ОДИН В ПОЛЕ – ВОИН? 18 страница

- Нельзя не иметь личных счетов с людьми, которые причинили боль твоей семье. Я, к сожалению, очень злопамятна. Нельзя, конечно, так долго злобой жить, но уж сама посуди… Когда человек, на кого ты рассчитывал, кого ты любил, уважал, богатеет и бросает тебя лишь потому, что ты «деревня». Хотелось бы мне увидеть его после стольких лет! – вырвалось у Елены на одном дыхании.

- Увидеть? - Анна смотрела дальше.

- Я не способна на большее, – робко ответила Елена. – Хотя кто знает, на что способен человек в критической ситуации.

- Убить? Да ты самую последнюю сволочь убить не сможешь! Зачем тебе себя мучать? – жёстко ответила Анна.

- Я уж буду пользоваться известными мне методами, – Елене стал неприятен этот разговор. – Однако прошу тебя: если что произойдёт со мной, вот адрес, тут ты найдёшь кое-что. Я прошу позаботиться об этом, как ты заботилась бы о самом дорогом. Считай, говорю тебе своё предсмертное желание, – Елена была очень обеспокоена.

- Рано тебе говорить о смерти-то, – Анна попыталась говорить более бодро и весело, но Елена не могла переключиться.

- Всякое может быть. Я знаю, что слежка ещё ничего не значит, но вот чувство внутри! – Елена показала на свою грудь. – Интуиция, какое-то шестое чувство, не знаю, подсказывают мне, что тут опасно. Собой я рисковать могу, другими же людьми – никак, поэтому вот возьми эту бумажку, тут всё написано. Вот ключ. Это квартира. Тут даже показано, как проехать на автомобиле. Я буду тебе каждый день звонить или писать, говоря, что всё хорошо. Если же я пропаду из виду, обязательно езжай туда.

- Лена, ты стала странной. Я более чем уверена: ничего с твоим кладом не случится – впрочем, как и с тобой! – Анна заставила себя улыбнуться.

Проигнорировав это замечание Анны, Елена продолжала:

- Кто знает, всякое может быть. Через три недели в «Старз Плаза» будет этот приём для богатых. Вообще вход по приглашениям, но в нашем обществе трое или четверо сказали, что могут сделать. Если хочешь со мной, скажи…

Анне совсем не хотелось снова ехать в клоаку богачей; предчувствия Елены ей не передавались; она вообще мало понимала свою подругу. Хотя выбрать парочку новых целей, помочь, в конце концов, Елене было бы очень кстати.

- Возможно, если не будет других дел, – начала Анна, но Елена не дослушала, а встала и поблагодарила Силантьеву за чай.

- Спасибо, Анечка. Мне пора. Привет Виталию, и не потеряй, пожалуйста, вот эту бумажку.

Не успела Анна осознать, что произошло, как Елена уже вышла за дверь.

* * *

С Ярославом Анна старалась не сталкиваться, многое делая в обход него. Однако, получив почти неограниченную власть в отсутствие Вениамина Георгиевича, Ярослав всячески пытался прижать Анну. Она чувствовала, что он видит в ней свою основную угрозу, хотя даже не могла понять почему. Договорённость сотрудничества формально оставалась прежней, однако никто уже на неё не смотрел. Пока Седов лежал в больнице в Германии, Ярослав делал практически всё, что мог, для получения максимальной власти здесь, в Москве. Он был здесь босс…

Дни Анны шли по-прежнему: она работала в отделении «Комюнике», куда её определил Константин, выполняла работу редактора одного из неизвестных оппозиционных журналов, получала свои деньги; ко всему с её умом она легко находила дополнительный заработок. Жила Анна с Виталием, а он получал очень много денег и от Седова, и от своего спортивного клуба по высшему пилотажу. Их совместная жизнь получилась как-то сама собою, без предварительных договорённостей, без штампов в паспортах. Это не была любовь молодых людей в обычном понимании – это было единение двух по-своему страдающих душ… Когда ей было плохо - он мог её утешить, мог сказать что-то тёплое так, как никто другой. Она же была для него чем-то таким родным, таким близким, что жизнь без Анны уже смысла не имела. Ведь настоящая любовь – это не физическое влечение, это не симпатии к внешности человека, к его манерам, поведению. Настоящая любовь рождается не обязательно между мужчиной и женщиной. Это чувство, что близкий человек – действительно твоя часть, лишь он может заставить тебя чувствовать, что живёшь; он всегда скажет те слова, что ты ждёшь, с ним нечего бояться…

