Ибо то угодно (Богу), если 15 страница

— Посмотрите на эти деревья, — сказал Дмитрий, в душе весь сжавшись. — Они ведь живые, смотрят на нас, любят и радуются. Чего же ещё? Или цветок. Он всё чувствует. У него тоже есть душа. Он само совершенство. Неужели вы хуже?

— Я должна избавиться от недостатков, пройти по кругу, чтобы измениться к лучшему.

— Чтобы вернуться к себе самой?

— Да.

— Не проще ли обернуться к себе, чтобы вновь стать той девочкой, какой вы были всегда.

— Это невозможно.

— Когда проживёте подольше, поймёте, что, по сути, вы всё та же девочка.

— Наверное, вы правы, но я должна избавиться от комплексов.

— Для этого нужно полюбить. Посмотрите на мир без шор привычных представлений, и вы тотчас перестанете бегать по кругу и направитесь к своей сути. Принять себя целиком гораздо труднее, нежели бороться с собой. Жизнь это не борьба, или борьба для тех, кто не замечает гармонии окружающего мира. Вы не с собой боретесь, а с самопредставлением, будто вы верная, преданная жена, не способная лгать и изменять. Но жизнь — она богаче наших представлений о ней.

— По моей философии я должна кого-то спасать.

— Спасите меня!

Елена Юрьевна с удивлением посмотрела на Дмитрия.

— Всякая философия есть оправдание определённого способа существования, — сказал он. — Вы преодолеваете препятствия, которые сами же воздвигли, причём лишь для того, чтобы отвлечься от главного. А главное в том, что вы не узнаёте себя, вернее, понимаете, что результаты самосовершенствования оказались фикцией, судьба преследует вас и натура оказывается сильнее. Вы боитесь себя, и правильно делаете, однако от себя не убежишь.

Представьте, к вам пришла судьба, и вы её тотчас узнали. Что делать? Закрывать глаза и уши затыкать? Едва ли. Пытаться что-то изменить, бороться, может быть, с собою? Или, приняв себя, простить, чтоб не расстаться уж с мечтою? Себе мы можем изменить, но вряд ли можем измениться. Натуры не переменить. Судьбе нам нужно покориться. И пусть нам кажется страшна Судьба, вершащая любовью, но не сбежать нам никуда от нас самих, упившись болью. Сбежать, препятствия создав, найдя себе в том оправданье, так никогда и не познав суть сокровенное желанье. Не лучше ль быть самим собой, в себя бесстрастно оглянуться, и примирившися с судьбой, в любовь бесстрашно окунуться? Ведь мудрость в том заключена, чтобы собою оставаться. И жизнь, какою б ни была — любить, страдать, и вновь влюбляться. Сполна доверившись себе, взмахнуть опавшими крылами, и лишь столкнувшись с облаками, понять, что счастье на земле.

После этих слов, они долго шли молча. Наконец, Елена Юрьевна горестно произнесла:

— Вы искушаете меня.

— Я просто люблю! — улыбнулся Дмитрий. — А вот вы пытаетесь всё взвесить. Не надо размышлять, надо почувствовать, а для этого необходимо полюбить.

— Вы рак-отшельник.

— Свобода дорого стоит. А брак делает несвободным.

“Интересно, как она будет определяться с мужем в ситуации, когда я есть и меня нет? Я не даю ей определённости, пусть решает сама”.

— У меня такое ощущение, что с вами я летаю, — сказала она, пряча глаза.

— Но если я брошусь со скалы, вы же не последуете за мной?

— И зовёте, и искушаете, словно испытываете: смогу или не смогу.

— Испытание это всегда выбор, а значит, проявление свободы. Абсолютное большинство женщин выбирает дом, покой и достаток, забывая, что без любви и во дворце неуютно. Но когда женщина не любит, она перестает быть женщиной и становится просто человеком.

— У меня нет сил бороться!

— А не нужно бороться. Нужно просто любить несмотря ни на что.

— Не все на это способны. Вот вы можете?

