ОДИН В ПОЛЕ – ВОИН? 5 страница

- Даша! Привет! – подбежала к ней какая-то вычурно одетая девица, в туфлях на огромном каблуке. – Ах, ты, как всегда, неподражаема! Как Италия? Много вещей купила? Ой, завидую белой завистью! Самые дорогие магазины Милана! – тараторила девчонка, пытаясь обнять и фальшиво расцеловать эту Дашу. Затем к ним подошли ещё две не менее вычурно («гламурно») разодетые дамочки; все они расспрашивали наперебой про Италию и Милан.

- Ах, Италия! Где ты побывала ещё, кроме Милана? – спрашивала одна.

- В Риме была? Хотя, говорят, что там делать нечего, там все магазины плохие! – перебивала другая.

- А в Париж ты ездила? Купила там что-нибудь?

- Ты что, какой Париж? Ведь за две недели в Милане только успеваешь закупиться гламурными вещами!

- Да, девочки, вещичек у меня теперь много, хотя, конечно, гламура много не бывает! – отвечала пафосно Даша. – В Милане как раз был сейл, я ходила по самым модным бутикам целыми днями! Это было здорово, мне так не хотелось уезжать… если бы вы знали!

- А в Риме ты не была? Ходила на экскурсии? Там красиво, – заметила одна наиболее приличного вида девушка.

- Эля, ты меня убиваешь, – жеманно произнесла Даша. – Зачем мне эти памятники и экскурсии? Да плевать я на них хотела: я ведь ездила за итальянской одеждой, чтобы целыми днями ходить по бутикам и ресторанам и тратить деньги. Это и есть самый настоящий отдых.

- Конечно, ты права! – соглашались все.

Даша осмотрела всех толпившихся вокруг неё презрительно и спросила:

- Ну, как тут дела идут без меня?

Все начали наперебой рассказывать как они ходили в клубы, где отдыхали летом, что купили, с кем завели роман, и только один парень сказал как бы между делом:

- Тут сегодня твоего парня избили – вон кровища на асфальте. Толик был очень агрессивен: как напал на твоего Лёню, так того потом на «скорой» увозили.

- Да? – с невероятным безразличием в голосе переспросила Даша.

- Да, кровь не высохла ещё. Такой спектакль был!

- Прикольно, – улыбнулась Даша, и даже не спросив куда увезли её молодого человека и что с ним сейчас, принялась рассказывать своей подруге, стоящей рядом, о том какой прекрасный магазин был в центре Милана, напротив гостиницы, где Даша остановилась.

Это не удивляло современную молодёжь; им было самим абсолютно безразлично что будет с их товарищами; все прежние ценности, накопленные человечеством веками, были им абсолютно чужды. И их было большинство, а таких, как Анна, единицы. Эти мальчики в прилизанных штанишках, размалёванные и разодетые в мешковатые платья-балахоны девицы – их были сотни, тысячи; они – большинство, им строить будущее; это они лет через пятьдесят будут учить своих внуков как жить, и они будут править государством. Они! Нет, не такие, как Анна или Татьяна. Это будут монстры, которые вряд ли будут думать о всеобщем благе, которые продолжат воровать, которые искренне уверены, что деньги могут абсолютно всё, что нет вещей и людей, которых нельзя подкупить, что законы не нужны, что искусство, наука, литература – это вещи, чуждые «прогрессивному» миру. Анне не хотелось бы дожить до этого времени.

Сейчас, глядя на эту красотку Дашу, Анна поняла, что больше медлить нельзя. Болезнь на начальном её этапе можно остановить, вырезать путём хирургического вмешательства заражённые клетки, и человек сумеет поправиться. Однако если болезнь сильно запущена и паразитические клетки погубили самые важные органы человека, то спасти его уже нельзя. А если эта болезнь очень заразна? А исход её смертелен? Что делать с этими людьми? Их нужно изолировать, отвести в специальные лазареты, не разрешать общаться со здоровыми. Кто это будет делать? Те, кто ещё остаётся незаражёнными этим кошмарным заболеванием, не хотят ни с кем воевать и что-либо менять. Они отстраняются, «приспосабливаются», как выражалась Татьяна, живут в своём мирке по принципу «моя хата с краю».