Анна и Виталий, оба одинокие, персоны вне закона, проживающие каждый день как последний, были единственной отрадой друг для друга. Друг без друга было бы уже не то, не так, как надо, неправильно, невыносимо. На выходных они часто посещали вместе клуб высшего пилотажа, где работал Виталий. Самолёты, которые были всем для Виталия, постепенно стали для Анны очень важной частью её жизни. Если раньше она предпочитала сидеть в Борковской гостинице, пока он возится со «своей малышкой», как Виталий ласково называл свой самолёт, то постепенно и она начала проникаться его энтузиазмом. Никогда из памяти Анны не исчезнет тот весенний день, когда Виталий впервые поднял её в небо, показал ей маленькую Волгу, домики, похожие на спичечные коробочки, когда он показал истинный смысл жизни! Часто ей на ум приходили его слова: «Всё, за что ты борешься, не больше спички! А здесь простор и свобода». Она часто выходила и провожала глазами в небо его самолет, любовалась этой свободой. Неповторимое чувство безграничности пространства, когда от резкого поворота захватывает дух! Затем она стала летать с ним. Свобода! Это волшебное единение – Анна, Виталий и небо. Было бы так всегда, вечно, ведь это же рай! Почему же на земле столько проблем? Почему так много зла, грязи, ненависти?

Недолго продолжалась такая жизнь Силантьевой и Коваленко: кто же знал, что так скоро всё изменится?

Анна постоянно слышала от Елены о предстоящем событии в «Старз Плаза», однако идти туда совсем не хотела. Правда, к удивлению Анны, практически накануне этого события ей позвонил сам Ярослав и очень вежливо попросил её выполнить одну его просьбу в рамках их старого договора. Оказалось (совпадение ли? Анна не верила в такие совпадения), что Ярославу необходимы какие-то документы, которые будут ему переданы через человека именно во время предстоящего события в Старз Плаза.

- Вы же понимаете, – говорил своим обычным сладким голосом Ярослав, – это событие бывает раз в года три, пропустить его никак нельзя. Тем более, мой представитель должен заключить там очень важную сделку, документы которой будут вам переданы.

- С каких же это пор Вы сами не ездите за вашими документами? – Анна прекрасно понимала, что тут в чём-то был подвох, обман, его необходимо было увидеть. Но Ярослава невозможно было раскусить, предвидеть его действия – замышлял ли он чего или же просто ему и впрямь нужны были эти документы.

- Вы же знаете: скоро возвращается Вениамин Георгиевич. Мне нужно устроить всё к его приезду; к сожалению, времени не хватает. Кроме того, моё лицо хорошо известно в определённых кругах.

В тот день Анна не захотела спорить, предпочла просто уступить: ведь кроме всего прочего ей было отчасти интересно, зачем же Елена собиралась на то же мероприятие. Анна слышала, что там будет много знаменитых людей; а именно в её случае это могло означать означало легкую добычу.

После того, как Анна сказала о том, что будет присутствовать на вечере, Елене, та, невероятно обрадовавшись, дала Силантьевой номер какого-то молодого человека, сообщив, что это охранник и он может пустить Анну раньше, за несколько дней до начала мероприятия. Это было необходимо, чтобы пронести заранее оружие и спрятать его в одном месте. Анна сначала удивилась такой затее: почему-то ей казалось оружие совершенно ненужной вещью, которой здесь ей воспользоваться не придется. Хотя потом согласилась: мало ли что могло произойти? Никогда не знаешь наперёд, что может случиться с тобою в таком крайне опасном обществе. Елена, как ни странно, тоже спрятала оружие в хозяйственном помещении, находившемся вообще в другой части большого здания «Старз Плаза», который, по сути своей, представлял собою огромный торговый центр, использовавшийся и как студия для съёмок, и как развлекательный центр, кинотеатр и магазин. Располагался он довольно далеко от центра, однако в очень оживлённом месте, посетителей там было всегда много. Место, конечно, было для богатых: всё дорогое, по последнему писку моды. Магазины там были роскошные, для самых обеспеченных семей: модных актёров, поп-певцов, депутатов и других людей самых недостойных профессий.

