Ибо то угодно (Богу), если 35 страница

— Да это не закон, а дышло, куда повернешь, туда и...

— Существуют законы писаные и неписаные: у кого деньги, у того и власть. А кодексы — это так... для ботвы. Таких миллионеров сажают только чтобы попугать, чтобы, значит, делились. Они государству нужны. Это мы ничего не значим, а эти откупятся. Нет у тебя денег, ну и будешь сидеть. Никто даже не заметит и не побеспокоится. А этого, наверное, в привилегированную камеру, с телевизором и холодильником. Бьюсь об заклад, его на третий день выпустят. Это же одна банда! Одни захватили власть государственную и стали авторитетными политиками, ну а другие — авторитеты криминальные. Они просто поделили сферы влияния. Те, что у власти, сотрудничают с криминалом, это всем известно. Одна мафия!

Вновь раздался скрежет открываемой двери и в камеру вальяжно вошёл представительный мужчина. Ленивой походкой он подошёл к нижним нарам, лежащий на них мигом вскочил и почтительно уступил место.

С появлением нового постояльца все в камере почему-то притихли. Похоже, он пользовался непререкаемым авторитетом.

— Ну, и об чём базар? — сказал «авторитет», укладываясь.

— Так об справедливости об ихней, — осторожно ответил бритый.

— Да, за всё в жизни надо платить, и это справедливо, — философски заметил «авторитет» — Всё решают деньги. Или большие деньги.

— Точно. А вот этот всё об совести какой-то толкует.

— Я только хотел сказать, — осторожно произнёс Дмитрий, — что за деньги совесть не купишь.

— Всё в этом мире можно купить, — не терпящим возражений тоном заметил «авторитет». — Всё продаётся и всё покупается.

— А вот, к примеру, Раскольников. Он ведь старушку-проценщицу убил, а деньги её счастья так и не принесли. Не смог он с кровью на сердце жить.

— Ну и убил, — усмехнулся «авторитет». — Так мир ведь устроен. Всегда есть люди, которые имеют право убивать. Я бы таких людей ставил управлять государством. Одного такого лично знаю: отсидел своё, а теперь крупный бизнесмен, миллионер, всеми уважаемый гражданин. Так вот бывает по жизни. А Раскольников твой — дурак. Надо было и топор заранее припасти, и подельника найти, и квартиру заранее отследить. Логика Раскольникова безупречна: одни убивают миллионы — и им ставят памятники, а другие ломаются на одном убийстве. На логическом уровне этому вряд ли что-либо можно возразить.

— Да он не мог жить с грехом — вот в чём дело! Ведь для счастья чистая совесть нужна!

— У тебя-то, поди, совесть чистая, а сидишь здесь. Ты стащишь буханку хлеба — тебя посадят, а другие воруют миллиардами и тебя же судят. Один украл из Гохрана драгоценностей на сто восемьдесят три миллиона, получил три года и вышел по амнистии. Украсть много это не воровство, а бизнес! Львиная доля воровства осуществляется по закону. За украденный миллиард чиновнику дали восемь лет условно, а ты будешь сидеть на полную катушку. Мне так и сказали: либо дашь показания и выходишь под подписку о невыезде, либо будешь сидеть. Вся жизнь игра, воруй, такая фишка, — пропел «авторитет». — Ну а попался, то молчи – не то каюк. Своё ты отсидишь, семь лет не вышка. Иначе схавают, и рта не оботрут.

Дмитрий не нашёлся что возразить.

— Я тебе вот что скажу. Люди – это говно. Им подсунь дерьмо, самое натуральное, стопроцентное дерьмо, и они будут его лизать, потому что они сами дерьмо. У большинства голова лишь обслуживает желудок, и ничего более. Люди требуют равенства, но при этом каждый хочет быть лучше других. Все хотят жить, и хорошо жить. Вот я вор. Ты спросишь, где у меня совесть? А я тебе отвечу: покажи мне, кто по совести живёт, кто? Бог заповедовал делиться. Вот у тебя деньги есть, а у меня нет. И ведь если я попрошу у тебя три тысячи, ты ведь не дашь. Вот я и беру сам. Так сказать, восстанавливаю справедливость, раз у тебя есть, а у меня нет. С деньгами нужно расставаться легко, и никогда не жалеть.