— Могу — уже выражение способности.

— Вы будто обвиняете меня.

— Нет, люди сами судят себя, отражаясь во мне и сравнивая с собой.

— У меня такое чувство, что вы как лермонтовский демон требуете души моей.

— Это не я, это мною. Да, я невольно становлюсь тем, кем поверяются сердца.

— Но я несвободна!

— Свобода выбора есть всегда. Впрочем, выбора нет, когда остаёшься самим собой. В любви самое главное свобода. Без свободы нет верности, есть лишь долг.

Они долго молчали. Опустив глаза и комкая в руках платочек, Елена Юрьевна вдруг быстро сказала:

— Скажите Дмитрий Валентинович, вам женщины часто признавались в любви?

Она произнесла эти слова спешно, словно боялась не сказать давно приготовленную фразу, которая прозвучала как упрёк.

“Вот она — награда за страдания, за веру, за то, что я сохранил любовь в своём сердце! — подумал Дмитрий, торжествуя. — Но неужели я ещё способен верить женщине?”

— Вы не поверите, но ни разу! Хотя... одна пыталась, но её признание прозвучало как оскорбление.

— Почему?

— Она рассказала о своей любви ко мне и ушла спать с мужем.

Лицо Дмитрия посуровело. “Отказаться от любви ко мне она не хочет, а от мужа уйти не сможет, поскольку боится неизвестности”.

— Женщине, привыкшей к семейной жизни, очень трудно быть одной. — Она снова будто оправдывалась. — К тому же, нужно жить для других, отдавая всего себя своим родным и близким.

— Я жил для других, всего себя отдавал, строил, пытался создать что-то настоящее, верил, любил… а меня предали. Люди наивные существа: пытаются построить неизменное на вечноменяющемся. Хватит, теперь я живу сам с собою.

— Но это тупик!

— Человек это космос, а в космосе не бывает тупиков. Я живу, как хочу, и тем счастлив. И вам я желаю счастья, если, конечно, вы знаете, что это такое.

— Счастье — это дружная семья, где всем хорошо, интересная работа, приносящая удовлетворение, уютный дом, где тебя понимают, где можно отдохнуть и обрести покой.

— А любимый человек?

— Это как бы подразумевается.

— Вы слишком многого хотите: и деньги и любовь.

— Но ведь без денег существовать невозможно; необходимо и то и другое.

— Весь вопрос, что для вас главное. Каждый имеет то, что выбирает. Если сделаете правильный выбор, то всё будет. Материальные проблемы следствие духовных неполадок. С любовью всё будет, а без любви всё не в радость. Вы же пытаетесь примирить непримиримое. Надо сделать выбор! А для этого необходимо поверить, это и есть проверка любви.

— Я считаю, что люди выбирают, руководствуясь здравым смыслом.

— Это только кажется. Люди всегда выбирают сердцем, и поступают сообразно чувству, даже когда следуют голосу разума; они всегда выбирают себя, или следуют уже сделанному выбору. Скажите, это стремление устроить свою жизнь идёт от внутренней неуверенности в себе или от природного женского прагматизма?

— От неуверенности в себе.

— Если вы боитесь, значит, не верите, и потому пытаетесь найти компромисс, желаете иметь и то и другое. А это невозможно. Я вот ничего не боюсь, потому что верю, верю, что всё исполнится, если буду идти в правильном направлении. Вы же пытаетесь соединить несоединимое. То, что вы предпочтёте, ясно уже по тому, как вы поступили, выходя замуж. Богатство, даже благосостояние, которое привязывает человека необходимостью поддерживать его, ведёт к утрате духовности. Компромисса здесь быть не может.

— Как же вы живёте?

— Мне не много нужно. Я привык работать исключительно по душевному порыву. Заработать не проблема, а вот потратить... Главное для меня — покой. Денег не должно быть ни много, ни мало. Недовольство жизнью проистекает оттого, что хочется всё больше и лучше. Нужно научиться довольствоваться имеемым, и будешь счастлив. Не важно, что именно есть, важно с кем.

