Ибо то угодно (Богу), если 19 страница

В дверь постучали.

— Маме плохо, — сказал племянник. — Она просит, чтобы ты дал ей лекарство от сердца.

Дмитрий обрадовался возможности погасить зло добром. Он взял лекарство и пошёл к сестре.

“Жаль сестру. Мысль о том, что она может умереть, заставляет меня быть милосерднее. Наверное, мудрость любви состоит в том, чтобы прощать, а не требовать измениться. Я заставляю себя любить сестру, любить её для меня необходимость, потому как ненависть приведёт к взаимному уничтожению: я получу либо нож в бок, либо отраву в пищу”.

— Не бережёшь ты себя, — сказал Дмитрий, подавая сестре лекарство. — Подумай о своём здоровье.

— Чего думать о том, что будет со мной через двадцать лет, — ответила сестра. — Может, я умру, а может, покончу жизнь самоубийством.

Дмитрий удивился.

— Ты же собиралась замуж.

— Я этих мужиков ненавижу! Они мне только для денег нужны. — Лицо сестры скривилось. — Противные они. Думают, раз у них деньги, так перед ними на карачки вставай.

“Чем я могу ей помочь? Советов она не воспринимает, помощь мою отвергает. Всё равно поступит по-своему, то есть в соответствии со своим характером, а значит, в соответствии со своей судьбой!”

— Чуть не забыла, — сказала сестра, — звонили из суда, просили передать, что твой развод переносится на завтра на десять утра.

— Спасибо, но я не собираюсь разводиться.

— Почему ты не хочешь дать жене развода?

— Потому что, наверное, люблю её?

— Тебе просто обидно, что она нашла другого.

— Да, обидно. Она хочет вытереть об меня ноги и пойти дальше.

— Отстань ты от неё. Разведись и забудь.

— Я не могу забыть. И не хочу!

— Ты просто не хочешь признать своей ошибки.

— Есть вещи, которые можно простить, но переступить через которые невозможно.

— Ты сожалеешь о трёх годах, что прожил с женой?

— Нет.

“Но больно. Я устал бороться за прошлое, вернуть которое невозможно”.

Дмитрий уже перестал надеяться, что дочь когда-нибудь будет с ним, и после мучительных размышлений пришёл к выводу, что дочери у него уже нет. Но каждый раз сердце замирало, стоило увидеть маленькую девочку, и ему казалось, что это она — его Алина. Со страхом и трепетом всматривался он вдаль, и когда понимал, что ошибся, сердце вновь возвращалось стучать безнадёжно, и каждый стук отзывался обидой и болью.

“Нет, пытаться спасти жену и дочь — напрасные мечтания”.

Но вдруг что-то словно толкнуло его, и Дмитрий решил поехать к жене. Дверь открыла её бабушка. Она сообщила, что Наташа живёт теперь в другом месте, и назвала адрес. Дмитрий поблагодарил, и как можно вежливее спросил:

— Не могу понять, почему жена моя, сама выросшая без отца, лишает меня возможности встречаться с дочерью?

— Это у неё от отца, — вздохнула бабушка. — До знакомства со своей будущей женой, была у него девушка Галя, и, кажется, он любил её. Потом познакомился с матерью Наташи, а как именно, не знаю. Только когда впервые домой не пришёл ночевать, я так испугалась. Он ведь домашний был, очень послушный мальчик. Оказалось, был в общежитии. А когда Люда забеременела, то мы стали уговаривать, чтобы он женился. Он очень не хотел, но всё-таки уступил. Но потом всё упрекал Люду, будто бы Наташа не его ребёнок. Только как не его, если похожа. Да и характером вся в него. Но и после рождения Наташи, он всё ходил к своей Гале. Однажды Люда у него в кармане нашла записку от Гали и устроила ему скандал. Наташа уже взрослая была и видела все эти скандалы. Потому она с детства комок нервов. Вся в своего отца. Никак жизни своей устроить не может. Ежели вобьёт себе что в голову, то уж её не переубедишь. Упрямая, как отец.

