Эта книга — история человека, пережившего смерть и Воскресение; художественное повествование о его пути к вере, к пониманию цели и смысла своей жизни.

Рядом с открытым дипломатом, в котором лежало несколько экземпляров книги, стоял немолодой мужчина с бородкой. У подходящих, когда они читали название, вытягивались лица; некоторые качали головами, третьи смеялись.

— Ерунда какая-то.

— Бред сивой кобылы.

— Чушь!

Мужчина средних лет, взял книгу, полистал, и, покачав головой, положил на место.

— О смерти пора задуматься, — сказал продавец.

— Рано. Успею ешё. Да и зачем?.. Страшно.

Остановились, по всей видимости, супруги. Мужчина прочитал аннотацию, и уже взял в руки книгу...

— Пошли, тебе это не нужно, — отрезала жена. — Разве тебе меня мало?

Продавец только усмехнулся:

— Женщина убивает в мужчине бога!

— Это вы написали? — спросил Дмитрий.

— Нет, это написано мною.

— Но автор вы?

— Автор у нас один.

— А почему нет имени на обложке?

— Писатель, отказавшийся от имени, понимает, кто истинный творец его произведения. Я меньше, чем моё творение. Я лишь ручка. Большинство делает себе имя, а потом торгует им. Я же хочу, чтобы знали не меня, но роман. Я пишу не из тщеславия, не корысти ради, а для себя, для самосовершенствования, ради удовольствия, испытываемого в процессе творчества, ради наслаждения, которое дарит вдохновение. Хотя сознание того, что кто-то прочитает, конечно, стимулирует. Если эта книга поможет хотя бы одному человеку — мой труд оправдан!

— Зачем столько загадочности?

— Роман для меня самого загадка, которую пытаюсь разгадать в процессе написания. Самое интересное в творчестве это процесс угадывания Замысла, проявление того, чего же хочет Бог, формирование конструкции, из которой твоими усилиями откровение превращается в творение. Мы не создаём, а лишь воспринимаем и отражаем то, что в вечности уже существует; главное — прорваться сквозь суету. Слово — это особая реальность! Я не пишу, я мир творю, я постигаю Бога! Процесс творчества это богоуподобление! Творчество — проявление божественной сущности человека, это жажда мира иного, это медитация, это молитва. И потому всякое творчество базируется не на размышлении, а на интуиции. Не может быть постижима Истина через интеллектуальное усилие, но лишь через мистическое откровение, через личный духовный опыт. Мысль — неуклюжая попытка выразить чувство, всё равно что облака запихнуть в рамку. Ответ надо вначале нужно почувствовать, а лишь потом пытаться понять!

— Как же ты пишешь роман?

— Роман мой пишется жизнью, но включаю я не всё, а лишь ключевые, смыслообразующие моменты. Суметь разглядеть в происходящем тайный смысл, неслучайное в случайном, мистерию в повседневности — вот задачка! У меня нет желания удивить, но удивиться! Реализм сам по себе малопривлекателен, более того, он скучен. Но глубоко внутри реализма лежит фантазм. Для меня реализм это прежде всего верность правде жизни. Вот бы написать, о чём думаю каждую минуту на протяжении дня — вот была бы правда! Пусть будет трагедия, пусть будет драма, — главное, чтобы правда была! Но как трудно о себе правду сказать, как мучительно трудно! Такое впечатление, что никогда не сможешь избавиться от лжи, словно она часть твоего существа. Сказанное в лучшем случае полуправда, ведь все причины поступков выразить невозможно.

Подошла пожилая женщина, долго листала книгу и, вздохнув, сказала:

— Вот написал человек книгу, потратил столько сил, времени, денег, страсти, а никому она не нужна. Несчастный человек. Да и написано плохо. Рифма плохая, да и форма неказистая.

— Главное, нравится вам или нет. Вопрос ведь не в том, чтобы книжку написать, а чтобы понять Вселенский Смысл, постигнуть Замысел Божий.

— У вас мания величия.

— Если не претендуешь на великое, не создашь ничего путного. Художник тем и нравится, что бросает вызов обществу своим творчеством, своим образом жизни. Ведь привлекает то, на что сам не способен. Писатель должен говорить то, в чём страшно признаться читателю. В конечном итоге, интересует даже не само произведение, а личностный подвиг его создателя, личность самого творца! Истинное творчество — всегда восстание, истинный художник — всегда революционер. Потому что искусство — это протест против цивилизации!

— Создайте что-нибудь покороче, но безусловно гениальное.

— Я не создаю, я лишь воплощаю. А пишу я прежде всего в собственной душе.

— Вы писатель?

— Писатель тот, кто может писать на заказ. Я не могу.

Женщина, покачав головой, отошла.

— Каким же образом ты творишь? — спросил Дмитрий.

— Для меня самого это тайна. Откровение всегда тайна. Когда пишу от сердца — получается всё, когда от головы — ничего! Я не придумываю, а лишь подчиняюсь вдохновению, пытаясь понять, что должно быть написано и как; стараюсь не столько объяснить, сколько выразить, и даже не столько выразить, сколько отразить, уловить замысел, который обнаруживается в логике преследующей меня мысли, помогаю ему выкристаллизоваться. Творения создаются сами, с моей лишь помощью. Книга не самоцель, а лишь побочный продукт размышлений и наблюдений; и она не самоценна. Для меня написание романа лишь инструмент познания мира и себя.

Критики полагают, что они умнее автора, что они знают тайну моего творчества. А для меня самого моё творчество есть тайна, которую я разгадываю и никак не могу разгадать.

— И это всё, чем ты занят?

— Мир со всё возрастающей скоростью летит в тартарары. Что же мне, присоединяться? В этом абсурде написание романа для меня самое достойное из возможных занятий, другого смысла жизни я для себя не вижу. Без романа я ничто, без работы над романом я просто не чувствую жизни. Я хочу творить и познавать. А выживать — не вижу смысла! Жить надо так, чтобы ежеминутно быть готовым к смерти. Кажется, я родился с мыслью о смерти! Я воспринимаю жизнь как приговорённый к смерти с отсрочкой исполнения приговора. Пара строчек откровения стоят нескольких лет жизни!

— А если всё, что ты напишешь, окажется никому не нужным?

— Плевать. Я создаю не роман, я создаю себя! Даже если книга моя не будет востребована, всё равно для меня творчество не пустая трата времени. Эта книга нужна прежде всего мне самому. Иначе я не выживу! Я пишу потому, что не могу иначе: я живу этим, я этим дышу! Творчество — это мой мир. Не понимаю, как писательство может быть хобби. Книги должны писаться кровью!

— А тебя не смущает, что останешься непризнанным?

— Дело не в признании, а в том, правильно ли я понимаю мир, верно ли оцениваю себя. К признанию я не стремлюсь, ибо творю для Вечности. Я человек абсолютно несовременный, и не хочу быть таковым. Я из Вечного. Для меня время измеряется не количеством прожитых дней, а количеством выстраданных строк. Мне хотелось бы создать произведение, которое бы покорило человечество, без которого человечество не могло бы существовать и которое было бы нужно всем и каждому! Каждый обязан сделать что-то для Вечности, исполнить перед Вечностью свой долг!

— Вы слишком много о себе думаете! — с укором сказала молодая женщина.

— Много, но недостаточно. Я обыкновенный человек. И не хочу делать из себя писателя, я хочу быть собой! Я не могу писать об одном, а жить иначе! Настоящий писатель — не сочинитель; он лишь отражает жизнь, ибо сочинить правду невозможно, можно лишь её отразить. Правда выше вымысла! А выше правды Поэзия правды! Я видел Тайну, и хочу, чтобы её увидели другие. Моя задача не учить читателя, а побудить его вместе разгадывать Тайну. И для меня счастье, если читатель откроет в тексте больше смыслов, нежели открыл я. Я хочу помочь человеку задуматься, создаю пространство для размышлений, не навязывая своего мнения, поскольку каждый должен сам постичь себя и загадку мироздания. Нужно научиться не только смотреть, но и видеть, не только слышать, но и различать.

А что касается признания, то известным я никогда не мечтал быть. Когда однажды прочитал в гороскопе: "будет писать, но успеха не добьётся", вначале опечалился, а потом понял, что так и должно быть, именно это мне и нужно.

— Какой толк тогда писать, если останешься неизвестным?