Дмитрий вспомнил, как однажды его обворовали на вокзале, вытащили бумажник из кармана брюк.

— Не может человек без Бога, не может! Не уголовный кодекс удерживает от преступлений! Вот почему-то видео наблюдения боятся, а во всевидящего контролёра — Бога — не верят. А без веры в посмертное воздаяние, человек превращается в животное.

— Совесть... это химеры, муки совести – интеллигентская блажь, — продолжал «авторитет». — У дикаря нет совести; он сожрёт тебя и не подавится. Чтобы выжить, есть два пути: либо убивать, либо примириться. Но всё равно побеждает сильнейший! Короче: или жрать другого против своей совести, или быть съеденным самому.

— На мой взгляд, выживает не сильнейший, а наиболее приспособленный, — возразил Дмитрий. — Приспособиться, и означает примириться, то есть подчиниться природной необходимости, достичь симбиоза, когда все сосуществуют друг с другом, не нарушая равновесия. Убивают ведь не ради убийства, а ради необходимости выжить. А если взглянуть поглубже, то из-за любви. Всё совершается из-за любви. Даже убивают, потому что любят! — себя, жизнь, своих близких, иногда даже жертву. Зло есть та же потребность в любви, только неудовлетворённая.

— Никто не имеет права отнимать чужую жизнь, даже если тот, у кого её отберут, попирает человеческие законы. Я — вор, и этого не скрываю, и, как многие люди моего круга и «ранга», ненавижу бандитов. Этим молодым бройлерам нет разницы, кого грабить, кого убивать. Не люблю глупых телят, бычков-трёхлеток, которые позволяют себе то, за что по всем канонам «правильной жизни» надо сажать на перо и отправлять к архангелам. Отнять у кого-то что-то, сунув под нос волыну, большого ума и храбрости не надо. Главное — получать блага, не вламываясь, как пьяный жлоб в церковь, не крысятничая и шакаля по углам, отбирая последний кусок у сиротки.

Я ведь не родился вором. И стал им не от хорошей жизни. Меня тоже мама за руку в школу водила, хотела, чтобы из меня толк вышел, по её разумению. Но улица взяла своё. Ведь когда не можешь завоевать своё место под солнцем среди одноклассников и знакомых, начинаешь пробивать себе дорогу кулаками. По старым «законам» вором мог стать человек, по-настоящему отсидевший в тюрьме, карманник, который мог «обрить» фраера, когда тот был трезв и не спал. Ворами становились за верность «правильной» жизни. А сейчас? Идею опозорили, не брезгуют и похищением детей, лишь бы получить грязные «хрусты». Боже, что твориться с людьми! Иметь жену, машину, хорошую хазу никому в сегодняшней жизни не запретишь. Не могу осуждать тех, кто имеет всё это, но и не приветствую. Некоторые построили себе не дома, а санатории, забыв о том, что санаторий для истинного «законника» — тюрьма. Когда мне нужна машина, меня возят. Прописка есть, но постоянно нигде не живу. Имею ребёнка, но жены со штампом в паспорте у меня нет. Я люблю, и любим, и долю свою в любви принимаю, как подарок Бога мне, грешному. Таких как я, мало осталось. Вор в законе — это не чин, не звание, это состояние души — души бродяги.

«Вот в законе» тяжело вздохнул.

— Справедливости в судьбе нет никакой!

Несколько минут стояла тягостная тишина.

— Вот ты бы предпочёл, чтобы тебя судили по закону или по совести? — обратился к Дмитрию «вор в законе».

— По совести и по справедливости.

— Но представление о справедливости у каждого своё. Возможно ли вообще установление всеобщей справедливости?..

— Ну... тогда по закону.

— А если закон несправедлив?

— Но ведь понятие права идёт от правды, от справедливости!

— Не сила права, а право силы! Среди людей такой же закон, как и среди животных: слабый умирает, сильный выживает, выносливый приспосабливается. Разве не так?

— По каким же тогда законам жить?

— А по закону кровной мести. Люди признают только силу. Кровь за кровь! Справедливо, а главное эффективно. Страх удерживает людей, и только страх, а не какая-то совесть.

— Выходит, надо жить по закону джунглей и жрать друг друга?

— Таков закон природы: каждый сам за себя и выживает сильнейший!

