Deus est spiritus. 6 страница

пойдемте отсюда!

Внезапно старик обвел нас недоуменным, словно только сейчас увидел,

взглядом, направленным куда-то поверх наших голов.

-- Так и быть, -- пробормотал он, -- так и быть, ступайте наверх,

Может, госпожа и вправду уже в пути.

-- Какая госпожа? -- Липотин протянул старику монету, но тот поспешно

отвел его руку:

-- Никакого вознаграждения не нужно. Сад в порядке. Госпожа будет

довольна. Только бы она поскорей возвращалась! Ведь зимой я больше не смогу

поливать цветы. Я жду уже... уже...

-- Ну-ну, и сколько же, дедушка?

-- Дедушка? Это я-то? Разве вы не видите, что я молод? Когда ждешь --

не стареешь.

И хоть это звучало почти как шутка, грешно смеяться над выжившим из ума

стариком, кроме того, что-то тут было не так...

-- А как давно вы уже здесь, добрый человек? -- не моргнув глазом,

продолжал допытываться Липотин.

-- Как... давно?.. Откуда мне знать? -- старец покачал головой.

-- Ну, должны же вы были когда-то сюда прийти! Подумайте! Или, может

быть, вы и родились в Эльзбетштейне?

-- Да, конечно, сюда наверх я пришел. Что верно, то верно. И слава

Богу, что пришел. А вот когда?.. Нет, время не исчислишь.

-- А не могли бы вспомнить, где вы жили раньше?

-- Раньше? Но раньше я нигде не жил.

-- Приятель! Если не здесь в замке, то где-то вы были рождены?

-- Рожден? Я утонул и никогда не рождался...

Чем бессвязней звучали ответы сумасшедшего садовника, тем больше

вселяли они в меня какую-то смутную тревогу и тем навязчивей и мучительней

становился зуд любопытства, удовлетворить который можно было, лишь проникнув

в тайны этой разбитой жизни -- скорее всего, весьма тривиальные и

малоинтересные. Мне вспомнились слова рабочего: "Он все время копается в

земле". Быть может, старик -- кладоискатель, на почве сей и свихнулся?

Яна и Липотин, похоже, тоже сгорали от любопытства. Лишь княгиня стояла

в стороне с таким высокомерно-брезгливым выражением на лице, какого я еще у

нее не замечал, и безуспешно пыталась убедить нас идти дальше.

Липотин, которому последние слова безумца тоже как будто ничего не

объяснили, вскинув бровь, уже собрался задать новый, хитроумно составленный

вопрос, как старик заговорил вдруг сам -- скороговоркой, без всяких видимых

причин, словно по приказу, как автомат; должно быть, случайно задели

какую-то шестеренку в механизме его памяти, которая теперь стала

раскручиваться сама по себе:

-- Вот-вот, потом я вынырнул из вод... Зеленых-зеленых... Всплыл как

пробка, прямо вверх... Сколько же я земель исходил, сколько странствовал,

пока не услышал о королеве Эльзбетштейна. Вот-вот, тогда-то я, слава Богу, и

пришел сюда. Я ведь садовник. А потом копал... до тех пор, пока... Слава

Богу! И сейчас, как мне и было сказано, слежу за парком. Для нее, для

королевы. Хочу обрадовать ее, когда вернется, понимаете? Ну теперь как будто

полная ясность! Так что вот, ничего удивительного тут нет!

Но моя необъяснимая тревога только еще больше усилилась. Непроизвольно

сжал я руку Яны, словно ее ответное пожатие могло каким-то образом успокоить

и поддержать. Гримаса слепого, фанатичного упрямства, свойственного

дрессировщикам и инквизиторам, исказила лицо Липотина, согнав с его губ

ироничную усмешку.

-- Может, вы нам наконец скажете, почтеннейший, кто она, эта ваша

госпожа? Чем черт не шутит, а вдруг мы что-нибудь о ней знаем!

Старик энергично замотал головой, но, видно, мышцы шеи уже плохо

повиновались ему, так как его поросший седыми космами череп болтался во все

стороны, и понять, что это -- знак согласия или решительного протеста, было

уже нельзя. А те хриплые звуки, которые вырывались из его горла, в равной

степени могли означать и отказ, и приступ безумного хохота.