— Вы подслушали мои мысли.

— Поймите, чувства самоценны, в этом их прелесть! Не надо пытаться из чувств сделать что-либо материальное, они сразу же умрут; это всё равно что пытаться построить дом из цветов.

— Разве вам не хочется создать уют, комфорт, чтобы в доме было тепло? Только скажите, и найдётся много женщин, которые захотят воплотить ваши мечты о доме.

— Возможно. Но когда комфорт создан, оказывается, что в этом домашнем благополучии лишний предмет это я. Я тоже за семью, но против брака, который является механизмом, эксплуатирующем любовь.

— Вы за свободную любовь?

— Любовь свободна по определению. Без свободы нет любви. Невозможно заставить любить. Но когда что-то примешивается к любви, она гибнет. Всё происходит по чувству, без чувства нет верности, есть лишь долг. Вы хотите втиснуть любовь в рамки семейного существования? Но любовь это духовное. Её нельзя использовать для решения материальных проблем; она самоценна. Когда приходиться спускаться до житейских забот, я словно становлюсь другим человеком и не узнаю себя. Вот вы желаете мне семьи. Но семья не подарок, а прежде всего ответственность. Я предпочитаю летать, нежели просто жить. Вот смогли бы вы жить со мной одна в доме в лесу?

— Да, хочу, мечтаю об этом!.. Но не представляю, как сын...

— Вот это и есть настоящая ваша проблема.

— Нет, дело не в сыне, а прежде всего во мне. Я всегда была такая правильная девочка, какой меня воспитывали родители, а теперь не понимаю, не узнаю себя. Я должна...

— Никто не должен, мы лишь хотим или не хотим! — воскликнул Дмитрий. — Если бы люди делали то, что им нравится, они не только сами были бы счастливы, но делали и других счастливыми. Любовь самоценна и самодостаточна, и не надо использовать её в качестве средства; она оценивает всё, и ничто не может оценить её.

Елена Юрьевна смотрела на Дмитрия восхищённым взором.

— Я услышала от вас то, что хотела услышать, в чём нуждалась, и обрадовалась, что кто-то думает так же, как и я. А как вы относитесь к детям?

После долгой паузы Дмитрий ответил:

— Любовь к ним причиняет мне страдание.

— Но ведь дети это второе дыхание жизни!

— И новый отсчёт времени, в который можно окунуться, позабыв о своих годах. Ребёнок дарит возможность вернуться в детство. Но отсутствие детей заставляет оправдывать каждый прожитый день своей жизни. Дети — это заблуждение.

— Не говорите так! — воскликнула Елена Юрьевна. — Вам просто не повезло. Ребёнок нужен как часть жизни, как неотъемлемая часть реализации себя.

— Вы правы. Дети — особый таймер нашей жизни, это желание бессмертия, даже если бессмертие самообман.

— Неужели вы не хотите ребёнка?

— Хотите вы.

— Да, очень хочу, девочку.

Дмитрий вздрогнул, он вспомнил дочь.

— Ничем не могу вам помочь.

— Почему? Дайте мне вашу руку.

Елена Юрьевна взяла его руку. Дмитрий испытал неожиданное волнение.

— У вас будет две любви и два брака. Первая любовь как бы отработка нашего земного, телесного, своего рода обучение; вторая же — духовная.

— Зачем вы мне всё это говорите? — нервно произнёс Дмитрий, отдёргивая руку. — Зачем терзаете мою душу? Я не верю, не верю, не верю! Хоть ужасно поверить хочу. Не вернуть мне былого потерю. Раз второй в реку уж не вступлю. Жизнь не книга, вернуть невозможно годы веры, надежды, любви. Отнеситесь ко мне осторожно. Лишь доверье есть ключик души. Я желаний своих не забуду, хоть мечтами разорвана грудь. Чьим-то мужем навряд ли я буду, ведь семьи мне уже не вернуть. Не могу повторять то, что было, и подобия уж не ищу. Прожитое, увы, не забыто, а надеяться вновь не хочу. Этой мукой душа заморожена, хоть огонь не погашен в груди. Пусть стучит моё сердце встревоженно. Оно чуждо желанью семьи. Оно жаждет мечтой насладиться. Но вериги прошедшей любви не дают журавлю стать синицей и оттаять осколкам души.