— Ни один биологический вид не ведёт такой внутривидовой борьбы, только человек. В природе генетически заложен видовой альтруизм, когда один жертвует собой ради спасения вида. Для выживания необходим альтруизм! Так и Христос пожертвовал собой ради спасения человечества.

— Значит, надо жить по христовой заповеди, не убивать и любить друг друга? Но ведь если я возлюблю ближнего как самого себя, то не должен его жрать, и тогда он сожрёт меня. Значит, я из любви к ближнему должен принести себя в жертву? Да никто не живёт по христовой заповеди! Это только на словах призывают к любви, а на деле жрут друг друга. Необходимость заставляет бороться за выживание. Значит, не верна христова заповедь, если противоречит природе человеческой. Выходит, Христос ошибался, раз не под силу людям любить ближнего своего как самого себя.

— Но тогда для чего все эти призывы к совести, любви к ближнему? Лишь как предохранитель от самоуничтожения, противовес беспощадной борьбе за выживание?

— Не стоит и думать, — отмахнулся «вор в законе».

— Но я хочу знать Истину!

— А зачем?!!

— Чтобы понять, как мне жить? По какому закону: по божественному, и жертвовать собой из любви к ближнему, или согласно природному закону выживать любой ценой?

— Возможно, и нет ответа.

— А может, не верен идеал, если живут не по нравственному закону, а по закону природному? Значит, права жизнь, а не наши идеальные представления о ней? Но если прав закон природы, тогда почему так укоренены в сознании человечества нравственные заповеди, притом что люди живут по закону выживания и личной выгоды? Откуда этот нравственный закон? Из инстинкта самосохранения или извне? Что есть эти призывы к любви, этот нравственный закон: осознание необходимости выживания или вмешательство Бога? Внешняя необходимость или внутренняя? И если нет правды на земле, возможно, правды нет и выше? Если на Земле таков закон природы, возможно, что и в Космосе царит то же самое, та же борьба?

— Я недавно слышал, будто чёрная дыра "сожрала" звезду.

— Значит, невозможна гармония, взаимное полное и окончательное примирение, чтобы все были довольны, и всё было хорошо?

— Прόклятые вопросы, прόклятые!

— Повсюду борьба за выживание, а в результате череда смертей, кажущаяся бесконечной. Убийства, конфликты, ни дня без распрей; кажется, вся история человечества — нескончаемая череда войн. Что может удержать человечество от самоуничтожения? Только любовь. Она — необходимость. Внутренняя необходимость! А возможно, и внешняя. Без любви, человечество обречено на самоуничтожение.

— Да кто ты такой, чтобы разрешать такие проблемы?

— А чем я хуже?!

— Тебе нужно быть проповедником. Ты ненормальный.

— Почему?

— Потому что нормальные люди приспосабливаются, а ты хочешь мир переделать.

— Все за всех виноваты, и я прежде других.

— Бить начнут, любую вину на себя примешь.

Раздался лязг засовов.

— Прокофьев, на выход.

«Вор в законе», довольный, поднялся и гордо вышел из камеры, сопровождаемый завистливыми взорами оставшихся.

— И как может Бог смотреть на творящееся безобразие? — в сердцах сказал Дмитрий, усаживаясь в дальнем углу камеры. — Он или не добр, или не всемогущ.

— Да нет никакого Бога, хватит себя обманывать, — проворчал, подсаживаясь рядом, «философ». — Жизнь – лотерея, цепь случайностей, трагических и счастливых.

— А если нет Его, то и жить не хочется.

— Бога нет, потому что его существование не доказано.

— А разве можно доказать существование Бога? Бог не выразим. В Него можно только верить. Но я чувствую, чувствую, что Бог есть!

— А если ты обманываешься?

— Я не могу отказаться от Бога. Он единственное, что есть у меня.

— Ты пытаешься опереться на то, чего нет! Нельзя так верить. Жизнь не оправдает твоих надежд. И что тогда, помирать от разочарования? Вот для меня бога не существует.

— Ты что, не веришь в Его существование?

— Что люди ищут, то и находят, или же выдумывают.