-- Моя госпожа? Кто знает мою госпожу?! Хотя...-- он повернулся сначала

ко мне, -- думаю вы, господин, -- а потом к Яне, -- и эта юная леди. Вы, как

я на вас погляжу, знаете ее хорошо. Да, да, сразу видно. Вы, юная леди...

И сбился на нечленораздельное бормотание, однако, словно судорожно

пытаясь что-то вспомнить, не спускал с Яны глаз -- буквально впился в нее

взглядом.

Она, будто притянутая этим взглядом, шагнула к сумасшедшему садовнику,

и тот своей неверной рукой хотел было схватить край ее одежды, но поймал

лишь небрежно переброшенный через плечо плащ. Он с благоговением прижал его

к груди, черты лица осветились каким-то чудесным внутренним светом, душа

безумца, казалось, очнулась, но лишь на мгновение, -- и снова забылась

мертвым сном, а по лицу старика разлилось неописуемо жуткое выражение полной

пустоты.

Яна, как я заметил, изо все сил старалась что-то вспомнить, но и ей это

явно не удалось. Думаю, и спросила-то она только от смущения, во всяком

случае, голос ее звучал очень неуверенно:

-- Кого вы имеете в виду, когда говорите о своей госпоже, дорогой друг?

Вы заблуждаетесь, полагая, что я ее знаю. Да и вас я определенно вижу

сегодня впервые.

Старец, непрерывно тряся головой, пролепетал:

-- Нет, нет, нет, я не ошибаюсь! Я уверен, юная леди знает... -- в его

словах появилась какая-то необъяснимо проникновенная интонация, но взгляд

по-прежнему блуждал в пустоте, словно именно там видел он лицо Яны, --

знает, что королева Елизавета устраивала смотрины, а они все думали, что она

мертва... Королева пила здесь из источника жизни! Я жду ее уже... мне

велели... Я видел, как она проезжала верхом со стороны заката, там, где

зеленые воды, чтобы встретить жениха. В один прекрасный день, когда забьют

фонтаны, она явится из-под земли... Вынырнет из зеленых вод, как я, как вы,

юная леди, как... да, да, как все мы... Вы не хуже моего знаете: там, в

изумрудной глубине, -- исконный враг королевы! Да, да, до меня дошли слухи!

Земля за то, что мы, садовники, ухаживаем за ней, время от времени кое-что

посылает нам. Знаю, знаю, противница хочет расстроить свадьбу королевы

Елизаветы, вот оттого-то я и должен ждать, когда мне позволено будет сплести

свадебный венец. Но ничего: я ждать умею, а до старости мне еще далеко... А

ведь вы, леди, знаете нашу противницу из зеленой бездны! Провалиться мне на

этом месте, если я не прав. Но я не ошибаюсь, нет!

Эта нелепая беседа с выжившим из ума садовником, и без того

действовавшая на меня угнетающе, начинала приобретать и впрямь какой-то

жутковатый оттенок. Вероятно, в похожей на бред бессмыслице старика мой

настроенный на определенную волну слух улавливал отголоски чего-то

изначально цельного, что я в этой фантастической ситуации бессознательно

примеривал к моим собственным переживаниям и загадкам; но разве не мерещится

нам повсюду шепот, разоблачающий все наши тайны, когда мы в поисках ответа

готовы жадно и нетерпеливо вслушиваться во что угодно! Несомненно, этот

бессвязный лепет основан на каких-то реальных событиях, которые безумец в

свое время действительно пережил и которые, видимо, потрясли его так, что

лишили рассудка, однако, смешавшись впоследствии в больном воображении с

легендами, издавна бытовавшими в народе и связанными с Эльзбетштейном,

они-то и дали эту мутную бестолковую взвесь.

Внезапно старик, запустив руку в темный угол очага, извлек какой-то

предмет, молнией полыхнувший в лучах заходящего солнца, и протянул его Яне.

Липотин, как коршун, повел головой. Меня тоже слегка передернуло...