Порочный блеск здания сбивал с толку, привлекал, манил…

В назначенный день Анна и Елена приехали заранее, чтобы не пришлось пробиваться сквозь толпу зевак, желающих увидеть очередную знаменитость. Точнее сказать, Елена приехала вообще с утра, Анна же ближе к обеду. Вокруг «Старз Плаза» уже толпился народ, однако основное оживление было ещё впереди.

Здесь были не столько приглашённые, сколько лишь зеваки и фанаты, желающие хоть краем глаза увидеть своих кумиров, которые, по слухам, должны были посетить этот вечер. Одна светская львица, популярная актриса и певица, на деле не стоящая и плевка в её сторону, как писали в некоторых газетах, собиралась посетить вечер в «Старз Плаза» – причём не одна, а со своим молодым человеком, известным юмористом и актёром, не менее популярным, чем она сама. Конечно, Анна их презирала, и даже, когда ложилась спать за день до описываемых событий, подумала, что неплохо бы применить свой пистолет в деле на этих двух богемных бездарностях. Но тут это было бы слишком опасно, глупо и необдуманно, хотя сам факт того, что такой поступок шокирует публику, Анну невероятно прельщал.

Пройдя внутрь здания через вход для персонала, который благодаря стараниям Елены и её многочисленным связям был открыт, Анна оказалась внутри знаменитого места сбора всего высшего света столицы. Пока гости ещё не собрались, Анна решила осмотреться, сперва, естественно, найдя своё оружие. Она до конца была уверена, что оно ей не пригодится, но всё же куда уютнее было знать, что в твоей сумочке лежит подаренный Седовым кольт. Анна хорошо запомнила, где Елена спрятала оружие (недалеко от входа для персонала, в одном из служебных помещений, ключ от которого та выкрала у знакомого работника «Старз Плаза»). Без труда она залезла в тёмное, не очень чистое помещение, где валялись всевозможные тряпки и вёдра, и нащупала рукой свой маленький кольт.

Забрав пистолет, Анна, стараясь не создавать шума, отправилась вверх по служебной лестнице. Сделав два шага вверх, Анна вдруг вспомнила, что, как предупреждала Елена, необходимо одеть специальный бейджик обслуживающего персонала данного вечера, чтобы не вызывать никаких подозрений. В здании, конечно, было полно народа, и мало кто, наверно, обратил внимание на Анну: все бегали и суетились, готовясь к вечеру. Но с карточкой на груди было бы куда спокойнее. Нацепив её, Анна продолжила путь наверх. В голове её промелькнула мысль, что бейдж смотрится смешно с вечерним костюмом, но сейчас это, конечно, не имело никакого значения.

Нарочно пройдя второй этаж, где и намечалось всё это собрание высшего света, Анна поднялась на третий этаж – тут размещалась выставка-продажа различных антикварных вещей, или же вещей совсем современных, в стиле модерн; однако, как отметила Анна, явно не уступающих в цене самым невероятным артефактам древности. Идя по пустынному залу, Анна рассматривала позолоченные стулья, диваны для гостей, до блеска натёртый пол, и картины, висевшие как бы в беспорядке на стенах и даже потолке. Сам зал представлял куда большее произведение искусства, чем все эти образцы современной живописи. Внутри он напоминал Кремлёвский Президентский Дворец: настолько чистым был мрамор и блестели позолотой все рамки и углы. «Должно быть, за Президентским Дворцом даже так не ухаживают, как за этим богемным местом», – подумалось Анне.

