ОДИН В ПОЛЕ – ВОИН? 11 страница

- Куда? – она нахмурилась.

- К моему крылатому другу, – он пояснил.

- Но я…

- Ничего страшного, всё хорошо. Небо примет всех – и даже таких грешных, как ты, – Виталий пошутил, всё ещё, видимо, припоминая вчерашний разговор.

- Виталик, милый мой, – вздохнула Анна, садясь за стол, – что же ты делаешь со мной? Зачем? – она взялась за голову.

- Ничего, Анечка. Просто хочу доказать тебе кое-что. Нет, доказать – это плохое слово. Я хочу показать тебе… Мир, о котором ты даже не догадываешься и который нужно открыть в себе. Ты прими пока что ванную, переоденься, – он нежно улыбнулся и принялся что-то готовить дальше.

Анна встала и нерешительными, медленными шагами пошла в ванную, обдумывая всё это. Конечно, пол, устланный розами, не мог не растрогать её сердца, но так не могло продолжаться. Виталий становился неотъемлемой частью её жизни, она не могла уже без него! Но она не имела права делать так, чтобы он становился соучастником её преступной деятельности. Нет! Ведь подозрение падает на всех, с кем Анна имеет тесные связи: если Седову терять нечего, то Виталию есть. Анна не знала что делать и что решить.

Когда она вышла из ванной, то Виталий собрал уже все розы и расставил по вазам, а стол был усыпан яствами. Такого внимания Анне не уделяли никогда в жизни – именно от этого было так необычно. После шикарного завтрака Виталий помог Анне собраться, почти ничего не говоря, и, убрав всё в квартире, вывел девушку к машине. Через некоторое время они уже мчались по подмосковным дорогам, а мимо пролетали деревеньки и лесочки, маленькие речки, широкие поля. Анна никогда не ездила по Подмосковью, а теперь перед её глазами предстали засыпанные снегом бескрайние дали.

Они неслись так быстро, что, казалось, скорость смывает все заботы. Средняя полоса прекрасна как летом, так и зимой своими видами: невысокие холмы, откуда открывается вид на бесконечные леса и поля, то там, то здесь возвышаются колокольни старых церквей… Пролетали цепочки деревень, которые уже теряют свой первоначальный облик из-за обилия несуразных огромных коттеджей.

- Какая красота! – воскликнула Анна, когда Виталий решил провезти её более длинным, но более красивым путем, а именно через Талдом и окрестности.

- То ли ещё ты увидишь… - он улыбнулся.

Казалось, что проблемы остались в Москве. Здесь их нет! Нет и не может быть. Они все там, где холод и злоба, бетон, кирпичи и асфальт, где люди ненавидят друг друга и всё время куда-то спешат… Неужели всё это зря? Почему наедине с природой ощущаешь себя так легко, что ничто более не имеет значения? В глубине своей Родины, в таких красивых местах понимаешь что есть истина, а что ложь… Но Анна совсем не хотела думать, что прошлая жизнь на самом деле не есть то, к чему надо стремиться человеку с поистине благородной душой.

Они заехали в старый город Кимры, прошлись по старинным кварталам, любуясь двухэтажными зданиями прошлого века, пережившими и царизм, и Советскую Россию, а теперь догнивающими в Российской Федерации.

Окунувшись в девятнадцатый век, Анна ощутила, как на душе стало необычно чисто и легко. Огромная величественная Волга простиралась через город, как бы отделяя район со старинными зданиями и церквями от новостроек. От Кимр до аэродрома было минуты четыре езды на машине, и скоро уже Виталий сворачивал с основной дороги на маленькую «бетонку», ведущую куда-то в лес. Вскоре он остановился около шлагбаума и сделал гудок охраннику, находящемуся в небольшом пропускном пункте. Сторож нехотя вышел из своего домика и попросил у Виталия какое-то удостоверение, после чего пропустил.

Оставив машину рядом со шлагбаумом, Виталий, взяв Анну за руку, повёл её по узкой дорожке на аэродром. Выйдя на поле, где стояли самолеты, Анна замерла, пораженная.