Увидев Дашу и её отношение к жизни, которым она заражает ещё не совсем потерянных людей, в сознании у Анны пронеслось ощущение, что с сегодняшнего дня она начнет действовать. Ей не было страшно. Ей не хотелось жить в мире и видеть как погибают прекрасные люди. И выход был – либо пуля себе в голову, либо борьба до тех пор, пока не убьёт кто-нибудь другой.

* * *

Почему Анну настолько задел тот случай у фонтана с девушкой Дашей? Почему сотни тысяч других случаев не побуждали её к решительным действиям, а этот инцидент поразил до глубины души? Раньше Анна считала, что многим из этих людей не чужды человеческие чувства: сострадание, любовь, переживания за близких, доброта. Но теперь она ясно осознала, что люди гниют заживо – целиком, безвозвратно. Она уже не видела в них человеческой сущности: это были манекены, роботы, говорящие куклы, но никак не люди в прямом понимании.

Однажды Анна не выдержала. Последней каплей стал выпад в сторону Татьяны. Было ещё довольно тепло, но недавно прошёл дождь, и на асфальте блестели грязные лужи. Татьяна, как и все студенты, стояла у здания Университета после занятий и ждала одну из знакомых, чтобы пойти на тренировку на Большой Газон, пролистывая книгу, причем явно довольно старую. Анна неподалеку (видит Бог, как же ей это было неприятно, но… необходимо!) стояла со своей группой и ждала распечатку лексического минимума на семестр.

- Привет, Танечка, – нарочито громко, с издёвкой, прокричала Даша, а с ней следом повторил её верный «рыцарь» Толик. – Сегодня опять с книжечкой… ммм… Как интересно-то. Какая ты у нас умная! Куда нам до тебя!

Татьяна промолчала и поправила очки. Тогда Даша что-то прошептала Толику, и тот злобно захихикал. Ближайшие компании притихли и образовали некое подобие круга. Анна напряглась и осмотрелась. Недалеко стоял Сергей со своим другом и курил, словно не замечая, что Татьяна – одна. Это удивило её, так как она знала, что Сергею нравилась Татьяна. Точнее сказать, ему нравился её внешний вид, её манеры, но ему было глубоко наплевать на её внутренний мир, он хотел получить лишь развлечение на пару ночей. И хотя он понимал, что с такой девушкой, как Татьяна, ему не светит ничего, он все же пытался её всячески соблазнить. Однако сейчас он даже не смотрел в её сторону, будто ощущая неладное. «Интересно, что произошло», – подумала Анна, удивлённая непонятным поведением юноши. Тем временем Толик подошёл к Татьяне и вырвал из её рук книгу. Девушка прислонилась к стене и словно не заметила.

- Что, б…, а? Ну чё ты молчишь, а?

- Простите, а о чём мне с Вами разговаривать? – Татьяна попыталась отойти в сторону, но парень шагнул, закрывая ей дорогу.

- Слышь, ты, с…, чё задираешься?

Татьяна брезгливо передёрнула плечами, словно говоря: «Я на такое ничтожество и внимания обращать не хочу». Толик стал размахивать книгой перед её лицом, но она лишь прикрыла глаза рукой, как от назойливой мухи.

- Кхм… молодой человек, отдайте книгу. – Её голос был холоден и спокоен.

- Ааа… ну, ты, блин, ващще, с…, охренела, да??? – было видно, что он пьян.

- Я спешу. – Татьяна одёрнула длинную юбку.

Толик отвратительно захохотал и кинул книгу в лужу. Анна ахнула и было рванулась к подруге, но одногруппница схватила её за рукав и прошипела: «Тебе что, жить надоело, а?» – и та была настолько поражена происходящим, что застыла, прикрыв рот ладонью. Татьяна вздохнула и пошла прочь, не подняв книгу.