— Вот тогда-то и возникают толковые произведения. Писать надо о том, что сам лично пережил, выстрадал, — всё остальное ложь! Дело не в литературных изысках, а в постижении сокровенного! Хуже всего, если скажут: раньше он писал вдохновенно, а теперь красиво, талант превратился в мастерство. Творчество — это прежде всего чувства, а мысли и слова — они из чувств. Чувства, настроение художника не пустое, это игра вдохновения, лабиринты творческого процесса. Вдохновение иррационально. Без вдохновения нет творчества. Но оно требует веры!

— А чего больше в творчестве, веры или предопределения?

— Не может сколько-нибудь стоящий художник не верить в Бога, ну, или во Вдохновение, в Музу, — дело не в названии, а в чувстве, которое побуждает не спать ночами и творить, творить, творить... Ведь творит художник не потому, что надеется быть понятым, а от неустроенности, преодолевая страдание, а вовсе не от душевного комфорта. Для него творчество — самоспасение! Именно потому истинное творчество бескорыстно. Таково назначение художника — превращать страдания в произведения искусства. Главная же цель — чистота души, постижение Истины и обретение покоя.

— А что делать, когда есть нечего?

— Я и сам себя часто об этом спрашиваю, и сам же отвечаю: "Не волнуйся, всё будет в своё время. Работай и насладись ожиданием". Вот так и живу: без планов, без денег, сегодняшним днём. Страх есть, но какой-то инстинктивный, да и тот растворяется верой. Вера моя удивительна! Откуда она — не знаю. Она выше моего понимания. Но я подчиняюсь ей. Правда, и выхода у меня другого нет. Я делаю то, что велит мне Голос. Если Его не слушаюсь, то возникает чувство неудовлетворённости и необъяснимой вины. Голос я ощущаю, как реальность, и не могу Ему не верить, не могу не слушать Его. Эта вера словно открывает передо мной будущее. Насколько верю, настолько и вижу. Голос подчиняет меня себе, и у меня фактически нет выбора: либо верить Голосу и быть счастливым, либо не верить — и тогда нет ощущения перспективы, нет надежды, нет радости каждого дня. Когда верю — слышу, как Он говорит: "всё будет", и испытываю счастье, лечу, обретая крылья; если не верю — тоскую, не зная чем заняться, и передо мной раскрывается бездна отчаяния, я словно убиваю себя, лишая надежды. Вера делает меня безрассудным, заставляет совершать то, что в здравом уме человек не сделает. Но не в этом ли и состоит чудо веры?! Она заставляет меня действовать, а значит, жить и мечтать. В безверии я коченею: ни мечты, ни надежды, ни действия... Вера идёт от Голоса, это точно!

— Но не теряешь ли ты свободы воли, вверяя себя Голосу?

— Пройдя через боль, неудачи, разочарования, я убедился — Голос желает мне блага. То есть благо — это подчинение Голосу. Таким образом, моя свобода заключается в том, чтобы понять своё благо и подчиниться Голосу. Хотя, по правде говоря, бывает страшно оттого, что, поверив окончательно и полностью подчинившись, я могу просто сойти с ума. Ведь если окажется, что всё не так, то ничего не останется, как покончить с собой, потому как тогда уже совсем будет нечем жить, если веры не будет. Со стороны это может показаться сумасшествием. Однако я лучше буду голодать, но жить в вере, потому как творить можно только веруя. Ведь творчество это всегда немного сумасшествие. Только лучше уж казаться сумасшедшим, чем быть никем!

У меня сейчас критическая ситуация: либо бросить творчество и заняться зарабатыванием денег на прокорм, либо верить и творить в нищете. Я должен выбрать между счастьем творчества и бессмысленным, бесцельным существованием в комфорте. Не знаю, что и делать. Только чувствую, нет у меня выбора: изменить дару я не могу, ибо без творчества уже нет меня! Для того, кто вкусил упоение вдохновением, все радости и горести тела становятся неважными.

— Неужели невозможно зарабатывать на жизнь и при этом заниматься творчеством?

— Творчество забирает все силы. А главное — требует веры, а значит, самопожертвования. Я смогу творить в нищете, если только буду абсолютно верить в свой дар. А если дара нет, то незачем и писать. Ради развлечения не стόит.

— А может, ты внушил себе идею о своей избранности, став пленником собственного воображения?

— Допустим, я бездарен. Тогда, выходит, вера моя — иллюзия. Выходит, и Бога нет, а лишь самовнушение. Но если творчество моё не от Бога, то значит, всё написанное лишь плохая моя выдумка. Но я-то знаю, знаю, что всё это не моё, и стихи я прежде никогда не писал. Они откровение для меня самого. И откуда взялось вдохновение? почему? Мне важно быть предельно честным с собой, во сне и наяву, чтоб был себе я интересен и твёрдо знал, что не солгу. Но так уж человек устроен, что жизнь диктует бытиё. Но не хочу я быть спокоен. Мне нужно всё иль ничего! Нет, я не функция условий, и я не обстоятельств раб. Хочу себя я быть достоин, признаться честно, раз не прав. Жизнь требует искать удобства, неправдою платя за быт. Но не комфорт мне руководство, а Голос, что во мне звучит. Он требует предельно честным быть в каждом слове и в беде, и не искать тёплого места, а быть лишь искренним везде. Плевать на страхи и потери, угрозы жить мне в нищете. Я не хочу удобства цели, важнее мне не лгать себе. Свобода мне важнее денег, любовь превыше, чем расчёт. Мне нужен искренности берег. Всё остальное же — не в счёт!

— Здорово!

— Когда-то я спорил с тем, что гений и злодейство — две вещи несовместные, а теперь убедился в истинности этих слов, вкусив, что такое вдохновение, кому и почему оно даётся.

Стоявший рядом мужчина горько усмехнулся, листая книгу, и спросил:

— Это исповедь?

— Скорее самосуд.

— Разве это не одно и то же?

— В исповеди человек говорит то, что хочет и считает нужным сказать, а в суде он слушает о себе, что не ожидает и вовсе не желает услышать.

Мужчина поморщился и положил книгу на место.

— А может, я дурак? Но разве дурак отказывается от материального в пользу духовного, разве выбирает вечное, отказываясь от тленного? Проблема в том: ошибаюсь я или нет, заблуждаюсь или обманываю себя? Я верю в свои стихи, в роман, и эта вера кажется мне сумасшествием, потому что она наперекор всем жизненным обстоятельствам. Нет, не могу поверить в бессмысленность происходящего! Без этой веры жизнь темнеет и становится безрадостной. Потеря веры равносильна самоубийству. Я буду добиваться своего, и добьюсь. Но только если буду верить, что писание моё кому-то нужно, что оно необходимо.

Если бы Господь сказал мне: "Проси, чего желаешь, исполню", я бы ответил: мне ничего не нужно, всё необходимое для творчества у меня есть! Иногда будто слышу: "Всё сомневаешься. Может быть, хочешь сразу сейчас всё получить? Только для этого нужно перепрыгнуть через годы твоей жизни". И я отказываюсь, предпочитая пережить все трудности, сомнения, страдания... Всё обязательно сбудется. Главное верить! А если освободиться от веры в желаемое, что останется? Без веры надеешься только на свои силы, коих не знаешь, а потому трусишь. Я люблю Господа и всецело вверяю Ему свою судьбу. Со стороны это может показаться хватанием утопающего за соломинку, но у меня нет ничего кроме веры! Как только потеряю веру, так и умру.

Я научился видеть в неудачах благодать судьбы! На все перипетии смотрю как на занимательный спектакль, и ещё интересно, что же из всего этого выйдет. Даже интересно, что приготовил мне Господь. Я верю, Он не оставит меня, Он любит меня, помнит обо мне. Иначе откуда бы во мне взялось столько любви?! И веры!

Жить без Бога — всё равно что умереть! Ведь если Бога нет, то и бояться нечего! Только почему-то все сомнения и логические доводы не могут поколебать во мне веры. Они разбиваются о чудо откровения и вдохновения, которые дарованы мне, и потому отрицать их для меня невозможно! Вся сила в вере, а душа — в надежде. И нету больше в жизни ничего. Без Бога жить я не могу как прежде. Ведь я уже всецело раб Его!

Нет, что-то во мне не позволяет отрицать Бога, словно это некая реальность, стена, которая не допускает даже сомнения в своей реальности. Без Бога для меня жить просто невозможно. Он часть меня. Он — это я, а я — это Он. Для меня это очевидно, как дважды два.

