Ибо то угодно (Богу), если 6 страница

— Как вы себя не любите! Тогда купите мне.

— Да у него снега зимой не выпросишь, — вмешалась кассирша.

— Хорошо, давайте, — сказал Дмитрий. Ему почему-то захотелось сделать ей приятное. — С вашей внешностью нужно работать фотомоделью, а не продавцом.

Девушка смутилась. Видимо, прежде ей таких комплиментов никто не делал.

Дмитрию нравилось совершать необъяснимые, внешне бесцельные, кажущиеся абсурдными поступки, в которых только и проявлялось его истинное я.

Заплатив за конфеты, он обнаружил, что на сдачу кассирша дала лишние деньги. Дмитрий без колебаний вернул их.

— Никто со мной ещё так не поступал, — удивилась кассирша.

— Совесть дороже.

Положив конфеты на прилавок, Дмитрий направился к выходу.

— Это мне? — успел услышать он удивлённый возглас.

Проходя мимо газетного киоска, в глаза бросились заголовки журналов: "Как утолить жажду любви?", "Девушка на одну ночь", "Меня изнасиловали".

“Они что, все с ума посходили?” — зло подумал Дмитрий.

— Чего хотите? — увидев потенциального покупателя, спросила продавщица.

— Кто бы мне сказал, чего я хочу?

— Купите самый популярный сейчас журнал "Вне закона". Интересная подборка: "Я убила своего мужа", "Рабыни любви ", "Я — бывшая мужчина".

— А я бывший женщина, — усмехнулся стоящий рядом мужик.

— Вот интересно ещё: "Женщины насилуют мужчин. Их становится всё больше", — рекламировала свой товар продавщица.

— Где бы таких найти? — зачарованно произнёс тот же мужик.

— Нет любви, нет, — согласилась продавщица. — Полюбишь одного, а у него челюсть вставная.

На автобусной остановке, как обычно, толкались люди, пытаясь влезть в подошедший автобус. Со всех сторон Дмитрия окружали женщины. И вдруг неожиданно для себя он стал пропускать вперед себя женщин, одну, вторую, третью.

— Пропустим представительниц слабого пола, уступим место девушкам.

Женщины, удивлённые, улыбались.

— Ты что, спятил?! — возмутился мужчина средних лет.

Двери уже закрывались, когда кто-то из мужчин протянул Дмитрию руку и помог влезть в салон. Стоя возле женщины, державшей на коленях сетку с пустыми бутылками, Дмитрий подумал:

“Может, напиться? — Но сразу же отверг эту мысль. — Нет, водка не заполнит пустоты, не придаст смысл бессмысленности существования”.

— Посчитай, мил человек, — обратилась к Дмитрию старушка, — а то я совсем слепая стала, не вижу; мне ведь уже девяностый год пошёл. Сама-то я различить не могу монетки, а люди берут с ладони и обманывают меня. Совести у них нет. А у меня на каждый день денежка посчитана. И всё равно чуть-чуть да не хватает. Что ж за жизнь такая! Моченьки моей больше нет терпеть. Вот бы уж машиной лучше задавило. Только чтоб насмерть. А то ведь собьёт, и будешь лежать никому не нужная. Я ведь три инфаркта перенесла. Теперь побираюсь. На хлеб чтобы. Только таких как я нынче много. На всех милостыни не хватит.

Сидевшая напротив дама прятала за воротом пальто кошку, а та высовывала мордочку и с любопытством осматривалась.

— Вот к доктору везу, — объяснила хозяйка. — Хочу вылечить. Нашла её в коробке, кто-то, видать, выбросил: лапы у неё были сломаны, ходила под себя. Уж вторую приютила, хотя самой есть нечего.

— Может, не лечить тогда, раз денег нет?

— Так ведь помрёт. Жалко. Каждый ведь жить хочет.

— Не каждый. Умереть может быть даже лучше, чем мучиться.

Женщина не ответила, и щекой нежно прижалась к своему зверьку.

