже не на горизонте, а гораздо ближе - свет, летящий сквозь пустыню. Этот свет живой, злой, необъятный и захватывающий все вокруг. Он жужжит, и светит, и само его существование причиняет боль всем, кто рядом, а он разрушает тех, кто попался в него. Он распространяется - и не только в той пустыне, о которой я говорю, - в разных формах, но и в других пустынях, непохожих на эту. В пустынях, весьма схожих с этой. Не всегда одинаков, не всегда даже свет, но с одной-единственной целью: поглотить все, и не оставить ничего. Это улыбающийся бог ужасной силы и с неутолимой жаждой.

Женщина бредет по пустыне, а за ней - воины в масках. Они оглядываются на свет на горизонте и знают, что скоро он достигнет их маленького клочка земли, и так много других пятачков земли.

Скоро им придется повернуть. Скоро им придется встретиться с ним лицом к лицу. И не только этой женщине и этой пустыне. Не только.

Ведущий возвращается к истории о них. Он не знает, как он узнал то, что только что говорил, или зачем он вообще это говорил. Он невиновен и добр.

Но все-таки это история о них. И никто другой в ней роли не играет.

Они и их начальница с интересом слушают то, что только что сказали по радио. Невысокий мужчина записывает.

"Я исследую это" - говорит он. "Всё в точности так, как мы и ожидали" - он НЕ говорит. Он ничего не ожидал.

"Кто-то должен быть обвинен" - снова говорит начальница, показывая на мужчину с завязанными глазами.

"Я всё понимаю", сказал не высокий человек.

"Я тоже", сказал не низкий мужчина, хотя он не понимал. Никогда не понимал. Его партнер понимал за него, и это срабатывало.

Как только они и начальница, и куча деревянных ящиков, покидают склад, голос на радио говорит что-то про погоду.

[играет Pretty Little Head-Eliza Rickman]

К тому времени, как они покинули склад, наступила ночь. Или возможно это просто солнце село раньше. Восход сегодня утром был особенно громким и трудным.

— Знаешь, — говорит тот, который не низкий, глядя на кроссворд, — я каждый раз волнуюсь, что не закончу решать их, когда начинаю. Будущее, где я их дорешал, кажется таким далеким от настоящего, где я их начал.

— Я бы не волновался из-за этого, — говорит тот, который не высокий. — Но ты волнуешься. Я знаю. Знаю, что ты волнуешься из-за многого. И я волнуюсь из-за того, что волнуешься ты.

— Думаешь, все будет хорошо? — спросил тот, который не низкий. — Я имею в виду все, — поясняет он. — Абсолютно все, — разъясняет он еще.

— Да, — говорит другой. — Думаю, да.

Он так не думал.

— Думаю... да! — он повторяет.

Он так не думает.

Он бросил злой взгляд на радио.

Они проезжают мимо круглосуточной забегаловки "Лунный свет" — стеклянного ящика с плохой едой и хорошими людьми. Мимо боулинг-клуба "Цветок пустыни" и комплекса игровых автоматов, значительно поврежденных в войне, но все еще проводящих еженедельные соревнования лиги боулинга. Мимо мэрии, укрытой желтым брезентом, на котором нарисован оранжевый треугольник. Выезжая дальше, разумеется, осознанно, они минуют автостоянку, заполненную волками, оккупирующими все парковки по ночам, и дом старушки Джози, тихий и пустой вот уже несколько месяцев.

Потом и город остается позади, и пустыри.

Они останавливаются и выходят. Камешки хрустят в песке, когда они шагают. Радио что-то бормочет за закрытыми дверьми машины. Фары освещают лишь несколько одиноких растений и широкие глупые глаза какого-то ночного животного.

Эти двое людей не оглядываются на Найт Вейл. Они смотрят вперед, во тьму, что простирается так далеко, как только можно вообразить. Почти все стараются вообразить так мало, как только могут. Здесь не нужно воображать.

— Ну, выводи его, — говорит тот, который не высокий, и тот, который не низкий, открывает заднюю дверцу машины и выводит человека с завязанными глазами.

