Глава 5 3 страница

В основе исследовательской деятельности бирмингемского Центра лежит критическая теория культуры, разрабатываемая С. Холлом и ориентированная на изучение роли идеологии в медиа-культуре как особо значимой для определенных групп общества: молодежи, рабочего класса, национальных меньшинств, а также маргинальных слоев¹. Основной упор в 1970—1980 гг. делался на исследованиях идеологической роли массовой коммуникации и природы идеологии с точки зрения того, как она «прочитывается» аудиторией в текстах масс-медиа². Отталкиваясь от идей Л. Альтюссера о природе идеологии как активного компонента в воспроизводстве социальной жизни, исследователи Бирмингемской школы исходили из утверждения, что медиа систематически используются в целях легитимации статус-кво в условиях капиталистического общества путем очевидного замалчивания весьма важных проблем и тем (отсутствие чего-либо в информационном пространстве, формируемом медиа, и означает удаление его из сферы общественного обсуждения). С. Холл предложил типологию идеологи-

¹ HallS. Culture, the Media and the Ideological effect / J. Currant et al. (eds.) /
Mass Communication and Society. L.: Edward Arnold, 1977. P. 315—348; S. Hall,
D. Hobson, A. Lowe, P. Willis (eds.). Culture, Media, Language. L.: Hutchinson, 1980.

² HallS. The Rediscovery ofldeology: Return of the Repressed in Media Studies/
M. Gurevitch et al. (eds.) // Culture, Society and Media. L.: Methuen, 1982. P. 56-90.

Глава 5. Новейший этап исследований СМИ

ких по сути процессов «отбрасывания» информации в масс-медиа, для чего используются (1) «маскировка и вытеснение», (2) «фрагментация» и (3) «обман воображаемого единства и связи», якобы существующих в современном обществе¹. Первая осуществляется путем недостаточного освещения фактов классовой эксплуатации и возникающих на этой основе конфликтов. Второе относится к тенденции отрицать или игнорировать общие для рабочего класса интересы и подчеркивать плюрализм, разнородность и индивидуальность социальной жизни. Третье осуществляется на основе отсылки к национальному согласию, общему для всех классов и здравомыслящих людей доброй воли.

В 1980 г. С. Холл предложил модель «кодирования — декодирования дискурса медиа»² (проблемы кода и дискурса будут специально рассмотрены далее). По Холлу, медиатекст локализован между его производителями, определенным образом кодирующими сообщение с идеологическими и институциональными целями с помощью манипуля-тивного языка, и аудиторией, «восстанавливающей» (декодирующей) его смысл в ходе «оппозиционного чтения» (oppositional readings) в соответствии с собственным опытом, не обязательно согласующимся с тем, что был вложен в него отправителем. Умение публики читать «между строк» Холл обозначает термином «предпочтительное чтение» (preferred reading), или «переворачивание» (spin), оказывая тем самым сопротивление идеологическому воздействию.

Развивая идеи критической теории культуры, Холл обращается к анализу популярной и народной культуры³: если последняя характерна для традиционного общества, то ее современной формой оказывается транслируемая и навязываемая масс-медиа поп-культура. В дальнейшем эта проблема заняла значительное место в дискуссиях о роли медиа в сохранении и поддержании национальных культурных образцов.

¹ Hall S. Culture, the Media and the Ideological Effect /J. Currant et al. (eds.). Mass Communication and Society. L.: Edward Arnold, 1977. P. 366.

² Idem. Coding and Encoding in the Television Discourse / S. Hall et al. (eds.). Culture, Media, Language. L.: Hutchinson, 1980. P. 197-208.

³ Idem. Notes on Deconstructing the «Popular», in: J. Storey (ed.). Cultural Theory and Popular Culture: A Reader, Prentice Hall, 1998.

5. /. Смена парадигмы и институционализациямедиаисследований

Холлу также принадлежит идея добавить к перечню жанров «B-movie western». В его анализе жанр определяет использование специального кода и системы значений, базирующихся на общем согласии как производителей, т.е. тех, кто кодирует сообщение, так и получателей информационного продукта, декодирующих его. О жанре, считает Холл, можно говорить тогда, когда двуединый процесс кодирования-декодирования базируется на (относительной) близости системы значений производителей и получателей.

