Часть II. Одежды и шелка из могильника Вербовый Лог

134.

lerusalimskaja, 1996, abb. 148: 3—4], что между тем не является на­дежным аргументом для окончательной атрибуции этого шелка.

Китайская доминанта семантики образов дизайна, на наш взгляд, прослеживается в трех тканях.

В шелке «облака» (К. т. 13, рис. 32) орнамент состоит из чере­дующихся в шахматном порядке на фоне красного шелка рядов с мотивом «облака», вытканного золотыми нитями, — характерно­го элемента декора множества китайских тканей. Этот мотив был широко распространен в декоративном искусстве династии Юань, а также оставался популярным во время династии Мин. Считает­ся, что этот мотив, известный как «Восемь благоприятных эмб­лем» пришел в китайское искусство из тибетского буддизма в пе­риод династии Юань [Brown, 2000, р. 47]. Однако упоминание о мотиве «облака» в текстильном дизайне мы встречаем уже в по­эзии эпохи Тан, в цитированном выше стихотворении китайско­го поэта Бо Цзюй-и:

«Кто выткал эту чудесную ткань? Кто сшил из нее наряд? Ткачиха бедная с речки Юэ —

наложница ханьских палат. Дворцовый посланник в прошлом году

принес повеление ей: Должна она взять образец в небесах

и выткать узор для людей. И выткано небо, на нем в облаках

осенних гусей череда...

(Чистый поток, 2001, с. 218.)

Этот мотив, как и многие другие, вышел за пределы китайс­кого декора тканей, и мы видим его в орнаментике фона иранско­го шелка с «джейранами», конца XIII—XIV столетия, где он при­обретает большую условность и декоративность [Watt, Wardwell, 1997, p. 110, fig. 44].

В ткани с условным названием «драконы» (К. т. 19, рис. 36) восстановление раппорта не представляется возможным из-за ха­рактера сохранности и размеров фрагментов. Однако характерные элементы орнамента в виде крупных полуколец с неоднородным фоном поверхности, на основании текстильных аналогий, позво­ляет предположить в них части тела дракона, покрытого рыбьей чешуей. Образ монстра, видимо, размещался на фоне из расти­тельных мотивов и «пламенеющих облаков». Орнамент выполнен золотыми нитями утка по красному фону шелка.

В данном случае соединение в декоре шелка монстра и «пыла­ющих облаков» не было случайным выбором художника. В одном из

З.В. ДОДЕ

Глава 2. Шелковые ткани

сюжетов китайской мифологии о создании мира говорится о том, что Верховный владыка «с огромным удовольствием вслушивался в звуки ветра, напоминавшие звонкую музыкальную мелодию. По­этому Чжуаньсюй приказал дракону, летающему в небе, создать музыкальные мелодии, подражая музыке ветров восьми сторон све­та, под названием «Песни облаков». Чтобы порадовать своего пра­деда Хуан-ди, ушедшего на покой, он преподнес ему эти песни» [Юань Кэ, 1987, с. 74]. К сожалению, размеры сохранившейся тка­ни с этим сюжетом не позволяют реконструировать шелковую вер­сию этого мифа.

Полностью не реконструируется и раппорт ткани с «птицами и зайцами» (рис. 35), но можно восстановить вертикальную после­довательность расположения отдельных сохранившихся мотивов (рис. 35, в). Основными персонажами дизайна являются птицы и зайцы. Образ птицы на этом шелке пока не находит себе аналогий среди известных тканей монгольского времени. Заяц — довольно распро­страненный персонаж на золотоордынских шелках, к которому обращались китайские, восточно-иранские и центрально-азиатс­кие мастера. Мы видим его среди цветов, заключенного в пяти­угольники, на пурпурном шелке, вытканном в Северном Китае в XIII - середине XIV столетия [Watt, Wardwell, 1997, p. 124-125, kat. 34], в композиции звериного гона на иранской парче второй четверти — середины XIII столетия [Watt, Wardwell, 1997, p. 158— 159, kat. 45], на центрально-азиатской вышивке конца XI — начала XIII столетия среди других животных, птиц и цветов [Watt, Wardwell, 1997, p. 172-173, kat. 50].

Заяц на шелке из Вербового Лога, выполненный в довольно реалистичной манере, лежит среди растительного фонового орна­мента. Сохранились только часть туловища, передние лапы, голова и уши животного, но эти детали позволяют сопоставить его образ с изображением зайца на джухтинском шелке [Доде, 2005, с. 139, рис. 1, в), который очень близок по манере и стилю исполнения. На парче из джухтинского могильника животное лежит, повернув го­лову назад, на шелке из Вербового Лога смотрит прямо перед со­бой, что является основным отличием в передаче образа. В обоих случаях зайцы изображены с поднятой и согнутой лапкой — так, как мы видим их на росписях тушью и красками на шелковых свит­ках, выполненных китайскими художниками эпохи Сун (960—1127), например, на вертикальном шелковом свитке художника Цуй Бо «Сороки и заяц» [История мирового искусства, 1998, с. 176]. Джух-тинский шелк атрибутирован нами как продукция китайских мас­терских. Очевидно, и ткань с «птицами и зайцами» из Вербового Лога стоит рассматривать в рамках китайской традиции. В Китае Белый Заяц является мифологическим животным. Он живет на Луне и толчет в ступе гриб «линчжи» для приготовления снадобья бес­смертия. На вышивке периода Мин заяц изображен перед своим

З.В. ЩЕ

Дата добавления: 2015-07-08