Они долго молчали.

— Как же жить без любви?! — наконец, тихо спросила Елена Юрьевна.

— Да, мы рождены, чтобы любить. И с этим вряд ли кто поспорит. Судьбы своей не изменить, а жертва счастья не построит. Не надо нам себя ломать, и незачем с собой бороться. Любовь лишь надобно познать, и счастье тотчас улыбнётся.

— Вы искушаете меня, — сконфужено проговорила она. — Скажите, сколько бедных женщин вы погубили?!

— Вам хочется упасть, чтобы потом жаждать раскаяния и искупления?

— Я открыта перед вами.

— Не всё, что мы открываем есть наше истинное Я; много в себе мы не видим.

Поджав губы, Елена Юрьевна сказала:

— Мы с вами в разных весовых категориях. Вы обо мне знаете всё, а я о вас ничего.

— Лучше не знать! — отрезал Дмитрий.

“Хорошо, что она ничего обо мне не знает. Она вся сконцентрирована на своих проблемах и захвачена своими чувствами, ей не до меня. Но я её не обманываю, даже надежды не даю. Впрочем, она не понимает моего отношения. Она даже не подозревает, что я нахожусь в положении её мужа. Разумеется, я не совершу того, чего не пожелал бы себе”.

— Как только вы всё узнаете, вы оставите меня, — грустно заметил Дмитрий. — А я не хотел бы, чтобы, уходя, вы унесли с собой мою последнюю надежду найти свою женщину. Пусть продлится как можно дольше очарование, этот сказочный сон, ведь пробуждение неизбежно. Я не сумею построить дом по вашему проекту, но только по своему.

— Это будет дом для одного?

— Нет, для всего человечества.

— А мне там место будет?

— Конечно, как и всем.

— Я чувствую, вы мне предлагаете поверить, и если поверю, то меня ждёт приз.

Она угадала его мысли, и он обрадовался этому.

— Когда я вас впервые увидела, то подумала, что человек с такими глазами обмануть не может.

“Что ищу я в ней? Я лишь хочу любить несмотря ни на что. А она… она пытается устроить свою жизнь. И мужа придерживает на случай, если с любовью ничего не получится”.

— Жаль, что я не смогу воплотить ваши мечты, — произнёс Дмитрий скорбно.

— Вам действительно жаль?

— Вы подозреваете меня в неискренности? — Он удручённо вздохнул. — Впрочем, мне не привыкать. Каждый судит по себе. — Взглянул на неё грустными глазами. — Поймите, если я хоть чуточку буду притворяться или лгать, то ничего не почувствую. Лишь когда говоришь честно, можно что-то в себе открыть новое, неизведанное. Именно потому я хочу быть с вами предельно искренним и свободным в своих чувствах. Иначе я повторю ошибку, пытаясь одеть женщину в ризы собственной мечты и негодуя, что она им не соответствует. Не нужно желать, не нужно хотеть чего-то от чувства, нужно лишь жить этим чувством!

— Мы с вами оба идеалисты, — заключила с грустью Елена Юрьевна.

— А представляете, что будет, если два идеалиста начнут вместе строить одну реальность, причём каждый по своему проекту? Нет, пусть уж лучше мечты останутся мечтами.

Пристально посмотрев на Дмитрия, Елена Юрьевна спросила:

— А как вы относитесь к женщинам?

— От женщин я видел больше плохого, чем хорошего.

— Бедняжка, как вам не повезло.

— Напротив, мне всегда везло с женщинами. С тех пор как я узнал их, я перестал им верить. Что ж поделать, наше прошлое во многом определяет настоящее. А прошлое моё таково, что от прикосновения возникает не радость, а боль. Пережить смерть, испить сполна предательство любимой женщины и после этого не перестать чувствовать... Я себе удивляюсь!