Классический вестерн отражает особый миф, связанный с завоеванием Соединенными Штатами западных территорий, и включает в себя такие элементы, как показ мужской доблести и женской отваги, преодоление трудностей на обширных просторах и борьбу добра со злом. Этот весьма широкий и достаточно неопределенный набор обеспечивает особую «эластичность» вестерна как жанра, позволяя создавать множество различных форм — психологический вестерн, вестерн-пародия, итало-вестерн (спагетти-вестерн), вестерн-комедия, вестерн-мыльная опера. Та или иная форма вестерна напрямую зависит от перестановки элементов, уже заданных в их базовом коде, т.е. в вестерне как таковом.

Эти идеи представляли значительный шаг вперед по сравнению с традиционным структурным функционализмом и легли в основание новых подходов критического изучения массовой коммуникации. Позже проявился дрейф критической теории культуры в направлении ассимиляции и субординации потенциально девиантных или оппозиционных элементов на основе переосмысления самого понятия «культура» как предельно широкого: в него включаются все виды практик, втом числе и экономические, все значения и ценности, которые возникают у различных социальных групп и классов в данных исторических условиях и конфигурациях их взаимоотношений, и именно через эти расширяющиеся практики происходит приспособление к наличным условиям существования.

Исходя из широкого понимания культуры, исследовательский диапазон бирмингемского Центра весьма разнообразен, включает критический анализ программ телевидения и выпусков новостей, содержания и особенностей изложения и подачи материалов в женских журналах, изучение дискурса прессы. Работа ведется создаваемыми исследовательскими группами ad hoc¹, изучающими проблемы этног-

_____________________

¹ Ad hoc (лат.) — букв, к этому; для данного случая, для данной цели.

Глава 5. Новейший этап исследований СМИ

рафии медиа, теории языка и субъективности, литературы и общества, и приложение этих результатов к социальным движениям, преимущественно к феминизму.

5.1.4 Glasgow Media Group

Несмотря на то, что новости являются стержнем масс-медиа с момента возникновения их первой исторической формы — газет, — анализ этого основного жанра информационных сообщений становится исследовательской проблемой только в 70-е годы XX в. и научное открытие этой темы связано с деятельностью ученых-коммуникативистов из Glasgow Media Group (GMG), анализировавших телевизионные новости. Еще в 1920-е годы в поисках ответа на вопрос, что же передают бурно развивающиеся СМИ, прежде всего радио и газеты, американские журналисты пришли к мнению, что считать информацией нужно только новые, принципиально не похожие на уже известные факты. Именно с этого времени закрепляется представление о том, что подлинной информацией являются именно новости. (Первая статья на эту тему, принадлежащая Р. Парку, была написана в 1940 г., однако она носила скорее философско-социологический характер¹.)

Сообщения масс-медиа, являющихся в современном мире «новостным» монополистом, воспринимаются публикой как отражение реальности, однако эта реальность весьма существенно отличается от «реального мира», где происходит гораздо больше событий, которые находят свое отражение в программах новостей или ежедневной газете. Так, типичная ежедневная газета публикует только 25% новостной информации, поступающей от информационных агентств². Такая же ситуация, но, пожалуй, еще сложнее, на телевидении. Поэтому то, что мы получаем в качестве новости — результат тщательного отбора и решения, принимаемого в процессе гейткипинга: какое количество внимания

¹ Park R. News as a form of knowledge // R.H. Turner (ed.) On Social Control
and Collective Behavior. Chicago: Chicago University Press, 1967. P. 32—52.

² M.E. McCombs, D.L. Shaw, D. Weaver (eds.). Communication and Democracy:
Exploring the Intellectual / Rentiers in Agenda-Setting Theory. Mahwah; N. Y.:
Lawrence Eribaum Associates, 1997.