Такой красоты она ещё не видела: самолёты стояли в ряд, маленькие и аккуратные как на подбор; среди них было несколько бипланов, названия которых Анна, конечно же, не знала, но различала «двойные» крылья. Всё же некогда в детстве, увлекаясь Великой Отечественной, Анна хорошо знала Ил-2 и могла отличить его от ЛаГГ-3, однако теперь она всё позабыла. Это и были те знаменитые Борки, о которых Виталий мог рассказывать часами.

Из его рассказа Анна хорошо помнила историю этого по правде райского места. Аэродром «Борки» был создан в 1941 году постановлением Совета народных комиссаров как аэродром первоначальной подготовки лётчиков. Во время Великой Отечественной войны он был военным; там базировались в основном штурмовики Ил-2, а также другие типы самолётов – в том числе и женский авиаполк на самолётах По-2, наводящий ужас на немцев при одном лишь упоминании. С начала 1943 года на аэродроме базировался центр переучивания лётного состава на самолёты Ил-2 и Пе-2. После войны аэродром вошёл в систему ПВО. На нём базировались полки реактивных истребителей-перехватчиков. С развитием ракетных противовоздушных систем необходимость в авиаполку ПВО отпала, и в 1963 году он был расформирован. В начале 1970-х годов аэродром передан в Центральный аэроклуб СССР. Где уже собственно и тренировался Виталий, обучал начинающих летчиков и участвовал в соревнованиях. Находящееся в невероятно живописном месте, ограждённое от Волги небольшим сосновым бором, а от дач березняком, это место поражало воображение.

- Ну что, какой тебе больше всего нравится? – спросил Виталий, обнимая Анну за плечи. Анна не знала как выразить свои чувства, её переполняли эмоции.

- Они все красивые… Это Як? Номер не помню.

Виталий в это время осматривал облака, очевидно, стараясь оценить видимость.

- А? Да. Пятьдесят два. Вот на биплане Ан-2 мы не сможем прокатиться. Но пойдём сюда, – и Виталий подвёл девушку к относительно небольшому самолёту с крыльями красного цвета.

- Что? Лететь… – Анна смутилась и испугалась. – Я боюсь…

- Не бойся! Ну хочешь, полетаем на этой крошке? – предложил Виталий, указывая на маленький самолёт, выкрашенный в сине-белые полосы и стоящий с самого края.

- Мне модель совсем не важна: я уверена, что ты в них понимаешь куда больше, чем я. А нам разрешат? Где тренер? – Анна улыбнулась, осматривая уже не столько самолёты, сколько восхитительную природу вокруг, взлётную полосу, аккуратно вычищенную от снега, и тёмный величественный лес, окружающий аэродром.

- Я сам себе инструктор, Анечка! Не беспокойся, милая моя! – Виталий был очень взволнован, но волнение это было приятное – волнение от тех чувств, что переполняли его душу.

- Подожди, я кое-что улажу, открою самолет, поговорю с диспетчером и мы полетим! Сейчас решим, на "Тэшке" или на пятьдесят втором, какой готов, - сказал Виталий, направляясь к диспетчерской будке

- Сегодня тут вообще рабочий день? Как ты будешь переговариваться по рации с Землёй? – Анна не унималась.

- Милая, не беспокойся, я летаю уже десять лет, всё здесь знаю. Это – моя профессия.

Анна доверилась ему, и… И через некоторое время сердце её захлёбывалось от восторга: впервые в своей жизни она почувствовала, что находится над землёй. Это чувство сложно передать – наверное, нечто наподобие лёгкости и восторга от осознания какой-то свободы, силы, возможности преодолевать земные рубежи.

Самолёт сильно ревел, но Анна не обращала на это никакого внимания, поглощённая красотой мира вокруг. Заметённые снегом ели остались внизу – такие маленькие, словно игрушки. Дорожки превратились в тоненькие нити; деревни, домики – всё как в сказках про маленький мир!

В салоне было шумно и пахло горючим или какими-то техническими средствами – Анна не могла отличить, да это было и не важно; её сердце рвалось наружу, даже на лбу проступили капли пота. Куда делась холодная и сдержанная Анна? Её больше не было! Это не та девушка, которая работает наёмным убийцей; это не Анна Силантьева, за которой гоняется вся Москва. Нет, что Вы! Как Вы могли подумать!