В подошедшей к ним женщине Дмитрий узнал тётку своей жены.

— Наташа – хищница! — категорично заявила она. — Использует людей в своих корыстных интересах и руководствуется лишь соображениями материальной выгоды. И знакомых подбирает среди тех, от кого она может что-то поиметь. Ей ничего не нужно для души, только деньги. Раньше она к нам часто ездила, привозила дочку, поддерживала дружеские отношения, а как только прописку бабушка оформила не на неё, так сразу прекратила всяческие отношения. У Наташи негативное самопредставление, и она не может его изменить, потому и поступает зло. Она, как отец, разрушает себя.

Дмитрий удивился таким неожиданным характеристикам.

“Да, она с детства была несчастливая. Несчастливость была у неё в крови, возможно, с момента зачатия. Отец и мать не любили её. Спившийся отец не признавал её своим ребёнком, а любил только младшую дочь.

Кажется, она плакала всегда. Она нуждалась в ласке и нежности, а росла в холоде отчуждения.

Полунищенское существование, деспотичная мать, желание вырваться из ненавистного дома…

Ничто не могло излечить её от нелюбви. Она несла в себе грех родителей — их несчастливость порождала несчастливость её судьбы.

Я думал, буду её любить, сделаю счастливой, и синдром несчастности исчезнет. Но порок оказался врождённым. Искалеченная душа её уже не могла быть счастливой. Она боролась, хотела счастья, хваталась за деньги, за мужчин, но ничто не могло помочь ей избавиться от врождённой несчастливости. Несчастье матери не могло породить счастье дочери.

Я надеялся отогреть её своей любовью, излечить от несчастливости, но напрасно. Она не умела любить, отец не научил её любить, потому что не любил её.

Душа её искала тепла, искала у мужчин. Но что могли дать мужчины? — только секс. Они не могли понять, что ей нужно, не могли понять окоченевшей от нелюбви души её одинокой.

Вся зажатая внутри, она вела себя раскованно и не стеснялась своей наготы. Хрупкая, она потому старалась казаться сильной. Полагая, что имеет право ненавидеть всех, она чувствовала в себе право издеваться над окружающими. Она хотела заставить всех страдать, потому что страдала сама.

Я пытался излечить её любовью, пытался научить любить, но судьба оказалась сильнее”.

Дмитрий поблагодарил своих бывших родственников и решил поехать к дочери в школу — только там он мог увидеть её. По дороге зашёл в магазин и купил подарок — большого плюшевого льва.

“Почему я люблю свою дочь? Для меня это необъяснимо. Это инстинкт? Но я её совсем не вижу и почти не знаю. Что же это?”

Он долго стоял у дверей школы, с болью всматриваясь в каждого выходящего, наконец, увидел её... и не узнал — так она повзрослела.

— Здравствуй, доченька, — дрожащим от волнения голосом сказал Дмитрий.

Дочь замерла в нерешительности.

— Зачем ты приехал? — спросила она недовольным тоном.

— Чтобы увидеть тебя.

Дмитрий чувствовал, что между ними стена.

— Вот, — он протянул плюшевого льва, — это тебе.

Он отчаянно хотел преодолеть преграду недоверия и страха.

Дочь взяла подарок, не сказав спасибо.

— Почему ты не приезжала?

Она явно боролась с собой, пытаясь преодолеть отчуждение.

— Разве ты не хотела побыть со мной?

— Меня мама не отпускала, — уже другим тоном еле слышно проговорила дочь. — Если бы я могла, я бы обязательно приехала.

Сердце дрогнуло.

Дочь бросилась к отцу и обняла его за шею.

— Папа, я хочу к тебе.

От неожиданности Дмитрий растерялся.

— Конечно, конечно, моя девочка, — говорил он, глотая слёзы.

— А ты не будешь меня ругать за те мои слова по телефону?

— Главное, что ты себя ругаешь, этого достаточно.

Он прижимал её к себе крепко-крепко, страшась причинить боль и чувствуя, как маленькое тельце сливается с ним.

