Ибо то угодно (Богу), если 26 страница

— А почему президенту можно убивать тысячи людей своими приказами, а мне, желающему восстановить справедливость, нельзя? Почему он имеет право убивать, а я не имею? Почему, вообще, кто-то устанавливает мне правила: это можно, а это нельзя. Я выше этих правил! Я сам себе закон! Они думают, я навоз, меня можно ногами мять... Нет, это я их мять буду! На право сильного всегда есть бесстрашие слабого!

Ты думаешь, я не хочу жить? Да, не хочу! Не могу смотреть, как над народом издеваются! Неужели ты не слышишь, как вся страна просит освободить её от тирана. И я готов пожертвовать собой, чтобы спасти народ!

— Разве можно достичь благой цели неправедными средствами?

— Это всё теория. А жизнь – она другая. Я видел смерть и не хочу её повторения. Вы тут развлекаетесь, а там война! Я хочу, чтобы люди прекратили убивать друг друга; жизнью готов пожертвовать, чтобы прекратилась эта бойня! Я должен прервать эту череду бессмысленных убийств! Возможно, кто-то даже скажет мне спасибо.

— Разве благая цель и убийство сочетаются?

— А разве избавить мир от тирана не есть благо? У него и совести нет, раз он покаяться не хочет, не может отказаться от своего иммунитета. Только от гнева народного нет защиты: ни бронированный лимузин, ни высокие стены — ничто не спасёт! Не я, так другой, не другой, так третий. Свершится Божий суд! Он неизбежен!

— А как же заповедь «не убий»?

— Моё убийство справедливое! Убить тирана — святое дело! Уничтожить того, кто творит зло, кто развязал войну, кто убил тысячи ни в чём неповинных людей — разве это не справедливо?

— Но сам-то он никого не убивал.

— Отдать преступный приказ всё равно что самому убить, даже хуже.

— А как же совесть?

— Так она и требует казнить его!

— Но он же человек, у него дети.

— А скольких детей он своими приказами убил!

— Но в таком случае ты ничем не лучше его!

— Убивая его, я творю добро! Да, я преступник. Но не потому, что решился на убийство, а потому что убивал, убивал по приказу верховного главнокомандующего — по его приказу! А значит, и он преступник, раз сделал преступником меня своим незаконным приказом. Нам дали наводку бомбить, а потом выяснилось, что бандитов там не было, и мы разбомбили мирных жителей. Я убийца! Понимаешь ты? Убийца! Но я хочу искупить свой грех. Я принесу себя в жертву! Пусть умру, но моя смерть не будет напрасной! Не зря мы гибнем, не зря! Зло не должно оставаться безнаказанным!

— Но что есть зло? и что есть добро?

— Всё, что лишает человека жизни есть зло. И тот, кто не борется со злом, становится его пособником.

— Смирись.

— Не могу! Я не из тех, кто способен молча жевать обиду, терпеть унижение, прощать убийцу сотен тысяч детей, женщин, стариков. Я хочу видеть торжество справедливости! А без этого мне и жизнь не в жизнь!

— Но разве не нужно любить врагов своих?

— Я исповедую принцип любви, но не всепрощение! Не может быть прощения убийце ни в чём неповинных детей. Души их вопиют, требуя справедливости! А если бы все следовали заповеди «не убий», то не было бы вообще убийств на земле. А есть они потому, что нет суда справедливого, нет возмездия! То, что он творит — это всё от сознания своей безнаказанности. Если бы знал, что ему придётся за это отвечать, не отдал бы преступный приказ!

Нет, я не ненавижу его. Во мне нет ненависти к нему лично. Мне даже его жалко.

Дело не в мести, дело в справедливости!

Я не террорист, я борец за справедливость! Я воин Господа! Я есть орудие отмщения! Во мне есть сила и решимость исполнить приговор народа! И ради этого великого дела я готов пожертвовать своей жизнью! Этот подвиг требует меня! И я стану достоин его! В нём моё предназначение, моя миссия, моя судьба!