5. /. Смена парадигмы и институционализация медиаисследований

следует уделять — учитывая ограниченность газетных площадей и экранного времени, — каждой конкретной теме. В ходе создания новостей при неизбежной их фильтрации столь же неизбежным оказывается искажение реальности: «Реальность нельзя упаковать в сюжеты продолжительностью в две или три минуты, подлинная история состоит из противоречий, острых углов и пороков. Телевидение выступает в роли рассказчика, который в своем стремлении пощадить чувства слушателей, приукрашивает истинное положение дел. В результате любое событие реального мира, каким бы необычным или отталкивающим оно ни было, оказывается втиснутым в заранее приготовленные формы»¹.

Примерно до середины 1970-х годов исследования средств массовой коммуникации мало касались этапа производства (хотя еще в 1940-е годы Г. Лассуэ-лом были осуществлены важные исследования процесса гейткипинга и роли «контролеров» — редакторов на радио, в начале 1950-х — исследования голливудских продюсеров). Классической работой, посвященной структуре процесса производства текстов на примере производства новостной информации, признано исследование Д. Уайта², который выделил две группы участников процесса производства новостей: «собиратели новостей» (newsgatherers) и «переработчики новостей» (news processors). Первые — это журналисты и репортеры, собирающие информацию и пишущие тексты, вторые — это те, кто перерабатывают тексты, «профильтровывая» информацию. В числе последних выделяются «контролеры» (gatekeepers), которые в конечном счете принимают решение о том, увидит ли информация свет, т.е. будет ли она напечатана либо передана по радио или телевидению.

Эта статья Уайта породила огромное число исследований, где анализировались факторы, воздействующие на принятие решений гейткиперами — их персональные склонности и идиосинкразии, неписаные нормы и правила работы именно в конкретной медиаорганизации, недостаток времени для проверки информации, страх перед нарушением закона, стремление к прибыли и т.д. и т.п. Более поздние исследования показали, что Уайт не вполне верно оценивал роль журналиста, который не является просто «собирателем фактов», объективно отражающим то, что происходит, а подчеркивание решающей роли «стражей ворот» стало рассматриваться как некоторое упрощение реального процесса прохождения новостей. Так С. Худ, сам долгое время проработавший на Би-Би-Си и знакомый с проблемами изнутри, показал, что на самом деле в реальных медиа-организациях «охрана ворот» — это диффузная активность, которая осуществляется не только носителем специализированной роли, т.е. преимущественно журналистом, но и другими участниками процесса создания новостей в качестве

¹ AbelE. Television in International Conflict, in: A. Arno, W. Dissayanake (eds.). The News Media and National and International Conflict. Boulder, CO: Westview Press, 1984. P. 68.

² White D. The Gatekeepers: A Case Study in the Selection of News//Journalism Quaterly, N 27, 1950.

Глава 5. Новейший этап исследований СМИ

неотъемлемой части и их профессиональной роли. Это «...и редактор, определяющий главную тему дня, и администратор, который инструктирует съемочные группы и распределяет им задания, и киноредактор, отбирающий киноматериал для включения в выпуск, и тот, кто пишет текст, и дежурный редактор, контролирующий составление выпуска, устанавливающий последовательность сообщений и придающий им окончательную форму»¹.

Один из первых и наиболее известных проектов, посвященный анализу содержания и особенностям производства телевизионных новостей, был осуществлен группой исследователей Университета Глазго в 1970—1980-е годы. К этому времени общепризнанными характеристиками новостей как информационных сообщений считались повторяемость (с целью избежать «шумов»), нейтральность в их подаче и фактичность (сообщение фактов как фактов)². В качестве основных тем были выбраны наиболее острые проблемы как внутриполитического, так и международного характера — конфликты в промышленности, война и мир (война за Фолклендские острова, противостояние в Северной Ирландии). Изучая новостные сообщения британского телевидения, ученые попытались ответить на основной вопрос: являются ли новости, транслируемые телевидением, объективными и непредвзятыми.