— А сколько у вас было женщин? — с интригой в голосе спросила Елена Юрьевна.

— Несмотря на все мои старания, я ни одну не сделал счастливой, — ответил Дмитрий печально. — И дело не в них, а во мне. Это я такой ненормальный, сумасшедший, Идиот. Живу словно замороженный, в мучительной надежде... нет, не на счастье, а на мечту. Трудно с собой что-нибудь поделать, когда хочется ласки, нежности…

— Вы похожи на мечтателя из "Белых ночей".

— Да, всё это мечты, но без них нет жизни. Мы создаём женщину своим воображением, делаем из неё тайну, чтобы потом разгадывать, иначе скучно было бы жить!

— Мужчины идеализируют женщин, видят в нас ангелов.

— Они просто пытаются подняться до того, что ниже их!

На лице Елены Юрьевны застыл мучительный вопрос.

— В женщине должна быть какая-то загадка, — сказала она.

— Значит, этой загадки нет?

Елена Юрьевна смутилась.

“Нужно всегда быть выше женщины, иначе она на тебя никогда не взглянет”.

— Да, мужчины нуждаются в ангеле, своей идеальной возлюбленной, которую они наполняют своими желаниями. Вот и я свою мечту превратил в ангела; теперь она всегда со мной, и я более не пытаюсь увидеть в земной женщине нечто идеальное.

— А я вот мечтаю о вполне реальном: иметь дружную семью, интересную работу, любимого мужа, любящего меня беззаветно…

— Такое счастье одно на миллион.

— Пусть я и буду этой единицей на миллион.

“Она, как и все, хочет не столько любить, сколько устроить свою жизнь. Впрочем, вряд ли можно её в этом упрекать. Создать семью, родить ребёнка — в этом назначение женщины!”

— Любовь к женщине — это двигатель развития человека и человечества, — патетически произнёс Дмитрий.

— А любовь женщины к мужчине что-нибудь значит?

— На мой взгляд, это лишь средство обретения материнства.

— Вы низводите женщину до принадлежности, — возмутилась Елена Юрьевна.

— Нет, я признаю женщину важнейшей частью мироздания, без которой ощущаю себя ущербно. Это равноценная половина бытия, возможно, более ценная, нежели мужчина.

Дмитрий выжидающе умолк, но Елена Юрьевна не захотела ответить.

“Пустота, одиночество, и любви нет, и глаза не сверкают, и морщинки уже на лице, складки возле губ, и пустота, мучительная пустота одиночества, жажда любить и быть любимой, иметь семью и родить ребёнка, заботиться о них, отдавая все силы своей души и тела, желание служить близким до самозабвения... Да, ты женщина!”

— Вы спрашивали, были ли у меня женщины? — решился ответить Дмитрий. — Была одна... однажды. Она говорила, что ни с кем ей не было так хорошо, как со мной, что сбываются её мечты, а когда за ней пришёл муж, она кокетливо махнула мне ручкой, сказав напоследок, что ничего не сможет скрыть от мужа, потому что они с ним единое существо. В тот момент мне показалось, что меня использовали в качестве нужника. — На скулах Дмитрия заходили желваки. — Ту ручку я никогда не забуду!

“А что бы ты делал, если бы она осталась? Ты обвиняешь их в преданности мужу, хотя сам мечтаешь о женской верности”.

— Как же вы пошли на это? — удивилась Елена Юрьевна.

— Есть такие ситуации, когда отказать женщине всё равно что унизить её.

— Почему же она ушла?

— Потому что за каменной стеной брака спокойнее, чем летать в неопределённости любви. Мой опыт подсказывает, что женщина это всегда искушение, всегда соблазн; она мечтает о любви, но всегда выбирает удобство, — такова уж её сущность! В Библии об этом правильно сказано.