— Ты хочешь прославиться?

— Нет, хочу, чтобы никто не знал моего имени. Я не ради себя, я ради других стараюсь! Но хочу, чтобы урок этот запомнили все. Это не месть, это борьба за восстановление нарушенной справедливости!

— Право на убийство?

— Нет, возмездие! Это не своеволие моё, это необходимость! Я лишь реализую право народа избавиться от тирана. Сто тысяч погибших, и я один, могущий спасти миллионы! Разве не стоит пожертвовать своей жизнью ради этого?!

— Разве одно убийство меньший грех, чем сто тысяч убийств?

— Мы все виноваты! Но я готов всю вину взять на себя. Пусть я один буду отвечать, и умру с этим. Зато другие будут жить! В этом я нашёл смысл своей жизни. Я хочу… нет, я должен спасти человечество от этого изверга! Я не сверхчеловек, я обыкновенный, как все. Но у меня хватит сил пожертвовать собой во благо человечества!

— А раскаиваться не будешь?

— Да, я совершаю грех. Но я совершу этот грех ради счастья народа!

— Может, лучше простить?

— Да, лучше. Но не могу. Не могу простить! Я слышу, слышу… эти вопли… слышу её душераздирающий крик... Спать не могу, есть не могу! Нет сил терпеть эту муку! Я должен, должен отомстить! И дело здесь не в принципе, не в идее какой-то. Я просто не могу иначе!

Я с детства мечтал летать. Но никогда не думал, что придётся убивать. Пришлось. Когда бомбил. В разных горячих точках побывал. Но угрызений совести никогда не испытывал. Сверху-то не видно. Только разрывы. Криков не слышно. А вот когда нас сбили, и попал в плен, когда сам оказался под бомбёжкой, когда увидел весь этот ужас, эту мясорубку, услышал вопли, видел, как разрывающиеся бомбы отрывают руки, ноги, выбивают глаза... Тогда только понял.

Нет, не могу забыть! Не могу! Ту девочку забыть не могу... Её глаза… страх в глазах… как молилась… как описалась от страха… как просила Бога спасти её… покарать лётчиков-убийц... Всех поубивало… Сначала мать её... Потом саму... В клочья... Прямое попадание… Я рядом был... Весь в крови её... Меня ранило… А кровь… такая липкая… пахучая… Нет, не могу забыть! Не могу!

Представить это невозможно… когда у тебя на глазах… от того, с кем только что разговаривал… остаются куски рваного мяса… Не могу забыть! … Хочу, но не могу!

Ты не понимаешь, не понимаешь! … Это же я делал, я убивал! … А она любила меня!.. играла со мной... хотя родители и запрещали… еду мне таскала... я ведь в семье жил… на положении раба… били они меня… я понимаю, справедливо… А я её любил! Как дочь свою любил! Она на дочь мою очень похожа... А её... я её... в клочья! Я! Понимаешь?! Я!!

Мужчина вытер слёзы рукой.

— Тогда, в этом аду, просил Бога, молил, чтобы спас меня. Поклялся, если выживу, убью того, кто всё это начал, кто организовал эту бойню, кто отдал приказ. И я должен, должен сдержать данную клятву! Я обещал Господу! Я вымолил несколько лет жизни, чтобы отомстить за всех и наказать его! И себя!

— Но ведь ты можешь погибнуть.