— Мама говорит, чтобы ты давал денег, если хочешь брать меня к себе. Только мне это не нравится. Она словно продаёт меня. Когда ты лежал в больнице, она не пустила меня к тебе и сама не поехала.

Дочь вдруг заплакала.

— Дура мама, дура! — сквозь слёзы проговорила она.

— Почему? — удивился Дмитрий.

— Потому что бросила тебя!

Дмитрий опешил; он даже не мог вообразить такого.

“Она всё понимает! Теперь я уверен: рано или поздно она придёт ко мне. Нужно только время, время и любовь”.

— У тебя есть теперь другие девочки, и ты меня не любишь, — плакала дочь.

— Нет, люблю. И всегда любил!

Дмитрий вспомнил ту девочку в школе — Ангелину — которая любила его, и которую любил он.

— Я хочу жить с тобой! — вдруг заявила дочь. — А с мамой не хочу. Она меня бьёт и ругает. Я возьму своё кресло, соберу все свои игрушки, одежду и приду к тебе жить. А когда у меня родится ребёночек, ты будешь с ним сидеть и ходить в цирк. А маме я своего ребёнка не доверю.

— Почему? — изумился Дмитрий.

— Потому что она будет его бить. Как меня сейчас бьёт. И вообще она злая. И некрасивая, особенно когда ругается.

— Когда человек злится, он недоволен прежде самим собой. Мама хочет счастье купить за деньги. Но счастья без любви не бывает. Чтобы быть счастливым, нужно любить, любить несмотря ни на что!

— Когда она уезжала в столицу, я просила взять и меня, а она ответила, что у неё личные дела. А на самом деле ездит к мужчинам. Они её приглашают, вот она и ездит. Хочет, чтобы у меня был другой папа. А зачем мне другой, когда у меня есть свой папа, настоящий! Когда я выйду замуж, мы будем жить все вместе — мой муж, я и ты.

Дмитрий изумился и обрадовался словам дочери, хотя душа всё ещё защищалась от боли, а значит, и от любви.

— Что с тобой, почему ты плачешь? — спросил Дмитрий, прижав к себе дочь и пытаясь успокоить.

— Мама меня убьёт.

— За что же?!

— За то, что я тебе всё рассказала. Когда она бьёт меня, я прячусь в туалете. А потом она просит прощения и просит выйти, а когда я выхожу, требует, чтобы я никому не рассказывала, как она меня била.

Слёзы её как нож в сердце. Дмитрию стало нестерпимо: он жалел дочь, но не мог ничем ей помочь.

— Я верю тебе. И не могу поверить!

— Ты не понимаешь, потому что не бьёшь. А мне приходится прятаться от неё в туалете по два часа. Я даже хотела убить себя. Взяла нож, когда мама стала надо мной насмехаться, и... — Дочь опять заплакала. — Ты не будешь её наказывать?

— Мама сама себя наказывает, — скорбно ответил Дмитрий. — Самое худшее наказание — осознание собственной ошибки.

— А может быть, мне удастся как-то помирить вас?

— Вряд ли. Мама меня не любит и, похоже, никогда не любила.

— А как было бы здорово, если бы время пошло назад.

Дмитрий изумился этой детской выдумке. “Если бы время пошло назад!..”

Ему было легко с дочерью. Легко, потому что всё, что он говорил, она воспринимала, как своё; нужно было только объяснить, и она соглашалась. Он ощущал в ней свою кровь, видел схожесть характера, остроту ума, чувствовал, что это, безусловно, его дочь!

— Если мама выйдет замуж, то я уйду к тебе жить.

От такого откровения Дмитрий растерялся: “Неужели только со мной она чувствует любовь?”

— И почему я должна слушаться бабушку? Отец дочери ближе, чем бабушка.

Дмитрий почувствовал себя счастливым. Слова дочери и её любовь убеждали в том, что всё произошедшее было испытанием его любви верой и веры любовью!

— Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Я люблю тебя и желаю тебе добра, а потому говорю правду. Я хочу, чтобы ты научилась постигать сердцем, хочу научить тебя быть счастливой несмотря ни на что!

— А что для этого надо?

— Главное — это говорить правду.

— А мама говорит, что иногда нужно лгать. Она и меня обманывает, и тебя.

— Мама прежде всего себя обманывает. Оттого и мучается. Тот, кто любит, говорит правду, а кто не любит, лжёт.

— Папа, ты идеальный человек! — с восторгом произнесла дочь. — В тебе нет недостатков!

“Разве это счастье не награда за мои муки, за веру, за мою любовь?!”

— Папуся, я тебя очень, очень, очень люблю!

Дочь обняла его и поцеловала в щеку.

“Спасибо, Господи!”

Наконец-то он мог выразить свою любовь, быть любимым своей дочерью, ощутить созвучие чувств двух любящих друг друга существ. Обнимая дочь, Дмитрий чувствовал, как не хватает ему тепла, любви живой, человеческой... и оттого стало больно.

“Я получил всё, о чем мечтал. Она любит меня, и я чувствую, что только со мной она может любить всем сердцем — так, как я мечтал любить своих отца и мать”.

Дмитрий вдруг ощутил, что всё идёт каким-то непреложным курсом, словно осуществляется некий план, и отклониться невозможно, как невозможно не исполнить чью-то Волю, предопределяющую его слова и поступки. Он и сомневался, и одновременно чувствовал, как вера в Неизбежное входит в него извне, а убеждение в том, что всё будет хорошо, рождается как готовый вывод, опрокидывающий сомнения. Он чувствовал, что Судьбу надо благодарить за всё!

Неожиданно повстречалась его тёща.

— Здравствуйте, — сказал Дмитрий как можно приветливее, стараясь перебороть неприязнь.

— Пошли домой, Алина.

— Я к папе хочу, — заплакала дочь.

— Нет, надо к маме.

“Она не может не видеть, что дочь и я любим друг друга”.

— Я хотела тебе сказать, — как бы невзначай промолвила тёща. — Ты уж дай развод жене.

— Разве не вы уговаривали меня женится на вашей дочери, хотя я и не отказывался?!

— Тогда речь шла о ребёнке.

— Вы не сказали мне, что Наташа беременна, думали, я её брошу. Но ни тогда, ни сейчас я не откажусь от своего ребёнка.

— Ты испортил жизнь моей дочери и всем нам! — выкрикнула тёща. — Отстань от нас!

Схватив за руку плачущую внучку, бабушка потащила её за собой. Дмитрий шёл сзади, сердце его надрывалось. Он любил дочь, и не мог разрывать её на части.

Когда бабушка с внучкой скрылись в подъезде, Дмитрий встал под окнами и стал кричать, пытаясь вызвать дочь. Та не показывалась. Он кричал, а весь дом слушал. Наконец, кто-то вызвал милицию. Когда подъехала машина и двое патрульных подошли к Дмитрию, он стал объяснять, что ему не дают увидеться с дочерью. Блюстители закона только развели руками и попросили не нарушать общественный порядок. Дмитрий ещё долго стоял под окнами, и, наконец, решил позвонить жене. Три года они не виделись, хотя он искал её, надеялся встретить случайно, но только сейчас набрался смелости заглянуть ей в глаза.

— Здравствуй. — Голос его дрожал. — Это я.

— Кто?

— Твой муж. Завтра суд, и я хочу поговорить с тобой. Выйди, пожалуйста.

— Только прекрати скандалить под окнами.

Дмитрий со страхом и нетерпением ожидал появления жены.

“Прости меня”, — вот что я должен сказать при встрече. Попросить у неё прощения и поблагодарить за то, что дарила возможность любить её".

Когда, наконец, жена вышла, Дмитрий вначале не узнал её, настолько она похорошела. Она хотела произвести впечатление, и ей это удалось. А он — он почувствовал, что любит её, как любил всегда: с того момента, когда впервые увидел, и все последние три года разлуки.