Виталий был напряжён, нажимая какие-то рычаги и кнопки, и Анне показалось, что полёт не восхищает его так, как её. Анна и Виталий одели наушники и микрофоны для переговоров в воздухе.

- Тебе не нравится эта красота? – спросила она его, не сдержавшись.

Виталий рассмеялся и посмотрел на неё горящими от восхищения глазами.

- Глупенькая! Это моя страсть, моя жизнь. Аня, это – жизнь! Беззаботно лететь над миром! Быть выше его! Не опускаться до его мелочных идей и желаний, а вот так лететь и смотреть свысока на всё. Не пачкать свою душу там, на Земле, не вмешиваться в их глупые ссоры и перебранки, а лететь вот так один на один с природой и чувствовать себя свободным! Чувствовать себя независимым от их бестолковых сует, злобы, глупости и просто лететь! Смотри: внизу простираются поля, реки, леса, маленькие домики, города, крошечные машины – кажется, что их можно взять двумя пальцами! Ты – выше всего этого! Ты – летишь! Тебя не касаются их земные проблемы. Ты летишь в чистом, просторном мире! Тут не может быть тесноты, и места тут хватит всем! Посмотри вокруг: разве это не прекрасно? Наш земной мир – лишь занавес, который отделяет нас от настоящей жизни! А тут нет преград – тут всё открыто, ты видишь эти красоты, проникаешь в этот мир, погружаешься в чистоту его… Я был ребёнком, когда увидел, как в небо взлетает маленький кукурузник, по-моему, это был Ат-3, и, наверное, именно тогда в моём сознании окончательно что-то повернулось, и я понял, что это моё призвание, – он посмотрел на Анну восторженно. – Тогда я ещё не знал ни принципов управления этой машиной, ни того, что это, на самом деле, отнюдь не развлечение; мне лишь казалось, что больше для счастья ничего не надо! Потом отец возил меня на аэродром, где работал мой дядя на грузоперевозках… Старые самолёты – все обшарпанные, страшно смотреть было. Это я сейчас понимаю, а тогда я был восторженным мальчуганом, который вбил себе в голову, что его жизнь не имеет смысла без самолёта! Отец смеялся… Потом дядя прокатил меня на таком кукурузнике вокруг наших дачных участков и лесов. Несмотря на шум, ветер, тряску, я окончательно убедился в своём желании стать лётчиком. Меня не испугал полёт, хотя мой отец всегда говорил, что терпеть не может высоты. Я иногда вспоминаю детство. Бедное моё детство: жили мы совсем небогато, одевались бедно, позволить себе всяких там излишек не могли. Мама старалась прибирать квартиру всегда, чтобы выглядела не так убого, но это особенно не помогало. Мама работала на заводе, папа тоже. А бабушка моя жила в Рыбинске, оттуда родом и мама, её просто по распределению на завод отправили в Ярославль, где она с отцом и познакомилась. Мне иногда было невыносимо грустно от нашей обстановки, от маминых с отцом ссор, от мелких проблем, и я часто убегал к дяде и просил прокатить меня на самолёте. Дядя был добрый мужик, всегда меня понимал и катал меня. С самого детства я любил этот запах и полёт! Свобода! Вот что главное – чувствовать свою независимость, чувствовать, что ты летишь над миром, и тебя не касается то, что происходит внизу, на земле. Вся грязь и ненависть, ссоры, бедность – там, а здесь ты в ином мире! В мире счастья и бескрайних просторов!

Виталий был и вправду увлечён своим делом, его глаза так блестели, что Анна не могла не порадоваться за него: ведь нет ничего лучше, чем заниматься своим любимым делом. Но его слова глубоко запали ей в душу: ведь это была правда! То, чем она занимается, совсем не нужно, не ради этого стоит жить! Жить нужно ради вот такой свободы и счастья! Настоящее счастье – это не достижение спорных истин, а ощущение своей свободы и гармонии с миром. И она чувствовала это сейчас, когда самолёт взлетел под облака, а внизу всё было таким крошечным и забавным, что ощущение реальности пропадало. Она смотрела на мир сверху…

Вдруг самолёт начал довольно резко набирать высоту, Анна испугалась и вжалась в кресло.