Исследования строились в основном на использовании метода контент-анализа — пожалуй, самого старого и до сих пор наиболее широко употребляемого при изучении массовой коммуникации, но примененного к новому исследовательскому полю — визуальным телевизионным образам, — что требовало разработки специальных процедур, повышающих точность используемых переменных. Фактически, в исследованиях ученых из Глазго был создан вариант так называемого гибридного метода, сочетающего строгий и детальный количественный анализ, т.е. контент-анализ в духе Г. Лассуэла и Б. Берель-сона³, с попыткой выявления глубинного культурного значения специфических новостных историй на основе использования структура-

¹ Hood S. The Politics of Television // D. McQuail (ed.) Sociology of Mass Communications. Harmondsworth, 1972.

² McQuail's Mass Communication Theory. L.: Sage, 2002. P. 344.

³ Berelson B. Content Analysis in Communication Research. Glencoe, 111.: Free Press, 1952.

5. /. Смена парадигмы и институционализациямедиаисследований

листского анализа Р. Барта¹. Это было применением и развитием идей «культурных индикаторов» Анненбергской школы, изучавших доминантные формы телевизионных программ с целью выявления их «значимой структуры» (meaning structure) и «критической теории культуры» бирмингемского Центра, нацеленной на выявление механизмов идеологического «отбрасывания» информации.

При изучении одного из самых заметных конфликтов в промышленности — общенациональной забастовки шахтеров 1975 г. — была осуществлена выборка из видеозаписей всех передач британского телевидения за полугодие, в течение которого освещалась эта тема. Как правило, в печатных изданиях — газетах и сводках новостей -— представленная информация объединяется в блоки по типу содержания: зарубежная, политическая, экономическая, спортивная в целях удовлетворения разнообразных человеческих интересов². В ходе исследований GMG эта типология была подтверждена и для телевизионных новостей, а также выявлена устойчивая зависимость между содержанием (типом контента) и средней продолжительностью информации³. День заднем новости подаются в одних и тех же временных, пространственных и тематических границах, которые нарушаются только в кризисных ситуациях или при возникновении экстраординарных событий, когда возможны некоторые отклонения (увеличение длительности информации или смена «места» в блоке новостей). Эти зависимости впоследствии были зафиксированы как работающие в европейских странах⁴, характеризуя господствующую ныне и универсальную форму подачи телевизионных новостей. Очевидно, что существующие значимые и постоянно воспроизводимые отличия в подаче новостей в разных странах связаны со следованием национальным и культурным линиям демаркации (разделения), которые проходят по национальным и языковым границам (фронтир).

¹ Barthes R. Elements of Semiology. L.: Jonathan Cape, 1967; Idem. Mythologies. L.: Jonathan Cape, 1972.

² Такая типология была предложена Д. МакКуэйлом: McQuail D. Analysis of Newspaper Content. Royal Commission on the Press. Research Series 4. L.:HMSO, 1977.

³ Glasgow Media Group. Bad News. L.: Routledge and Kegan Paul, 1976.

⁴ Rositi F. The Television News Programme: Fragmentation and Recomposition of Our Image of Society // News and Current Events on TV. Rome: Ediuzioni RAI, 1976; Heindetyckx F. TV News Programmes in West Europe: a Comparative Study // European Journal of Communication, 1993. N 8 (4). P. 425-450.