— О детях столько не заботятся, как вы о кошках, — сказал с укором стоящий рядом мужчина. — Нарожают, а потом выбрасывают, или терзают всю жизнь.

— Да, от детей одни заботы, — согласилась везущая пустые бутылки. — Я даже трудовой стаж потеряла, когда из-за них вынуждена была оставить работу.

— Но ведь дети от любви появляются, — возразила любительница кошек.

— Появятся, а потом не знают, что с ними делать.

— Как же без детей? Так и жизнь остановится.

— Не остановится. А ежели остановится, так и пусть. Зачем она, жизнь, ежели страдать приходится без конца. Нет, дети баловство одно.

— Так ведь и вас мать родила.

— А лучше б не рожала. Лучше вовсе не жить, чем так мучиться.

— Но согласитесь, дети это праздник.

— У меня один праздник — когда напьюсь, чтобы ничего уже не чувствовать и ни о чём не думать.

Рядом на сиденье присела женщина, посадив к себе на колени мальчика лет восьми.

— Ты моя игрушка, ты моя лапушка, ты моя радость, моя забава.

— Мама, перестань, — сказал мальчик, смущаясь.

— Я тебя родила, и теперь могу делать всё, что захочу. Ты моя игрушка. Что хочу, то и делаю.

— Конечная остановка. Станция метро, — объявил водитель.

“Куда теперь? А, всё равно!” И он направился к входу в метрополитен.

“Ноги… ноги… ноги… ботинки… туфли… сапоги… ничего себе ножки… опять этот… и ведь никто, никто... не могу больше их видеть… не могу... холодно… и бок болит… и жрать хочется… и ведь никто не подаст, никто... собачья жизнь... будь она проклята... уснуть... уснуть… и видеть сны, быть может… помереть бы... надоело мучиться... зачем нужна такая жизнь... одни страдания… и ведь как мало для счастья надо… поесть… и спать в тепле… ну и чтобы любил кто-то… заботился о тебе… хотя… хотя бы сосиску съесть… хотя бы одну сосиску… они-то едят… вон жуют как… кто бы мне дал кусочек… а ведь я тоже живое существо... я тоже жрать хочу... их бы в мою шкуру... будь я на их месте, я бы подал… неужели они не чувствуют... впрочем, какое им до меня дело... каждый за себя… каждый прежде о себе думает… такова жизнь… не хочу такой жизни… и зачем я появился на свет… какой смысл в такой жизни… каждый норовит пнуть… под ноги не попадайся… растопчут… никто к себе не пригласит… никому я не нужен… никто меня не любит… никто… бедный я несчастный… никто слёз моих не видит… помру, никто не заметит… я бы на их месте… и почему люди такие бесчувственные… кто бы знал, как мне тяжело… одному… у других есть и дом… и еда… а у меня ничего нет… я вынужден питаться объедками… а чем я хуже их… нет, жизнь несправедлива… несправедлива… ну почему я не человек... был бы я человеком… я бы такое сделал!..”

Дмитрий нагнулся к свернувшемуся в углу возле входа псу. Тот поднял глаза. Удивительно добрые, удивительно человечьи глаза. “Он плачет”.

Дмитрий погладил пса. Тот тяжело вздохнул.

— Что, брат, тяжела жизнь?

Пёс заскулил и завилял хвостом.

— Я бы и рад взять тебя к себе, но прости, не могу — аллергия. Прости.

Пёс отвёл глаза. “Он всё понял”.

В потоке людей на эскалаторе какая-то женщина визгливо кричала, брызгая слюной.

— На дорогах и на колесах психотронное оружие. Ребёнок мой на меня кидается. Это всё психотронное оружие. Разбить, разбить всё, пусть они так сидят, а людей убрать оттуда. В пирожковую войти нельзя. Там сидят душегубы. Убьют они нас ночью, убьют. Меня отравить хотят. Такие пытки творят, каких фашисты не знали. Разбить поганьё! Разбить, разбить...

— Сумасшедшая, — сказал кто-то. — Таких недавно много выпустили из психлечебницы, потому что кормить нечем.