- Что происходит? – спросила она, глядя на Виталия широко открытыми глазами, когда самолёт пошел практически вертикально вверх.

- Ничего, сейчас увидишь! – он немного ехидно рассмеялся.

Вдруг, поднявшись уже достаточно, самолёт, пролетев немного горизонтально, начал падать носом вниз. Анна завизжала от испуга, увидев прямо по курсу стремительно приближающиеся миниатюрные дома. Самолёт закрутило, затрясло, и мотор заглох, как показалось Анне. Она вцепилась в кресло обеими руками так, словно хотела выдрать его целиком из пола. Но через несколько секунд мотор снова заревел, и самолёт опять принял горизонтальное положение. Анна была напугана, как никогда ещё в жизни; сердце готово было вырваться из груди.

- Что это было? – прошептала она охрипшим голосом.

- Ха-ха, – Виталий очаровательно улыбнулся, – это всего лишь прямой штопор. Но сейчас я могу показать перевёрнутый штопор или обратный, как желаешь. Не бойся, милая!

- Тебе легко сказать «не бойся»! Это же мой первый полёт вообще! – Анна возмутилась, пытаясь всё же скрыть, что ей понравилось.

- Мне тоже было первый раз очень страшно, я помню тот день. В первый раз взлететь под небеса! – Виталий рассмеялся. – Но я почувствовал, что это и есть жизнь! Полёты над землей, свобода! Аня, я так хочу, чтобы ты меня поняла, – с этими словами он резко вывел самолёт практически вертикально вверх, а затем перевернул его «на крылья» вниз спиной.

Анна вцепилась в сидение и зажмурила глаза, чтобы не видеть под собою землю. И вдруг снова самолет пошёл носом вниз, быстро, стремительно, и двигатель, как показалось Анне, заглох. Это было страшно, но в то же самое время прекрасно, невообразимо прекрасно!

Анна забыла обо всём на свете. Не существовало ничего, кроме неба, которое было вокруг, которое звало, обнимало своей прекрасной бесконечностью… «То, что происходит внизу, и правда не имеет решительно никакого значения. Мы выше всей этой грязи и ненависти, тут не место даже думать о земле», – подумалось ей. «Как Виталий был прав! Только понять правду и принять её – не одно и то же».

Анна смотрела вокруг, и сердце её разрывалось от боли. Почему? Почему в таком красивом и нежном мире столько зла? Почему столько ненависти и лжи? Почему зависть правит людьми, жадность и низменные желания поглотили сердца большинства, почему несправедливость стала нормой повседневной жизни? Почему тут, в незагаженном людьми месте так чувствуется разница? Зачем же люди сами портят свой мир? Разве они не видят, что он прекрасен? Возможно, наша собственная планета в сотни тысяч раз красивее всех других, и ведь мы же должны соответствовать ей!

Самолёт летел вдоль Волги – такой величественной среди этих крохотных домишек, которыми были усыпаны её края. Было красиво и в то же время очень грустно. Они летели, а Волга всё тянулась и тянулась, легонько изгибалась своим элегантным силуэтом, а в тёмной воде отражались редкие облака…

Анна задремала в машине после того, как Виталий вывез её из Кимр обратно в Москву. Полёт на самолете и небольшая экскурсия по очаровательному городку утомили Анну, хотя эта усталость была приятной. Столько впечатлений за один день Анна давно уже не получала, поэтому после ужина в уютном кафе в центре Кимр Анна, не успев толком сесть в машину, сразу же задремала. Виталий старался ехать тише, чтобы не нарушить её сон. Когда они были уже у дома, на город опустилась ночь; растаявшие за день лужи снова сковала ледяная плёнка; было холодно. Виталий тихо разбудил Анну.

- Ну, вот мы и приехали, – сказал он с грустью в голосе.

- Да? – переспросила Анна встревоженно, видимо, окончательно ещё не проснувшись.

- Я провожу тебя, – сказал Виталий.

Анна посмотрела на него и ответила неуверенно:

- Не стоит… правда, всё хорошо. Спасибо тебе за такой прекрасный день! Я ведь и правда многое… поняла, что ли. Ты был прав: небо открывает нам свои тайны, – сказав это, Анна начала поспешно искать ключи от квартиры в своих карманах. Но, к её сожалению и к большой радости Виталия, она забыла их дома.