— Но я много раз убеждался, что Господь заботится обо мне. Это уже не вера, а сама действительность, такая же реальность, как рука или нога. Он просто есть и Он со мной, Он во мне, и я спокоен. Вся моя жизнь, её смысл и значение это доказательство Бытия Божия. Без веры в Бога моё бытие превращается в прах. Ведь если Бога нет, всё вообще теряет смысл. Без Бога нет смысла жить, и тогда самоубийство единственный выход. Вера является необходимостью, потребностью человека, как и Бог. Ведь если нет Бога, тогда нет и никакой закономерности, и вся моя жизнь случайность, и нет воли, и ничего нет? Для меня потеря веры равносильна самоубийству!

— Ну а если всё это выдумки, иллюзии, сказки? как тогда жить?

— Тогда жить нет никакой возможности — без веры, а значит, без надежды, и значит, без любви. Тогда зачем жить? — лучше умереть! Но без веры самоубийство ещё страшнее, чем жизнь без надежды. Как только вера уходит, так приходят мысли о смерти. Потеря веры равносильна самоубийству. Это всё равно что потерять зрение или стать глухим.

— Люди верят в то, чего хотят, во что им выгодно верить.

— Может, и так. Я живу каждый день и то, каков этот день, зависит от моего к нему отношения, то есть от веры! Без веры я не вижу смысла существования. Хотя вера эта всё же в Высшую силу, а не столько в силы собственные.

— Неужели никогда не возникает сомнений?

— Бывают. От них страх сковывает душу. Жить без цели и смысла, — это словно не живёшь вовсе. Отсутствие смысла и есть смерть.

— А вот я неверующий.

— Мы все верующие, только не все знаем об этом. Как же можно отказываться от того, чего ты не знаешь, равно как и делать заявления "Бога нет", ведь никто не знает что такое Бог.

— Я тоже когда-то верил, — горестно вздохнул «философ». — Год провёл в монастыре. Но и там ложь. Нет, даже не ложь, а иллюзии, миражи наших желаний! И никуда не деться от них, не избавиться. Так хочется правды, но никак не вырваться из плена иллюзий. Душа машет крыльями, а взлететь не может, ноги прикованы к земле. Захотел вернуться в материальную действительность, чтобы почувствовать, как это люди живут без веры, без смысла. Долго не решался уйти. Прикормили. Но однажды обнаружил, что не так хорош, каким казался себе, отказался от себя и от Бога, вернулся в мир, но увидел, что там совсем другие законы, несовместимые с законами духовными. Я ушёл от Бога, потому что почувствовал и понял, что недостоин Его. Хочу побыть один. Для меня уже проблема не в том, есть Бог или нет Его, а в том, как жить с Богом в миру. С одной стороны, желание раствориться в любви, чтобы слиться с Господом, а с другой — ощущение невозможности этого в мирской жизни. И если не получается жить в миру с Богом, то возникает вопрос: реален мир или Бог? и что выбрать: жизнь с Богом или жизнь с миром? Иоанн сказал: "Не любите мира, ни того что в мире".

— Но правильно ли сбегать от мира? Ведь Христос пришёл, чтобы спасти мир! Для меня Христос — идеал, на который я равняюсь, который всегда со мной, в сердце моём! Он учит меня любить и прощать, вести праведную жизнь.

— Чего стоят заклинания любви, если они не могут быть применимы в мирской жизни. Жизнь — это непрекращающаяся схватка, трагедия, драма.

— Быть может, заповеди нужны, чтобы человечество имело хоть какие-то сдерживающие моменты, дабы окончательно не свалиться в пропасть зла?

— Но что есть нравственный запрет: отражение Вечности или потребность земной жизни? Десять заповедей — это закон для Вечности или для людей?

— Закон Вечности для людей! Моральный закон!

— Да брось, нет никакой морали! Люди рассуждают по принципу самооправдания и личного удобства. Они глупы и ленивы. Евангелие только на ночь читают, а жить предпочитают по выгоде. Будет выгодно — по совести поступят, не выгодно — постараются о совести забыть. Необходимость выше нравственности!

— Нравственность и есть необходимое для выживания человечества.

— Однако не всё, что считают нравственным, в действительности необходимо. Мораль — всего лишь оценка допустимого и запретного, причём у каждого общества, да и у каждого человека своя мораль.

— Однако совесть – факт!

— Не для всех.

— Совесть – голос Бога в человеке, — сказал Дмитрий.

— Нет, совесть – продукт культуры.