— Я не боюсь смерти. Я сознательно иду на смерть. Я умереть хочу больше, чем ты жить. Таких как я много. Убьют меня, придут другие. Я действую без надежды на успех. Если не накажу его, то уж точно накажу себя! Я предпочитаю умереть, чем жить в этой непереносимой мỳке. Мы все виновны в его преступлениях! И я — потому что исполнял преступный приказ, и другие — потому что молчали. Я осудил себя, и умру вместе с тем, кто, как и я, повинен в гибели тысяч мирных жителей. Каждый должен понести своё наказание, принять на себя долю ответственности за совершённые злодеяния. Ведь я убивал, убивал, когда сбрасывал бомбы! Только в тот момент, когда нажимал гашетку, думал лишь, как на базу вернуться. Боялся трибунала, если честно. Теперь ничего не боюсь! Только совести! Снится, что бомблю себя... и детки рядом… вижу их... Тогда не видел, только гашетку нажимал. Теперь вижу… чувствую их боль… словно сам среди них… Скольких я таких деток убил?.. Только теперь все они ожили в моей душе... Я их не знаю, а они меня узнают…

Больно! Болит всё внутри, как вспомню этот кошмар! Не могу, не хочу больше жить! Нет больше сил терпеть! Нет спасения от совести! Уж лучше принести себя в жертву, чем доживать в сумасшедшем доме. У меня нет выбора!

— Смерть или жизнь — разве это не выбор?

— Я и тогда был несвободен, когда бомбил, и сейчас, потому что не могу иначе. Тогда не мог, потому что трибунала боялся, за семью свою переживал, сейчас — потому что боюсь с ума сойти. И Христос был не свободен. В своей любви к Богу был несвободен! У него не было выбора! Он не мог поступить иначе! Христос понимал необходимость жертвы! Жертвоприношение — не долг, не соблюдение данной клятвы, а потребность!

Я хочу умереть! Но так, чтобы, уж если жизнь была напрасна, так чтобы хоть смерть имела смысл!

Я с детских лет вкусил несправедливость. В школе был самым способным учеником. Учителя знали это, но не хотели признавать. Мать — сука! — отца бросила, а ведь он хороший был человек. Во дворе меня быстро научили, что побеждает сильнейший. Но не сила!

Нет, я не связан ни с какими террористическими группировками. Это мой личный протест против действий шайки преступников, именующих себя правительством. Мир должен узнать настоящую правду о войне, а не беспардонную ложь, водопадами льющуюся с экранов телевизоров. В то время как сообщали, что войска не ведут боевых действий, мы бомбили, своих же бомбили! Мне казалось, я схожу с ума. Больше всего мне тогда хотелось, чтобы случилось чудо и все эти жирные безмозглые идиоты: генералы, правительство, депутаты, президент — все они оказались на линии огня!

Когда комиссовали, пытался на работу устроится. Но как только узнавали, что я с войны вернулся, чурались как психованного. Чиновники нос отворачивали, бубнили все как один: "я вас туда не посылал!" Обратился в суд за защитой, так меня же и обвинили!

Тогда я понял, что стоящие у власти — враги собственного народа, что в этой стране человек абсолютно беззащитен, и в любой момент его могут обвинить в чём угодно, упечь в тюрьму, а то и вовсе убить. От этой шайки всего можно ожидать!

— Но ведь за это тебя приговорят к смертной казни?

— Я уверен, что буду оправдан, если люди узнают правду, почему я это сделал. Ведь я всего лишь защищал свой народ! И потом, где справедливость? Ведь эта банда, там, наверху, ведь они уничтожили людей в сотни раз больше! Это же чистая арифметика!

— Убьёшь этого, придёт другой, такой же.

— Нет, такие уроки не проходят бесследно. Они запомнят! Все выпущенные пули рано или поздно возвращаются обратно. Невинно убиенные требуют отмщения! — я слышу их голоса! И я должен привести приговор в исполнение! Я взорву себя вместе с ним! Но так, чтобы не было посторонних жертв. Ради всех невинно убитых, чтобы не повторилось подобное, ради девочки той… она меня любила… ради неё одной… потому что она просит меня… каждую ночь просит... вижу её во сне… её глаза… куски её тела… кровь… Она просит… и я обещаю... обещаю выполнить то, что она просит: покарать убийц её матери. И я сдержу данное слово. Убью! Ради любви!