- Мне правда несложно тебя проводить. Мне до дома ехать ещё час, а я очень хочу пить. Выпьем чаю, и я сразу же уйду. Честно. Аня, ты должна мне верить, потому что… я не могу сделать тебе плохо.

Анна кивнула и вышла из машины.

Они сидели в широкой гостиной и пили зелёный чай с пирожными. В окне виднелась большая круглая Луна будто бы с выражением ужаса на лице; она словно кричала от отчаяния, глядя на Землю.

Анна старалась не смотреть на Виталия. Он был так красив – особенно сейчас, сидя напротив неё в немного расстёгнутой рубашке и слегка небритый. Его карие глаза блестели в приглушённом свете ночного торшера. И Анна знала, что если взглянет на него, то не сможет отвести взгляд.

- Анечка, скажи, ведь полёт – это страсть. Если ты взлетел один раз, то увидел что-то новое, тебе открылась какая-то неизведанная тайна… Уже нельзя отказаться от этого. Своего рода наркотик, – сказал Виталий, пересаживаясь ближе к Анне.

- Да… Ты прав, небо такое чистое в сравнении с землёй. И ты чувствуешь свободу и непреодолимое желание жить, – она согласилась, повернув, наконец, голову к нему.

Виталий обхватил её плечи руками, и, не дожидаясь никакой её реакции, поцеловал в губы.

- Виталик, – Анна сказала тихо, затем отстранилась и быстро заморгала. Снова необходимость сказать «нет», снова этот рок, это проклятие! Виталий замолчал и отстранился от неё.

- Я сейчас уйду, если хочешь – уйду навсегда, только ты скажи мне, почему мы не можем быть вместе, – он сказал строго, отодвигаясь.

Анна молчала.

- Это не может быть тайной Седова: он свою деятельность не скрывает. Воры, мошенники, разного рода шпана всегда его окружала, так что ты не думай, что для меня будут большим открытием твои противоправные действия. Если я с ним, значит, я их тоже в какой-то мере принимаю. Нельзя сказать, что судьба меня вынудила идти к Седову, потому что у меня был выбор. Но что останавливает тебя, скажи мне? Я обещаю, что не потревожу тебя.

Анна не знала что делать. Вроде и скрывать это не имело смысла, а сказать было так стыдно и страшно, что Анна колебалась.

- Что? Что такого ужасного ты можешь сказать? Почему твои личные дела должны нас останавливать, объясни мне, пожалуйста? Мне начинает это напоминать латиноамериканский сериал, – он посмотрел на Анну с упрёком.

- Виталик… Ты уйдёшь, если это услышишь, и уйдёшь также, если я не скажу. Только если я не скажу, ты уйдёшь, не разочарованный во мне. Тебе и правда не стоит этого знать.

- Ты не понимаешь, Аня. Для меня это не важно, – он обхватил руками голову.

Анна молча встала и подошла к окну. Москва светила своими огнями, создавая впечатление какой-то сказки, особенно когда смотришь с высоких этажей. Посмотрев на Луну и проглядывающие сквозь облака звёзды, Анна направилась к своему журнальному столику, где лежали вырезанные статьи из разных газет. Так же молча отобрав нужные, она села к Виталию и, не произнося ни слова, подала ему. Он пробежал по ним глазами и явно ничего не понял. Потом он молча посмотрел на Анну, хотел что-то сказать, но не смог, снова взял журналы и прочитал заголовки статей. «Новая жертва экстремистов найдена в своём автомобиле возле дома», «Вчера произошёл новый погром на окраине города. Есть жертвы», «За что?» – мы спросим» и прочие в том же духе.

- Я не понимаю, – ответил Виталий Анне.

- А что тут непонятного, Виталя? Что? – она спросила его взволнованно, – что тут неясного? Ты хотел узнать кто я – я говорю. Вот кто я! Именно я, Виталя! Лидер экстремистов – это я. Это я организатор всех этих погромов в Москве. Именно я собирала этих людей через интернет на так называемые флешмобы, когда не знающие друг друга люди приходили, охваченные одной целью.

- Не очень остроумно, Анюта, – ответил Виталий после недолгой паузы, улыбнувшись.