— Человек по природе добр, нужно лишь показать ему это и создать условия, чтобы помочь человеку стать добрым.

— Нравственность не должна зависеть от условий. Иначе, так можно оправдать всё что угодно. То, что мы называем нравственностью — это человеческое или божественное? Мораль — она от человеков или от Бога?

— От Бога! Ты читал рассказ "Сон смешного человека"? Только через осознание себя в Вечности возможна нравственность.

— Но чтобы быть нравственным, нужно быть свободным. Ведь говорить, морально поступил человек или аморально, можно только если он обладает свободой выбора. Если же я не свободен, то не могу и нести ответственность за совершённый поступок, потому как это не я, это за меня делают выбор.

— Для того Господь и наделил человека свободой выбора.

— Но что такое свобода? Свободен ли я поступать, как хочу, или как должен? Ведь всё равно каждый поступает так, как ему кажется необходимым.

— Именно кажется, а на самом деле может вредить себе. Свобода поступать, как хочу, это уже своеволие.

— Человек хочет того, что кажется ему необходимым.

— Но если свобода это признанная необходимость, то своеволие — отрицание необходимости.

— Все мы несвободны.

— Но если человек несвободен в своих поступках, как тогда можно спрашивать с него за убийство или другое преступление?

— Мы свободны в этой системе, но не свободны в более широком космическом плане.

— Значит, каждый может делать, что захочет?

— И всё равно будет делать то, что ему необходимо.

— Свобода — это необходимость для человека, составляющая основание нравственности. Но свобода не сама по себе и не ради свободы — это уже своеволие — а ради чего-то. Должен быть какой-то смысл, которому подчинено всё, ради чего всё существует, ради чего и дана человеку свобода.

— Отсутствие пустоты ещё не означает наличие смысла. Нет смысла, нет! Всё это выдумки нашего сознания, иллюзия, и ничего больше. Мир — это наше представление о мире. Нет ни Бога, ни судьбы, а есть только воля человеческая, которая и создаёт всё на земле.

— Нет, есть Высшая сила, и есть воля, которой наделила человека Высшая сила. Вопрос состоит лишь в том: борется человек с высшей силой или подчиняет себя ей, признаёт её или отвергает, соглашается с ней или делает вид, что не замечает. Большинство людей считают себя капитаном своей жизни, когда рассчитывают не на помощь Бога, а надеются только на себя. Утверждение "если Бога нет, то всё дозволено" — это лихачество ребёнка, который, радуясь отсутствию родителей, заявляет, что может не делать уроки, и будет делать всё что захочет. Он может дозволить себе всё, о чём подумает, но не всё из дозволенного захочет.

— Нам только кажется, что мы выбираем свободно, а на деле наш выбор предопределён с одной стороны обстоятельствами, с другой стороны, нашим характером. Если всякое действие предопределено, то за это нельзя обвинять, и это не является заслугой человека.

— Но я могу по своей воле поступить и неразумно, не во благо себе. Разве это не доказывает моей свободы?

— Если разобраться, то при всей видимой свободе и наличии выбора, мы всегда выбираем необходимое. Тебе кажется, что свобода состоит в том, чтобы поступать наперекор необходимости. Но это своеволие. Свобода состоит в том, чтобы поступать необходимым для себя образом, то есть быть собой, тогда как своеволие во вред тебе.

— Так свободен я, или моя воля определяется обстоятельствами, внешними или внутренними? Или всё зависит от воли моей, или ничего от меня не зависит. Но если всё только моя воля, и я вправе убить себя, то, значит... и другого?

Лязг дверных засовов прервал беседу. В камеру втолкнули мужчину средних лет, судя по виду, бомжа. Он молча пошёл в самый грязный угол камеры, где никого не было, и смиренно расположился прямо на полу. Похоже, здесь он был не в первый раз. Вид у него был хотя и оборванный, но взгляд полон достоинства.