- Тооооль! Эта… эта б… уходит! – капризно взвизгнула Даша и толкнула Татьяну. Взметнулись волной чёрные локоны, Татьяна резко развернулась и дала той пощечину. Зрители судорожно вздохнули: такого себе никто не позволял. Толик схватил её за руку и резко толкнул к стене – да так, что Татьяна ударилась об неё головой. Очки слетели и упали на асфальт, разлетаясь мелкими осколками. Анна оглянулась на Сергея – тот курил, демонстративно отвернувшись в противоположную сторону. Татьяна побледнела от злости:

- Что, женщину бьёшь? Слабак! – и, вывернувшись, освободила руку.

Толик этого явно не ожидал: Татьяна не афишировала своих занятий историческим фехтованием и джиу-джитсу. Анна невольно залюбовалась подругой и подумала, что та недаром зачитывается фэнтези – настолько сейчас Татьяна была похожа на разъярённого мага из какого-нибудь Мира: распущенные чёрные волосы, пылающие гневом глаза, длинное (и явно недешёвое – вон как подчёркнута фигура и как переливается ткань) шёлковое платье цвета фуксии (ничего, что покрой довольно современный, а не стилизованный) – не хватало только кинжала или посоха.

- А книгу вам оставляю, почитайте, – сказала Татьяна и ушла, оставив за собой шлейф пьянящих сладких духов и недоумевающую толпу, где Даша орала на Толю, выплёскивая всю свою глупость и ненависть на того, кто не удовлетворил её каприз.

Это было невозможно больше терпеть! С этим надо было бороться. Первое, что пришло в голову Анне – угрозы. Просто напугать Дашу, напугать хорошо, поговорить с ней и хотя бы немного постараться понять: что сделало её такой? Анна не понимала, что это было глупо, что угрозы с оружием в руках кончаются плохо для угрожающего, а тем более – угрозы влиятельным и богатым людям. Но человек, находящийся в отчаянии, не может понять и разумно оценить свои действия. Всё, что происходило у неё на глазах, сводило с ума.

И вот однажды после университета Анна следила за Дашей до дома, вплоть до подъезда. Сделать это было легко, потому что та жила недалеко от Университета и часто ходила домой пешком в шумной компании своих друзей. Анна пристроилась сзади, надела тёмные очки, которые не носила в жизни, кепочку, и шла, уткнувшись в мобильный телефон, делая вид, что пишет кому-то сообщение. Анна уже не пыталась задаваться вопросом зачем она это всё делает. Но что она планировала сделать? Наставить Дарью на истинный путь так же невозможно, как голыми руками притянуть Луну ближе к Земле. Разрешить какие-то свои вопросы? Узнать ПОЧЕМУ?

Дарья шла в компании своих подруг, что-то рассказывала, громко смеялась, курила постоянно, полагая, видимо, что это придаёт девушке некое обаяние. Анну они не замечали, увлечённые своей беседой: обсуждалась какая-то несчастная девушка из группы Даши, которую те недолюбливали.

Около дома Дарьи девушки стали прощаться. Даша жеманно и совершенно неестественно прикоснулась к напудренным щёчкам своих подруг, делая вид, что она их целует. Те проделали то же самое.

- Ну что, зайки мои. Значит, в субботу мы едем в клуб, затем на пять утра я заказываю автомобиль, и он нас развозит по домам. Так? – спросила Даша.

- Да, конечно! Жду не дождусь, отметим твои покупки в Милане, красотка, – ответила девушка с длинными волосами.

- Ладно, тогда до субботы, зайки мои. Буду всё организовывать завтра и послезавтра.

- Не пойдёшь в институт? – спросила другая девушка, стоявшая у самой двери в подъезд.

- Ой, Тая! Брось, пожалуйста, ну что я там забыла? Всё так надоело. Зачёты у нас недорогие! – рассмеялась Даша, а вслед за ней рассмеялись и остальные.

- Ну, мало ли. Проведать Лёню не поедешь?

- Ой, да что мне, делать нечего? Вылечится и без меня как-нибудь. Ладно, зайки мои, пойду я! – сказав это, она удалилась за дверь в подъезд.