Она взглянула на потолок, и сердце её кольнуло от осознания всей чудовищности происходящего. Здание «Старз Плаза» было построено в золотое время сталинской архитектуры и напоминало павильоны ВВЦ. Но после распада СССР здание попало в одни частные руки, затем перешло в другие. Тут успели побывать и рестораны, и клубы, и казино, пока, наконец, не сделали из него большой развлекательный центр для богатых людей. Однако, сколько ремонтов ни делай, то там, то тут проявлялись остатки того великого Советского прошлого, которое нельзя замазать ни одной краской. Величественные барельефы серпов и молотов, свежих колосьев пшеницы и звёзд выступали на высоком потолке или кое-где в широких коридорах. Они как бы уже слились с новой атмосферой; по крайней мере, должно быть, так думали сами архитекторы нового стиля, однако Анне показалось, что эта смесь настолько глупа и нелепа, что вызывает лишь слёзы. Приделанная как-то криво на потолок картина, изображающая части тела весьма упитанной женщины на едко-синем фоне, заслоняла наполовину величественный барельеф колосьев пшеницы, обвивавших серп и молот. «Маленькая болонка может бесстрашно тявкать лишь на мёртвого волка», – подумала Анна, глядя на это. Монументальный барельеф Великого государства теперь закрыт воровской атрибутикой убивших его людей. Разве можно стереть прошлое, закрыв его такой нелепой картиной? Анну всегда поражало безвкусие современного и величие на этом фоне прошлого, которое, как его ни прячь, всё равно проявляется сквозь призму лет.

Длинный зал современного искусства плавно переходил в кальянную, где богатые люди после просмотра картин могли расслабиться с бокалом «Кристалла» и восточными смолами. В кальянной суетились девушки в чёрной форме с бейджами, на которых Анна, по счастливой случайности, походила. Они, казалось, не замечали её, расставляя на золотые подносы кальяны, сами собою представляющие произведение искусства. Представительного вида молодой человек в костюме ходил от одного столика к другому, раздавая девушкам указания. «Рядом с вишнёвым кальяном ставим «Кристалл», – указывая на позолоченные подносы рукой. Анна окинула взглядом весь зал: он был чуть меньше, чем предыдущий с картинами, однако не уступал ему в убранстве. Везде был чистый, до блеска натёртый красный и зелёный мрамор. Анна хотела пройти незамеченной через зал, чтобы посмотреть, что располагалось дальше и где же, собственно, будет проходить банкет. Однако деловой молодой человек заметил Анну и, обратившись к ней с пренебрежением в голосе, сказал:

- Эй, а ты что без подноса? Директору скажу. Кого только не берут! Иди быстро возьми вон тот и поставь на пятнадцатый столик!

Анна резко обернулась в его сторону и постаралась изобразить на лице улыбку:

- Ой, простите! Вы знаете, Максим, я ведь тут новенькая, должно быть, вам сказали, поэтому не успела ещё сообразить. Сейчас, конечно, – заметив на бейдже молодого человека имя, Анна поспешила применить его. Ей совсем не хотелось участвовать в представлении в роли обслуги.

- Мне какая разница, новая ты или год тут работаешь? – раздражённо ответил парень. – Бери поднос и на второй этаж!

Анна послушно подошла туда, куда указал молодой человек, взяла поднос и пошла за остальными девушками прямо по коридору. По мере того, как они продвигались по роскошным коридорам, становилось всё более оживлённо и шумно. Бесконечные двери сменяли одна другую, и Анна уже сбилась со счёта. Залы с картинами, с современной техникой, модной одеждой и манекенами, фонтаны, вокруг которых размещались столики дорогих ресторанов… Тут ходили уже не только люди из обслуги, но и первые гости – видимо, не очень важные, призванные разве что следить за порядком на таком высоко светском вечере. Наконец, они вышли на большую парадную лестницу, спускавшуюся к тому самому месту сбора гостей. Лестница была застелена красным, видимо, абсолютно новым девственно чистым ковром. Внизу уже ясно прослеживалось всеобщее оживление: это были первые гости, ходившие между экспонатами современного искусства, размеренно беседовавшие между собою и потягивающие шампанское.