Кричащая продолжала размахивать руками, голова её при этом моталась из стороны в сторону.

— Сволочи, сволочи!.. Сломать это всё, сломать!.. Враги готовятся схватить наш город... Душители!.. Сволочи!.. Сломать всё это, сломать!..

Он и сам был готов ругаться на весь свет, настолько опротивело всё вокруг, особенно люди с их тараканьей суетой, вечным мельтешением и откровенным нежеланием почувствовать чужую боль.

Спустившись в подземный вестибюль, Дмитрий услышал знакомую мелодию, — играл скрипач, зарабатывая себе на жизнь. Душа задрожала, на глаза навернулись слёзы. Он достал оставшиеся деньги и положил в потёртый скрипичный футляр, лежащий возле ног музыканта. И ещё долго стоял и слушал, чувствуя, как всё внутри немеет, как душа резонирует плачущим звукам, и уже был готов заплакать вместе со скрипкой, не зная зачем и почему.

— Здравствуйте.

Дмитрий оглянулся и узнал в двух подростках своих недавних учеников. Рядом стояла взрослая женщина, видимо, мать одного из них.

— А вы в нашу школу вернётесь? — спросили дети.

— Конечно, — улыбнулся Дмитрий. — Если только директор не будет против.

— А мы его попросим.

Женщина улыбнулась.

— С вами здороваются, — сказала она, — значит, помнят и любят.

— Выходит, не зря учил, — не без гордости сказал Дмитрий. — Только почему-то администрация школы не любит тех, кого любят дети.

Женщина только пожала плечами.

— Знаете, а ведь директора сняли с должности. За то, что он пьяный грубо вёл себя с учениками на школьном вечере.

— Что ж, для меня это не неожиданность, — сказал Дмитрий. — К этому всё шло.

Вспомнив, что в сумке лежит шоколадка, Дмитрий вынул и протянул её детям.

— Вот, держите на память.

— Спасибо. Вы как всегда щедры.

Дмитрий почувствовал себя счастливым. Дети попрощались и ушли, а он продолжал стоять, слушая скрипача и думая о том, что музыка это души спасение, а искусство в целом — чудодейственное средство исцеления.

Подошёл поезд. Войдя в вагон, Дмитрий столкнулся с резким запахом давно немытого человеческого тела. Он с удивлением увидев разбросанную пластиковую посуду и сидящего на полу человека. Тот был без ботинок, в одних носках, в руках держал пластиковую тарелку, что-то с неё слизывая. Закончив с едой, мужчина стал жестикулировать руками, давая понять, что глухонемой и просит подаяния. Дмитрий порылся в карманах, — они были пусты.

Кто-то протянул бомжу шоколадку, но тот жестами дал понять, что ему нужны деньги.

“Неужели он живёт в поезде?” — недоумевал Дмитрий, наблюдая, как сорокалетний мужчина обустроился в вагоне метро.

— Недавно амнистированных выпустили из тюрьмы, — сказал кто-то, — чтобы не допустить голодного бунта.

— А вот бы взять у богатых, да нищих-то и накормить.

— Да, кто-то живёт, а кто-то существует.

"Ешь богатых!" — было написано фломастером на стекле. А рядом: "хочу мужа с «мерсом»".