Анну так никто и не заметил: она стояла около входа в соседний подъезд, спрятавшись за каким-то высоким внедорожником. В памяти её отложилось моментально: подъезд третий, суббота, пять утра, клуб. Более ей ничего не было важно.

До субботы было ещё два дня, чтобы обдумать всё как следует. Ещё летом Анна решила твёрдо начать заниматься спортом, а именно различными единоборствами, чтобы хотя бы уметь постоять за себя. В Петрозаводске она занималась и фитнесом, и некоторыми видами борьбы, но сейчас уже все приёмы забывались, техника движений исчезла, будто бы её и не было. Чтобы что-то уметь, нужна постоянная тренировка. Поэтому Анна, найдя в интернете подходящие клубы, записалась туда. Помимо различных видов борьбы, Анна начала ходить и в тир. Было очень дорого, но Анна параллельно искала работу: подав объявление во все газеты о репетиторстве по математике для детей, девушка собирала учеников. Затем она устроилась работать в центр дошкольного образования учителем математики для младших групп. Помимо всего этого, она стала подрабатывать расклейщиком объявлений для некоторых организаций. Всё это вместе давало некоторый заработок, из которого можно было платить за обучение в различных спортивных клубах. Времени на учёбу становилось всё меньше и меньше, но… она уже была не так важна для Анны.

Тут надо заметить, жить с Марьей Михайловной и её мужем с каждым днём было всё невыносимее: постоянные претензии мужа тёти, постоянные скандалы между супругами, непонимание, плохое отношение к Анне. Девушка не знала что делать и совсем уже было отчаялась, но тут как раз Настя предложила очень хорошую перспективу. У семьи Насти была дальняя знакомая, одна бабуля лет восьмидесяти. Жила она одна в трёхкомнатной квартире, родственников не имела, кроме племянника, которому было не до неё, поэтому умирала в полном одиночестве. Эта бабушка попросила Настину семью найти тех, кто мог бы снять у неё комнату и скрасить тёмные зимние вечера за чашечкой чая. Сначала Настя хотела сама там жить, потому как бабушка просила совершенно смешную цену за свою огромную квартиру, но мать не разрешила девушке уехать из дома. Настя рассказала об этом Анне, зная как страдает девушка в чужой семье, и Анна очень обрадовалась. Это был не просто счастливый случай – это было настоящее везение! Вариант лучше придумать было сложно, и Анна в тот же вечер позвонила бабушке и выразила своё желание снять комнату. Бабуля оказалась исключительно приятной женщиной; обрадовавшись тому, что в квартире появится кто-то, она приняла Анну без каких-либо дополнительных условий, снизив цену ещё раза в два.

Было это во второй половине сентября, когда Анна переехала на новую квартиру. Это был хороший дом, ещё из тех «сталинок», которые строились в начале 50-х самым наилучшим образом, на века. Находился дом в центре Москвы, а не на самой окраине, где была квартира Марии Михайловны, и ездить в Университет было очень удобно и не занимало столько времени; квартира к тому же была хорошо убрана, обставлена, без отвратительного вечного «рабочего» бардака, который присутствовал у Марии Михайловны. Не было ни лишних коробок, ни лишней мебели – всё очень эстетично дополняло друг друга. Единственное, на что пришлось просить Анне дополнительные деньги у родителей, было проведение интернета и покупка хорошего ноутбука. Но это, всё же, было наименьшей проблемой из всех, которые Анне приходилось преодолевать в этой жизни. Помимо всего прочего, Анна быстро нашла общий язык с бабушкой и была очень рада своему новому дому и новой хозяйке, которая всегда старалась приготовить обед и ужин, накормить девушку, постирать бельё, – словом, делать всё, чтобы Анна не имела ни малейшего желания уехать. Мария Михайловна тоже была рада – это было даже ясно по тому, с каким рвением она помогала Анне переехать. Наконец-то начиналась самостоятельная жизнь, направленная на достижение единственной поставленной цели!