— Почему-то свобода воли понимается как своеволие, произвольное желание или действие, — продолжал «философ». — Но ведь я хочу того, что мне необходимо. То, что мне необходимо и есть благо для меня! Не необходимое — вред! Таким образом, выбор необходимого предопределён. Каждый наш шаг предопределён необходимостью. Я свободен признать или не признавать необходимость, например, войну, но она предопределяет моё поведение. Человек разумный, как, впрочем, и животное, обладая свободной волей, поступает себе во благо, или во благо других, жертвуя собой. Но в отличие от животного, человек осознаёт наличие выбора, и это создаёт иллюзию выбора, иллюзию свободы, поскольку есть только две альтернативы: себе на пользу или себе во вред; бóльшая или меньшая польза. Я свободен поступить необходимым образом себе во благо или не необходимым образом себе во вред. По сути, свободный выбор есть осознанный выбор необходимого, а сама свобода есть лишь осознание наличия выбора, а фактически, отсутствие выбора, поскольку выбираем мы необходимое, а значит, выбор наш предопределён, а значит, не свободен. Предопределение и есть неизбежность необходимого! Таким образом, нет противоречия между свободой и необходимостью, между свободой воли и предопределением.

— Но если воля моя не свободна, то это уже не моя воля. Если я зависим, то не свободен. Третьего не дано: или я свободен, или зависим.

— Что толку говорить о свободе, когда нет выбора.

— Выбор есть всегда!

— Это только кажется. Свободная воля у меня есть, а выбора нет! Есть варианты, но я выбираю тот, который мне необходим, и потому он единственный, и этот выбор предопределён обстоятельствами и моим характером. Всё зависит от обстоятельств. От них зависит моя виновность и невиновность, свободен я или не свободен. Если у меня нет выбора, то не может быть и ответственности. Почему в ситуации необходимой обороны я имею право убить другого, а на войне даже обязан убить врага? Да потому что я несвободен, я подчиняюсь уставу, и у меня нет выбора: либо убивать, либо быть убитым. А если я не свободен, то и не несу ответственности. Ответственность может нести лишь тот, кто имеет свободу выбора. Но я не свободен уже потому, что выбор мой предопределён необходимостью: либо убивать, либо попасть под трибунал и быть расстрелянным своими же. Не убью я, убьют меня — у меня нет выбора! А если выбора нет, то нет и свободы, а значит и воля моя как бы ни при чём, а значит, и ответственности никакой. Если я сижу за решёткой, то как же я могу отвечать за происходящее на воле? Нет свободы — нет и ответственности. И вообще, почему я должен нести ответственность за убийство? Только потому, что обладаю свободой выбора, и могу не убивать? Значит, судить меня будут за то, что у меня был выбор. А если я был несвободен от обстоятельств, и у меня не было выбора, то я неподсуден?

— Но если всё определяют обстоятельства, и нет выбора, то значит, нет никакой свободы, значит, нет и ответственности. Кто же тогда несёт ответственность за зло?

— А что такое зло, как не оценка того, что мы считаем вредом, но объективно является необходимым и закономерным. Вот, например, я иду по земле и наступаю на муравьёв. Творю ли я зло? Да, я разрушаю чью-то жизнь. Но мне необходимо идти, и обойти нет возможности. Мои действия предопределены необходимостью.

— Но если поступки предопределены необходимостью, тогда человек как бы не отвечает за свои поступки? Однако совершает-то их он! А значит, и должен нести ответственность. Но ведь ты вообще отрицаешь свободу как таковую, говоря, что в любом случае выбор определяется необходимостью. А раз нет свободы, нет и ответственности. Как же тогда быть с насильниками маленьких детей, серийными убийцами?

— Они тоже не могут иначе! Ведь это болезнь. И правомерно будет ставить вопрос об их невменяемости. Для того, чтобы отвечать за содеянное, нужно быть вменяемым, а для этого человек должен отдавать отчёт в своих действиях и руководить ими.

— Так оправдать можно любого, если всё предопределено какой-то причиной. Выходит, тогда всё дозволено?

— Вседозволенность — иллюзия! Людей удерживает от зла не страх, а внутреннее неприятие того, что называют злом. Если человек хочет отомстить, то он делает это или не делает в зависимости от силы желания, и никакой закон его не остановит. Однако, если я хочу совершить зло, но понимаю, что это причинит мне ещё большее зло, то я не совершаю этого.

— Значит, именно понимание является основой ответственности?

— Человек действует в соответствии с необходимостью и пониманием наибольшего блага. Жизнь человека во многом предопределена его задатками от рождения. Умственные способности, например, определяются наследственностью. Сверх своих возможностей не прыгнешь.