— Почему ты не хочешь дать мне развод? — нервно спросила жена. — Ты замучил нашу семью, всю жизнь нам испортил!

Дмитрий почувствовал, что сейчас взорвётся.

— Я любил тебя и люблю, и не хочу, чтобы мы разводились, — сказал он как можно спокойнее.

— А я всё равно не буду с тобой жить, потому что не люблю тебя, — отрезала жена.

— А когда-нибудь любила?

— Не помню.

Дмитрия передёрнуло.

— У тебя кто-нибудь есть? — спросил он, еле сдерживая себя.

— Это моё личное дело.

— Мне кажется, ты не способна любить, иначе бы давно нашла достойного человека.

— А у меня такой есть.

— Тебе ни с кем лучше не будет, чем со мной.

— Ты пытаешься меня переубедить? Напрасно.

— Я только хочу сказать, что ты обязательно будешь вспоминать обо мне. За деньги счастье не покупается. — И уже не выдержав, он в отчаянии добавил: — Мне хочется тебя пожалеть, приласкать, дать поплакать у меня на груди.

— У меня есть у кого поплакать на груди, — усмехнулась жена. — Нечего на уши накатывать. Ради какой публики ты всё это говоришь?

— Ты потом пожалеешь, но будет поздно. Никто не будет любить тебя лучше, чем я.

— Ну и люби себе, только дай развод.

— Зачем же ты за меня выходила?

— Обстоятельства вынудили.

— Разве я принуждал тебя жить со мной? — спросил Дмитрий как можно нежнее. — Ты сама пришла ко мне, сама захотела ребёнка, сама пожелала взять мою фамилию, сама предложила выйти за меня замуж, потом сама ушла, теперь сама подала на развод.

— Как ты мог поверить восемнадцатилетней девчонке, что она хочет ребёнка?

— Поверил, потому что очень хотел верить, мечтал о ребёнке. Все эти годы я мучился от вопроса: почему ты не сказала мне о беременности? Боялась, что я тебя брошу? Но я ни тогда не отказался бы от ребёнка, ни сейчас не откажусь. А если ты хочешь развестись, тебе придётся выбирать между любовником и ребёнком.

— Если ты дашь мне развод, я готова отказаться от алиментов и от квартиры.

— От моей квартиры? — удивился Дмитрий.

— И от алиментов.

— Ты предлагаешь мне продать свою дочь?

— Никто тебя не лишает дочери. Можешь даже взять её к себе жить, если хочешь.

— Хочу, но мне нужны юридические гарантии. После всей твоей лжи я не могу тебе верить.

— Я тоже не могу отказаться от дочери, — сказала жена.

Набравшись сил, Дмитрий решил задать главный вопрос.

— В разговоре по телефону Алина сказала, что она не моя дочь. Это так?

— В книге регистрации и в паспорте записана как твоя.

— А на самом деле?

— Я подумаю.

“Она подумает!” — взорвался Дмитрий. — “А вдруг, и в самом деле… Нет, не могу поверить, что Алина не моя дочь, сердце не верит!”

— Значит, ты обманывала меня даже в этом?

— А здорово я это сделала? — с издёвкой усмехнулась жена. — Ты даже не подозревал об этом.

— Я знал, что ты моя судьба. Потому и сейчас от тебя не отказываюсь.

— Хорошо, что ты прозрел хотя бы через десять лет.

— Ты не случайно дана мне в жёны. Браки вершатся на небесах.

— Я не считаю этот брак окончательным и хочу ещё выйти замуж. Если помнишь, я отказалась от твоего предложения венчаться и делала это сознательно.

— Значит, ты меня обманула?

— Если ты не дашь мне развода, то станешь отцом моего ребёнка.

— Я люблю детей, — улыбнулся Дмитрий, еле сдерживая себя.

— У меня всё равно будет новая семья с другим мужчиной, и наш ребёнок будет твоим только по юридическому признаку, а настоящий его отец будет жить вместе со мной.

— Кто он?