— А если ты ошибаешься? Вдруг твои представления о мире и о себе наивное заблуждение? Или просто у тебя нет таланта, — мало ли графоманов на свете? Не за своё дело взялся. Ну и пиши в свободное время. А жертвовать всем ради иллюзии, это признак глупости или…

— Отказаться от поиска Истины я не смогу, да и не считаю нужным. Для меня вопрос стоит ребром: чем жить? Не в плане, разумеется, жратвы, а в плане смысла существования. Мне сорок лет — «час пик» мужчины? И всё сейчас иль никогда. Что отличит меня в сём мире, наполнит смыслом все года? Заботят всех лишь средства к жизни, и как подольше бы прожить. А для чего? — ни грани мысли! Цель жизни для меня — творить! Лишь творчество моё спасенье. Себя тем в жертву приношу. Без веры нет мне откровенья. Пока я верю — я живу!

— Но стоит ли жертвовать всем, когда в кармане пусто?

— Выбор нищеты есть самопожертвование, которое даёт веру, а вера дарит вдохновение. Но это не завет с Богом, не договор. Произведения искусства — всегда самопожертвование. Ведь цель искусства — помогать человеку чувствовать себя счастливым. Надо доверится Господу! Он подскажет, тем, как будут складываться обстоятельства. Если веришь, то следуй туда, куда влечёт тебя душа, подчиняясь естественному, то есть божественному, ходу событий. А судить о Его намерениях можно по удаче, которая выражается в благодати помощи. Если есть вера, значит, идёшь правильно!

— Так идти работать или продолжать творить в нищете?

— Делай то, что считаешь для себя необходимым. А необходимость в том, чтобы осуществить себя. Вот у меня проблема: книгу не берут, денег нет. Что делать? Если всё предопределено, то не делать ничего? Но я не могу сидеть сложа руки и ждать, не могу не творить, не могу не искать. Эта необходимость более внутренняя, чем внешняя. Почему я пишу? Потому что верю в своё призвание или потому что не могу иначе? Всё в этом мире необходимо. Никакое усилие не напрасно с позиций предопределённости, каждое действие необходимо! Вот и выходит: всё, что с упорством настойчиво делает человек, не видя при этом для себя иной возможности, тоже необходимо. Выходит, и труд мой, и роман необходимы, и получается, предопределены?

— Но кормить-то себя надо?!

— Да, но не для того, чтобы выживать. Самый опасный недуг для художника — это сытость, удовлетворённость физическая и духовная. Сытость убивает душу! А потому художник должен быть голоден и одинок.

— Почему?

— Иначе не будет веры. Только вера даёт вдохновение. Истинный художник нищенствует, потому что выбирает жизнь духовную, пренебрегая плотью, ибо иначе не постигнуть Дух, не заслужить вдохновения. Заработать деньги проще, чем написать несколько памятных строчек.

Для меня проблема хлеба насущного — критерий истины; она не позволяет подтасовывать факты, приукрашивать действительность, искажать истину. И в то же время заботы о хлебе не позволяют оторваться в своих фантазиях от земли. Хотя жить, как живу я, сущее безумие: без денег, без работы, без признания... Но зато есть вера! А если вдруг появятся деньги, слава... Ведь тогда будет хуже, ведь тогда вдохновение может исчезнуть. Писательство потому и не может быть промыслом! Подлинное искусство бескорыстно, потому что от Бога!

— Вы абсолютно правы, — вдруг сказала стоящая рядом женщина. — Я слушала вас, и хочу сказать, что со всем согласна. Не могу я ходить на свою каторгу, не могу! Это меня убивает! Ведь я поэт. Я гений! Я должна дома сидеть и писать стихи, а не стоять вот здесь, зарабатывая себе на пропитание. Я достойна лучшего! А всё от дисгармонии. Гармонии во мне нет. Ведь я думала, что опубликуюсь и займу место, буду жить этим, писать стихи. Ведь я гений. И стихи у меня гениальные! Вот послушайте.

Чтобы творить, поэту многого не нужно:

Немного тишины, и чтобы жили дружно.

И чтоб вокруг никто его не беспокоил,

И, может быть, обед ему чтоб приготовил.

Художник мир творит, он — демиург, он — бог,

Он слышит зов Небес, он ловит Музы слог.

И требует Господь, чтоб был поэт один,

И дома, и в семье, хоть он не нелюдим.

И потому бежит поэт от лишних слов,

От пошлой суеты, семейных склок, забот,

От мыслей о еде, о сексе, шума — прочь!

Он должен быть один, его подруга — ночь.

Он тонкий инструмент божественных начал,

И требует Глагол, чтобы поэт молчал.

Художник — Музы раб, ревнует Дух его,

Кто служит — даёт всё, а прочим — ничего.

Не сотворит поэт того, что Бог ему не даст,

И должен помнить он про свой последний час.

Не выдумать того, что нет в Мире Идей,

И чтобы сотворить, любить нужно людей,

И верить в то, что Бог поэту говорит,

Ведь истинный поэт не от себя творит.

Как мало нужно чтоб творить художник мог:

Покоя для души, свободы от забот.

Но творчество всегда есть подвиг для души —

Преодолеть себя и воплотить мечты.

Художник видит то, что многим не дано,

В грядущее он зрит сквозь мутное стекло,

Пытаясь Божий Смысл в твореньи разгадать,

И миру возвестить о том, что должно стать.

Художник есть пророк, поэт — пророк вдвойне,

Он возвещает то, что хочется Судьбе.

Он жертвует собой, чтоб им Господь вершил,

Поэт живёт затем, чтоб Бог им мир творил.

Не смеет он просить, ведь он имеет дар,

Творит душою он, и тела нужд не раб.

Он просит тишины, чтоб слышать Бога глас,

И он творит мечты, что так нужны для нас.

Не нужен и комфорт — талант погубит он! —

Нужна лишь тишина, и только хлеб, да сон.

Удобства ведь не цель, а чтоб он мог творить,

Здесь деньги не важны, ведь Музы не купить,

Не вымолить стихов, не выпросить любви,

Ведь вдохновенье — Дар, упорный труд души.

Не ценится поэт, пока средь нас живёт,

Но станет знаменит, как только он умрёт.

Укором служит он для тех, кто спит душой.

Он странник на Земле, он странный, он чужой.

Поэт — слуга Небес, орудие Творца,

Бог в лицах всех творцов, и Он же без лица.

Невзгоды — хлеб души, и стимул нам расти,

И чтоб поэтом стать, ты их благодари.

Поэт — всегда борец, художник и герой.

И Бог им говорит. Он только Богу свой!

— А почему бы вам не отдать стихи в редакцию? — предложил Дмитрий.

— Да не возьмут их.

— А вы подкупите редактора, — усмехнулся кто-то.

— Никому стихи мои не нужны. Только мне самой. Ходила я однажды в редакцию. Редактор их просто не понял, потому что неверующий. Его интересуют прежде всего деньги. Только с каждым отказом мне становится всё интереснее узнавать, как же сложится судьба моих стихов.

— А может, стόит уехать из страны, раз нет здесь признания?

— Человек рождается там, где должен принести наибольшую пользу. Любой творец принадлежит своей родине. И потому именно на родине он в наибольшей степени может реализовать себя. Не случайно, что поэт пишет стихи только на родном языке. Ведь стихи это изложение, а не сочинение. Слова не подбираются. Каждое слово, если оно то самое, оно неизбежно, оно и только оно, и никакое другое, потому что слова это прежде всего настроение. Знаете ли вы, как строчку диктует чувство? Я ощущаю её как некое волнение, как музыку, которую пытаюсь выразить с помощью слов. С помощью слов человек пытается передать не столько смысл, сколько своё ощущение, и потому интонация бывает важнее. Слова непереводимы, потому что это попытка выразить чувство, образ, который существует неповторимо только в данной культуре, в языке данного народа. Чувства — они между слов. Каждое стихотворение это космогония, — а потому неповторима и непереводима!

Стихи мои, при всей их возможной ценности, лишь средство огранки души. Опубликуют или нет — меня мало волнует. Главное — я заполняю жизнь приятным времяпрепровождением; для меня это прежде всего развлечение. Но развлечение не есть отдых, а свободное и непринуждённое самоосуществление. Стихи для меня — это пространство моей жизни, мой рай, в котором я счастлива. Я должна думать о вдохновении, а вынуждена думать о куске хлеба, где найти эти проклятые деньги, чтобы из квартиры не выпихнули. Как отдаваться божественному, когда натурально жрать нечего?

— Общие проблемы, — усмехнулся Дмитрий.