Всё свободное пространство вагона было залеплено рекламными плакатами, — они просили, убеждали, призывали, требовали. "Приговорённый к расстрелу поставлен перед выбором: умереть или убивать", — гласила реклама очередной книжной жвачки. — "Его убили. Он родился заново. Чтобы убивать". — Стоило ли ради этого рождаться заново? — "Самый простой способ изменить себя — это пена для укладки волос". — Неужели так просто? — "Вы хотите отдохнуть на острове Майорка?" — Конечно, хочу. — "Нужно лишь купить женские гигиенические прокладки". — Бред какой-то! — "А главное, сухо!" — Я сойду с ума. — "Живите без боли!" — Без боли, без боли... Но как? — "Нурофен, и боль прошла!" — А если болит душа? Нет, я не хочу лишать себя этой боли, благодаря ей, я чувствую себя живым. — "Счастье в гармонии". — Наверное. Но как добиться гармонии? — "Вам надо в Кайзер!" — Куда? — "Самый большой магазин". — Мне надо не в кайзер, а в туалет! — "Нет, вам всё-таки надо в Кайзер". — Напиться, что ли? — "Не пей у штурвала, дотяни до причала. После нашей водки будет о чём вспомнить".— Напиться и забыться! — "Только у нас вы можете выиграть суперприз. Покупайте газету «Поле чудес»". — Где я? В стране дураков? — "Россия – щедрая душа". — А разве душа может быть иной? Россия это бегство от невыносимого груза рациональности. — "Самый модный стиль этого сезона — голое тело". — Бред, бред, бред! — "Всё что вам нужно, это спальный гарнитур, и тогда, может быть, вас полюбят". — Как просто! — "Мужчина напрокат". — Абсурд! Абсурд? Или, может быть, так и должно быть?

Разглядывая симпатичное лицо сидящей напротив девушки, Дмитрий заметил надпись на её значке: «Интим не предлагать!» «Мой выбор – безопасный секс», — гласила надпись на значке у другой девушки.

“Разве кому-то нужна моя любовь? — подумал он сокрушённо, — моё сокровенное, интимное?!..”

Стоящая рядом девушка читала любовный женский роман.

— И чем могут нравиться такие книги?

— Думать не надо.

Увидев освободившееся место, Дмитрий сел рядом с парнем, читающим книгу. По привычке заглянув в текст, Дмитрий прочитал знакомые мысли.

— Истина не в книгах, а в сердце, — не удержался он. — Чтобы понять написанное, нужно заглянуть в себя самого, прочувствовать, только тогда поймёшь. Но не путём логических умозаключений, а через озарение, через откровение!

Парень ничего не сказал и вышел на остановке. Справа подсели трое мальчишек. От них пахло бензоловым клеем. Взгляд их блуждал. Время от времени они нагибали голову к карману, и, закрыв глаза, что-то вдыхали.

“Вот и они ищут забвения. Несчастные дети. Никому они не нужны! Никто их не любит!”

Вдруг поезд резко затормозил и остановился.

— Что случилось?

— Недавно кто-то бросился под поезд. Может, опять?

— От такой жизни бросишься. Одна моя знакомая легла в клинику на обследование, а врачи ввели ей не то лекарство, у неё, оказывается, аллергия была; так и умерла.

— Видать судьба такая.

— Да. Только как узнать, какая у тебя судьба.

— А может, лучше и не знать вовсе. У меня тоже, подружка, молодая ещё совсем, легла в больницу на вытяжение позвоночника, да и не встала со стола, а написали, якобы, она была неизлечимо больна. И ведь никакой ответственности врачи не понесли.

— От судьбы не убежишь.

— Да. Но вот что такое судьба?

Проталкиваясь среди стоящих пассажиров, по вагону ползла молодая женщина с «ампутированной» ногой. За ней шёл ребёнок четырех лет с протянутой рукой и плакал. Дмитрий порылся в карманах, но ничего не нашёл. А мальчик стоял напротив, крестился и протягивал руку.

— Подайте, люди добрые...

— Если подавать, то они здесь толпами ходить будут, — сказал кто-то сзади.

— Да они зарабатывают больше нашего. Это самые настоящие рабы. На бесправных и искалеченных бизнес делают.

— Подают не потому, что верят в их нищету, а ради себя, чтобы казаться добрым и сострадательным.

Дмитрий еле дождался, когда на остановке откроются двери вагона, и сразу вышел. Женщина с ребёнком тоже покинули вагон. Мать отвязала «ампутированную» ногу, пересчитала мелочь, которую дали сыну, и стала его ругать. Ребёнок заплакал. Тогда мать с ненавистью ударила его по лицу. Мальчик заплакал ещё больше. К ним подошёл мужчина, отобрал у женщины деньги, пересчитал, и стал её ругать. Женщина привязала «ампутированную» ногу и поползла к подходящему поезду.