Наступила суббота. С самого утра Анна чувствовала необычное волнение, возможно, даже страх. Она не пошла в Университет, оставшись сидеть в своей комнате, прижимая к груди заветную сумку. Страх перед чем-то новым, страх перед решающим шагом, в ужасе которого она не могла признаться сама себе, но который надо было сделать. Она смотрела в одну точку на полу и раскачивалась из стороны в сторону. Как обычно бывает в стрессовых ситуациях, мысли её плавали, и их невозможно было собрать. Всё было словно в тумане, сон ли или реальность? – будто телом её и сознанием её овладел кто-то другой. Жалость ли проснулась в её душе? Жалость к кому? Ведь жалеть надо тех, кого губят, а не тех, кто губит. «Но это ведь люди!» – говорила одна часть её сознания, но другая сразу же возражала: «Нет, это не люди – это существа, животные, неразумные, но жестокие, заражённые ужасной болезнью, которых нельзя вылечить, которые умирают сами и заражают других». «Они живут – значит, они нужны для чего-то!». «Нет, они живут потому, что никто не рискнул разобраться с этим всем, потому что все боятся действовать, потому что всем легче быть обывателями, чем воинами! Они губят искусство, науку, образование – всё! Совсем скоро они загубят и нас – и так в этом мире нет для нас места. От одного отчаянного крика в пустоту ничего не изменится, для чего-то большего нужно выступить всем вместе. И один голос что-то значит! По крайней мере, нужно сделать его значимым, а для этого нужно сражаться так, как никто другой. Умру – пускай, жить всё равно незачем более, поймают – покончу с собой, но мой голос не останется неуслышанным. Для чего жить, если, имея силы, не бороться? Как же неправы те, кто хочет проехаться за счет других, обывательствовать, не предпринимать никаких шагов, чтобы сделать мир лучше. Но мы живём только один раз, и мы обязаны оставить о себе память, мы не должны бездействовать! Нам никто не поможет, если мы не поможем себе сами; это же глупо – надеяться на Бога и не действовать! Если Бог всё-таки есть (в чём Анна крайне сомневалась) и он настолько жесток, что допускает такое, то стоит очень задуматься над вопросом какой это всё-таки Бог».

Анна сидела на кровати, обняв свои колени, обдумывая всё. Пару раз в комнату зашла бабушка, спросила не заболела ли Анечка, не принести ли ей чайку с малиной и не сделать ли ей блинчиков с вареньем. Анна вежливо отказывалась, ей совсем не хотелось ничего есть – ей хотелось закрыть глаза и исчезнуть из этого мира навсегда, чтобы пропали эти заботы, чтобы пропали эти сволочи, чтобы тот мир, куда она попадёт, был наполнен любовью, человеческим пониманием, чтобы в нём были все равны, чтобы все были счастливы. Анна встала, прошлась по комнате. Душа её болела, на горло давил ком, хотелось плакать, рвать на часть свои книги, бить посуду и кричать – только бы освободиться от этой душащей боли. Не помогало ничего – всё давило, некуда было спрятаться. Анна взяла себя в руки, включила музыку Acoustic Alchemy, её любимый нежный джаз-латино, и стала готовиться к вечеру. Она не думала или же просто не хотела думать, что причинит какой-нибудь вред этой Даше, она просто боялась признаться самой себе, что едет туда не поговорить с этой девушкой, не обсудить планы на выходные, а начать борьбу длиною в жизнь! В маленькую сумочку Анна убрала свои перчатки для краски волос, салфетки, флакончик мужских духов, которые она случайно привезла из Петрозаводска вместо своих; там же лежали летняя шапочка, резинки для волос и тёмные очки. Одев всё это на себя, Анна была бы неузнаваема. Хотя одевать это она не собиралась – зачем, если она едет просто мирно поговорить? Ну, не совсем мирно. Пригрозить этой Дарье. А что она скажет? Нет, потом, сейчас об этом лучше не думать. Это совсем не важно. Анна ведь не преступник. Она никогда не нарушит закон. Никогда. Только если во благо «других»…