— У меня есть мечта. Накопить побольше денег, купить дом на берегу океана, забрать туда свою собаку, племянницу, которую очень люблю, и вообще, уйти от мира.

— Мечту нужно заработать.

— Но я счастлива всегда. Я научилась слышать природу, общаться с нею. А работать могу только с детьми. Вот стою рядом с вами, и не знаю почему. Но раз стою, значит так нужно. Ладно, прощайте, пойду к своим детям и стихам.

Один из стоящих мужчин заметил ей вслед:

— Хорошо, если найдут своего издателя или выйдут замуж, или найдут денег, чтобы издать свои стихи, а так будут никому не нужны, и пропадут или сопьются.

— А мне моё нынешнее безвестное положение со всей неустроенностью и материальными лишениями нравится больше, нежели признание и богатство. Возможно потому, что без веры в благодать не может быть вдохновения. Все мои проблемы от того, что я предпочитаю духовное материальному. Конечно, нелегко сочетать заботы бытовые с размышлениями о трансцендентном, хотя где-то они и смыкаются. Но я не могу жить брюхом! Не могу и не хочу! В этом и сложность жизни и её интерес. В этих трудностях заключена загадка судьбы: она в том выборе, который необходимо делать. Возможно, я кажусь сумасшедшим, но гораздо интереснее жить надеждой, чем заботами о хлебе насущном. Неопределённость более привлекательное состояние, — в неопределённости возможно всё! Плевать, пусть я сумасшедший. Но уж лучше последовательно сходить с ума, чем постоянно терзаться сомнениями. Нет пути назад! Невозможно сбежать с Голгофы! Только вперёд! Добивается чего-либо тот, кто может преодолеть сковывающие человека страсти, весь подчинившись вере, и, превратившись в слух, улавливает шёпот вдохновения.

— А как же старость, пенсия?

— А я не собираюсь доживать до пенсии. Надо успеть всё сделать сейчас. Лучше голодать, разгадывая загадку судьбы, чем прожить сытым ешё один год впустую. Что толку от года со жратвой без единой новой мысли. Лучше умереть, чем променять душу на брюхо! Не могу я вернуться назад в суету, в страх, в бесцельность существования. Это всё равно что вернуться в смерть! Когда я творю, то спокоен и счастлив, когда думаю о куске хлеба — бешусь! Я должен, я хочу жить духом, однако вынужден заботиться о выживании. Хоть и убеждаю себя, что надо искать работу, зарабатывать деньги, а Голос шепчет: "занимайся творчеством, и всё будет, это твоё дело!" И я верю ему. Рассудок не может побороть этой неизвестно откуда и как возникающей уверенности. Или всё это мистификация и я сошёл с ума? Но лучше жить надеждой в нищете, чем в довольстве без надежды. Я с лёгкостью отдаюсь духовному, ибо знаю: Господь не оставит меня, не даст умереть от голода. Он никогда не бросал меня, всегда помогал. И только вера даёт мне возможность увидеть и понимать это. Именно в состоянии веры и полного обращения к милости Господа можно ощутить ту свободу, в которой живёт вдохновение. А вдохновение живёт в вере! Нет, это уже не вера, это ощущение предопределения. Или сумасшествие... Или ясновидение... Но я не могу избавиться от этого чувства… чувства видения грядущего. Это не просто вера в благодать, но вера в судьбу свою благую, вера в то, что выбор мой правилен; этот выбор и есть моя судьба! У всех творцов трудная судьба. Потому что они не приспосабливаются, а выбирают Истину!

Не знаю что делать, не знаю, но паники почему-то нет. Верю, что Господь мне поможет! Жажда Чуда, Тайны живёт в нас изначально, она неискоренима, и скрыта в нашем подсознании. Я верю в чудо, хотя и считаю себя реалистом. В этом суть моего реализма — чудо возможно, но необъяснимо!

Иногда прошу: Господи, чтобы творить, мне нужно совсем немного денег... И сам же себе отвечаю: для этого денег не нужно. Напротив, творю именно потому, что их нет. Хотя, на самом деле, я не денег прошу, а благодати, и даже не благодати, а веры, и даже не веры, а любви, нет не любви, а просто богоявления. Я разговариваю с Ним, беседуя с самим собой, я спрашиваю — Он отвечает. Ответ Его легко распознать по неожиданности, непредсказуемости, простоте и одновременно сложности. Как-то сидя в ванне, говорю себе, что жизнь… жизнь — это... жизнь — это обязанность... и вдруг понимаю: да, жизнь — это обязанность! Обязанность жить, делать то, что можешь, обязанность быть человеком!

— А что ты будешь есть завтра?

— А буду ли я жив завтра? Что толку беспокоиться об обеспечении будущего, ведь завтра может и не быть. Главное дело жизни нужно делать сейчас! Сейчас или никогда! Не откладывать на потом, тратя время на заработки. Вся моя жизнь стоит минуты Откровения. А выживать, не имея смысла, вряд ли стоит. Да и что такое жизнь? что есть реальность? Если это деньги, то тогда какого чёрта даётся вдохновение, и как можно торговать вдохновенными произведениями?! Сама по себе моя жизнь ничего не стоит и никому не нужна, в том числе и мне. Но она бесценна с точки зрения замысла Бога, и ценна она лишь вместе с Его творчеством. И потому я предпочитаю нищету и веру сытому успокоенному существованию. Кому-то такой выбор покажется сумасшествием, для кого-то он вообще не стоит, — ну нет у человека потребности в творчестве, он и не мучается. А для меня лучше умереть от голода, имея незаконченное творение, чем жить в сытости с пустой душой.

— Но, может, всё-таки жизнь права, а не ты?

— Чтобы постигнуть Истину, нужно принять жизнь такой, какова она есть.

— Выходит, жизнь дороже принципов?

— Для меня — нет. Люди, конечно, поступают необходимым образом, но необходимость не обязательно материальная. Иначе не было бы самопожертвования, не было бы самоубийств. Цель жизни — осуществление! И то, что люди жертвуют собой ради чего-то или кого-либо, лучшее тому доказательство. А если взглянуть на себя свысока, то за что я держусь, чего боюсь, из-за чего страдаю? Когда задумываешься о смерти, отчетливо понимаешь, какие поступки суетные, а какие нет. В конце концов, ради чего живёт человек? Именно Ради Чего? Ради детей? — у меня их нет. Ради карьеры? — у меня её тоже нет. Остаётся жить ради Идеи! Так что нет у меня выбора! Я не могу не думать, не искать, как не могу не жить, не сознавать. Пусть буду нищ, и голоден, и гол, но душу не продам за брюха сытость, и не отвергну вдохновенья милость, ведь это для меня, что сесть на кол. Нет выбора у пленницы-судьбы: иль быть собой или не быть уж вовсе. Я не могу предать своей мечты, и жить, чтоб жрать, я не могу уж больше.

— Грош цена тебе, — сказал пожилой мужчина, листая книгу. — Ты целый день, к примеру, пишешь книжки о возвышенном, а я, может быть, не знаю этого, и не должен знать, но должен сделать свою работу. И вообще, какова цель всех этих писаний?

— А какая может быть цель? Осчастливить человечество ненужными откровениями? Ведь ничего не изменится, тогда как главные изменения уже произошли во мне самом! Цель моего творчества не других переделать, а себя создать! Я могу устроиться на работу и зарабатывать деньги, много денег. Но зачем? Чтобы жрать? Но тогда не будет главного, ради чего собираюсь зарабатывать. Нет, я должен, должен делать то, ради чего был спасён! В этом и заключается сложность жизни и её назначение: в нахождении компромисса духовного с телом, в определении приоритетов. Главное — преодолеть дурной задор суеты и разорванное, разодранное, замусоренное сознание современных людей.

— Ни хрена не понять! — сказал мужчина, положил книгу и отошёл.

Писатель только улыбнулся.

— Я часто спрашиваю себя: а хотел бы я, чтобы исполнились мои желания? И сам же отвечаю: нет. Потому что не знаю, на пользу ли мне мои желания. Ведь часто я хочу совсем не того, что мне действительно нужно. Так и бывает: просишь одного, а получаешь совсем другое — не чего хочешь, а необходимое. Всё что я хочу, это понять: куда и зачем мне идти? что мне делать? зачем живу? в чём смысл моего существования?