“Неужели судьба каждого справедлива?" — подумал Дмитрий. И тут его внимание привлёк плакат, который держал сидящий посреди зала мужчина.

— Погадать не желаете? — обратился он к подошедшему Дмитрию. — Или, может, боитесь?

— Может, и боюсь. А вы кто?

— Маг, ясновидящий, шаман, эзотерический психолог, — называйте, как хотите. Одиночество, разлады в семье, неудачи в бизнесе, желание узнать будущее, — всё это моя специальность.

— Зачем знать, что с тобой будет, если будущее изменить невозможно?

— Кто знает, кто знает...

— Если, к примеру, вы действительно предскажете мою судьбу, то у меня появится искушение проверить. А это уже борьба с Предопределением, то есть богоборчество.

— Я вас не искушаю и не призываю бороться с Богом, а просто хочу помочь. Например, кто приходит ко мне за новым жильём, вскоре получает его, кто ищет хорошую работу — её находит.

— Но как вам это удаётся?

— Мне удалось выйти на центр руководства судьбой отдельного человека и описать законы, по которым он работает. Использование этого механизма позволяет привлечь к себе любое желаемое состояние, человека, вещь, отношение, здоровье.

— Как именно?

— Я обучаю приёмам и техникам правильного мышления или мудрости жизни, поясняя смысл Закона: наша жизнь такова, какой её делают наши мысли.

— Но разве можно изменить судьбу?

— Судьба есть, но вот понимают её не совсем правильно. Скажу только, что материализуются не только оперативные мысли, но и стратегические мысли-блоки, хранящиеся в нашем подсознании. Человек перестаёт творить зло, он осознаёт своё вселенское предназначение, беря ответственность за всё, что происходит вокруг него, он сам становится творцом любого желаемого чуда.

— Я бы хотел найти работу по душе.

— Давайте посмотрим, есть ли оккультное воздействие на вас, а потом уже будем принимать решение. По ладони можно многое рассказать о вашей жизни и судьбе.

— А что такое судьба?

— Судьба заложена в человеке, и отражение её можно прочитать на ладони. Ладонь — карта прошлого, настоящего и будущего, которая отчасти предопределена ДНК, отчасти обстоятельствами жизни. Смотрите сами. Здесь чётко видно, что через два года у вас родится мальчик.

— Да я с женой развожусь!

— Ваше личное счастье связано с работой. В январе наиболее благоприятный период. В мае уже новая брачная ситуация. А ещё через год рождение сына. Вы пять лет назад встали не на тот путь. Из четырех возможных выбрали самый бесперспективный. Не повторяйте снова таких ошибок.

— Если вы можете предсказать судьбу, значит вы Господь Бог? Но ответьте, что такое судьба?

— Этого никто не знает.

— Зачем тогда обманывать доверчивых людей?

Маг улыбнулся.

— Я просто хочу заработать.

“Опять всё то же”, — вздохнул Дмитрий и вошёл в вагон подошедшего поезда. Больные ноги ныли, и он присел на свободное место. Справа, забившись в угол и спрятав лицо в колени, сидела полуголая молодая женщина. Она была в одних капроновых колготках и в курточке на голое тело. Пассажиры с укором смотрели на неё и переглядывались.

“Ей стыдно. Стыдно? Но что такое стыд?” Вдруг в памяти всплыло: “Стыд — вот чувство, которое спасёт человечество!”

В вагон вошёл мужчина с палочкой в руке и завёрнутыми по колено штанинами. Голени его были в кровоточащих язвах. Смотреть без содрогания было невозможно. Ничего не говоря, мужчина показывал табличку с надписью: “Подайте на операцию ног. Умираю”.