Настал вечер, а затем на город легла холодная осенняя ночь с её звёздным небом, которое в Москве всегда затянуто покрывалом из выхлопов настолько, что даже полная Луна кажется бледной и невзрачной. Бабуля легла спать, и Анна сказала, что ложится спать тоже, закрыв дверь в свою комнату на засов. Бабуля редко выходила ночью, и уж тем более она никогда бы не пошла проверять как спится Анне. Было около двенадцати ночи; бабушка давным-давно спала, когда Анна, одевшись в тёплую одежду, тихо вышла из дома, предварительно заперев дверь в свою комнату. На улице было много машин, несмотря на то, что перевалило уже за полночь; попадались редкие прохожие. Анна направилась прямо на метро, которое уже совсем скоро закрывалось, но всё же была возможность попасть на последний поезд. Ехать ночью в метро, переполненном бомжами, алкоголиками и различными сомнительными людьми, конечно, дело не самое приятное. Но Анна старалась не думать об этом.

Около часа ночи она оказалась в сыром и холодном подъезде Дашиного дома. Несмотря на то, что этот дом был относительно новый, выполненный в самом современном стиле, всё равно кодовая дверь была уже сломана, лампочки в подъезде выкручены, стены исписаны и изрисованы исключительно неприличными рисунками. Внутри пахло кошками и канализацией, пространство было освещено слабо, от постоянной сырости с потолка осыпалась, размокая, штукатурка. Сидеть здесь до пяти утра было бы невозможно. Анна осмотрелась и заметила дверь в кладовку, которая обычно располагается на первом этаже и выходит на лестничную площадку. У двери был выломан замок – просто вывернут и согнут какой-то нечеловеческой силой. Анна открыла дверь. В полной темноте послышался шум разбегающихся крыс… Крысы никогда не смогут причинить столько вреда, сколько люди наносят друг другу. Анна не боялась их. Посветив себе фонариком от мобильного телефона, она нашла место среди лопат и граблей, наваленных большой кучей в чулане, и села. Из приоткрытой двери было отлично виден весь подъезд и каждый человек, который вошёл бы в него.

Анна ждала. Мысли успокоились в голове; казалось, их не было уже вообще. Какое-то обречённое понимание неизбежности завладело сознанием, это было не «хорошо» и не «плохо» – это было неизбежно. Это был единственный путь, написанный изначально на роду, это было испытание, которое предстояло пройти и от которого нельзя было уже отказаться. Анна смотрела на этот грязный и сырой подъезд, и её сознание всё больше и больше понимало, что нельзя всё оставлять так. Умереть – значит, судьба, а если жить – то бороться!

Анна сама не заметила, как задремала. Её разбудила пробежавшая с визгом крыса по полу, Анна резко открыла глаза. Было ещё рано, всего только четыре утра; вряд ли Даша ушла бы из клуба раньше положенного времени. Однако чем ближе было назначенное время, тем быстрее билось сердце девушки. «Я не могу! Что я здесь делаю? Зачем я затеяла эту беседу? Ведь всё равно я не смогу убедить её в том, что это образ жизни губителен не только для неё самой, но и для мира?» – говорила одна половина Анны. «Никакой беседы не будет, и ты это прекрасно знаешь! С такими людьми не говорят! Их устраняют, как заражённые клетки организма. Если они будут жить, то погубят ещё много здоровых людей. Вспомни свою Настю. Прекрасный человек, одна из немногих интеллигентных девушек, настолько резко отличающаяся от быдла. И что? Она смотрит на их сторону, потому что их жизнь прельщает её своей беззаботностью и «красивостью» и не надо ни о чём думать – только наслаждаться своим паразитизмом», – говорила более рациональная половина Анны. «Что я ей скажу? Что? Она не поймёт меня, мы же говорим на разных языках!». «Нет! Ты не будешь ей ничего говорить – ты сделаешь то, что должна!».