Глава 5. Новейший этап исследований СМИ

Другой важный аспект создания телевизионных новостей неотделим от выявления относительной значимости события и типом контента, проявляющихся в способах структурирования целого. Значимость в основном демонстрируется последовательностью в расстановке сообщений и относительной величиной уделяемого им пространства и времени. В соответствии с названным GMG «зрительскими максимами» (viewers maxims) первая появляющаяся на экране тема считается самой важной, а сообщения, которым отводится больше времени, зрители оценивают выше по шкале значимости. Правда, эти полученные в ходе постоянных и каждодневных наблюдений данные оказалось весьма затруднительно превратить в систематическую теорию или общий принцип. Новостные блоки обычно конструируются таким образом, чтобы вызвать интерес, интенсивно и подчеркнуто освещая событие, вызывающее зрительское любопытство, и уже «заглотивший» эту «приманку» зритель смотрит новости до конца из интереса и стремления получить ожидающую его в завершение награду в виде важной для повседневной жизни информации: спортивные новости и прогноз погоды, «придерживание» которых также является традиционным. Как показали английские исследователи, такая структура телевизионных новостей имеет скрытую цель — навязать зрителю первичную «рамку» нормальности и контроля, определенного взгляда на мир, что, в сущности, и представляет собой идеологию. Мир, представленный на экране, таким образом «натурализуется» и воспринимается как естественный. Эту идею развивала одна из первых исследователей процесса создания новостей американка Тачман: «Новости, — писала она, — это рамка, которая придает миру определенные очертания»¹.

Исследователи из Глазго продемонстрировали некоторые важные образцы того, что пропускается в новостях. Так, анализируя показ в телевизионных новостях внутринациональных (в промышленности) и внешнеполитических конфликтов (спор из-за Фолклендских островов, переросший в вооруженное противостояние), они обосновали вывод, что основное внимание телевидение уделяет формам

¹ Tuchman G. Making News: A Study in the Constraction of Reality. N. Y.: Free

5. /. Смена парадигмы и инстшпуционализация медиаисследований

и последствиям конфликтов, т.е. внешним проявлениям, тогда как их причины остаются за кадром. Тем самым они показали образец селективного отбора новостей, столь устойчивый и предсказуемый, что он может быть с легкостью трансформирован в работающую модель отбрасывания нежелательной информации в целях легитимации существующего строя. Именно это и сделал С. Холл (см. выше).

Согласно GMG, «язык новостей кажется имеющим форму, которая должна допускать очень простую проверку его истинности или ложности. По видимости он является полностью констатативным (пропозициональным, т.е. позволяющим демонстрировать его истинность или ложность), а не перформативным»¹. Оба термина заимствованы из работ английского философа, одного из создателей «теории речевых актов» Джона Остина (1911—1960) и использовались Викторией Морин в попытке описать базовую двусмысленность дискурса новостей. Согласно ее структуралистскому анализу формы новостей, событие должно быть превращено в «рассказ о событии» (a «story about an event»), что происходит в процессе взаимодействия двух противоположных подходов: «перформативного» и «констатативного». Перфор-мативный подход является также интерпретативным и фабульным (storytelling), тогда как констатативный — демонстративным и факту-альным. С одной стороны, «чистые факты» не имеют смысла, с другой стороны, «чистое представление» («pure performance») удалено от необратимых и рационально познанных фактов истории, которые, как принято считать, и представляют нам новости. По мнению В. Морин, различные виды теорий включают разные комбинации обоих подходов и могут быть разнесены по двум «осям» телевизионного дискурса².

Результатом новаторских исследований, проведенных учеными Глазго, стали три книги, до сих пор представляющие исследовательский интерес³.

¹ Glasgow Media Group. War and Peace News. Milton Keynes: Open University Press, 1985. P. 160.

² Morin V. Television Current Events Sequencesa or a Rhetoric of Ambiguity / News and Current Events on TV. Rome: Edizioni RAI, 1976.

³ Glasgow Media Group. Bad News. L.: Routledgc and Kegan Paul, 1976; Glasgow Media Group. More Bad News. L.: Routledge and Kegan Paul, 1980; Glasgow Media Group. War and Peace News. Milton Keynes: Open University Press, 1985.

Глава 5. Новейший этап исследований СМИ

5.2 Постмодерн — новая культурная эпоха

Постмодерн — это неустойчивый и изменчивый культурный мир, характеризующий современное общество в отличие от предшествующего модерна, создавшего индустриальное общество на основе «рационализации» («расколдовывания», по М. Веберу) мира. Разговоры о постмодерне идут уже почти полвека, но само это понятие отнюдь не стало ясным и недвусмысленным, ибо в идее постмодерна содержатся некие глубинные противоречия, отражающие несовместимость и неустойчивость состояния современной культуры и современного мира.