— Хороший мужчина.

— Чем же он хорош?

— Он большой. А у тебя маленький!

Дмитрий опешил. “А может, она говорит правду?”

— Для женщин, которые в меня влюблены, главное — душа.

— Я другая! — съязвила супруга. — Размеры твоей души, безусловно, больше твоего органа. — Она усмехнулась. — Просто я сменила один член на другой. К тому же он моложе тебя, красивее, и зарабатывает больше. Потому я и люблю его.

— А меня ты любила?

— Не люблю, и не любила.

— Я помню, как ты не хотела выходить замуж, когда я пришёл к твоей матери свататься.

— Если мужчина любит женщину, это его не может остановить.

— Вот и меня не остановило.

— Чего ты воспоминаниями живёшь! Для меня наше прошлое ничего не стоит!

— Почему ты такая злая?

— Мне нравится быть злой.

— Наташа, нельзя так поступать с людьми, — еле сдерживаясь, сказал Дмитрий. — Ведь твоё зло может породить зло ответное.

— Ты всё сказал?

— Если Алина действительно не моя дочь, то я не имею ни моральных, ни юридических прав требовать её. Но тогда ты должна официально это подтвердить в суде.

— Я могу хоть тридцать три раза прокричать в суде, что Алина не твоя дочь.

— Значит, ты меня обманула?

— Ты сам себя обманул.

— Нет, это ты обманывала меня! Ты использовала меня, обманывала даже когда говорила, что хочешь от меня ребёнка! — прокричал Дмитрий, и спохватившись, скрепя зубами, прошептал: — Но я всё равно люблю тебя несмотря ни на что!

— Ты сумасшедший! Ты болен!

Он видел, как она устала, как вымотана, в ней почти нет сил, одна злость, которая разрушает её и морально, и физически, делая некрасивой. Он хотел вернуть прошлое, зная, что это невозможно, и до боли сжав кулаки, спросил:

— Ты меня никогда не любила?

— Да, я тебя никогда не любила.

— Зачем же тогда выходила замуж?

Она не ответила. Он физически чувствовал исходящую от неё злобу, из последних сил стараясь победить в себе ненависть любовью. На мгновение ему даже показалось, что он освободился от своей любви к жене…

— Ты умело используешь мужчин.

— Зато ты ничего не можешь. Посмотри на себя со стороны. Ты просто идиот!

“Если я Идиот, то кто она? — Настасья Филипповна?”

Жена повернулась, чтобы уйти, но Дмитрий преградил ей дорогу. Она размахнулась и с силой ударила его по щеке. Он искренне удивился силе её ненависти. Или любви?

— Хочешь ещё? — Он подставил другую щёку.

“Любит она меня или нет? — Ты обманываешь себя надеждой. Видишь то, что хочешь увидеть. — Душа моя жаждет. Я не могу жить без любви! Наверное, старость — это когда нет надежд”.

Дмитрий схватил жену за руку, но она вырвалась, подняла с земли палку и замахнулась на него.

Он вдруг испытал страстное желание схватить её, ударить, повалить на землю, бороться с ней, нанося удары, кусаясь, целуя и...

“Если я готов убить жену, то разве не благо, что она ушла от меня. Конечно, благо!”

— Ты мне никто, слышишь, никто! — прокричала жена. — Я на всё согласна! Нас ничто не связывает!

— Мы всегда будем связаны дочерью и нашим прошлым. Я прощаю тебя!

— Ты с ума спятил?

— Я люблю тебя!

— Ты что не дотрахался? Или весна в голову ударила?

— У меня после тебя никого не было.

— Ты мне противен! Я ненавижу и презираю тебя! У тебя и стрижка плохая, и галстук плохой, и плохо от тебя пахнет.

— А я люблю тебя, люблю несмотря ни на что! И благодарю за всё, что ты для меня сделала, когда мы жили вместе, и за то, что ушла от меня…

— Ты хочешь, чтобы тебя любили, заботились о тебе, полностью посвятили тебе себя, носились с тобой...

