Глава 6. Не знаю точно почему, может коммандеру джемесон стало меня жалко

НЕ ЗНАЮ ТОЧНО ПОЧЕМУ, МОЖЕТ КОММАНДЕРУ ДЖЕМЕСОН СТАЛО МЕНЯ ЖАЛКО, А МОЖЕТ, ОНА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СКОРБИТ О ПОТЕРЕ ОДНОГО ИЗ СВОИХ ЛУЧШИХ СОТРУДНИКОВ — МЕТИАСА, НО ОНА РЕШИЛА ПОМОЧЬ МНЕ ОРГАНИЗОВАТЬ ПОХОРОНЫ, ХОТЯ РАНЬШЕ НЕ ДЕЛАЛА ЭТОГО НИ ДЛЯ ОДНОГО ИЗ СВОИХ СОЛДАТ. Она отказывается как-то комментировать это свое решение.

Богатые семьи, такие, как наша, всегда со всей тщательностью относятся к организации похорон. Похороны Метиаса проходят в здании с высокими арками в стиле барокко и витражами. На полу они расстелили белые ковры, а на круглые банкетные столы поставили букеты белой сирени, запах которой заполнил весь зал. Единственными цветными предметами во всем зале были флаг и круглая печать Республики, висящая прямо над алтарем. Ну и, конечно, портрет славного Электора Примо, возвышающийся над ними.

Все присутствующие на похоронах одеты в белое. На мне изысканное белое платье, со шнуровкой и корсетом, с шелковой юбкой и вышивкой на спине. На груди маленькая брошка из белого золота в виде печати Республики. Волосы собраны в высокую прическу, с распущенными локонами, каскадом спускающимися на плечо, и белой розой, приколотой за ухом. На шее ожерелье из жемчуга. Веки покрыты блестящими белыми тенями и кажется, будто ресницы покрыты снегом, а мешки под глазами спрятаны за блестящей белой пудрой. Такое чувство, что из моей жизни забрали все краски, точно так же, как забрали Метиаса.

Метиас однажды рассказывал мне, что похороны не всегда проходили именно так. После первого наводнения и извержения вулкана, когда Республика решила выстроить барьеры на границе, чтобы отгородиться от проникновения Колонистов на нашу территорию, люди решили сделать белый цвет — цветом траура.

— После первого извержения, — говорил он, — пепел сыпался с неба в течение нескольких месяцев. Мертвые тела были покрыты им. Поэтому сейчас люди надевают белое, чтобы почтить память погибших.

Он рассказал мне об этом, потому что я спросила, какими были похороны наших родителей.

А теперь я брожу среди гостей, одинокая и потерянная, отвечая на сочувствующие слова соответствующими и отрепетированными словами.

— Соболезнуем вашей потере, — говорят они.

Я узнаю некоторых учителей Метиаса, товарищей по оружию, начальников. Здесь даже несколько моих одноклассников из Дрейка. Я не ожидала увидеть их здесь, ведь я не очень-то преуспела в поиске друзей за три года обучения в колледже, возможно, из-за моего возраста или из-за моей усиленной учебной нагрузки. Но они здесь — кто-то из моего тренировочного класса, кто-то из класса 421 история Республики. Они берут меня за руку и качают головой.

— Сначала ваши родители, теперь брат. Не представляем, каково вам сейчас.

Нет, не представляете. Но я лишь улыбаюсь и киваю головой, ведь они говорят это от чистого сердца.

— Спасибо за то, что пришли, — говорю я, — я уверена, Метиас был горд, отдавая жизнь за свою страну.

Иногда я ловлю на себе восхищенные взгляды всех этих доброжелателей, но игнорирую их. Это не имеет для меня никакого значения. Я ношу это вычурное платье, только ради Метиаса, чтобы без слов показать всем, как сильно я его люблю.

Через какое-то время я сажусь за столы передней части зала, прямо перед алтарем, покрытым цветами. Скоро к нему начнут подходить люди, чтобы сказать последнее слово моему брату. Я почтительно склоняю голову перед флагами Республики. Затем взгляд перемещается на белые гробы рядом с ними. Отсюда мне плохо видно лицо человека, лежащего внутри.

— Вы прелестно выглядите, Джун.

Я поднимаю глаза вверх, чтобы увидеть, как кланяется Томас и присаживается рядом со мной. Он сменил свой военный мундир на элегантный белый костюм-тройку, а его волосы недавно подстрижены. Могу с уверенностью сказать, что костюм совершенно новый. Должно быть, он стоил ему целого состояния.

— Спасибо. Вы тоже.

— Это... я имел в виду, Вы хорошо выглядите при данных обстоятельствах, учитывая все, что случилось.

— Я знаю, что вы имели в виду. — Я протягиваю руку и глажу его по руке, чтобы успокоить. Он в ответ дарит мне улыбку. Кажется, он хочет сказать еще что-то, но потом решает ничего не говорить и отводит глаза.

Уходит где-то полчаса на то, чтобы все расселись по своим местам и еще полчаса, чтобы официанты расставили тарелки с едой. Я ничего не ем. Коммандер Джемесон сидит напротив меня на дальней стороне нашего банкетного стола, и между ней и Томасом сидят три моих дрейковских одноклассника. Я обмениваюсь с ними вымученными улыбками. По левую руку от меня сидит мужчина по имени Хиан, который организует и курирует все Испытания, проводимые в Лос-Анджелесе. Он же проводил и мое. Вот чего я не могу понять, так это того, почему он здесь — какое ему дело до того, что Метиаса убили. Он когда-то знал наших родителей, так что его присутствие не удивительно, но почему он сидит рядом со мной?

Потом я вспоминаю, что Хиан был наставником Метиаса до того, как он присоединился к отряду коммандера Джемесона. Метиас его ненавидел.