— А если бы ты мог заглянуть в будущее и увидел, что тебя ждёт поражение, неужели ты бы не прекратил свою борьбу прямо сейчас?

— Меня ничто не остановит! Желание быть собой, потребность осуществить своё предназначение сильнее страха смерти. Мне приснился сон. Мне было видение. Я видел свою судьбу, своё предназначение. И я исполню его, во что бы то ни стало! Моя жизнь связана с его жизнью. Я должен его остановить! В этом моё предназначение! Я родился вновь, чтобы убить этого палача, принести себя в жертву во имя справедливости, стать его палачом. В этом судьба моя! Этого требует от меня Космос! Прощай!

Возвратившись домой, Дмитрий долго не мог заснуть, всё думал о террористе.

“А может быть, он прав: стоит только убить, и жизнь станет лучше? Люди строят замок из песка. Зачем? Понимают ли они, что первый же прилив разрушит их труды? Значит, развлечения ради? Как и группа этих прогуливающихся людей с собакой. Один из них с завистью смотрит на меня. Интересно, кто он? Нет, не может этого быть!.. Неужели?..

Собака подбегает ко мне, вслед за ней направляется и вся процессия.

Так ведь это же...

— Никогда бы не поверил, если бы не увидел своими глазами. Неужели это вы?

— А кто же? Он самый.

— Но как, здесь...?

— Вот решил отдохнуть с детьми. Прекрасная погода. И место чудесное.

Я растерян. То, о чём думал, сбывается самым неожиданным образом. Тот, от кого я хотел освободить человечество — вот он, передо мной. Сама судьба посылает мне шанс избавить мир от изверга.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Он садится. Охранники стоят рядом. Дети играют с собакой.

Такое бывает лишь однажды. Надо использовать дарованную возможность и убить его. У меня огромный нож, напоминающий меч, стóит только протянуть руку... Неужели так просто? Взять и вонзить нож в сердце, а лучше в шею, чтобы уж с гарантией. И всё кончится. Народ будет избавлен от тирана. Начнётся новое светлое время. Нужно только убить.

К нему подбегает внучка и садится на колени. Он ласково гладит её по голове и нежно целует.

"А как же дети? Нет, так нельзя. — А как нужно? — Не знаю, но так почему-то не могу. — Ну же! — Не могу! — Нужно только убить! И всё изменится! Вонзить в сердце по самую рукоять. Одним движением освободишь страну от тирана, станешь спасителем человечества. — Да, наверное… Я всё понимаю... Но не могу... Сам не знаю почему… Что-то внутри не позволяет! — Но ведь это так просто! Никто не сможет тебе помешать. Он же в твоей власти! — Да, надо… Но не могу".

Президент бледнеет.

— Сердце...

— У вас есть валидол? — кричит растерянно охранник.

— Сейчас посмотрю.

— Быстрее!

Роюсь в лекарствах… "а может, не давать?" … нахожу валидол …"не дать, и он умрёт!"… в нерешительности замираю … "и убивать не придётся! "… но даю лекарство тому, кого хочу убить. Я не могу не оказать помощь погибающему. Из чувства сострадания. Мне не нравится президент, и я желаю ему смерти... но я не могу не спасти умирающего. Я выполняю долг человеколюбия.

Пока охрана суетится, и вызывают врача, президент постепенно приходит в себя.

— Спасибо. Можно сказать, спасли от смерти.

"А ведь я желал его смерти! Желал! Но не смог… убить не смог".

Подоспевшие медики пытаются оказать помощь, но президент их отстраняет.