— Чтобы понять себя, нужно быть тем, что ты есть, — сказал подошедший мужчина, — это главное условие постижения себя. Настоящий художник тот, кто предпочитает голодать, потому что не может отказаться от захватившей его идеи! Вот я нарисовал икону для своего друга, показал ему, а он на меня начал молится. Это смешно. Мы знаем друг друга девять лет, а он начал крест с себя снимать, мне пытаться на голову одеть. Поехали, говорит, на Валаам, там посты, молитвы, служба. Я ему ответил, что времени терять не хочу. Ходить там с крестом, а потом идти в церковь замаливать грехи, чтобы снова грешить, это вдвойне глупо, нежели я не буду носить крест. На мне крест мой, невидимый, который я несу в душе. Как-то разговаривал с церковнослужителем, а он мне говорит: надо ходить в храм. Я ему отвечаю: может быть у меня в душе больший храм, чем тот, в котором вы служите, и больше икон, чем у вас здесь вывешено. Я ничего никому не должен, и обязан лишь перед Богом, а ни перед кем. И счастлив, поскольку делаю то, что велит мне Господь.

— А вы случайно не художник?

— Художник. Только не случайно.

— Мне нужно две иллюстрации: первая — как человек обнаруживает в себе звёздное небо, и вторая — как человек распинает себя на кресте.

— Первую картинку я уже видел во сне. Было это ещё до того, как начал рисовать. Я не знал тогда, как жить дальше, и обратился в молитве к Господу: "что мне делать?", и незаметно заснул, и приснился мне Ангел, с сияющим нимбом, и смотрел я на него словно на себя самого, вернее на оболочку себя. И Ангел сказал: "рисуй!" Я не поверил и вновь спросил: "зачем?". Ангел, словно усмехаясь над моим неверием, сказал: "рисуй, потом увидишь". Я проснулся весь в поту. Так вот и стал рисовать. И нечего стонать по поводу денег. Когда очень нужно, они всегда появляются. Вот мне понадобились деньги, так я приоделся, пошёл в дорогой ресторан, показал там свою работу одному, другому, и сразу продал за хорошую сумму. Но я не занимаюсь торговлей. У меня иное призвание. Я должен сделать то, что должен сделать, показать, кто я такой. Если брошу творчество и займусь чем-то иным, то это всё равно что совершу самоубийство. Каждый должен жить тем, для чего он создан!

— И для чего созданы вы?

— Для художества, создать своё — что мне присуще! Наполовину мы делаем себя сами, вторая половина берётся сверху. У меня больше половина та, которая непредсказуема, которая правит нами, ведёт нас. Если кому-то что-то дано, то он должен заниматься этим. Я живу не от себя. У меня была возможность заработать машину за два месяца, но я отказался, потому как подумал, что, занимаясь этим, я не буду заниматься тем, для чего создан. Раньше я работал на заводе, ходил с друзьями в кино, гулял, отдыхал, зарабатывал деньги. Но сейчас работаю больше на себя. В мире есть только две идеи: жить для себя или жить для других. К чему стремиться, когда нет идей? К комфорту?

— А для чего ты живёшь, для кого?

— Я живу для Бога! Я посвящен творчеству. Это мой долг! Истинное счастье человека — когда он осуществляет своё предназначение! Каждое существо стремится осуществиться. Это единый принцип жизни. Быть собой — в этом твоё призвание! А призвание — то, в чём ты счастлив! Когда я не делаю, чего хочу, к чему предназначен, я не осуществляю свою судьбу.

— Но тогда это отрицает наличие судьбы по определению, — сказал Дмитрий. — Каждый ли поступок есть проявление судьбы? Свободен человек делать, что он хочет, или не свободен?

— Он свободен делать то, что хочет, но не свободен делать то, чего не хочет! — ответил художник. — Мне кажется, что я свободен, в то время как все мои поступки предопределены моими возможностями, желаниями, характером.

— Что же тогда есть судьба: свобода или предопределение?

— Свобода в рамках предопределения! Нам кажется, что мы свободны, — пусть остаёмся с этой иллюзией. Ты можешь сделать только то, что ты можешь и хочешь, на что способен.

— Тогда зачем же мы живём? В чём смысл жизни?

— В том, как именно мы её проживём, а не в том, чего достигнем. Прав поэт: "мы рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв". Потому как, кроме этого, ради чего стоит жить? Стоит взглянуть на себя сверху, и сразу понимаешь, что всё происходит как должно, и всё сбывается, и надо благодарить Бога за то, что он исполняет мои желания. Волноваться бессмысленно. Нужно относиться к жизни как к игре, тогда и не будешь расстраиваться. Важен процесс творчества, а не его продукт. Напоследок хочу сказать: делай то, к чему лежит душа, что считаешь должным, и ни о чём не проси!

Художник ушёл.

— Да, творчество это единственное желание жить, радоваться жизни и чувствовать себя счастливым. Человека от всех других живых существ отличает именно потребность в творчестве. В моей жизни значение имеет только написание романа, всё остальное неважно. Всё, всё ерунда, суета, кроме творчества! Ни при каких условиях я не изменю вдохновению! Вдохновение, это такое счастье! Оно стоит всего! Если бы мне предложили на выбор: или Нобелевскую премию, или вдохновение, я бы выбрал вдохновение!

У меня нет ничего и есть всё, чтобы я мог радоваться жизни, а значит творить. Смысл жизни даёт только творчество. Я имею чудесную возможность выражать себя, и просить за это ешё и деньги было бы слишком. Без денег я смогу обойтись, а вот без смысла прожитого дня едва ли. Я стою здесь не ради денег, хотя они и нужны мне, но прежде ради того читателя, которому нужна моя книга.

— Посмотрел я вашу книгу, — сказал подошедший мужчина. — Ничего особенного. Написано неказисто, нет стиля, да и литературного языка. Не стоило писать, а тем более издавать.

— Спасибо, — поблагодарил писатель, и вновь обратился к Дмитрию: — Меня постоянно преследуют сомнения: а правильно ли я поступаю, правильно ли понимаю себя, людей, адекватно ли представляю реальность? Или всё дело в том, что называть реальностью? Всякий талант отстаивает право называть реальностью свои сны, фантазии, мечты. Моё творчество — мой мир, он реален, он моё спасение! Вся жизнь состоит из выдумок, и мои выдумки и есть моя жизнь. Все мы во власти великой иллюзии... Могут ругать роман, но никто не сможет оспорить то, что я был счастлив в процессе его написания!

Подошёл ещё один мужчина.

— Я с удовольствием прочитал вашу книгу. Это большая книга! На уровне Библии. Если бы её прочитали наши руководители, то, возможно, они бы многое поняли.

— А вы не преувеличиваете?

— Нет. Это великая книга! Я понял это уже потому, что автор писал её для себя. Как прочитал на первой странице, понял — это моё. Потому как великие книги пишутся только так. Написано хорошим литературным языком, всё понятно. Спасибо.

— Вам спасибо, — улыбнулся писатель. — Нет, не зря, не зря мне жизнь была дана. Я веду истинное существование — постигаю Истину! И счастлив! Мне нечего просить — у меня есть всё необходимое для написания романа, он главное содержание моей жизни. Это эксперимент над собой, постижение себя, и одновременно развлечение. Судьба романа — моя судьба!

— А что такое судьба?

— Это неодолимость, невозможность не делать то, к чему тебя страстно тянет и без чего тебе жизни нет. Вот я отчетливо ощущаю, что мной управляют. Стоит только засидеться, чуток лишнего отдохнуть, меня словно кто-то подталкивает творить, и я не в силах противиться этому, даже если ленюсь. Нет, это не вдохновение, это что-то иное, или кто-то, но воля его для меня непременна.

— Кто?

— Мой Господь! Он мой Господин! Когда Он помогает, всё получается. А если не выходит, значит, не то делаю. В конечном итоге, получается то, что хотят Небеса! Господь помогает тем, что подсказывает. Но ответ Его можно лишь почувствовать, — он в том, к чему лежит душа, что доставляет мне радость. Главное, что отличает Истину от измышлений, чужих и своих — в ответе нет сомнений!

Однажды я взмолился: "Господи, помоги!". И вдруг подумал: нет смысла просить о помощи, если всё предопределено. Если я смогу, то смогу сам, благодаря Господу. Значит, судьба моя зависит от меня. А Господь может лишь сил придать, но не изменить судьбу, которую он же мне и предопределил. Господь может дать понимание и силы, чтобы справиться с проблемами, которые мои. Осуществлю ли я предначертанное, зависит от меня. Господь может лишь надоумить, а это и есть благодать и помощь, она и даёт силы.