- Что? – переспросила она, не веря своим ушам.

- Ты ещё скажи, что по твоему настоянию произошли теракты 11 сентября в США, – сказал он шутливо. Он не верил на самом деле, и Анну задело это. Наверно, ей хотелось казаться непревзойдённой ни в чём, и такое отношение было для неё оскорбительно.

- То есть, ты хочешь сказать, не веришь? Зачем ты тогда спрашивал? Да, я не хотела говорить. Потому что это ужасно. Вы все считаете, что ужасно. Из-за того, что не понимаете меня, – Анна ответила и села на диван, опустив голову на руки, – но это я, чёрт возьми! Это я тот человек, кто по заказу Седова убрал Кудринского! Ты можешь верить, можешь не верить, но это так!

- Этого не может быть… – уже как-то неуверенно произнес Виталий.

- Может. Как раз это вполне может быть. Ты же не поражаешься тому, что видишь в своей стране: и тому, что идёт по телевизору, и тому, что читаешь в газетах? Это ведь для тебя не является чем-то сверхъестественным? Это вполне может быть. Так почему же не может быть ответа на весь этот кошмар, который творится вокруг? Почему ты считаешь, что не может зародиться недовольство простых людей? Не может быть экстремизма? Я не могу жить в этом мире, и долго не проживу, но сделаю всё, чтобы эти сволочи тоже не жили! – Анна начала раздражаться.

- Я не вижу того, что могло бы вызвать… такую реакцию, – Виталий ответил и быстрым резким движением откинул свои локоны со лба.

- Мне жаль тебя, если так! – она ответила нервно, – потому что этого нельзя не заметить. Мир гниющей молодёжи, мир разврата и вседозволенности, лживый мир! Ты когда смотришь телевизор, неужели не удивляешься тому, что происходит? Неужели ты воспринимаешь это всё как норму? Шесть вечера – суббота. По главным молодёжным каналам идут сериалы про секс, наркотики, убийства, насилие. И в то же самое время по первому показывают всяких церковных деятелей, которые начали играть в последнее время особо важную роль в государстве. Молодёжь (я говорю о среднестатистической) не знает кто такой Тургенев, что написал Пушкин, не слышали Чайковского! Почему они заботятся лишь о том, как бы сходить лишний раз в клуб или «замутить» с кем-нибудь на одну ночь? Почему нет ни морали, ни ценностей? Почему? Ты не задумывался почему всё это происходит? Ты идёшь в метро в час пик, идёшь в общественное место и что же видишь? Злые, хмурые, идут на работу, потом с неё, и ничего больше! Каждый день одно и то же! Где жизнь? Ты не понимаешь, – Анна вспылила. Но Виталий не мог понять её, словно они говорили на разных языках.

- Аня, о чём ты? Ты начала убивать людей просто так, ради лишь тебе одной понятной цели – убивать жестоко, не думая об их родственниках, о том, что тем, кого ты убиваешь, ты не сделаешь особого вреда. Вред ты сделаешь их родителям и родным, которые будут страдать! А они, возможно, знают всего Пушкина и слушают Чайковского! – Виталий встал и подошёл к окну. Он очень нервничал. Он всё ещё не мог поверить, что это правда – точнее, ему не хотелось этого делать.