Спустившись с девушками из обслуги вниз, Анна оказалась в огромном зале с мраморными полами и колоннами. По периметру зала были расставлены маленькие столики с номерами. Увидев пятнадцатый, Анна подошла к нему и осторожно поставила поднос, после чего осмотрелась. Гостей было ещё не очень много, однако постоянно кто-то заходил в парадные двери, здоровался с уже пришедшими и втягивался в какой-нибудь бессмысленный разговор. Аккуратно сняв свой бйдж, явно желая затеряться среди гостей, Анна высматривала Елену, которая должна была уже прийти сюда намного раньше. Но той нигде не было; впрочем, Анна не привыкла удивляться действиям своей подруги. В любом случае, Елена появилась бы рано или поздно, а Анне необходимо было найти среди гостей того человека, который передал бы для Ярослава специальные документы. Она даже не знала – хотя бы даже приблизительно, – как этот человек выглядит; Ярослав заверил её, что её найдут сами, ей не обязательно знать ничего лишнего. В любых других обстоятельствах Анну это могло бы обеспокоить, но, напуганная возможной слежкой и другими проблемами, она не обратила пристального внимания на сей факт и приняла его как данное.

Пока гостей было ещё мало, Силантьева решила пройтись по залам и рассмотреть шикарные люстры и восхитительные статуи, стоящие при переходе одного зала в другой. Чистота, блеск и весь шик обстановки поражали воображение. Раньше маленькая Анечка из Петрозаводска даже не могла помыслить, что окажется в таком месте, что будет ходить тут среди богатых людей, что сумеет дотронуться до этого блестящего мрамора и заговорить с представителями «элиты». Нет, она не хотела бы быть частью этого бесчувственного холодного общества денег – даже более того: она презирала и ненавидела его. Но что-то человеческое, приземлённое в ней заставляло её сердце сжиматься при мысли о такой жизни. Внутри всё было сияющим, чистым, дорогим, а за окном… Анна, обойдя уже, наверное, всё здание, снова спустилась в залы, где собирались гости, и, выбрав самый безлюдный уголок, подошла к окну.

Видны были редкие деревья маленького палисадника перед зданием, а дальше уже была дорога и толпились всё те же люди, желавшие увидеть знаменитостей. На улице было промозгло, шёл мелкий неприятный дождик, прибивающий коричневые листья к асфальту и пуская по тротуарам длинные неглубокие ручейки. Люди жались друг к другу под зонты, переминались с ноги на ногу и нетерпеливо смотрели к парадному входу, куда никого не подпускали. Анне было их жаль… Ведь, возможно, каждый из них во много раз богаче духовно, чем эти абсолютно никчемные людишки, выбившиеся в свет исключительно внешним видом. Глядя на эту толпу – бессознательную, будто загипнотизированную нашим «свободным» телевидением, Анны чувствовала, как у неё сжимается сердце… Ей было жаль их – эту деградирующую массу людей, которые при иных обстоятельствах и в иных условиях могли бы стать великими учёными, врачами или профессорами, а так, воспитанные в духе преклонения перед деньгами и кумирами, они теряли возможность трезво думать и размышлять, они становились марионетками в руках у хитрых и умных антипатриотов, стоящих в верхах. Теперь они были лишь пустой формой, в которую можно вкладывать любые идеалы, продиктованные их кумирами.