— Но как соотносится вера в помощь Господа с признанием неизменности предначертанной судьбы?

— Верой в судьбу свою благую! Главное, я верю, — в этом спасение! Я верю Господу! Я чувствую Его!

— Как?

— Прежде всего через благодать. Ты не представляешь, какое это блаженство, жить верой, когда нет ничего, кроме веры, жить в вере, когда чувствуешь Бога, когда ждёшь чего-то от жизни, надеешься. Хотя лично у меня хватает ума ни о чем не просить.

— Почему?

— Потому что всё предопределено.

— Но что такое Предопределение?

— Это когда всё идёт своим чередом, и я не могу ни ускорить, ни замедлить этот процесс, и изменить ничего не в силах.

— Не понимаю.

— Для того чтобы понять, нужно почувствовать; предопределение можно только чувствовать. Вот, говорят, человек делает судьбу своими руками. Если, скажем, предопределено мне стать великим писателем, то что в моей власти? Не писать я не могу, но и лучше не в силах — выше головы не прыгнешь. Это, наверное, и есть судьба — когда нет выбора! Если бы кто-то сказал мне, что как писатель я ничто, или же, наоборот, я гений, — ни то, ни другое не остановило и не изменило бы моих намерений. Я ведь не цель какую-то достигаю, а просто не в силах побороть себя! Меня побуждает действовать ни тщеславие, ни корысть, — я просто не могу иначе! Я не могу не творить! Такой уж у меня характер. И дело не в обстоятельствах — дело во мне! Человек не функция обстоятельств, он реагирует на них в соответствии со своим характером. И в этом смысле выбор его предопределён. Да, мой выбор и есть моя судьба. Я не могу сидеть сложа руки и ждать. Это не вера, и не сомнения, а что-то независящее от меня. Что-то внутри меня заставляет осуществлять свою судьбу. Я делаю то, что в моих силах, что считаю необходимым, что считаю своим предназначением, и предел этого — мой талант. Если нет таланта, то и делать что-либо бесполезно, а если есть, то и беспокоиться нечего — результат неминуемо будет! Если роман — от Бога, то нечего и переживать, сам пробьётся. А если не от Бога, то никакая реклама не поможет. Истинный талант знает себе цену и потому творит без оглядки на критиков; он идёт собственным путём, он и есть свой путь! Чувствую, всё идёт как должно, хотя всего и не понимаю. Чувствую своё будущее и готовлюсь к нему как к испытанию!

— Выходит, судьба каждого человека это его миссия, то, к чему он предназначен, для чего родился и живёт?

— Мы просто запутались в словах и в их значениях. Если судьбу понимать как миссию, то она предопределена. И в этом смысле судьба предполагает активность человека в постижении своего предназначения и ответственность за его реализацию. Человек может и не реализовать свою судьбу, если будет жить противно своим способностям, которые определяют во многом его судьбу, если не будет слушать свой внутренний голос. Вначале нужно узнать себя, постичь, к чему тебя тянет, понять, чего ты хочешь, ну а потом реализовывать несмотря ни на что! Судьба — есть предначертанное, соответствие желаний и возможностей, а жизнь моя — что делаю своими руками. Я смиряюсь с судьбой, но не опускаю рук, по опыту зная, каким невероятным образом случайности сплетаются и проявляется закономерность; и потому каждую мысль, каждое действие, каждый поступок я воспринимаю как проявление Судьбы. Оглядываясь назад, вижу, что роман был предопределён всей моей жизнью, и прежде всего мной самим — тем, каков я есть.

— Значит, роман был предопределён самим фактом твоего появления на свет? Значит, ты родился для того, чтобы написать роман, и в этом твоё предназначение?

Долго стоявшая и просматривавшая книгу пожилая женщина, нерешительно сказала:

— Ваша книга очень нужна моему сыну, вот только денег у меня нет.

— Раз нужна, то возьмите в подарок. Главное, чтобы она помогла.

— Спасибо. Дай вам Бог здоровья.

Они опять остались вдвоем.

— Главный итог прожитой жизни — не количество написанных книг, а состояние души на пороге смерти. Не важно, как ел и пил, важно, что в душе накопил. А для этого нужно любить, любить несмотря ни на что! Нет ничего прекраснее любви. И даже творчество — всего лишь восполнение любви. Так хочется любить, любить на полную катушку, не оглядываясь, любить несмотря ни на что!.. Любовь есть подвиг в нашей сложной жизни, как, впрочем, и в былые времена. Презреть расчёт, жить с чувством укоризны, — ведь для того лишь только жизнь дана. Жить для другого, для других бесплатно, даря всё без остатка, что имеешь, и жертвовать собой без принужденья, — тогда лишь скажешь: "прожил не напрасно!" Проблемы выживанья не всесильны. Я жить хочу, а не... не выживать. Любить, пусть даже и страдать. Но быть или не жить — не выбирать. О хлебе не заботясь о насущном, но о душе — ей праздник создавать! Жить каждым днём, как будто он последний, и без оглядки отдавать, дарить. Ведь завтра... завтра может и не быть. А потому любить, любить, любить! Сквозь суету нужды осознавая то главное, зачем нам жизнь дана, и в каждом шаге Смысл постигая, и то, что свыше наша есть судьба!

Подошли двое мужчин.

— Торгуете? — спросил один из них.

— Я не продаю, а распространяю.

— Вы автор?

— Автор у нас один.

— Не понимаю.

— Я лишь ручка.

— А купить книгу можно?

— Если вам интересно, можете взять, почитать. Не понравится — вернёте. Ну а если хотите иметь у себя, то можете внести свой взнос в фонд автора.

— А сколько денег нужно дать?

— Сколько хотите. В магазине такая книга продаётся за пятьдесят рублей.

Один из них вынул деньги, передал их, и в этот же момент объявил:

— Контрольная закупка. Мы сотрудники налоговой полиции. Пройдёмте.

— Разве я сделал что-то противозаконное?

— Вы получаете пособие по безработице?

— Да, минимальное.

— А раз получаете, хотя бы и минимальное, то не имеете права торговать, поскольку таким образом вы обманываете государство.

— Да на пособие прожить невозможно, оно же в десять раз меньше прожиточного минимума!

— Нас это не касается. Вы нарушили закон.

— Тем, что хочу выжить?

— Закон для всех один. Ваши действия образуют состав уголовного преступления и квалифицируются как мошенничество. Так что поедете с нами для составления протокола.

И взяв писателя под руки, полицейские повели его к стоящей неподалёку машине.

“Вот сволочи! — подумал Дмитрий. — И ведь посадят ни за что!”

Переполненный возмущением, позабыв о голоде, с чувством безысходности, Дмитрий пошёл куда глаза глядят. “Вот она — реальность! Как же теперь жить, душа?”

— Хреново!

Дмитрий оглянулся и увидел двух мужиков, распивающих бутылку водки.

— Да, хреново, — вздохнув, согласился другой.

— Но будет лучше.

— Будет.

— Только не душе.

“Как жить в этом мире? Как жить в миру?! Согласиться с царящим абсурдом? А куда деваться?! Значит, покончить, наконец, с наивностью, приспособиться, смириться с положением вещей? Нет, не могу! Не могу и не хочу! Что-то во мне не позволяет смириться, что-то требует идти дальше, искать, надеяться, верить. И находить! Всё, или ничего!”

На углу с протянутой рукой сидела нищая.

— Эй, подай рубль, — обратилась она к Дмитрию требовательным голосом.

— Кто бы мне подал.

— Знаешь, жизнь какая,— горестно вздохнула баба. — Выручи ради Христа. На выпивку не хватает.

— Другим на хлеб на хватает, а вы...

— Слушай, а ведь я могу и в морду дать, — зловеще проговорил баба. — И убить могу. Слышишь? Мне это запросто.

“А может быть, и вправду, миром правит хаос, а слепой закон лишь представляется как божественное провидение, и нет никакого смысла в происходящем, всё суета сует и томление духа? Рождаются с надеждами, с мечтами улучшить мир, совершить что-то великое, а заканчивают глубоким разочарованием и пьянством”.

На перекрёстке внимание Дмитрия привлёк парень в золотом цилиндре и золотом сюртуке. Он протянул рекламный листок: "Вас ждет казино «Фортуна». Проверь свою удачу! Колесо фортуны в ваших руках!"

В кармане лежала последняя банкнота. “Может быть, сыграть? Испытать свою удачу? Вдруг повезёт, и судьба моя счастливая?”