- Мне хотелось обратить внимание людей на проблему, показать им куда катится мир! – Анна ответила в сердцах. – И знаешь… Ещё кое-что! Самый громкий протест вырывается из груди самых тихих людей! Я умела думать и сравнивать, поэтому всю свою жизнь страдала! Страдала от понимания, от ужаса того, что происходит. Ты никогда не задумывался, будучи ещё ребенком, почему твой отец, человек с высшим образованием, ездит на древнем «Москвиче», а сосед, дай Бог закончивший девять классов, покупает «Тойоту»? Ты не пытался понять почему так? А? Ты не пытался уговорить маму и отца купить старенький «Рено», сто раз подержанный, почти не ездящий, только для того, чтобы не смеялись в лицо? Ты не думал? Ты плакал дома в подушку, понимая, что НЕ МОЖЕШЬ НИЧЕГО ИЗМЕНИТЬ? Ты не пытался объяснить себе почему так? Ты не был свидетелем того, как твои родители теряли своих друзей детства? Те разбогатели, и всё! У них новая жизнь – жизнь богачей. Твои родители – прошлые друзья – им не нужны. Аристотель писал: «Если твой друг разбогател, считай – ты потерял друга». Как я люблю эту фразу… Ладно только бы это. Кажется, всё направлено против нас – на разжигание социальной ненависти, злобы, расизма. Программа главного молодежного канала МТВ про дома знаменитостей. Конечно, зарубежных, в первую очередь. Пятиэтажные виллы, золотые унитазы, десятки машин! Наши бедные люди из глубинки это смотрят – и что они должны думать? Им есть-то нечего, они мясо раз в месяц видят и дай бог едят соевые сосиски, а им такое! И что им делать? Что? Кто будет выразителем их протеста? Нашему правительству плевать на них. Оно поддерживает быдло, которое называется «элитой»! Достойные люди унижены, поставлены в бесправное положение, они – изгои в своей собственной стране! В стране, на которую они работают, ради которой они столько сделали! А правительство плюёт на них, грабит их, а награждает подонков, не достойных ноги нам целовать! Ты думал об этом? Тебе хотелось хотя бы раз в жизни взять оружие и поставить этих сволочей на место? Закричать на весь мир от имени несчастных Людей, что ты воюешь за них! А? Ты не хотел?

- Аня, ты что? Я никогда не думал об этом, потому что есть вещи куда более важные! И, мне кажется, ты не права! Ты не так видишь вещи, Аня! – Виталий попытался обнять Анну за плечи, увидев, что слёзы катятся ручьями по щекам этой, казалось бы, холодной девушки. Она дрожала, стараясь сдерживать рыдания.

- Ты не думал? – она вырвалась. – А вот я думала! Думала сотни тысяч раз! Знаешь, что я обдумывала… Когда была маленькой, я ещё не была знакома с московской этой жизнью, этими сволочами, растлевающими мозг, модой, этим ужасным ритмом жизни… Но уже тогда даже в нашем маленьком городке начались те кошмарные перемены, которые в итоге заставили меня выбрать именно такой путь. Да, мы были бедными. Как я ни старалась казаться более-менее вровень со своими подружками, всё равно я не могла! В начальных классах мама шила мне одежду – красивую, но совсем не по моде. Девчонки смеялись в школе, парни показывали пальцами. Наташа не переживала от этого, и я очень злилась, думала: «Вот, тебе наплевать на это, ты и не страдаешь, а я хочу изменить всё к лучшему и страдаю!» Я слушала, как моя одноклассница Олечка рассказывала, как она с родителями ездила в Турцию и в Египет, смотрела на фотографии этой красоты, и спрашивала себя: «Почему Оля заслужила, а мы нет? Почему отец Оли, хозяин развлекательного центра, получает в сотни раз больше моих папы и мамы, инженеров и учёных с высшими образованиями и научными степенями?». Я не находила ответов на эти вопросы. Я страдала. Ты не можешь даже отдалённо представить себе как я страдала, желая, чтобы у моей семьи была какая-нибудь вшивая старая иномарка – только бы не быть теми, кем мы являлись. Посмешищем! Несчастные учёные люди, вынужденные экономить на еде, чтобы купить одежду! В то время как недостойные процветают. Но ладно папа Оли – понимая свою серость и недостаток образования, он занимался самообразованием: много читал, изучал разные научные работы – словом, не был быдлом. Наверное, поэтому я могла простить ему то, что он был так богат. Но остальные! Остальные! Когда, выглядывая из окна своего дома, ты видишь в ряд шикарные иномарки и твою старую догнивающую клячу! У меня разрывалось сердце! Знаешь сколько я провела бессонных ночей, рыдая в подушку и спрашивая неслышащего Бога «За что?!». Почему вскоре все уже обзавелись дачей, все купили машины, отдыхали за границей, а я сидела в городе одна, помогая родителям по дому, лишь на пару недель выбираясь за город. Какие там поездки за границу? Мы лет пять копили на то, чтобы покрыть крышу в деревне, а потом лет пять ещё на то, чтобы сделать забор! А у них было всё! Я ненавидела их с каждым днем всё больше! Когда троюродный брат на ремонте сотовых телефонов зарабатывает на «Мицубиси», то что тут говорить?! Я не могла позволить себе и половины того, что позволяли они, я жила скромной жизнью, я была тихой забитой девочкой, в то время как они наслаждались всеми прелестями жизни! Они – необразованные, серые, никчёмные люди. Я ненавидела их всеми силами, я представляла сотню раз в мыслях, как приходят к власти коммунисты и ставят этих сволочей к стенке. Я готова была жить бедно, впроголодь, еле сводить концы с концами, но лишь при условии, что все так будут жить. Все! Пускай голодать, пускай ходить в дранье, но чтобы не было безумно богатых. Чтобы все были равны. Да, я знаю, нельзя сделать людей одинаково богатыми. Так сделайте бедными! Равно бедными, неужели и это так сложно? Виталя, ты думал когда-нибудь, почему так всё несправедливо? Почему? Знаешь, я рыдала ночами и мечтала что-нибудь изменить. Я ненавидела их. Ненавидела их всех с каждым днём всё больше. И не из-за себя, а из-за матери и отца. Из-за них, добряков, не понимающих, что нельзя так жить. Я готова была резать глотку тем сволочам за родителей, за Наташку, за моих близких. Да, я знаю, что ты хочешь сказать. Зависть! Может быть, и она. Да, я не скрываю. Но это справедливая зависть. Потому что так не должно быть. Так не должно быть! Почему так? Почему?!! По-че-му?! – Анна упала на колени. Её была дрожь, зубы стучали, она не могла больше говорить, только рыдала. Впервые такое случилось с этой железной леди, которая умела казаться холодной и бесчувственной в самых сложных ситуациях, а сейчас!