Вдруг дверь в подъезд открылась, и на слабо освещённой лестничной площадке оказались три человека. Они громко смеялись и шумели, будучи в нетрезвом состоянии. Встав около входной двери, они долго обнимались, хохотали и обсуждали в полный голос какое-то чрезвычайно смешное происшествие. Это была компания вернувшихся из клуба уродов во главе с Дашей.

- А! Да-а-а! Это было просто супер! А Димон как упал – ой, умора! – орал во всё горло абсолютно пьяный парень, пытаясь обнять Дашу.

- А как Викуся эту старушку оттолкнула, – давилась от смеха Даша.

- Ой, да, ненавижу стариков, – отвечала еле державшаяся на ногах девчонка.

- А-а, девочки, угар, – почти падая, сопел парень, «акая», как это делают самые запойные пьяницы.

- Саньку одной бутылки достаточно, хаха! – отвечала, запинаясь, Дашина подруга. – А я две бутылки водки за сегодня выпила и ещё стою на ногах!

- Врё-ё-ёш-ш-шь! – протянул парень, пытаясь пригрозить её кулаком, но замахнулся настолько сильно, что упал на пол.

- Она намешала, ясен х…! – отвечала Даша и расхохоталась так громко, что, наверное, разбудила всех жителей дома с первого до последнего этажа.

Парень начал долбить в дверь соседей ногой, находя это занятие исключительно забавным.

- А, меня плющит, – растягивая слова, проговорил он. Даша не переставала громко смеяться. Вдруг из одной квартиры первого этажа выглянул мужчина лет сорока в домашнем халате.

- Паразиты вы эдакие, вы знаете, который сейчас час?! – разъярённо произнес он.

- Да бросьте Вы, а-ха-ха, – парень было потянулся фамильярно похлопать по плечу мужчину, но тот схватил парня за ворот, и, подтащив его к входной двери, вышвырнул вон. Даша с подругой смеялись самым истеричным смехом.

- Вы следующие! – грозно произнес разгневанный мужчина, – пять часов ночи, они орут, бездельники! У нас маленький ребёнок спит, вы подумали, прежде чем орать?!

- Да ладно, дяденька, бросьте Вы! Хотите, я Вас поцелую? А что ещё хотите? Мы всё сделаем, – ехидно улыбаясь, сказала подруга Даши и полезла обниматься к мужчине. Но он так же схватил её за руки и подвёл ко входной двери.

- Убирайтесь вон, а то я сейчас полицию вызываю! – рявкнул он.

Дашина подруга, продолжая смеяться, шатаясь, вышла из дома, посылая воздушные поцелуи мужчине в халате и Даше. Мужчина в сердцах плюнул и скрылся за дверью своей квартиры. Даша осталась на лестнице одна. Пошатываясь, она попыталась подняться на пять ступенек и вызвать лифт. Анна проследовала за ней, а когда подошёл лифт, то она зашла в него вслед за Дашей и нажала кнопку «закрыть двери». Лифт был грузовой, просторный, но так же плохо освещённый, как и сам подъезд. Стены были изрисованы различными граффити и неприличными рисунками. Увидев Анну рядом с собой, Даша почти сразу протрезвела и быстро-быстро заморгала глазами.

- Ты кто такая и что тебе здесь надо? – спросила Даша.

- Это не важно, – ответила Анна.

Как она мгновенно взяла себя в руки! Это была уже не та Анна, которая минуту назад пряталась в чулане! Она превратилась в другого человека за считанные секунды. Пистолет был уже наготове в руке, хотя Анна была уверена до последнего, что он ей совсем не понадобится и что это будет всего лишь беседа.

- Так и убирайся отсюда, – сказала Даша, отмахиваясь рукой и нажимая кнопку восьмого этажа. Но Анна сразу же нажала на «стоп».

- Чего тебе надо? – спросила ещё раз Даша, меняясь в лице.

- Значит, ненавидишь стариков, ходишь по клубам, напиваешься каждые выходные, как запойный пьяница, покупаешь зачёты и экзамены, считаешь, что все парни должны за тебя драться до смерти, ненавидишь искусство и ценишь только деньги? – спросила спокойно Анна, медленно поднося заряженное оружие к шее своего врага.