Преодолев соблазн, Дмитрий прошёл мимо. Однако через несколько шагов взгляд упал на яркую вывеску: «Испытай свою судьбу на удачу!»

“Бросить вызов судьбе? А вдруг мне улыбнётся удача? … Нет, или судьба, или удача. Если предначертано мне выиграть, то выиграю. … Или не всё предначертано, и есть возможность выиграть? … Что же, испытать свою судьбу? В конце концов, как узнать свою судьбу: счастливая она или нет? Только если сыграть с судьбой”.

Он зашёл в неприметный зал игровых автоматов, каких было множество в этой части города. Вдоль стен стояли игровые автоматы различных типов, в углу находился бар, за стойкой сидела девушка-кассирша. Посетителей было немного: женщина средних лет, милиционер и ещё двое мужчин.

— Желаете поиграть, или просто интересно? — обратился к Дмитрию молодой человек интеллигентной наружности. «Антон, администратор зала» прочитал Дмитрий на табличке, приколотой к лацкану пиджака.

— Хотел бы выиграть, — стесняясь, ответил Дмитрий. — Только я впервые, не умею обращаться с этими автоматами.

— О, я вам расскажу, — обрадовался Антон. — Сюда кладёте деньги, нажимаете вот эту кнопку, и автомат показывает вам выигрыш. А можете включить автоматическую игру, и в это время пить пиво в нашем кафе.

Дмитрий замер в нерешительности.

— А правда, что на выигрыш приходится до восьмидесяти процентов?

— Возможно, — уклончиво ответил администратор. — Тут везде компьютеры.

— А рулетки у вас нет?

— Там тоже компьютер. Я сам видел, как шарик уже лежал в лунке, и выскакивал. Рулетка — это для дураков. Умные играют в «Блэк Джек». В автоматах случайность, как и вероятность выигрыша, запрограммирована. Хотя кто-то выигрывает, и даже живёт на это. У нас даже есть свои завсегдатаи. Только вчера сняли крупный выигрыш. А вы чем занимаетесь? Чем на хлеб зарабатываете?

Дмитрий не ответил.

— Так вы будете играть? — настойчиво спросил администратор.

Всё ешё сомневаясь, Дмитрий засунул деньги в пасть автомату. Мигнули огоньки, и на экране высветилась цифра кредита.

— Теперь выбирайте режим игры и нажимайте любую из этих кнопок, — сказал администратор. — Автомат покажет вам сумму выигрыша. Ну, удачи!

— А что такое удача? — спросил Дмитрий. — Выигрыш – это случайность или система?

— Надо уметь контролировать свой риск. Азартные игроки всегда проигрывают. Всё просто.

— Если вдуматься, всё очень сложно.

— Люди любят придумывать тайны, там где их нет. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает, но в итоге закономерно выигрывает казино.

— Значит, выигрыш – случайность?

— Счастливый случай. Всё закономерно. Просчитан и выигрыш, и проигрыш.

— Но если всё запрограммировано, какой же тогда смысл играть?

— Испытать свою судьбу. Вам может повезти, и сорвёте «Джек Пот». Игра — это свобода, это единственная возможность проверить свою судьбу, счастливая она ли нет.

— Так предопределено мне выиграть, или удача случайность?

— Главное не выигрывать, главное — играть! Нажимайте.

Дмитрий послушно нажал кнопку. Фигурки на экране забегали и остановились.

— Вам бонус, — сказал удивлённый администратор.

— Новичкам везёт, — ухмыльнулся подошедший мужчина.

— А что такое бонус? — спросил Дмитрий.

— Вы выиграли. Теперь можете получить крупную сумму. Жмите сюда.

Дмитрий стал послушно нажимать кнопки. Он мало понимал, что происходит на экране, и смотрел только на увеличивающуюся цифру кредита.

— Поздравляю, — сказал администратор. — Можете снять свой выигрыш. Или поставить на другой автомат.

Обрадованный, Дмитрий не знал что и делать.

— Можно я подумаю?

Ему стало жарко. Он получил деньги, снял куртку и подошёл к бару купить бутылку воды. Вслед за ним к бару подошёл один из завсегдатаев и заказал водку.

— Не везёт! Не везёт сегодня, чёрт подери!

— Слыхал новость? — обратился администратор к завсегдатаю. — Недавно один "шизик" в казино четверых "уложил" ни в чём неповинных?

— И что, нашли?

— Куда там. И не найдут никогда!

Завсегдатай злобно ухмыльнулся.

— Да плюнь, не расстраивайся ты так. Повезёт ешё.

Дмитрий взял бутылку воды и прошёл в закуток кафе.

“Я выиграл! Выиграл! Значит, моя судьба счастливая! Что же это: случайность или закономерность? Мне повезло! Но что такое везение? Помощь свыше? Благодать? Или я должен был выиграть? Или, может, в этом судьба моя? А может, в этом моё спасение, мой шанс, моя удача?”

В кафе, держа бутылку и стакан, зашёл завсегдатай и присел за столик к Дмитрию.

— Очень ты похож на моего школьного друга, — сказал завсегдатай, — и борода, и взгляд; тоже творческая личность.

Дмитрий удивился и спросил:

— Не могли бы вы мне посоветовать, как играть дальше?

— Ты что, первый раз? — ухмыльнулся парень. — Новичкам везёт. А вот мне сегодня не очень.

— Ещё повезёт, — попытался ободрить собеседника Дмитрий.

— Мне уже повезло, что живым с войны вернулся.

— Да ну? И как там?

— Паскудно. Ехали, думали Родину защищать — надо же во что-то верить — а там такое!.. Сунули нас, и наплевать. У нас даже оружия нормального не было, всё пришлось самим, за свои же деньги, да за спирт покупать: и гранаты, и амуницию. О патриотизме и речи нет. Все только думают, чтоб капало: на звёзды, да в кошелёк, ну и выслуга, разумеется, «боевые»… По телеку показали, будто бандиты нас обстреляли, а это свои же... из разведдозора... по ошибке... когда из секрета возвращались. Меня комиссовали как раненого, по рапорту будто снайпер подстрелил, а это свои же, по глупости, из-за неправильного обращения с оружием. Я у доктора спрашиваю: "доктор, я буду жить?" А он отвечает: "а смысл?.." Нам говорят, идёт война, а на деле разборка «авторитетов». Они деньги делят, а мы должны гибнуть почём зря. Пишут, будто террористы провокации устраивают, а это свои же... из спецслужб, чтобы, значит, «боевые» платили. … Мысль у всех только одна: как домой не в фольге вернуться, да не на носилках. … Так наелся этой романтикой, что теперь спать не могу, всё кошмары снятся.

— Сколько же эта война продлится?

— А пока им выгодно будет. Там ведь деньги делают. На крови нашей. … Вернулся, а мне «боевые» платить не хотят. Говорят, не война это, а антитеррористическая операция. Потом узнал, что наши «боевые» свои же начальники разворовали. … Теперь без работы и без денег! … Вот, играю. Может, повезёт, и судьба моя счастливая.

Завсегдатай уже захмелел.

— Вся жизнь игра. Всё случай! Мой корешь на службе, только приехал, попросился город посмотреть. Ну и попал в засаду. Убили. Глупо. Не повезло! … Ладно, пойду в последний раз испытаю свою судьбу. Или пан или пропал. А если судьба моя несчастливая, то и жить не стоит. Удачи!

— А что такое удача?

Парень задумался.

— Не знаю. Только запомни: выиграл — уходи! Иначе оставишь всё. Я когда впервые раз сюда пришёл, поставил как Герман из «Пиковой дамы». Вначале выиграла тройка, потом семёрка, затем туз. Кучу денег получил. А на следующий день всё проиграл. … Теперь уже втянулся. Как проснусь, сразу сюда. Я тут завсегдатай. Здесь мне больше всего везёт. Сколько я тут денег оставил — не сосчитать! Квартиру на них, наверное, можно было купить. А теперь я нищий, хоть помирай! Проиграл всё что было. Всё продал, что имел. … Сегодня у сожительницы взял её деньги без спроса, решил отыграться. С утра выигрывал, а сейчас спустил всё. Что делать, не знаю. А ведь она меня без денег домой к себе не пустит. Как узнает, что я её деньги проиграл, выгонит. А пойти мне некуда. Хоть на улице ночуй.