- Анечка, милая моя… Любимая моя… Не надо так переживать… Всё хорошо… Ты добилась многого… Всё будет хорошо, не переживай… – Виталий обнял её за плечи и принялся целовать тёмные каштановые волосы. Анна утерла слёзы и резко поднялась.

- Так не должно было продолжаться. Я это понимала: либо они – либо я. Видя всё это, я хотела умереть. Да что там умереть… Когда приехал мой троюродный брат Серенька на «Мицубиси», я готова была провалиться сквозь землю. Сдохнуть! Перерезать себе горло! Я ненавидела не его лично, а эту систему, это государство. В ту ночь я решила, что так не смогу больше жить. Какой я воин? Я простая девочка, да никто я. Ничтожество! Как я могу бороться? Мне надо умереть. Я не могу так жить. Если я не могу бороться – то надо покончить с собой! Это не так сложно, как противопоставить себя всем с оружием в руках. Благодаря нашему открытому телевидению все прекрасно знали, что отличный и безболезненный яд – это смешать жидкость для мытья стёкол с красным сухим вином. Яд мгновенно проникает в кровь – смерть безболезненна. И знаешь, я уже сделала себе смесь. И поставила перед своей кроватью ночью. Я легла и смотрела на стакан, понимая с каждой секундой всё ясней, что я не смогу его выпить. Мне нельзя его пить! Нельзя… Это предательство перед своей страной. Ты – здоровая и понимающая девушка и хочешь умереть? Сдаться? Признать, что они победили? Что ты проиграла, а они победили? Что это они сжили тебя со свету, а потом даже не навестят твою могилу? Нет! И знаешь, страх умереть породил желание жить. Жить и бороться! Это произошло именно тогда – не при убийстве Даши, нет, это произошло тогда… А знаешь… Может быть, и другое! Возможно, тогда я поняла, что я – никчемная дура, которая не может ни бороться, ни умереть. Я возненавидела себя за то, что не могу выпить чёртов стакан. И тогда-то я решилась. Решилась бороться и доказать в первую очередь себе, что я смогу что-то сделать. Именно тогда во мне родилось безумное желание жить всем назло и бороться против этих тварей. Пускай я такая жалкая, такая мерзкая – терять нечего! А когда нечего терять, то в жизни не страшно ничего… Понимаешь, Виталик, тогда ты способен на всё!!! На всё!!! – Анна закричала и снова принялась рыдать. Никогда раньше у неё не было такой истерики, но она даже не стеснялась. Терять нечего…

Дата добавления: 2015-10-28