— Работаю днём и ночью, понимаешь. Люблю давать себе нагрузку до полной усталости, — и вот результат! Ты вот спишь себе спокойно, а я не могу. Звонят среди ночи, всякие гадости сообщают: то там авария, то покушение. Мне многое нельзя делать из того, что ты совершаешь, не задумываясь. В молодости и я любил, как и ты, отдыхать с палаткой. А теперь без охраны никуда. Если бы я знал, что такое быть Президентом, никогда бы не согласился! Ты не представляешь, каково это жить по программе, — я буквально у расписания в плену! Гора бумаг, и ясно, что до конца дней не успею всё прочитать. А без моей резолюции вопрос не решается. И по каждому документу может быть пятнадцать вариантов решений, причём идеальных нет. Президент ведь понимает, что за его спиной хотят спрятаться. Я всего себя отдал власти: все свои знания, и опыт, и здоровье. Нет времени заняться собой, о душе подумать. Меня съела власть! Я принёс себя в жертву!

Власть — тяжёлое бремя. Соблазнов, конечно, много, но и ответственности не меньше. Самые тяжёлые минуты, когда понимаешь, что при всей своей власти ничего не можешь сделать, что власть ничего не стоит, и ты такой же человек, как и все, только груз ответственности несравнимо больший. Это ощущение бессилия невыносимо! И хочешь помочь, и не можешь. Бюрократическая машина такая громоздкая: пока скажешь, пока выполнят, да ещё не так, как сказал... Иногда отчаяние охватывает, хоть плачь. Но я не могу позволить себе пасть духом и беру себя в руки. Я взвалил на себя этот крест, и должен нести его пока хватит сил. Я призван Богом, чтобы свершить свою миссию!

Правитель должен быть способен на всё, на что простой человек не способен. Самое тяжёлое — компромиссы с самим собой. Я ужасно одинок. Никому доверять невозможно. Все близкие друзья предали. Никого не осталось. Все ждут моей смерти. Стоит только чихнуть, как уже хоронят. Ты не представляешь, каково это, когда не с кем откровенно поговорить, что называется, душой поделиться. А я очень люблю общаться с простыми людьми. Хочется, понимаешь, с народом по душам поговорить. Только как это сделать, когда вокруг столько террористов, столько желающих убить Президента?! А тут ещё эти выборы: хошь не хошь — нужно идти в народ. А народ меня не любит, многие, возможно, даже ненавидят. Когда-то я в толпу без опаски ходил. Обещал, что буду работать честно и открыто. При встречах люди мне говорили: мы вам верим, надеемся на вас, вы нас только не обманите. Да, завоевать симпатии народа легко, а вот вернуть утраченные невозможно!

Я всегда был сторонником народного правления, но как-то незаметно демократия переросла в олигархию, а олигархи, опасаясь за свои капиталы, потребовали единой сильной власти. Раньше все мечтали о демократии, а теперь её проклинают, поскольку демократия привела к беспорядку. Требуют твёрдой руки. И вот теперь я чуть ли не тиран. Хотя взял я власть только для того, чтобы дать народу свободу. Но свободу необходимо ограничить — такова необходимость! В противном случае будет анархия, которая погубит государство. Демократия должна быть управляемой! Впрочем, демократия, диктатура — нет разницы, это всё слова; главное — сохранить управляемость, с помощью денег или с помощью страха. Страх, именно страх более всего удерживает людей.

Власть — это не власть авторитета, это сила страха. Чтобы было спокойствие, нужна сильная власть. Всегда находятся честолюбивые бунтари, мечтающие перевернуть мир. Власти без насилия не существует. Насилие — это плата за свободу! Без власти, без порядка люди перегрызут друг друга. Народу не нужна свобода, народу нужна власть!

Благодаря горькому опыту я понял, что, в конечном итоге, всё решает сила, и чем сильнее будет власть, тем лучше. Люди уважают силу. А разговоры о справедливости — так, для отвода глаз. Ведь справедливым быть для всех невозможно. Можно быть самым распрекрасным правителем, но враги используют любую возможность, чтобы захватить власть. И церемониться с ними нельзя. Власть требует быть решительным и смелым. Или я — или они. Побеждает сильнейший! Сильнейшему и демократия не помеха. Она выдумана для слабых, чтобы им не обидно было.