Постмодерн возник прежде всего как философская идея, связанная с именами французских философов Мишеля Фуко (1926— 1984), Жана Бодрийяра (1929-2007) и Жана-Франсуа Лиотара (род. 1924), с работ которых началось осознание особенностей современного опыта, делающим его отличным от опыта предыдущих времен, а потому означающим начало новой культурной эпохи в истории человечества. Идеи постмодернизма практически пронизывают все современные социально-гуманитарные исследования, в том числе и изучение массовой коммуникации. Для наших целей наибольшее значение имеют две идеи: представления о кодах и «симулякрах» Ж. Бодрийяра и «распад метаповествований» Ж.-Ф. Лиотара.

5.2.1 Ж. Бодрийяр: коды и «симулякры»

Ж. Бодрийяр — один из основоположников постмодернистской теории — уделяет особое внимание определяющему признаку современного «общества изобилия» — понятию «потребления», которое традиционно понималось как процесс удовлетворения потребностей. На самом деле, считает французский исследователь, первичность потребностей в человеческой жизни и общественном развитии — миф. Между человеком и вещью нет прямой связи через потребность: их связывает друг с другом то, что диктует формы потребления, а именно — жизненные формы и стили, представляющие собой неосознаваемую

5.2. Постмодерн — новая культурная эпоха

структуру социальных связей, выраженную в знаках и символах, в частности в знаковых объектах — товарах.

Потребление — это глубокий, психически интенсивный процесс выбора, организации и регулярного обновления бытовых вещей, в котором неизбежно участвует каждый член общества. В этом новом смысле материальные вещи приобретают новые качества: «Чтобы стать объектом потребления, вещь должна сделаться знаком»¹. Функция товара как знака состоит не столько в удовлетворении потребности, сколько в ее символизации и репрезентации: товар не столько удовлетворяет потребность, сколько обозначает статус, что выражается в логике различения, которой соответствует знаковая стоимость, и логике амбивалентности, которой соответствует символическая стоимость товара. Причем потребление (согласно традиционному, в том числе марксистскому представлению о потребительной стоимости) часто оказывается не главным в предмете, поскольку ныне главным является его способность репрезентировать статус. Потребление, по Бод-рийяру, «не материальная практика... оно не определяется ни пищей, которую человек ест, ни одеждой, которую носит, ни машиной, в которой ездит, ни речевым или визуальным содержанием образов или сообщений, но лишь тем, как все это организуется в знаковую субстанцию: это виртуальная целостность всех вещей и сообщений, составляющих отныне более или менее связный дискурс. Потребление... есть деятельность систематического манипулирования знаками»¹. Из такого преобразования вещи, приобретающей «систематический статус знака», следует одновременно и изменение человеческих отношений, которые более не переживаются, но отменяются, потребляясь в вещи-знаке.

Именно этим, по Бодрийяру, объясняется в современном обществе роль рекламы как послания, или «дискурса о вещи», в качестве которого она оказывается пригодной к потреблению как предмет (вещь) культуры. Будучи изначально информацией о товаре, реклама перешла к внушению, затем — к «незаметному внушению», а ныне стремится управлять потреблением, создавая легенду и вовлекая в нее:

¹ БодрийярЖ. Система вещей. М.: Рудомино, 1999. С. 214 (первое фр. изд.
1968).

² Там же. С. 213.

Глава 5. Новейший этап исследовании СМИ

«не "веря"» в этот товар, я верю рекламе, которая пытается заставить меня в него поверить»¹. Эту особенность рекламы Бодрийяр обозначает как «логику Деда Мороза», как рационализирующую выдумку, волшебную связь, позволяющую индивиду чувствовать заботу, с которой его «убеждают и уговаривают "другие"» — некая инстанция, берущаяся информировать его о его собственных желаниях, предвосхищая и рационально оправдывая их в его глазах. Отсюда и проистекает реальная действенность рекламы — не логика внушения и рефлекса, но логика верования.