Уже в древние времена правительства разных стран понимали, что лучше всего управлять такой толпой, у которой нет собственных суждений и мыслей, которая необразованна и верит с лёгкостью всему тому, что подтверждается важным аргументом денег. Люди мыслящие представляли большую опасность, ибо могли рассудить, что к чему, задуматься и, не дай бог, прийти к выводу, что так жить нельзя. Были страны, в которых на интеллигенцию устраивались гонения, а зачастую и целые репрессии; были и такие правительства, которые тщательно следили за ними и при малейшей опасности могли разогнать любое общество. Тут стоит вспомнить роман Н.Лескова «Некуда», где описывается общество революционных демократов второй половины девятнадцатого века. Самая передовая интеллигенция, врачи и помещики, получившие прекрасное образование как у себя на родине, так и за рубежом, могли уже ясно представлять себе всю губительность существующего строя. Воспитанные на мудрейших идеях немецких социалистов ХIХ века, эти люди прекрасно разбирались в различных политических тонкостях – поэтому, разумеется, они представляли опасность. Лесков не видел возможности для этих обществ развиваться до масштабов революции, закончив свой роман весьма пессимистично. Но ведь он был неправ! Прошло сорок лет, и всё изменилось! Почему же сейчас это невозможно? Всегда были люди мыслящие, умные, способные к действию!

Однако тут следует, наверно, рассказать о двух типах людей умных, которые есть почти в каждом государстве. Это люди мудрые с моралью и таковые же, но без неё. Совершенно невероятно предположить, чтобы государство обошлось бы без умных людей; вполне очевидно, что без них оно бы развалилось. Поэтому правительства всегда пытались привлечь на свою сторону подобных индивидов, прельщая деньгами и всяческими благами. Не имея совести, но имея превосходный ум, эти люди, конечно же, соглашались. Они работали на государство – фактически, против людей думающих, но имеющих совесть. Именно эти люди привносили содержание в пустые формы различных молодёжных кумиров, они писали и продолжают писать разного рода литературу, прославляющую современные нравы и порядки, которой просто усыпаны прилавки всех магазинов. Являясь правой рукой правительства, эти люди совершенно не беспокоятся о морально-этической стороне своих поступков. Получив в своё распоряжение особняки, дорогие машины и всю вообразимую и невообразимую роскошь, обеспечив себя и свою семью, им дела больше нет ни до кого. Но есть люди второго типа: люди мыслящие, но честные и правильные, для которых отречение от общества являлось бы предательством, подлостью, достойной самых тяжёлых наказаний. Эти люди всячески пытаются бороться против всего того губительного, что они видят на любимой родине, но, к сожалению, лишь в редких странах им удаётся одержать победу. Ведь число этой части людей несоизмеримо меньше, чем число первых. Люди ещё слишком корыстны, слишком примитивны, чтобы суметь отречься от своего «я» ради гораздо большей цели…

Анна раздумывала на эти темы, глядя в окно и совсем не замечая, как прибывают новые и новые гости, начинает всё громче играть музыка, а кое-кто уже идёт танцевать. К ней, одиноко стоящей у окна, несколько раз обращались официанты, предлагая шампанское и вино, но она вежливо отказывалась. Ей было отчего-то грустно и тяжело на душе… Однако тут громкий смех гостей отвлёк Анну от глубоких раздумий. Она обернулась и пошла к собравшимся в центре шикарного зала. Назойливые мысли никак не хотели покидать её голову, и шла она среди всего этого праздника, будто во сне. Нет, этого не может происходить с ней! Что делает она в этом обществе? Обществе не то что незнакомых ей людей, а именно врагов!

Анна смотрела на них, с одной стороны, с любопытством, изучая их, как какие-то редкие музейные экспонаты, думая об их жизни, но, с другой, она не могла побороть отвращение… Они были настолько далеки от её привычного мира, настолько враждебны ему! Она рассматривала этих дам из высшего общества, одетых в шикарные дорогие платья и меховые накидки, стоившие целые состояния, смотрела на бриллианты на их шее и золото на руках, задавая себе вопрос: как же столь прекрасные вещи плохо сочетаются с абсолютным отсутствием интеллекта во взгляде, с фальшью их улыбок, с примитивностью их интересов? Шикарные, восхитительно красивые внешне люди, они скорее напоминали хорошие куклы в театре, которыми кто-то так умело управляет. Перед глазами вдруг появились странные картины, посещавшие её, конечно, и раньше: она видела, как маленькая пуля – маленький и по сути ничего не значащий кусочек металла, пронзающий черепную кость и остающийся в голове, – делает абсолютно бесполезным и ненужным для них это богатство, которым в жизни они могли спастись от всего. Теперь же они становились именно живыми существами, бессильными перед самым великим судьей, для которого равны абсолютно все – от президентов, воров и убийц до маленьких детей, крестьян и животных. Кем бы ты ни был, смерть не пощадит.