Я обычно деньги не все беру, чтобы было чем жить. Остановиться ведь невозможно. Всё надеешься, вдруг повезёт. Когда первый раз выиграл, думал, выиграю ещё, раздам долги, квартиру куплю, бизнес свой открою. Вначале выигрывал, даже много, потом стал проигрывать, и всё проиграл. Снова выиграл, и снова проиграл. Я тут уже несколько месяцев обитаю, с утра и до закрытия, пока деньги есть. Всю душу из меня этот автомат выудил. Жить не могу, спать не могу, аппетит пропал, — только игра снится. И бросить не могу. Это похуже водки. Втянулся как наркоман. Не сплю, не ем — только играю. Хитрость какая-то в этой игре есть, не отпускает, хоть выиграл, хоть проиграл. Сам процесс игры захватывает. Ощущение такое, будто марионеткой становишься, и уже не ты играешь, а тобой. Остановиться уже нет сил, хочется ещё и ещё, так втянулся. Уже и о выигрыше забываешь, хочется играть и играть. Очухиваешься, только когда деньги кончаются. А так бы играл без остановки. Есть почти перестал, только пью, да курю. Словно больной. Сам не заметил, как втянулся. Кажется, водит меня за душу кто-то, не отпускает. Сначала хочешь выиграть, потом отыграться, и так проигрываешь всё. Страшное это дело — игра. Отсюда выход один: либо в тюрьму, либо в могилу. Уходи ты отсюда, пока не поздно. А то пропадёшь, как я.

— Разве бросить нельзя?

— Это зараза такая, такая!.. Знал бы, никогда бы не подошёл к этому чёртовому автомату. Первый раз, помню, хотел испытать судьбу свою: счастливая она или нет. Так и завяз. Я вроде бы и свободен уйти, но уже не могу, не могу не играть, пока деньги есть. А когда нет денег, всё, даже душу готов продать. Хочется выиграть по-крупному, и завязать. Верю, что выиграю! Верю, что судьба моя счастливая!

Меня здесь привлекают огромные возможности. Тут я могу так много выиграть, как мне нигде и никогда не заработать. Один тут при мне снял «Джек Пот» несколько миллионов. А если вкалывать, всё равно на жизнь не хватит. Здесь возможно всё! Тут я чувствую себя королём, здесь я хозяин своей судьбы. Нигде нет ничего подобного! А горбатиться за гроши, — нет, это уже не по мне. Или всё, или ничего! Другой жизни мне не надо! Опостылела та жизнь. А здесь я свободен! Здесь я забываю про страх! Такого кайфа нет нигде! Риск — самый большой кайф! Это экстрим! Совсем как на войне. Вначале страшно, потом привыкаешь, а потом не можешь жить без этого! С судьбой в пятнашки играешь. Для меня это стало смыслом жизни. Без игры я уже не чувствую жизни. На войне то же самое: ставка — жизнь! Впрочем, жизнь, смерть — какая разница. Я уже давно должен был умереть.

Всё, всё надоело! Только игра не может надоесть! Для меня это уже потребность. Играю, чтобы забыться, не думать, а то страшно становится. Так хоть какая-то надежда. А то работы нет, денег нет, жилья тоже. Живу у сожительницы. Пьём вместе. Надоело до чёртиков. А деваться некуда. Живу тем, что выигрываю здесь иногда. Но последнее время больше проигрываю. Вот и сегодня проигрался в пух и прах. Что делать, не знаю. Хоть стреляйся!

Единственный шанс «подняться» — это выиграть. А как ещё заработать? Сколько ни устраивался, только узнают, что контрактником воевал, нигде не берут. Сволочи! Их бы под пули!

Мне уже всё равно. Знаю, что попал, и сил вырваться нет. Лучше бы меня на войне убило. Зачем только жив остался. Всё равно жизни нет. Живу как во сне. И зачем? Не знаю. Лучше уж снова под пули. Конченый я человек, конченый!

Контрактник налил себе полный стакан и выпил.

— Нет, я ещё поспорю с судьбой! выиграю у судьбы! Верю, что мне повезёт! Потому и играю. Верю в свою счастливую звезду! До такой степени верю, что уже ни проигрыша, ни смерти не боюсь. Не знаю, что это, но только верю, верю, что вот сейчас, сейчас повезёт, выпадет «Джек пот»... Перестать играть для меня всё равно что от веры отказаться. У меня последнее что есть, это вера. Если не буду верить, то и жить не смогу. Я ведь человек верующий! В окопах неверующих нет. Верю, что Бог со мной! Верую, что Он мне помогает, видит меня, и все мои молитвы слышит, и все перипетии судьбы наблюдает. А если бы не верил, то и не играл бы. Когда забываю о Боге, тогда и проигрываю. Сам не знаю, как это получается. С каждого выигрыша свечки в церкви ставлю. Потому что это Он мне помогает выигрывать. Ведь здесь думать не надо, только кнопку нажимай. Ну кто ещё может помочь, как не Бог. Каждый раз, когда подхожу к автомату, молюсь: "Господи, помоги, помоги мне, Господи!" А когда проигрываю, значит в чём-то виноват я.

Завсегдатай допил остатки водки.

— Слушай, друг, выручи, дай взаймы. Сколько можешь. Выиграю, верну. Иначе мне смерть! Я всё проиграл, всё до нитки! В последний раз попробую. Или пан или пропал. Последний шанс. Я должен выиграть! У меня нет другого выхода. Судьба моя счастливая. Сколько раз от пули спасала. А если несчастливая судьба моя, то и жить не стоит.

Дмитрий вынул банкноту и протянул контрактнику.

— Спасибо, друг. Выручил. Я отдам. Выиграю и обязательно верну. Спас ты меня! Не забуду! Ну, в последний раз. Помоги, Господи!

Контрактник перекрестился и подошёл к «однорукому бандиту».

Дмитрий вернулся к своему игральному автомату. Он то выигрывал, то проигрывал, но собственно игра его уже интересовала мало, он думал о контрактнике и его судьбе.

— Чёрт, чёрт, чёрт!!! — прокричал контрактник, ударил по автомату и выбежал из зала.

— Проигрался, видать, парень, — сочувственно сказал кто-то. — Не повезло.

— За всё в жизни надо платить, — философски заметил милиционер.

Дмитрий продолжал помаленьку проигрывать. Иногда кредит возрастал, но в целом неумолимо уменьшался.

“Может, взять оставшиеся деньги и уйти?” Но что-то не отпускало. “А вдруг сейчас повезёт, вдруг сейчас выиграю!.. Ведь повезло мне вначале”.

— Наконец-то! — воскликнул милиционер, радостно потирая руки. — Наконец-то повезло!

— Поздравляю! Заходи ещё.

— Обязательно. До завтра!

— А вот мне не везёт! — разочарованно сказал Дмитрий. — Всё проиграл. Несчастливая моя судьба. “А если судьба моя несчастливая, то и жить не стоит!”

— Никто судьбы своей не знает.

Вдруг дверь открылась, и в зал вошёл контрактник. Он закрыл дверь, нервной походкой, держа одну руку в кармане, подошёл к бару, зашёл за стойку и схватил кассиршу за волосы. Девушка закричала, контрактник вытащил из кармана пистолет и рывком положил кассиршу лицом на пол.

— Все на пол! — закричал он, размахивая пистолетом. — Мигом!

Стоящие у игральных автоматов испуганно оглянулись.

Контрактник подошёл к женщине и толкнул её на пол.

— На пол, я сказал! Лицом вниз! Поняли!

Дмитрий и милиционер легли на пол лицом вниз.

“Господи, что же это?”

От неожиданного хлопка Дмитрий вздрогнул. Искоса взглянул. Голова девушки-кассирши в крови…

Время остановилось… Пространство расширилось... Ужас обострил восприятие…

Словно в замедленном кино к о н т р а к т н и к п о д о ш ё л к ж е н щ и н е и х л а д н о к р о в н о в ы с т р е л и л е й в з а т ы л о к

В глазах у Дмитрия потемнело. Он весь похолодел и задрожал от страха.

“Нет, этого не может быть! Не может быть!..”

Никогда ещё смерть не была столь близка. Дмитрий чувствовал её ледяное дыхание. Руки и ноги онемели, сердце било в набат, в глазах бегали искорки.

“Господи, спаси меня, спаси меня, Господи, спаси меня, Господи, спаси меня, спасти меня, Господи, спаси, Господи, спаси меня, спаси меня, Господи, спаси…”

К о н т р а к т н и к п о д о ш ё л к м и л и ц и о н е р у и в ы с т р е л и л е м у в з а т ы л о к. Т о т д ё р н у л с я и о б м я к

Дата добавления: 2015-10-28