— На мой взгляд, в Библии и в Коране несправедливо говорится о низшей природе женщины, — с неудовольствием заметила Елена Юрьевна. — Они более совершенные создания, нежели мужчины. Будда, например, утверждал, что женщина может достичь наравне с мужчиной высших степеней духовного развития. Без женского самопожертвования невозможно было бы никакое развитие. Мужское и женское начало равны и взаимодополняют друг друга. А в вечном союзе мужчины и женщины присутствует Бог.

— Значит, сам по себе я неполноценен?

— Высшая степень творчества возможна лишь в сотрудничестве с энергией родственной души.

“Она говорит так же, как думаю я. — Дмитрий ощущал вибрации её души, однако в душе его не возникало резонанса с тем, что чувствовала она. — Хотелось бы испытать родство душ, хотя бы для того, чтобы убедиться, что оно существует”.

— Для меня женщина — это вселенная. Я ищу воплощения, единения, но моё мечтание о женщине выше земной женщины. Очарование быстро исчезает, стоит только сблизиться. Это даже не любовь к женщине, это просто Любовь! И это не страсть; я не верю в страсть.

“Как я хочу, чтоб кто-то меня понял, поняв, принял, а приняв, полюбил, любви слезами душу разморозил и нежностью мне сердце исцелил, чтоб вместе мы Любви служить могли бы, всецело отдавая Ей себя, и в этой жертве будучи едины, исполнили судьбу свою сполна”.

— Дмитрий Валентинович, а сколько женщин признавались вам в любви? — спросила Елена Юрьевна, пряча глаза.

— Влюблялись — да. Но ни одна из них не смогла полюбить меня, ни одна не захотела пожертвовать всем ради меня.

“Неужели она меня любит? Неужели это моя женщина, моя половинка? Как же хочется любить!”

— Вы эгоист. Впрочем, все мужчины эгоисты.

— Такова участь мужчин — брать, чтобы отдавать, а женщин — жертвовать собой. Женщина искупается деторождением, а мужчина работой во благо человечества.

“Она права: я хочу, чтобы мне служили. Но её сил и судьбы не хватит на меня. Мы слишком разные, и любви здесь недостаточно”.

— Вы всё мечтаете о женщине, тогда как она рядом, — с недовольством сказала Елена Юрьевна и покраснела.

“Она просто наивная девочка, которая ещё не освободилась от девичьих грёз”.

— Хочется, очень хочется подарить себя целиком, но знаю, весь я никому не нужен. То, что выжжено болью, вряд ли сможет расцвести. Быть может, когда-нибудь я и захочу того, что сейчас отвергаю, но пока...

“Как только она всё узнает, она откажется от меня. Печально! Но также печальна и жизнь, если думать о смерти. А потому, нужно наслаждаться процессом, даже если конец неизбежен”.

Когда они проходили мимо храма, Елена Юрьевна предложила:

— Давайте зайдём в церковь.

Дмитрий молча последовал за ней. Его обрадовала эта долгожданная неожиданность, и про себя он подумал: “соединить меня с женщиной сможет только любовь к Богу!”

Она поставила свечку у иконы Николая Чудотворца и у иконы казанской Богоматери, он у Распятия.

“Если она действительно верит, то пойдёт за мной и займёт подобающее женщине место”.

— Много нужно пройти, чтобы понять, что Бог есть любовь, — сказала Елена Юрьевна, когда они вышли из храма. — Но что же делать дальше?

— Любить, любить не смотря ни на что!

— Не уверена, смогу ли, но твердо знаю: главное — это служить Богу, и тогда всё получится, и в семье это объединит меня с мужчиной.

“Удивительно! — Дмитрий ощутил, как быстро забилось сердце. — Я так хотел это услышать… но совсем не ожидал услышать это от неё. Неужели она моя половинка, мой спаситель?”

Пристально взглянув на неё, Дмитрий неожиданно для себя сказал:

— Мне кажется, вы женщина, которую я всегда мечтал встретить, искал очи — тёмные вишни — совсем как у вас! В ваших глазах я потерялся!