В тощих, как у скелета, пальцах старик сжимал кинжал, короткий,

широкий, опасно заточенный клинок которого отсвечивал бледно-голубым,

неведомым мне металлом и имел характерную форму наконечника копья. Длинная,

в высшей степени искусно сработанная рукоять была отделана персидскими

калаитами -- впрочем, утверждать точно я не могу, так как старик возбужденно

размахивал кинжалом над головой, а тени в башне уже начинали сгущаться.

Княгиня, движимая исключительно инстинктом, так как оружия видеть не

могла -- до этого она держалась поодаль и, явно скучая, нервно ковыряла

концом своего зонтика осыпавшуюся кирпичной трухой стенную кладку, -- резко

повернулась к нам и, уже ничего вокруг не замечая, ворвалась в наш круг,

даже попыталась перехватить кинжал. Ослепленная видением вожделенного

наконечника, она просто не отдавала себе отчета, сколь бестактно ее

поведение.

Однако старик мгновенно отдернул руку...

У княгини вырвался странный звук, который, если мне и доводилось

когда-либо слышать нечто подобное, я мог бы сравнить разве что с шипением

готовящейся к атаке кошки. Все произошло с какой-то противоестественной

быстротой и от этого казалось чуть ли не обманом зрения. Старик монотонно

бубнил:

-- Нет, нет, это не для... тебя... старуха! Возьмите же, юная леди!

Этот кинжал вам. Ведь я в течение стольких лет хранил его для вас. Знал:

когда-нибудь вы придете!

Княгиня, которая была едва ли старше Яны, очевидно, предпочла

пропустить мимо ушей оскорбление, так как изготовилась к новой атаке, только

уже с другого края. С лихорадочной поспешностью предлагала она сумму за

суммой, величина которых так стремительно взлетала вверх, что у меня при

виде этой слепой одержимости, этого хищного охотничьего азарта, этой

кровожадной травли просто дух захватило. Я нисколько не сомневался, что

нищий, живущий впроголодь старик, даже несмотря на свою почти полную

невменяемость, клюнет на золотую приманку: такая куча денег означала бы для

него богатство поистине сказочное. Но случилось непредвиденное! В чем тут

дело, я не мог взять в толк. Вмешался ли какой-то невидимый таинственный

дух, который как поводырь провел бедную ослепшую душу меж расставленных

ловушек, или же старый безумец начисто утратил всякое представление о том,

что такое богатство, -- в общем, как бы то ни было, он вдруг поднял глаза на

княгиню, и жуткая гримаса не поддающейся никакому описанию ненависти

исказила его лицо. Своим надтреснутым голосом он пронзительно вскричал:

-- Только не тебе, старуха! Только не тебе! Ни за какие сокровища! Будь

то все золото мира! Возьмите, юная леди! Скорей! Черная пантера готова к

прыжку! Слышите, как она шипит, видите, как выгибает спину, как топорщит

шерсть... Берите быстрей!.. Вот... вот... вот... хватайте кинжал!

Яна, словно загипнотизированная этим лихорадочным бредом, движением

сомнамбулы схватила кинжал, резко отвернулась, прикрыв телом свою добычу от

молниеносного выпада княгини, и в следующее мгновение клинок исчез в

складках ее одежды. При этом матовый отблеск широкого лезвия, подобно искре

от кремня, попал мне в глаза: да, это он -- таинственный сплав Хоэла Дата!

Кинжал Джона Ди!..

Глаза старика стали медленно потухать:

-- И хорошенько его берегите. Если им завладеет пантера -- все кончено,

и с королевой, и со свадьбой, и со мной, старым, изгнанным из мира

садовником. Верой и правдой хранил я его до сего дня. Даже королеве не

проговорился. Не сказал, откуда он у меня. А теперь ступайте, ступайте с

Богом...

Я взглянул на княгиню: самообладание уже вернулось к ней. Непроницаемая

маска позволяла только гадать, что творится в душе этой надменной дамы! Но я

чувствовал, что страсти, как хищные опасные кошки, мечутся там из угла в

угол, пытаясь перегрызть толстые стальные прутья клетки.