“Куда же от всего этого деться?! Вот сидит женщина, улыбается, глядя на всех, всему радуется, разговаривает с собой, что-то напевает. Наверное, сумасшедшая. Окружающие смотрят на неё с жалостью. А может, права она: без ума счастье, а от ума только горе? Это нас надо пожалеть, это мы достойны снисхождения! Ведь счастлив человек, по большей части, лишь когда теряет голову. "Сумасшедшая! Совсем голову потеряла!" — говорим с завистью о безумно влюблённой. Она радуется несмотря ни на что, поёт, танцует, улыбается всем; безумная, она счастлива! А я хмурюсь от грустных мыслей, мне тяжко от сознания нависших надо мной проблем. Как сбросить этот груз? Как избавиться от невыносимых мыслей? Каким должен быть ум, чтобы не было от него горя? Каким должно быть отношение к миру, чтобы быть счастливым несмотря ни на что? Сойти с ума? И разве употребление спиртного и наркотиков не есть добровольное безумие? Но употребляем, потому что хотим, пусть на время, отрешиться от этой жизни и почувствовать себя счастливыми. "Оглянись! Вот они стоят рядом с тобой. Им нелегко. Им не до улыбок, смеха, развлечений. Они потеряли вкус к жизни и даже не думают попробовать его поискать. И ты с ними? Ты с ними или с нашим пивом? Вкус к жизни заключён в удовольствиях, во всём радостном и веселящем, что мы можем себе позволить. С пивом вы отрываетесь от всего, что может вас печалить, вы парите на облаках удовольствия, в высшей точке отличного настроения"”.

Выйдя из метро в центре города, Дмитрий пошёл куда глаза глядят. Развешанная повсюду реклама призывала играть и выигрывать ценные призы, но из всех перечисленных приманок ни одна не казалась необходимой. В витрине магазина по телевизору показывали старый, до мелочей знакомый фильм. Дмитрий остановился и вдруг почему-то спросил себя: а может ли не произойти то, что должно случиться? может ли измениться судьба героев? “Нет, каждое их движение, каждое слово, равно как и финал, предопределены. Не такова ли и моя жизнь?”

Ему вдруг показалось, будто он видит фильм, в котором он действующее лицо и исполняет уготованную сценарием роль, а потому не вправе уклониться от предначертанной ему сценарием участи.

“Неужели всё так и есть в действительности? Но тогда всё предопределено, и как ни пытаешься самосовершенствоваться, всё равно останешься собой, в рамках дарованных тебе способностей, где даже сама потребность в самосовершенствовании предопределена. Тогда какой во всём этом смысл?

Откуда, откуда во мне эта неискоренимая потребность в смысле, словно без него жить невозможно? Разве дерево мучается такой проблемой. Но я же не дерево! В моей власти сделать многое. Но что именно я должен сделать?

А может быть, и не нужно ничего делать? Зачем? Для чего? Делать что-либо, пытаться оставить после себя след имеет смысл, если жизнь не имеет конца. А если всё конечно, тогда зачем вообще жить? Ради детей? А если их нет?

Есть, есть смысл в этой жизни, только если жизнь не кончается за порогом смерти. Ведь если я исчезну, зачем тогда что-либо делать? Кому нужно то, что я делаю, если не нужно мне самому? А что мне самому нужно? Зачем все эти усилия, желание соответствовать, откуда эта потребность воплотить себя? Что мне, вообще, нужно? Откуда эта потребность реализовать себя? И что значит реализовать? И зачем? А может быть почему? Почему?! Что, что я должен сделать?!”

Вдруг какой-то молодой человек преградил дорогу.

— Купите. Настоящее качество. В три раза дешевле, чем в среднем по городу.

— Спасибо, мне не нужно, — ответил Дмитрий, и чтобы не обижать торговца, взял посмотреть товар. — Но ведь это низкосортная подделка!

— А где ты найдёшь настоящий за такие деньги, — нисколько не смутившись, понизив голос, сказал торговец.

— Зачем же людей обманывать?

— Иначе не прожить!

— Если вам дать мешок денег, вы бы, наверное, не прекратили торговать?

— Конечно, — согласился парень. — Дело ведь не в деньгах. Надо же чем-то заниматься.

“Надо же чем-то заниматься. Но чем? И для чего? Для прокорма? Жить, чтобы есть?”