Человек с завязанными глазами немного запинается, но совсем чуть-чуть, ибо споткнуться особо-то и не о что. Он запинается, словно на сцене — словно это стоит в его списке дел.

— Вон туда, — указывает тот, который не высокий, безо всякой на то нужды.

Мы все знаем, что нужно делать. Мы все знаем, как это, и все остальное тоже, закончится.

Человек с завязанными глазами проходит метров пять в сторону тьмы, так, чтобы оба других человека и машина были между ним и далеким куполом света — Найт Вейлом. Он подходит к определенной точке по прохладному песку, а затем останавливается — частично из-за того, что тот, который не низкий, привел его туда, но по большей части из-за того, что он сам туда пришел; как и все мы со временем сами придем к той точке, откуда не сможем двигаться дальше.

Тот, который не высокий все еще стоит у машины и вытаскивает нож. Он не в крови, не выглядит использованными, но мужчина всем своим видом показывает его грубую историю — тем, как он его держит.

Человек с завязанными глазами дышит нормально, плечи расправленны, а скрытое лицо немного опущено. Его ноги слегка погружены в песок. За ним, практически так далеко, как только может быть, тот город, откуда он приехал.

Тот, который не низкий, стоя рядом с человеком с завязанными глазами, смотрит в небо.

Тот, который не высокий, подходит к ним с ножом.

— Что это? — говорит тот, который не низкий, указывая на небо.

— Ты о чем? — спрашивает тот, который не высокий, прямо позади него.

— Вон та планета! — говорит тот, который не низкий. — Она такая темная, и так близко! Она надвигается! Так близко! Интересно, смогу ли...

Он тянется вверх.

Тот, который не высокий, двигает рукой, держащей нож.

Тот, который не низкий, больше не тянется вверх. Он больше не стоит на этом месте.

Во многом, его больше вообще нет.

— Кто-то должен быть виноват, — говорит тот, который не высокий.

Или нет, он показывает это знаками.

Или не так, он думает это вслух, но это скорее больше мысль, чем речь.

Он смотрит в ночное небо, в котором нет ничего, кроме пустоты и звезд, и случайных метеоров, и таинственных огней, движущихся с невозможной скоростью, и слабого мерцания шпионских спутников, смотрящих вниз из ничего, чтобы хоть что-то увидеть.

— Прости, — говорит он, хотя и не тому, кто еще существует и слышит его. Он просто говорит, выпуская слова в ночной воздух, и возвращается в машину.

Возможно он плачет. Я знаю, так ли это на самом деле, но предпочту не говорить вам, ибо это частная информация и вам, по правде говоря, не нужно ее знать.

Человек с завязанными глазами снимает повязку, и смотрит вниз, на человека, который когда-то был не низким, а теперь — ничто.

Тот, кто может видеть, тоже не низкий. Он следует за тем, что не высокий, в машину. Тот, что не низкий и не с завязанными глазами, занимает пассажирское сиденье.

— Всегда неприятное дело, — произносит он. Он не дает дальнейших комментариев. Это не нужно.

— С нетерпением жду работы с вами, — говорит тот, который не высокий.

— Взаимно, — отвечает тот, который не низкий. — Ах, взаимно.

Это была история о них.

Радио двигается дальше – новости, события на дороге, политические мнения и исправления к политическим мнениям – но где-нибудь в пустыне есть один человек, который не идет дальше. Это также была история о нем.

Оставайтесь с нами так долго, сколько сможете, пока не сможете больше оставаться с нами.

Спокойной ночи, Найт Вейл. Спокойной ночи.

Пословица дня: Тук-тук. Кто там? Апельсин. Какой апельсин? Апельсин, ты рад, что я не сказал, что твоя мама в больнице? Мне жаль. Мне так жаль. Я могу что-то сделать? Слушай, я тебя отвезу. Поехали прямо сейчас. Возьми плащ, снаружи прохладно. Мне так жаль.

Дата добавления: 2015-07-11