От понятия знака Бодрийяр переходит к понятию кода. Применительно к обществу можно говорить, что совокупность ценностей группы, к которой принадлежит человек, есть код его потребления. От товара как кода, он переходит к кодам вообще, многообразие которых, по его мнению, — исключительная черта современного опыта в целом. Коды господствуют не только в производстве и потреблении, но и в науке, например в биологии (ДНК), где они приобретают фундаментальную роль в объяснении процессов становления организма, в компьютерной и коммуникационной технике, а при их посредстве проникают во все области жизни. Эпоха кодов, говорит он, идет на смену эпохе знаков².

Коды выполняют две главные функции. Первая — функция совершенного воспроизведения (репродуцирования) объектов. Если ранее репродуцирование понималось как перенос оригинала (прежде всего произведения искусства) в новые контексты, то для Бодрийяра суть состоит в том, что при воспроизведении посредством кода вообще утрачивается различие между оригиналом и копией. Копия и есть оригинал или ни то, ни другое — это не копия и не оригинал, поскольку код оригиналом не является (оригиналом может быть только природный объект, а код — это система знаков).

Наличие кодов расширило воспроизводство до невероятных масштабов. Реальные объекты «утратили доверие», потому что все они моделируются и воспроизводятся искусственно. Коды позволяют

¹ Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 1999 (первое фр. изд. — 1968).
С. 180.

² Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000 (пер
вое фр. изд. — 1976).

5.2. Постмодерн — новая культурная эпоха

«обойти» реальность и порождают «гиперреальности» (голография, виртуальная реальность и т.д.)- Возникает феномен «обратимости». Это ведет к исчезновению «конечностей» любого рода; все оказывается включенным в одну всеобъемлющую систему, которая тавтологична. Поэтому современная эпоха постмодерна — эпоха симуляции и симу-лякров'.

Бодрийяр говорит о трех видах воспроизведения: первоначально, в классическую эпоху, репродукция — это подделка, имитация, в данном случае налицо различие между копией и оригинальным, естественным, объектом; в промышленном производстве, где точность воспроизведения оказывается идеальной, налицо все же различие между конечным продуктом и процессом труда; в эпоху репродукции, т.е. в современную эпоху, как уже было сказано, оригинал не значим, его просто нет, поскольку он в то же время и копия. Принцип репродукции содержится в коде, который и репрезентирует рабочую силу, свойственную в свое время процессу производства. В репродуцировании воспроизводится и код, т.е. репродуцируется и рабочая сила. Код — это число, сигнал, формула, т.е. принцип репродуцирования. А это означает, что источником вещей являются не другие вещи, а принципы, существующие в абстрактной форме. Исчезает не только различие между субъектом и объектом, но и различие между реальностью и ее репрезентацией. Нельзя же считать реальностью число или формулу. Но и то, что возникло, репродуцировано, — тоже не оригинальная вещь, а репрезентация, модель, симулякр. И таких «вещей» все больше: объекты и сложные системы возникают из компьютерных моделей, голограммы замещают предметы, растения и живые существа клонируются. Это и есть надвигающийся мир «симулякров», включающий постепен-

¹ От лат. simulatio — видимость, притворство, имитация. В современных европейских языках словом «симуляция» обозначается не только имитация, подражание вообше, но, в первую очередь, имитирующее представление функционирования какой-либо системы или какого-либо процесса средствами другой системы или другого процесса (например компьютерная симуляция производственного процеесса). Также симуляцией именуется изучение какого-либо объекта, недоступного прямому наблюдению, посредством «симулирующей» модели. В русском языке и в том, и в другом случае употребляется слово «моделирование». Что же касается «симулякров», то это слово, также ведущее свое происхождение от simulatio, обозначает образ, репрезентацию чего-либо, или какое-либо несубстанциональное, несущностное сходство предметов или явлений. Единственное число — simulacrum, множественное — simulacra. По сути дела, это слово обозначает модель (математическую, компьютерную или иного рода). В русском языке применительно к философскому контексту уже устоялся термин «симулякр» или «симулякра» в ед. числе и «симулякры» — во мн. ч.

Дата добавления: 2015-07-08