— Да, ты права. Но зачем лишать дочь отца, ведь ты по собственному опыту знаешь, как это тяжело.

— Ты ей не отец! Отец у неё другой — кто её кормит и одевает. А ты только по паспорту. Он даже готов удочерить Алину.

“Она использовала меня! — А тебе что, было плохо? — Нет, но это меня унижает!”

Внутри всё кипело, но как можно спокойнее Дмитрий сказал:

— Я люблю тебя и не хочу мешать твоему счастью. Если у твоего избранника серьёзные намерения, я готов встретиться и обсудить ситуацию, чтобы найти выход.

— Он не хочет.

— Почему?

Она не ответила.

— Поверь, я желаю тебе счастья, — миролюбиво сказал Дмитрий. — Но никому не нравится, когда об него вытирают ноги. Не делай другому того, чего себе не желаешь.

— Вот и не делай.

Жена стала сигналить рукой, пытаясь остановить машину.

— Неужели ты думаешь, что сможешь жить спокойно, после всего, что сотворила?

— А что я такого сделала?

— Ты не понимаешь? Ты разбила мне жизнь, я перестал верить в женскую любовь, я не могу жить без тебя!

— Ничего, переживёшь.

— Ты мне всю жизнь испортила! Я до сих пор не могу понять: как гуляя со мной и, будучи девушкой, ты потеряла девственность с другим?

— Я презираю тебя! — прокричала жена. — Тебя никто не любит, даже родная дочь ненавидит!

Наконец, возле них остановилась машина.

— Нет, ты от меня так просто не отделаешься, — закричал Дмитрий, пытаясь помешать ей сесть.

Жена, развернувшись, дала ему рукой по зубам.

— Пошёл на хуй!

Она села в машину и захлопнула дверцу. Машина уехала. Он остался один.

“Неужели она ничего не чувствует, неужели ничего не помнит? неужели ничего не хочет вернуть? Нет, не верю. Не может этого быть! Она жаждет лучшего, и не находит. Она любит, любит меня, но не понимает этого!”

Он пытается доказать себе, что она его любит, ищет доказательств её любви, находит оправдание её злости, прощает, мечтает, надеется...

“Я чувствую, как она меня любит. Она не хотела уходить от меня, но не смогла жить со мной. Она хотела узнать других, испытать как можно больше. Я был готов к этому и потому не удерживал её”.

Противоречивые чувства наполняют его сердце. Он ищет того, что кажется ему ненужным, и убегает от того, что ищет.

“Такой, какой она стала теперь, она мне противна. Так что, как ни печально, надо благодарить судьбу за освобождение от такой «спутницы жизни»”.

И всё же боль не отпускает, воспоминания наполнены счастьем, и память о радости и наслаждении, которых уже никогда не будет, тревожат рану, заставляя страдать.

“Да, я ревную её. Но не потому, что не люблю! Если бы не любил, мне было бы безразлично. И дело вовсе не в собственничестве: я хочу любить ТОЛЬКО её, а не в том, чтобы она любила только МЕНЯ”.

Ему жалко её. Он любит её, он хочет любить её, хочет простить, хочет...

“Почему она так обозлилась? Наверное, её мучает совесть. Она ищет денег, предаёт всех и всё, и этим губит себя. Она согласилась с ролью хищницы, потому что обижена. Это защитная реакция”.

Разум лихорадочно ищет объяснений или оправданий — всё равно!

“Неужели я ошибаюсь, и все эти мои предположения лишь иллюзия желания? Неужели действительность такова, что она никогда меня не любила? Нет, не могу в это поверить! Не хочу!

Она защищает свою неправду, и потому попытки достичь истины обречены на провал.

Неужели всё это время я ошибался, и вся моя жизнь была ошибочным предположением о том, каков я есть, а реальность отнюдь не такова, какой я её себе представляю?

Нет, она любит меня! Только стыдиться сказать. Ведь она так виновата передо мной.

Или это моё желание любить создаёт миражи?