Все понимают, как становятся Президентами! Никому просто так власть не даётся, власть завоёвывают! Путь к власти всегда лежал через кровь и обман. Власть исключает такие понятия как честь и совесть. Если потребуется, человека нужно уничтожить, а потом можно и извиниться. Добрым во власти быть невозможно. Власть предполагает необходимое зло. И добро и зло творится по необходимости. Именно политическая необходимость определяет, что есть добро, а что есть зло.

Меня постоянно обвиняют в том, что нет улучшения жизни. Да я и сам думаю над этим. Только повернуть назад невозможно. Государство — это же такая махина... Пока её раскрутишь... Конечно, всегда есть недовольные, разочарованные. Ругают меня все кому не лень. Страха у людей не стало. Вот и ты, наверное, осуждаешь.

— Нет, я пытаюсь понять. Когда-то в детстве я тоже хотел стать Президентом, но вовремя одумался, понял, как это трудно, что это не моё. Вот почему хотят стать Президентами? Честолюбие?

— Не без этого. Я ведь такой же человек, как все. Но всё-таки прежде из-за желания пользу своей стране принести. Цель моя — благо народа. Я хотел сделать людям как лучше, реформы провести. Но люди ленивы и не хотят ничего менять, к чему приспособились. Как можно в таких условиях проводить преобразования? Ответ один — только силой! Любые реформы — необходимость, и почти всегда они требуют принуждения. Власть — это принуждение, а принуждение — это сила. Власть без силы не власть. Сила — основа власти! Правитель не просит, он приказывает! Только сила вызывает согласие! Поэтому во имя великих целей насилие может быть оправдано, более того — оно необходимо. Невозможно проводить преобразования без сильной власти в ситуации споров и разногласий. А власть — это не первое лицо, и не второе, и не третье, власть — это бюрократия. Усиливая её, невольно ей подчиняешься, и ничего с этим не поделать. У власти свои законы!

Ты думаешь, я свободен? Нет, я тоже заложник, заложник власти. Когда добиваешься власти, думаешь, что используешь её во благо людей, чтобы служить добру, а потом незаметно сам начинаешь служить власти. Власть подчиняет себе людей!

Я потребовал чрезвычайных полномочий не честолюбия ради, а для проведения коренных преобразований. Создавая новое, неизбежно приходится ломать старые порядки, и для этого нужна сила. Сила — основа права! Законы устанавливает победитель. Но я применял силу не для того, чтобы разрушать, а чтобы исправить. Говорят, стрелять в своих безнравственно. Но на войне, как на войне. Я вынужден был принять трудное, но необходимое решение. Бунт нужно подавлять беспощадно. Правитель должен быть беспощадным! Но и справедливым! Жестокость — необходимое лекарство! Без жестокости нет ни порядка, ни дисциплины!

На самом деле, у меня не было выбора. Гибель этих людей была необходима ради сохранения целостности государства. Я не мог поступить иначе! Необходимость вынуждает меня поступать таким образом. Когда речь идет о сохранении государства, морали нет места. Ради государства любое зло есть добро. Да, гибнут люди. Но что поделать? Лес рубят — щепки летят. Что значат какие-то жертвы, когда на карту поставлена целостность государства! Цель оправдывает средства. Победителей не судят! Если одержана победа, народ забывает средства её достижения. Правителем становится тот, кто не боится переступить через мораль и совесть, кто способен на любые необходимые для государства меры!

Власть требует отступать от добра. Для сохранения власти и порок может быть добродетелью, и добродетель может быть пагубна. Необходимое зло есть добро! Чтобы сохранить власть, приходится отказаться от славы. Пусть лучше боятся, чем любят. Важно, чтобы люди зависели от тебя, но не ненавидели. Не всегда нужно быть добрым и честным, но важно выглядеть таковым. Главное — сохранять репутацию великодушного и справедливого, и всегда иметь козла отпущения.