“Жена чужая — не чужая. Жена? А может быть, судьба? Смотрю в глаза ей, не моргая, понять желая, кто она”.

— Вы меня идеализируете, — улыбнулась Елена Юрьевна.

— Потому, что ничего от вас не ожидаю, и вообще, свободен от желаний. Мне ничего от вас не нужно, нужны лишь вы сами.

“Странное чувство. Меня неодолимо влечёт к ней, словно жертву к своему палачу”.

— Вам, наверное, было приятно, когда я вам признавалась в любви? — спросила Елена Юрьевна.

— Меня это оскорбило.

— Почему?

— Потому что в любви вы признались мне, а думали о муже.

Елена Юрьевна смутилась.

Они зашли в парк. Парк был полупустой и светлый. Они долго молча гуляли, наконец, присели на скамейку. На деревянном сиденье кто-то ножом вырезал: "Из жизни ничего не вычёркивается".

— Помните, в школе, вы просили меня помочь вам, — сказала Елена Юрьевна. — Может, на этом и надо было остановиться? Ведь я тоже мечтаю помогать детям стать людьми нового времени. Только я хочу начать с тела, а вы сразу с души. К сожалению, сейчас это невозможно. Но я верю, что всё ещё будет.

“Неужели она не понимает, что на фоне её отношений с мужем ей невозможно верить?”

Дмитрий улыбнулся.

— Смейтесь, смейтесь, дорогой Дмитрий Валентинович, — с грустью сказала Елена Юрьевна. — Как я устала называть вас на Вы!

Он вздрогнул! Заглянул в её глаза пронзительно.

Они долго смотрели друг в друга. Наконец, Елена Юрьевна не выдержала, отвернулась и, не глядя на него, еле слышно произнесла:

— Дайте мне руку. Пусть хотя бы пять минут счастья...

Дмитрий накрыл её руку своей и почувствовал, как бьётся сердце — его и её.

Вдруг она большим пальцем слегка сдавила его ладонь. “Совсем как… — подумал Дмитрий, и сердце его замерло. — Она хочет ласки, но я уже знаю, чем это кончится”.

— Так хочется нежности. Мне нужно...

— А почему не спросите, чего хочется мне?

Она не ответила.

Обрывки взгляда, страх, желание прикоснуться. Глаза её как крик о помощи, и рука, протянутая рука, пытающегося найти спасение.

“Как она прекрасна!”

Ждала ли она чего-то? Он не хотел думать об этом. Ему ничего было не нужно. Она желала, а он хотел оставаться собой, ощущая необходимость во что бы то ни стало держать дистанцию, и не в силах избавиться от воспоминаний.

“Всё банально до безобразия, — у неё с мужем то же самое, что и у моей жены: вышла по глупости, пытаясь сбежать от себя, теперь жаждет начать новую жизнь. Но неужели ты откажешься от новой жизни, зная, что неминуемо ждёт разочарование и одиночество, зная, что эта жизнь не вечна, и впереди ожидает смерть?”

— Пять минут счастья меня не устроят, — осторожно, но твердо сказал Дмитрий.

“Хочет он меня или нет? — так в конечном итоге можно сформулировать интерес женщины к мужчине. Она размышляет "интересна ли я ему?", но никогда — "я сама по себе интересна". Женщина остаётся женщиной, всегда пересиливая в себе человека; ей нужно касание, поглаживание, проникновение, — натуру не переделать!”

Он хотел взять её за руку, удержать в своих ладонях, но что-то говорило ему, что приближаться не следует. Радость манила, а боль не отпускала.

“Моё отношение к ней не просто желание, не страсть, а скорее, потребность в вере, в ком-то, кто бы принял и понял меня, потребность любить, желание в ком-то остаться”.

Но он чувствовал, что ему нужно оставаться одному. Пусть она использует его, хотя это ему и неприятно, но он готов доставить ей радость, даже если потом придётся страдать.

— Вы хотели предложить себе пять минут счастья, чтобы потом утолить жажду раскаяния в собственной греховности? — как можно мягче сказал Дмитрий.