А если она вдруг захочет возвратиться ко мне? Хочу ли я этого?

Я так добиваюсь желаемого, отчего нетрудно догадаться, что мне это не нужно”.

Время неумолимо наказывает своей невозвратностью.

“Любил ли я её? Скорее хотел любить, полагая, что даже если она не любит меня, то когда-нибудь моя любовь и нежность вызовет в ней ответное чувство. Была ли это ошибка? Но если я всё понимал и шёл на это осознанно, значит, это не была ошибка. Но если не ошибка, то что тогда? Может быть, судьба? Может, не только счастливые, но и несчастные браки вершатся на небесах? Значит, судьба. Но что такое судьба?”

И опять всё тот же вопрос неумолимо встает перед ним. Судьба — что это? Неумолимость или выбор? свобода или необходимость?

“Дело не в жене, это я такой. А что если она раздумает и вернётся? Нет, я не хочу этого!”

Он окончательно понимает, что не любит её. Но любил ли? Скорее хотел любить, и в этой любви было больше боли, чем радости. Ласкает, втайне издеваясь, но и страдает, поскольку любит, не любя, но желая любить ту, которая не любит его, потому что её нет — она в прошлом!

“Я люблю ту, прежнюю, а она стала другой, совсем другой — чужой”.

Он говорит себе это, и ему становится легче, место страсти и боли заполняет пустота равнодушия.

“Раз так, значит, это была не любовь”.

Вдруг он окончательно понимает, что должен жить один!

“Я больше не буду ни писать, ни звонить, ни искать встречи, поскольку убедился: я им не нужен. Насильно мил не будешь. Да и они такие мне не нужны. Всё, хватит, пора вырвать больной зуб. Я должен и хочу быть свободен. Ничего другого у меня просто нет”.

И сразу стало легче. “А ведь в отчаянии готов был убить... И тогда тюрьма, смерть.

Всё! Болезнь прошла. Больной зуб вырван. Остались только воспоминания”.

Однако понимает, что не в силах избавиться от чувства, которое терзает своей неудовлетворённостью, требуя, насилуя, заставляя желать и мечтать.

“Я освободился от надежд на её возвращение, на то, что она, быть может, любит или любила меня. Она такая же, как все — дура и мещанка”.

Ему кажется, что ругательства приносят облегчение, и он проклинает её всеми словами, чувствуя, что от этого только сильнее желает её.

“Чёрт! Чёрт! Чёрт! Неужели я люблю? Неужели я никогда не перестану любить её, и эта мука навсегда? Не хочу, не могу больше страдать! Не хочу любить! Хочу покоя!”

Пытается освободиться, нырнуть в забытиё, но чувство, крепко зацепив сердце, не отпускает.

“Ненавижу женщин! Ненавижу! Потому что ненавижу жену, и готов им всем мстить. Нет, нет! Я хочу любить их невероятным образом, любить, втайне ненавидя, любить не любя, при этом страстно желая, однако не в силах, потому что люблю жену, которая не любит меня, и которую, наверное, в её нынешнем состоянии, сам уже не люблю”.

Любит или не любит? — для него это вопрос жизни и смерти!

“Ошибка ли она? Вряд ли. Ведь я сознавал, на что иду. Ошибка лишь то, что осознаёшь как ошибку в момент её совершения. В любом случае, нет ошибок, есть судьба. И возможно, нужно было совершить эту «ошибку», чтобы пойти дальше. Я хотел любить — вот что главное, хотел, даже зная, что она меня не любит. Мы все «ошибались». Но если она меня не любила, как же нужно было притворяться, чтобы я поверил! Она говорила "наверное, я люблю тебя", лишь когда я делал ей подарки. Бедная девочка! Как тяжело ей было притворяться и лгать”.

И опять он чувствует, что любит её, любит несмотря ни на что!

“Нет, она дерьмо! Весь мир дерьмо! И я тоже дерьмо! А раз я дерьмо, значит и мир таков. Нет, это мир дерьмо, потому и я такой”.

Дата добавления: 2015-10-28