О власти судят по результату. Власть требует быть гибким, и следовать необходимости, а не данному слову или представлениям о чести и морали. Успех оправдывает все средства! Народу нужен лидер, в которого можно было бы верить, который бы защитил, позаботился обо всех.

Чтобы прийти к власти, надо обещать всё, что народ хочет. Люди хотят верить! Нужно доказать свою необходимость, а для этого нет ничего лучше, чем критиковать своего предшественника и проводить вначале противоположную политику, чтобы люди почувствовали надежду. Легче всего запудрить мозги счастливой перспективой, чтобы люди ждали, надеялись. Мне все так советовали: нужно поставить далёкую цель, чтобы народ жил надеждой, верил, терпел тяготы жизни. Раньше все так делали, да и я вначале обещал. Только вовремя понял, что уж лучше не обещать вовсе, чтоб недовольства было меньше. Народ — он всегда недоволен. А тут ещё политические противники раздувают трудности, спекулируют на естественных ошибках. Пока в оппозиции — обещают манну небесную, а когда к власти приходят, забывают все свои обещания. И я, и все так. Такова логика власти! Без обмана во власти не обойтись. Необходимо, чтобы люди верили. Власть даже обязана врать! Когда невозможно убедить, необходимо заставить поверить! Власть требует, как держать слово, так и отступать от него. Всё обман, права только сила. Любое насилие и любой обман во имя нации есть благо. Надо создавать видимость перемен, чтобы народ верил, верил в лучшее будущее и терпел! Люди должны работать, а не думать. Думать за них будем мы! Люди хотят перемен, хотя по большому счету они им не нужны. Ничего по существу не меняется, потому что изменить по сути ничего невозможно. Элита хочет выжить и меняет лидера на противоположного, создавая видимость перемен. Как бы не менялись правители, чиновники должны выживать, — без них нет государства!

— Неужели вы марионетка? У вас ведь такая власть!

— Это только кажется, что я свободен и могу поступить, как хочу. Нет, я ещё более несвободен, чем кто-либо. Чем больше ответственности, тем больше несвободы. Я вынужден подчиняться государственной необходимости и руководствоваться требованиями политической целесообразности. Я не могу поступить иначе. Такова логика власти! Я должен делать то, что требуют от меня обстоятельства! Как человек, я могу с этим не соглашаться, но как высшее должностное лицо, не вправе поступить иначе, — интересы народа требуют!

Ты думаешь, это я управляю событиями? Нет, это они управляют мной. Всё подчиняется железной логике событий, и даже при желании невозможно ей воспротивиться. Это своего рода закон, и пытаться пренебречь им всё равно что спорить с законом всемирного тяготения. Я действую не как хочу, а в силу политической необходимости, выражая волю большинства. И если в результате проводимых реформ будет умирать более десяти процентов населения, то придётся слегка притормозить. Мы не можем прокормить всех пенсионеров, а только половину — такова правда! Самое тяжёлое это говорить народу правду. Но если не проводить реформы, погибнуть все. Лучше пожертвовать немногими, чтобы спасти всех. Я исхожу из государственного интереса! Нужно заставить людей работать. Во что бы то ни стало! Даже если для этого придётся отобрать у них денежные накопления. Это необходимость! И любой другой на моём месте сделает то же самое. Политическая необходимость выше нравственности! И платить нужно людям не слишком много, чтобы работали там, где необходимо. Главное — сохранить власть денег. Или, на худой конец, власть страха.