— Беспроигрышная лотерея, беспроигрышная лотерея, — кричал в мегафон кто-то. — Только у нас и только сейчас. Играйте и выигрывайте. Если вы не выиграете, то свои деньги получите обратно.

“Чего только не придумают, чтобы людей обмануть, — подумал Дмитрий, ощутив в тоже время желание испытать судьбу. — Вот бы выиграть миллион, тогда бы... И что тогда? Что? Да ничего!”

— Молодой человек, — обратился один из парней с билетами лотереи, — не могли бы вытянуть билетик, а то нам игрока не хватает. Это вам ничего не будет стоить!

— Ну, если ничего не будет стоить!.. — Дмитрий вытянул билет.

— О, поздравляю, вы выиграли миллион!

От неожиданно выпавшей удачи Дмитрий растерялся.

— Но я тоже выиграла, — сказала стоящая рядом женщина.

— Тогда по правилам игры вы оба должны разыгрывать, кто станет тянуть следующий билет; всего их два, один из них выигрышный. Право на игру получает тот, кто внесёт наибольший денежный залог.

— У меня нет денег, — с сожалением сказал Дмитрий.

— Можно занять или съездить домой, мы подождём.

Тут только Дмитрий понял принцип надувательства. Он отошёл и стал издали наблюдать за мошенниками. А те по накатанному сценарию уже заманили сыграть следующую жертву. Дмитрий хотел вмешаться, но дорогу преградил здоровенный верзила и грозно прошипел:

— Не надо мешать...

А между тем, пожилая женщина, как и положено, выиграла, затем ей предложили внести денежный залог, она внесла, потом ещё и ещё, пока, наконец, у неё не кончились деньги и бедная женщина поняла, что стала жертвой мошенничества, но было поздно. Она просила вернуть деньги, пыталась усовестить, ругалась, но игроки только посмеивались. Побледневшая, держась за сердце, она отошла, посылая проклятия мошенникам, а те, довольные, потирали руки, радуясь, что облапошили ещё одного искателя удачи.

— Тут один проиграл всё и повесился, — сказал стоящий рядом мужчина. — Другого инфаркт хватил. Здесь целая мафия работает, под государственным прикрытием. У них даже лицензия есть.

Подошёл милиционер.

— Когда всех жуликов переловите? — с негодованием спросил Дмитрий у стража порядка.

— Никогда, — невозмутимо ответил тот.

— Почему? — Дмитрий предполагал, что услышит ответ типа: "жулики появляются быстрее, чем мы их можем ловить" или что-то в этом роде.

— Где же мне тогда работать? — усмехнулся милиционер. — Мы ведь, понимаешь, работаем не за совесть, а чтоб только не уволили. Необходимость заставляет придумывать себе работу, чтобы отчитаться было чем, зад прикрыть от начальства цифрой. Им ведь вынь да полож каждый месяц раскрытое преступление. А где его взять? Вот и приходится… Да за мою мизерную зарплату вообще работать не стоит.

— А как же справедливость, законность?!

— Необходимость сильнее закона. К тому же законы несовершенны. Я всегда стараюсь поступать целесообразно. Это, кстати, и справедливо!

И ухмыльнувшись, милиционер ушёл. Вдруг рядом у торгового ларька раздались крики.

— Что случилось? В чём дело?

— Да вот, не хочет деньги возвращать! — возмущался пожилой мужчина. — Обманула меня, всучила негодный товар.

— Иди, иди, — парировала продавщица.

— Плюнь, в самом деле, — сказал кто-то.

— Да наплевать мне на деньги! Я несправедливости терпеть не могу! Мне принцип важен!

— Какой ещё принцип? — усмехнулась торговка. — Сам не знает, чего хочет. Сумасшедший!

— Обманула меня, да ещё насмехается. В душу мне плюнула! Чтоб ты сгорела со своим ларьком, сволочь. Убить тебя мало.

— Вы слышали, слышали? — заверещала продавщица. — Он меня ещё и оскорбляет.

— Стоит ли так расстраиваться из-за пустяка?

— Ты не понимаешь! Она же, гнида, в наглую закон нарушает!