— И всё же, человек ответственен, поскольку может сам совершенствовать свой характер, воспитывать себя.

— Характер сильнее воспитания! Меня сколько не воспитывали, бесполезно. Нутро ничем не перешибёшь. Это судьба!

— Судьба не исключает свободы. Человек может или подчиниться судьбе, или спорить с ней.

— Но она всё равно свершится! Ибо и способности человека и его характер предопределены.

— Весь вопрос в сути человеческой свободы. Она не прихоть, не своеволие, а осознание своего предназначения и его исполнение.

— Пока не знаешь, чувствуешь себя свободным.

— Нет, чем больше знаешь, тем свободнее выбираешь, и тем лучше результат.

— Знать всего невозможно, а значит, всё равно велика вероятность случайности.

— Как я могу делать свободный выбор, если не знаю всех возможных вариантов?

— Это только кажется, что свобода это возможности, а на самом деле никто не волен выбирать.

— А я не знаю, что такое судьба, — вдруг спросил с нар кто-то. — Скажите мне, я не знаю.

«Философ» оглянулся и сказал:

— На мой взгляд, это независимая от человека предначертанная ему участь, с неотвратимостью предопределяющая его поступки, всеохватывающая и всеподчиняющая необходимость, справедливо управляющая всем миром.

— Нет, человек сам свою судьбу складывает, сам куёт своё счастье.

— А не выдумка ли это, судьба?

— Понять судьбу можно, только оглядываясь в прошлое. А вот как увидеть её в настоящем?

— Надо понять, чего хочет судьба. Судьба ощущается как цель и смысл пребывания на земле, как своё предназначение.

— Я не знаю своего предназначения и подчиняюсь обстоятельствам. Я только чувствую, как надо или как не надо поступать, а почему — объяснить не могу.

— Нет, лучше не знать судьбы. Так жить интереснее. Всё равно изменить ничего невозможно.

— А я вот знаю случай, когда женщине предсказали гибель в автокатастрофе и она, исполнив рекомендации предсказателя, избежала гибели.

— Вот и мне однажды приснился сон, будто я приехал с друзьями на какую-то дачу, пошёл купаться, нырнул, зацепился ногой за корягу и стал тонуть. На помощь позвать? — так нет никого. Так и проснулся от страха. Но самое удивительное, что всё потом в жизни в точности совпало: и дачу узнал, на которой раньше никогда не был, и место то самое, и коряга была. Но нырять не стал, помня о сне. Так что преуведомил меня Господь. Со мной никогда не случалось того, чего бы я не предчувствовал.

Дверь открылась, и в камеру вошёл священник.

— Здравствуйте, дети мои.

Никто не ответил.

— Вот пришёл к вам, чтобы имели возможность вы покаяться и встать на путь истинный. Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо. Ибо, что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу, ибо вы к тому призваны; потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его. Будучи злословим, он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному. Не воздавайте злом на зло, или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение.

— Да надоело всё! — прокричал кто-то с нар. — Скорей бы уж помереть!

— Самоубийство – тягчайший грех, — сказал священник. — В нём отрицание всякого доверия к Богу и надежды на Него, а также отказ от возможности покаяния.

— Хватит голову морочить!

— Надо верить. Верить надо! Без веры смерть!

— Страдания и слёзы мне не нужны.

— Бога только трудом добыть можно.

— Я сам по себе верую.

— А надо в церковь ходить, ибо только там истина, только в церкви благодать божия, — продолжал проповедовать священник. — Человек – ничто! Он всего лишь сосуд, компьютер без программы, он раб божий. В том и состоит наша свобода, чтобы понять, что мы есть рабы и не в силах ничего сделать помимо воли Бога. Каждому человеку всё предначертано задолго до его рождения.

— Но если всё в моей жизни предначертано, то разве я свободен? — спросил «философ».

— Свобода в том, чтобы выполнять волю Божию. Воля Господа раскрывается через Божественное Откровение, а для этого надо жить в Церкви, так как истина дана во всей полноте не отдельному человеку, а Церкви.

— А что вы называете свободой?

— Свобода есть осознанное рабство.

— Так рабы мы или свободные? Судьба управляет нами или мы управляем судьбой? И что такое судьба?

— Это то, что предопределено Богом, — ответил священник.

Дата добавления: 2015-10-28