“Она живёт на деньги мужа, и при этом не испытывает никаких угрызений совести, изменяя ему со мной. Ох, женщины!”

— Вы для меня испытание!

“Да, я испытываю её, и, наверное, это правильно. Выбрать меня — безработного, без дома, без всяких надежд на признание, отказавшись от семьи, от мужа, от достатка, бросив тем самым вызов родным и уйти в неизвестность, — на это ни одна женщина не способна!”

— Я вам, вы мне даны как испытание найти награду или же позор. Душа в душе находит покаяние или вершит себе же приговор.

“Скорее всего, она останется с мужем. И правильно сделает. С ним стабильность и уверенность в завтрашнем дне, со мной же полная неопределённость. — А может, ты боишься, что она бросит всё и пойдёт за тобой? — И есть страх, и в то же время отсутствие страха вступить в любовь. Она не любит меня, она влюблена. Для неё я лишь объект любви. Не нужен ей я весь. А по частям себя я растащить не дам. Берите, если хотите, со всеми достоинствами и недостатками”.

— Это всё как сон, — произнесла Елена Юрьевна зачарованно.

— Лучше не просыпаться.

“Опять хочу обмануть себя надеждой. Могу мечтать сколько угодно, но знаю, что счастье с ней для меня невозможно. Какой фантастической представляется действительность, когда знаешь, что ждёт впереди!”

Они долго сидели молча, стесняясь взглянуть друг на друга.

— Мечты сбываются.

— Не замечала.

— Значит, мало мечтали. Ведь мечта, как и любая мысль, неслучайна. Нет ничего случайного. Браки вершатся на небесах, даже несчастливые. Это понимаешь, когда осознаёшь, что всё закономерно и нет ни одного случайного шага в жизни.

— Выйдя замуж, я совершила ошибку.

— Мы называем ошибками, как правило, события прошлого, и почти никогда не считаем ошибкой происходящее.

— Хочется перечеркнуть и начать жизнь сначала.

— Из жизни ничего не вычёркивается!

— Даже ошибки?

— В жизни своей ошибок не бывает. Всё есть Судьба — плоха, иль хороша. И даже если в нас душа страдает — то ей на благо, но не навсегда. Всё выправит любовь, печаль и скуку, затянет раны, шрамы удалит, и в счастье превратит былую муку, и в радость обернёт, что в нас болит. Лишь верить надо в давние заветы, и чудо в точности произойдёт. Душа нам шепчет верные рецепты. Неверящий же это не поймёт. Не сотворим же мы прелюбодейства, но лишь любовь — в том мудрости секрет! Противно мне любое лицедейство. И в этом заключил я свой обет. Не нужно слов — вы мне в глаза взгляните, и я пойму, где правда, а где ложь. Передо мною вы не согрешите. Нам Бог судья, Он видит нас насквозь! Так будем же честны друг перед другом, а более пред тем, кто стал родным. Добро и зло идут от нас по кругу. Что получили, то не возвратим. Чтоб разорвать порочный круг ошибок, покаемся пред всеми и собой, что злоба не лишит нас впредь улыбок и искренним наш будет шаг любой. Быть честным до конца душа желает, ведь ложь любая к гибели ведёт. Любовь без правды тотчас же растает, а в искренности только расцветёт. Мы радостью проверим наши чувства. Надрыв любой укажет нам на грех. Творить любовь — то мудрость и искусство, а вовсе не соблазн ночных утех.

Елена Юрьевна слушала, потупив взор.

— Ваши мечты иметь счастливую дружную семью, дом, в котором всегда есть пироги, любящего и любимого мужа прекрасны. Это и мои мечты. Но мне с горечью приходится сознавать, что они не выполнимы, во всяком случае, мною. Всё что я могу, это любить вас. И только!

Он говорил о своей любви, она думала о своей. Он понимал, что она его не понимает, вернее, понимает по-своему, а потому решил объясниться.

Дата добавления: 2015-10-28