Чрезвычайно странно вел себя во время этой сцены и Липотин. Поначалу им

руководило лишь любопытство, не совсем, правда, здоровое, но при виде

кинжала в него вдруг словно бес вселился. "Это ошибка! Вы совершаете роковую

ошибку! -- кричал он старому садовнику. -- Какая глупость -- не передать эту

безделицу княгине! Это ведь не кинжал! Это..." Старик не удостоил его даже

взглядом.

Поведение Яны озадачило меня не в меньшей степени. Я-то полагал, что

она впала в свойственное ей сомнамбулическое состояние, но глаза ее были

ясны, и никакого потустороннего тумана в них не просматривалось. Напротив,

она с неотразимым обаянием улыбнулась княгине, даже коснулась кончиками

пальцев ее руки и сказала:

-- Ничего, эта безделица только еще больше сблизит нас, не так ли,

Асайя?

Какие речи! И к кому! Я ушам своим не верил! Но, к моему еще большему

изумлению, русская княгиня, такая обычно высокомерная и неприступная, не

стала обдавать Яну надменным холодом, а любезно улыбнулась, обняла и...

поцеловала... Сам не знаю почему, но во мне прозвучал сигнал тревоги: Яна,

поосторожней с кинжалом! Надеялся, она почувствует мои мысли, но, к моему

ужасу, Яна сказала княгине:

-- Разумеется, при первом же удобном случае я подарю вам его, льщу себя

надеждой, что эта счастливая возможность не заставит себя долго ждать.

Старцу в его скелетообразном кресле было уже не до нас. Взяв корку

хлеба, он принялся старательно ее глодать своими беззубыми деснами.

Казалось, он не только не замечал нас, но уже и забыл о нашем существовании.

Непостижимый безумец!

Мы покинули башню с последними лучами заходящего солнца, которые

преломлялись в мельчайшей водяной пыли кипящих гейзеров восхитительной

радугой.

На темной деревянной лестнице я схватил Яну за руку и прошептал:

-- Ты действительно хочешь подарить кинжал княгине?

Она ответила с легким, почти неуловимым колебанием, и в голосе ее

проскользнуло что-то чужое, незнакомое:

-- Почему бы и нет, любимый? Надо же удовлетворить ее страсть, ведь она

так жаждет этого!..

Когда мы спускались к "линкольну", я еще раз оглянулся: замковые

ворота, словно причудливая рама, обрамляли незабываемую картину -- облитое

пылающим огнем солнечного заката, на фоне живописных развалин Эльзбетштейна

пламенело море цветов несказанной, первозданной прелести. Водяной пар

горячих гейзеров, подхваченный внезапным порывом ветра, поплыл над

пурпурными волнами, и мне вдруг привиделся величественный образ: закутанная

в серебристые одежды, стройная, фантастически прекрасная дама с королевским

достоинством шествует по воздуху... Хозяйка замка?.. Госпожа сумасшедшего

стража башни? Легендарная, очам моим сокровенным открывшаяся королева

Елизавета?

Когда мы, вновь заняв свои места в лимузине, мчались по

головокружительному спуску в долину, я смотрел в окно, но мысли мои были

далеко. Задумчивое молчание повисло в салоне.

Внезапно я услышал голос княгини:

-- Что бы вы сказали, любезная госпожа Фромм, если бы мы с вами в самое

ближайшее время навестили еще раз это сказочно прекрасное место?

Яна в знак согласия усмехнулась и радостно подхватила:

-- О княгиня, не представляю, что может быть приятней такого

приглашения!

В ответ княгиня схватила руку Яны и в восторге сжала ее. Я же про себя

только порадовался, что две эти замечательные женщины так хорошо сошлись

друг с другом. Мне, правда, показалось, что этот акт обоюдного согласия и

взаимной симпатии отсвечивал каким-то зловещим оттенком, но лишь на секунду;

не придав своей мимолетной тревоге никакого значения, я сразу забыл о ней,

залюбовавшись пылающим вечерним небосводом, и так всю дорогу и проглядел, не

отрываясь, в окно нашего бесшумно летящего авто.

Там, в высоте, на бирюзовом куполе, недоступно сверкал узкий отточенный

серп ущербной Луны...

Дата добавления: 2015-07-08