— Я по справедливости поступила, а он требует по закону.

— Не всякий закон справедлив. Попросите прощения, и она вернёт деньги. Так будет справедливо.

— Я теперь ради справедливости не прощу, чтоб других не обманывала.

— На, подавись! — Продавщица швырнула деньги и плюнула в сторону мужчины.

— Можно к вам обратиться, — услышал Дмитрий голос и обернулся. Перед ним стоял интеллигентного вида молодой человек.

— Не могли бы вы оказать помощь молодежи в воспитании её нравственности?

— Чем же я могу помочь? — изумился Дмитрий.

— Вы можете сделать материальный взнос на воспитание нравственности.

— Разве для того, чтобы быть нравственным нужны деньги?

— На всё нужны деньги, — разочарованно произнёс молодой человек и отошёл.

К киоску подошли две девушки.

— Скука смертная, — сказала одна из них, задумчиво рассматривая товар. — Купить что ли трусики, лифчик, чулочки, да принарядиться?

Вдруг раздался истошный вопль.

— Я люблю тебя, люблю! — кричала чья-то душа. — Понимаешь ли ты это?!

Удивлённый, Дмитрий оглянулся и увидел на дороге лежащего человека. Прохожие обходили его. Дмитрий подошёл и помог лежащему встать. Тот оказался пьяненьким.

— Жизни нет, нет жизни, — бормотал мужик будто во сне. — Не было и не будет. … Всё. … Конец. … Тупик.... Прошла жизнь, будто не было вовсе. … Хотел, понимаешь, много хотел сделать, да всё откладывал. … Суетился… а главного так и не сделал. … А теперь уж и не успею. Ну и зачем тогда жить? Просто доживать, потому что смелости умереть не хватает?

Внимательно посмотрев на Дмитрия, мужик сказал:

— Вот ты, профессор, кандидат наук… чего ты здесь сидишь? … Я тебе скажу откровенно... Неудачи, одни неудачи. Вся моя жизнь превратилась в экскремент. Уже просто интересно, чем это кончится. Давай выпьем, а? … У меня есть дочка. Ей двадцать восемь. У неё хорошая фигурка. Я тебе её подарю. Живи с ней, живи. Я люблю тебя и дарю тебе дочку. Пойдём выпьем, а?

— Зачем?

— Затем, что не знаю, куда деться от мыслей этих. Пристали как мухи. Вот и пью. Теперь понял почему. Денег нет, работы нет, семьи нет, дома нет. Хотишь живи, хотишь помирай. … Нет, так нельзя жить, нельзя. Надо думать о будущем.

— И что же такое будущее?

— Ты прости меня. Ладно? Простишь? — бормотал мужик. — А может, это я во всём виноват? … Только зачем всё это? … Мне сорока нет. А здоровья нет. … Жизнь прошла. … Я умереть хочу. … Жить больше невмоготу. … Я говно, комитетчик, сволочь. … Ты меня застрелить хочешь? У тебя есть «макаров»? Надо подставить к груди, вот сюда, в левый желудочек. В правый не поможет. И конец. И будет хорошо.

Подошла пьяная баба.

— Ты сегодня трезвый, а вчерась на ногах еле стоял, — обратилась она к Дмитрию, приняв его за собутыльника. — Лёлика не видел? Он тебя искал, чтобы бутылку на двоих распить.

Не ответив, Дмитрий отошёл от несчастных пьяниц.

Он бродил по каменному лабиринту города, без цели, без желания, задавая себе вопрос зачем, для чего эта жизнь, этот абсурд, борьба, жажда призрачного счастья, свобода… для чего? Ему некуда идти и не к кому. C тоской и завистью смотрел он в окна освещённых квартир, подолгу наблюдая, как мечутся тени в красном свете, и завидовал им, понимая, что стал добровольным пленником одиночества, продолжая желать тепла и уюта, и отчетливо сознавая, что независимость и привязанность несовместимы.

“Никто и ничто не избавит людей от одиночества!”

Дата добавления: 2015-10-28