Вот мужчина хмурит косматые брови и хлопает меня по обнаженному плечу. Его ладонь задерживается на моей коже на какое-то время.

— Как вы себя чувствуете, моя дорогая? — спрашивает он. Его слова искажают шрамы на его лице, разрезающие его переносицу, а другая бугристая отметина рассекает его щеку от уха до подбородка.

Мне удается улыбнуться.

— Лучше, чем ожидалось.

— По мне, так это хорошо. — Он издает смешок, что заставляет меня поежиться. Его глаза осматривают меня сверху донизу. — Это платье делает вас похожей на распустившийся снежный бутон.

У меня уходят все силы, чтобы сохранить на лице улыбку. Спокойно, говорю я себе. Хиан не тот человек, которого стоит делать своим врагом.

— Знаете, я очень любил вашего брата, — продолжает он с преувеличенным сочувствием. — Я помню его еще совсем мальчишкой — вы бы его видели. Он бегал вокруг родителей в гостиной, держа руки, словно маленький пистолет. Ему было суждено войти в наш отряд.

— Спасибо, сэр, — говорю я.

Хиан отпиливает огромный кусок мяса и запихивает его себе в рот.

— Метиас был очень сообразительным, когда я был у него наставником. Настоящий лидер. Он вам когда-нибудь об этом рассказывал?

У меня перед глазами мелькают воспоминания. Дождливый вечер, когда Метиас начал работать на Хиана. Он взял с собой меня и Томаса, который все еще учился в школе, за пределы сектора Танагаши, где я съела свою первую миску свинины эдем, со спагетти и вкусными луковыми колечками. Я помню, что оба они были при полном обмундировании — мундир Метиаса был расстегнут, а верхняя пуговица у рубашки была застегнута, Томас же был застегнут на все пуговицы, а волосы аккуратно зачесаны назад. Томас дразнил меня из-за моих растрепанных косичек, а Метиас молчал. Потом, неделю спустя, его стажировка у Хиана неожиданно закончилась. Метиас подал рапорт о переводе, и его перевели в патруль коммандера Джемесона.

— Он говорил, что все засекречено, — лгу я.

Хиан смеется.

— Хороший парень, вот каким был Метиас. Отличный ученик. Каково же было мое разочарование, когда его перевели в городские патрульные. Он сказал мне, что просто недостаточно умен для того, чтобы судить Испытания или организовывать людей, которые закончили их. Такой скромняга. Он был умнее, чем думал — прямо как вы.

Он ухмыляется мне.

Я киваю. Хиан заставил меня пройти Испытание дважды, потому что я набрала высший бал в рекордное время (за час и десять минут). Он думал — я жульничаю. Не то, чтобы у меня у одной был самый высокий балл за все время существования нации — но, скорее всего, я единственный ребенок, которого заставили проходить Испытание дважды.

— Вы очень добры, — отвечаю я. — Мой брат был лучшим лидером, мне таким никогда не стать.

Хиан отмахивается от моих слов.

— Ерунда, моя дорогая, — говорит он. Потом он склоняется ниже. Есть что-то такое скользкое и неприятное в нем. — Его гибель опустошила меня, — говорит он. — Его смерть на совести того паршивца. Какой позор! — Хиан сощуривает глаза, отчего его брови кажутся еще гуще. — Я так обрадовался, когда коммандер Джемесон сказала мне, что вы выследили его. Нужно было, чтобы на его дело взглянули свежими глазами, и вы просто умничка, что сделали это. Сказка, а не тестовое задание, да?

Я ненавижу его всем своим существом. Томас, должно быть, замечает мое напряжение, потому что я чувствую, как его рука под столом накрывает мою. Просто смирись с судьбой, как бы говорит он мне. Когда Хиан наконец-то отворачивается, чтобы ответить на вопрос мужчины, сидящего по другую руку от него, Томас наклоняется ко мне.

— У Хиана личные счеты с Дэем, — шепчет он.

— Что так? — спрашиваю шепотом я в ответ.

Он кивает.

— А кто, думаете, оставил ему этот шрам?

Дэй изувечил его? Я не могу скрыть удивления. Хиан довольно крупный мужчина, и он работает в администрации Испытаний столько, сколько я себя помню. Такой опытный чиновник. Неужели подросток смог нанести такое серьезное увечье? И выйти сухим из воды? Я осматриваю Хиана и изучаю его шрам. Разрез четкий, нанесен гладким лезвием. Должно быть, все произошло слишком быстро, иначе линия бы не получилась такой прямой — не могу себе представить, чтобы Хиан оставался спокоен, пока кто-то режет его вот так. На мгновение, всего на долю секунды, я становлюсь на сторону Дэя. Я смотрю на коммандора Джемесон, которая пристально смотрит на меня, будто читает мои мысли. Я чувствую себя немного неловко.

Томас снова касается моей руки.

— Эй, — говорит он, — Дэй не может прятаться от нас вечно, рано или поздно мы найдем это уличное отребье и осудим его, чтобы остальным было неповадно. Когда вы беретесь за дело всерьез, даже ему не удастся обойти вас.

Мне вдруг становится не по себе от того, как Томаса с нежностью смотрит на меня, мне кажется, будто это Метиас сидит рядом со мной и говорит, что все будет хорошо, уверяя меня в том, что Республика не подведет меня. Однажды Метиас уже обещал всегда быть рядом со мной. Я отворачиваюсь от Томаса и смотрю в сторону алтаря, не хочу, чтобы он видел мои слезы. Я не могу улыбнуться ему в ответ. Вряд ли я когда-нибудь смогу улыбаться.

— Давайте уже покончим с этим, — шепчу я в ответ.

Дата добавления: 2015-07-11