Анна начинала пугаться этих мыслей, потому что они в последнее время всё чаще и чаще посещали её болезненно растрёпанные мысли; ей хотелось избавиться от них, но она не могла. Никогда прошлое не оставляет человека – даже самое дальнее. Ты забываешь о нём, стараешься не думать, но то и дело оно всплывает, дразнит и пугает тебя, показываясь на поворотах твоих мыслей. Его нельзя изжить, и, должно быть, чем старательнее стараешься всё забыть, тем более отчаянно воспоминания лезут наружу. Анна всячески отгоняла от себя эти внезапные признаки гуманизма, которые вдруг, ни с того ни с сего, ударяли прямо в её сердце. Голова и сердце, как правило, никогда не бывают единого мнения по основополагающим вопросам, и на свете крайне мало людей, которые способны были бы действовать, опираясь лишь на здравый смысл, при этом никогда не слушая сердца. Анна завидовала им, но сама, особенно в последнее время, она всё чаще замечала, что сердце, которое она заставляла молчать долгие годы, сейчас периодически напоминает ей об антигуманности всей цели её жизни. Возможно, причиной этому служили частные разговоры с Виталием, который всегда настаивал на том, что правильный путь – лишь тот, в котором солидарны и голова, и сердце. Но как же можно жалеть этих убогих, если они никогда не жалеют других? А если всё же их жалеть, то как же иначе бороться? Размышления Анны прервал звонкий голос Елены:

- А вот и Анна! Анечка, иди скорее сюда!

Елена стояла возле маленького столика в окружении двух мужчин, одетых в смокинг с бабочкой. Сама она была в чёрном вечернем платье с белой шалью, невероятно подходящих ей. Чёрные глубокие глаза, Анна сразу заметила, пылали то ли от волнения, то ли от ярости; этот блеск Силантьева всегда могла угадать. Анна подошла к подруге и тут же была представлена её спутникам; один из них, как и ожидала Анна, оказался тем самым Маркиным – злейшим врагом Елены, о чём он, как было видно, даже не подозревал. Это был мужчина лет пятидесяти, довольно миловидный, однако весь вид его как будто говорил «не подходи ко мне». Глаза холодные, на губах презрительная усмешка – должно быть, именно таким его и представляла Анна.

Вскоре завязался бессмысленный разговор, касающийся прошлой жизни в далёком городе Елены и Маркина, обсуждали старых общих знакомых. Анна чувствовала себя в нём лишней, и всё чаще начинала думать, что вообще она тут делает. Периодически поглядывая на гостей, Анна искала среди них того человека, что должен был передать ей важную информацию для Ярослава. Однако по-прежнему ничего особенного она не заметила.

Вечер был в самом разгаре, Анна уже немного выпила и чувствовала себя налегке, хотя и привычное чувство настороженности не покидало её. Она ходила то к столику Елены, то к окну или бару, где велись оживлённые беседы, не находя себе места. Вдруг ей стало казаться, что сзади, со спины, на нее кто-то смотрит. Такое чувство крайне развито у людей, имеющих проблемы с законом, а у Анны ещё и благодаря её природной осторожности и подозрительности. На спине она отчётливо чувствовала чей-то пристальный взгляд. Беспокойство охватило её, и Анна, не подавая виду, что замечает неладное, медленно перемещалась к стене, подальше от толпы. Встав спиной к стене рядом с тремя мужчинами во фраках, Анна пристально всмотрелась в гостей – ничего. Всё те же гости, те же бесполезные разговоры – ничего, что могло бы показаться подозрительным. Но сердце почему-то начало биться учащённо. Единственное, что почему-то привлекло её внимание, была мужская фигура в чёрном плаще и шляпе. Наверно, лишь потому, что мужчина, стоявший к ней в профиль, отличался от остальных гостей. Он даже не удосужился оставить свой плащ в гардеробной, так и пройдя в зал в верхней, хотя и очень элегантной одежде. Возможно, даже и не это привлекло Анну, а то, что он пару раз бросил на неё свой тяжелый взгляд.