Вот говорят, будто бы я злодей, палач. Устроили судилище. Все же понимают, что не вину мою установить хотят, а устранить меня с политической арены. Им не истина нужна, им нужна власть! Сначала лижут так, что лысину пролизывают, а потом такое… И знают, что ничего у них не получится, и отказаться не могут. В политике обиды никто никогда не забывает. Даже если на словах прощает, при удобном моменте обязательно отомстит. В политике предательство не предательство, а целесообразность или необходимость. Иначе нельзя — или ты, или тебя. Такова формула власти. Здесь ты один!

Ты не представляешь, как тяжело быть одному! Я слышу только лесть и ложь, ложь и лесть. Никто правды не скажет, никто! И лесть плоха, и правда нехороша. Поверь, я не с врагами своими воюю, а с врагами народа, с врагами государства. Они загнали меня в угол. Требуют суда, в результате которого мне грозит тюрьма. Остаётся только защищаться. Любой другой на моём месте поступил бы точно также. Да, приходилось людей на смерть посылать, но иначе было нельзя, иначе ещё больше бы крови пролилось. Я ведь не для себя старался, — для народа! А люди неблагодарны: они зло лучше понимают, чем добро, видят только плохое, судят, не думая, как тяжело мне было принимать непопулярные решения. Если бы и они искренне любили свой народ, как люблю его я, они поступили бы точно также. Спасая всех, нужно пожертвовать немногими!

Раньше я тоже возмущался царящей несправедливостью. И только поднявшись на самый верх, понял: невозможно быть справедливым для всех! Жизнь по сути своей несправедлива: слабые завидуют сильным, некрасивые красивым. Невозможно разных сделать равными. Так устроено мироздание!

Ты, может, думаешь я не испытываю угрызений совести? Испытываю. От того и сплю плохо, и здоровье ни к чёрту. Чувствую оцепенение власти. А впереди бездна! И обратного пути нет. Вокруг предатели, изменники среди ближайших друзей, постоянные угрозы заговоров. Желающих занять моё кресло хоть отбавляй. Все, все предали! Я никому не верю! Никому! Даже себе!

Покаяться хочу, попросить прощения. За то, что не оправдал надежд тех людей, которые верили, что мы одним махом, одним рывком сможем перепрыгнуть из серого прошлого в светлое будущее. Я сам в это верил. В чём-то я оказался слишком наивным, где-то проблемы оказались слишком сложными. Многие люди в это сложное время испытали потрясения. Боль каждого отзывалась болью в моём сердце, оттого и сердце больное. Я хотел как лучше, а получилось как всегда.

Мучаюсь, во многом раскаиваюсь, но сделанного не воротишь. Несчастный я человек! Народ меня не любит, проклинает. А ведь когда-то любил. Никто, никто меня не оправдает, потому что не знают, как это трудно — быть правителем! Но если не я, то кто же?!

Я не боюсь людского приговора, я боюсь приговора истории!

Много раз слышал, будто любыми путями буду держаться за власть. Это враньё! Дело в другом. Всё что я хотел, это чтобы мой народ был счастлив. Бессонные ночи, мучительные переживания, что надо сделать, чтобы людям хотя бы немного жилось легче и лучше, — нет у меня более важной задачи. Я пожертвовал собой ради счастья людей! Власть — это жертвоприношение!

Только из любви к своему народу я делаю это, только ради любви!

"Неужели он плачет? … Да, да, это слёзы!"

— Вас хотят убить.

— Знаю. Уже и покушения были. Многие меня считают палачом. А на самом деле я жертва, жертва власти! Некоторые даже хотели стать моими палачами, принести меня в жертву во имя справедливости.

— А ведь и я хотел убить вас, — произношу с раскаянием.

— Ну вот и ты тоже, — сокрушается Президент. — Да, видимо, надо уходить самому. … Я давно уже не знаю мира душевного. Спать без таблеток уже не могу! Один Бог знает, как я праведен.

Много грехов на моей совести, много. Хочу покаяться, попросить прощения у Господа.

Раньше-то я в Бога не верил, а теперь, после всего — поверил. Прости, Господи.

Дата добавления: 2015-10-28