- И… И что? Это нормально… Я… я как все… Тебе нужны деньги? Бери все, – Даша, казалось, мгновенно протрезвела и дрожащими руками полезла копаться в сумочке в поисках своего кошелька. По мере того как взгляд её становился всё яснее, на лице появлялось чувство невероятного ужаса. Алкогольное опьянение прошло разом, когда она ощутила холодное дуло пистолета на своей коже.

- Твои грязные ворованные деньги мне не нужны! – с расстановкой ответила Анна. - Мне интересно: почему для вас это норма? Почему убийство думающих людей для вас – главная цель жизни? Губить всё на своем пути: науку, культуру, искусство, образование. Почему?

- Не… знаю… скажи, сколько тебе надо… Тебе мало этого? Тут четыре тысячи евро. Дома ещё есть пять тысяч. Я отдам их тебе… Бери… отпусти меня… Я ведь не одна такая, – оправдывалась Даша, отчего становилась ещё более жалкой. Анна вспомнила ту гордую девчонку, вокруг которой скопилось столько людей, и все наперебой расспрашивали о Милане, – и вот теперь та же Даша, уверенная с пелёнок, что в мире всё покупается, пыталась дать Анне сколь угодно денег – только бы продолжать влачить своё жалкое существование. Анне стало тошно.

- А Лёня? Он умер, да? Ну, верно, тебе наплевать… Поразвлекалась, и хватит, так? – издевательски спрашивала Анна.

- Да что всем о нём так интересно? Мне наплевать на него! Ну, парень подрался, я ни при чём! Я не хотела ему зла – он сам виноват… Возьми деньги… Передай ему, если это он тебя подослал, – Даша достала из сумки плотную пачку денег и протянула Анне в руки. – Бери, тут четыре тысячи, бери! Четыре тысячи евро! Он месяц на них жить сможет – только отпусти меня.

Анна мельком взглянула на деньги и поморщилась.

- Ты вправду думаешь, что всё можно купить? Ты уверена, что то, что не покупается за большие деньги, то покупается за очень большие? Такие, как ты, несут в мир разврат, грязь, глупость! Ведь так! Кто твой любимый исполнитель? Говори!

- …

- Ты хоть имя Моцарта слышала, серость ты паразитическая?! – Анна с трудом держала себя в руках.

- В… веке в… в… пятнадцатом… жил такой... Он писатель?

- Хотя бы одно произведение Тургенева?

- К… кого?

- Ты вообще читаешь книги?

- …

- Хотя бы один выдающийся учёный? Ты знаешь хотя бы одного?

- Я… знаю… да… конечно…

- Господи, да что же это за проказа такая! За что она нам? Вы все сволочи! Сволочи! Ненавижу! Как я вас всех ненавижу! Нет ни собственных мыслей, ни увлечений – полная деградация! Те, кто ещё что-то знают, тщательно скрывают это, стараясь подражать таким, как ты! И нельзя вас жалеть! Вы не должны жить, не должны! – и Анна закричала, тряся пистолет перед Дашей. – Скажи мне, откуда у тебя такие деньги? Твой отец врач? Учитель? Учёный? Заслуженный профессор? Да? Ничтожество он, вор, человек без морали, которому плевать на сотни тысяч умирающих от голода, на нищих учёных – на всё кроме денег! Капиталист!!! Вор!!! Кто твоя мать? Такая же дура, как и ты, озабоченная лишь шопингом и внешним видом! Почему у власти вы? Почему вы так ненавидите нашу страну? За что? А?! Вы паразитируете на нас, на интеллигенции, на людях ума и большой души! Я вас ненавижу, господи, как я вас ненавижу! Сволочи! – Анна уже не могла отдавать себе отчета в том что она делает. Руки её дрожали, глаза наполнились слезами. Нет, она никогда не думала, что чувства могут настолько сильно овладеть ею! Её руки настолько сильно дрожали, что девушка просто не могла их контролировать и нажала на курок.

Дата добавления: 2015-10-28