Не подавая виду, что её охватило беспокойство, Анна решила подойти к Елене. Вечер был в самом разгаре, начинался показ различных предметов антиквариата, и тут же были торги. Елена, казалось, не замечала возросшего оживления вокруг, продолжая беседовать с «другом» детства.

- Простите, я вас отвлеку, но мне нужно кое-что узнать у Леночки, дамские дела, – приветливо до неестественности сказала Анна, подходя к подруге и беря её за руку.

Маркин не возражал, и девушки прошли в сторону.

- Сколько ещё это будет продолжаться? – Анна негодовала. – Что я тут делаю? И что ты собираешься тут решить? Почему вон тот мужчина в плаще постоянно смотрит в мою сторону?

- Аня, что ты, успокойся! – Елена взяла Анну за руку и осмотрелась по сторонам. – Мне кажется, нет повода беспокоиться, Анечка, – несмотря на то, что Елена хотела выглядеть убедительно, было видно, что она очень переживает. Анна уже умела читать это раздражение и злобу в глазах Елены, отчего начала ещё более переживать.

- Я же вижу: ты волнуешься, – Анна сказала строго. – Что у тебя за планы?

Возможно, Елена и сама не могла дать ответа на этот вопрос. Что она хотела доказать сегодня? Зачем она придумала это всё? Иногда чувства полностью могут завладеть человеком, разрушая его принципы и его идеалы, заставляя делать абсолютно безумные вещи. Такая принципиальная и твёрдая в убеждениях Елена, увидев предмет своей ненависти, позабыла об истинном призвании и начала действовать под властью охватившей её ненависти. В глазах её светилось желание отомстить, желание расправиться с тем, кто так обидел её семью.

Анна всегда говорила, что в их сложном деле личные чувства – будь то симпатии, антипатии, жалость или ненависть – не пойдут на пользу; скорее, наоборот, всё испортят. В порыве ненависти люди не замечают, как делают коренные ошибки и оставляют следы, что было абсолютно непозволительно в сложившейся ситуации. Елена оказалась человеком недостаточно сильным, чтобы побороть свои чувства; они охватили её с того момента, как она узнала, что Маркин будет в Москве. Хотела ли она плюнуть ему в лицо или высказать ему всё? Может быть, даже убить его? Может быть, надавить на его жалость? Ответа на этот вопрос не было, да и сама она, скорее всего, не могла его дать. Запутавшаяся в своей жизни – то ли от постоянного, гложущего её душу состояния одиночества и обречённости, осознания невозможности осуществления всех высоких идей и идеалов, Елена уже не отдавала отчёта своим поступкам. Личные чувства к Маркину давно диктовали ей, что и как делать – об общем деле она и не думала, а если и думала, то, должно быть, лишь желая оправдать свою ненависть к этому человеку. Но кого она обманывала? Это были личные обиды и амбиции, даже отдалённо не имеющие ничего общего с настоящими идеями и принципами их общества. Анна видела это, понимала, и ей было невыносимо больно осознавать, что всё же никакое дело не будет возможно, если человек настолько будет поддаваться личным желаниям. Но люди есть люди, что с этим поделать, и, наверно, ничтожно мало тех, кто готов бороться не щадя себя, забыв свое эго… С того случая на берегу Волги, с убийством молодого человека и его девушки, на обсуждение которого между Еленой и Анной было наложено негласное табу, Лена очень изменилась. И, возможно, именно с того момента она коренным образом начала переоценивать взгляды и реальные возможности своей деятельности в обществе. Быть может, раньше она была слишком осторожна? Пуглива? А вот Анна смелая, и всё у неё получается… Может, один раз стоит поддаться своим чувствам? Во имя всех таких же несчастных и униженных?

Дата добавления: 2015-10-28