Ибо то угодно (Богу), если 30 страница

“Все эти службы — спектакль!”

Вдруг откуда-то сверху раздались голоса хора, и непостижимая музыка наполнила пространство храма. «Благословен еси Господи научи мя оправдание твои! Благословен еси Господи научи мя оправдание твои! Благословен еси Господи научи мя оправдание твои!..»

Дмитрий содрогнулся, мурашки пробежали по коже!

«…Господи, помилуй мя, исцели душу мою, яко согрешившую Тебе!..»

Музыка голосов проникала внутрь, резонируя в душе.

«…Господи, к Тебе прямиком научи меня творить волю твою яко Ты еси Бог мой…»

Дмитрий не мог сдержать слёз! И не хотел!

«…Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас!»

Душа содрогнулась, и миро слёз очистило её!

“И всё же, ничего другого, что бы делало человека лучше, кроме религии нет. Всё равно здесь лучше, чем в миру: и красота храма, и торжественность богослужения. Но это не для меня!”

Знакомый священник вышел из алтаря и подвёл Дмитрия к иконе Серафима Саровского.

Глядя на икону, Дмитрий вдруг будто услышал: "Не надо мне поклоняться, оставьте меня простым человеком".

“Монашество тоже есть путь, но не мой. Я всегда предпочитал идти один, своим путём, хотя он и узкий. Мне важнее собственные тупики, чем чужая правильная дорога. Собственное открытие стоит десятка чужих, пусть даже более значимых!

В море страстей и ежеминутных выборов, мой компас — любовь к Господу! Выбирай всегда любовь к Господу, это и есть истинный выбор.

Истинное счастье одно — быть с Богом!

Грех — то, что отвлекает от Бога, от Духа в себе!”

Священник помазал Дмитрия елеем и трижды перекрестил.

— Благословляю тебя, сын мой, ибо ты один из немногих, кто может большую пользу принести церкви.

“Почему?” — удивился Дмитрий.

— А теперь не мог бы ты помочь расклеить агитационные плакаты в поддержку нашего кандидата на выборах? — спросил священник, когда закончилась служба.

Дмитрий в недоумении пожал плечами, но согласился. Выходя из храма, он услышал обрывки разговора.

— Крестятся, икону целуют, свечки ставят, головой бьются об пол. Всё это идолопоклонство глупость одна, и ничего более. Вы же умный культурный образованный человек.

— Да, умный. Потому и взял на себя добровольно этот обет, добровольно наложил на себя самоограничения, выполняя заповеди, чтобы природу свою усмирить, лучше стать.

— Но ведь нет бога, нет!

— Я верю, значит, для меня есть! А ты разве без веры в Бога становишься лучше? Ведь вера в Бога есть вера в Идеал, в Совершенство, в лучшее в человеке. Разве что-то другое, кроме религиозной веры может помочь стать лучше? Я многое испробовал и убедился, что ничего лучше в плане личного самосовершенствования, кроме религиозной веры, нет. А целование икон, это не главное. Важно в ритуалах разглядеть душу живую, главное разглядеть. А главное — это любовь! И благодать, которая с верой приходит! Но пока сам лично не уверуешь, благодати этой и любви не почувствуешь.

— Я тоже раньше верил. Но однажды убедился, что нет ничего святого. Ничего! А все эти попы... Верующие — просто наивные люди. Нынешняя церковь это учреждение со всеми пороками бюрократизма, а не мистическое тело христово. Просто бизнес! Всё продаётся, всё! Нет у людей ничего святого! Я искал святые места, а наткнулся в монастыре на стену из бетонных блоков: «Стой, сюда нельзя, это частная территория!»

— Святыми места делают люди святые. Святость понятие духовное, а не материальное; это состояние духа!

— А большинство живёт лишь тем, что кормит своё тело. И верят только потому, что это им выгодно или удобно. А потребуется жертва, не жизнью, малым пожертвовать — откажутся, предадут, как Пётр предал, трижды! Вся нынешняя цивилизация построена в результате безверия, от неверия в Бога, от гордыни. Верующему в Бога нужен только Бог!

Внезапно Дмитрия пронзил страх. “А вдруг я заблуждаюсь, и моя вера всего лишь иллюзия?”

Эта мысль показалась ужасной. Страх оказаться без веры, без единственной опоры, сковал его.

“Нет, так нельзя. Необходимо подстраховаться. Ведь если я заблуждаюсь, и ничего из того, во что я верю, не существует, то существую ли я? И как мне жить, если вся моя прежняя жизнь была заблуждением, самообманом, иллюзией?”

"Сохранить веру труднее, чем обрести!" — всплыли в памяти чьи-то слова.

“А вдруг сбудется всё, во что верю?” От такого предположения закружилась голова, и Дмитрий инстинктивно отшатнулся от веры. Он испугался, что всё, во что верит, вдруг окажется самой что ни на есть реальностью!

“Убедиться в истинности того, во что веришь, ещё страшнее, нежели увидеть, что вера твоя была иллюзией. Быть может, именно страх сойти с ума вынуждает человека не верить в свою мечту? Но когда вера начинает приносить плоды, страшно не менее. Возможно, в этом и состоит ограниченность человека, когда ужас сумасшествия — и если сбудется, во что веришь, и если не сбудется, — побуждает опасаться своей веры и даже отказываться от неё?

Может, я ошибаюсь и принимаю желаемое за действительное, иллюзии за реальность?

Правильно ли я понимаю мир или заблуждаюсь?

Так хочется избавиться от иллюзий. — А нужно ли? Мечта по сути спасение. Знать Истину человеку не под силу. Истина невыносима! Плен иллюзий спасителен.

Чтобы избавиться от иллюзий, надо избавиться от желаний; чтобы пришло понимание, нужно расслабиться, приняв Истину без предубеждений и сомнений. Поиск Истины есть, по сути, освобождение от пут лжи.

Ощущение такое, будто все мы живём в заблуждении, и даже наши достижения вряд ли могут служить доказательством истинности миропонимания. Какая-то большая ложь либо восхитительная иллюзия стоит перед Истиной, закрывая доступ к ней. Хочется познать Истину. А нужно ли? по силам ли? и как потом жить, зная о себе всё? Быть может, иллюзии своего рода защитный механизм, обеспечивающий самосохранение?

Иллюзии, иллюзии... Вся жизнь — иллюзии и разочарования. Мы придумали себе иллюзии, которые нас развлекают, спасают, наполняют жизнь смыслом. Но проходит время и отрезвление неумолимо наступает, заставляя увидеть жизнь во всей её неприглядности, вынуждая трезво взглянуть на вещи и обнаружить, что бытиё наше состоит из необходимости бороться за выживание. Но жизнь также состоит и из иллюзий, на время опьяняющих, дающих возможность увидеть то, что ты хочешь увидеть. Иллюзии — тоже реальность, и, возможно, даже бóльшая её часть. Именно иллюзии создают заблуждения, надежды, мечты. Люди верят в то, во что хотят верить, надеются на то, что им кажется желанным, даже если и ошибаются. Все наши желания по большей части мечтания, а значит, опять же иллюзии. Да, жизнь наполовину, если не больше, состоит из иллюзий. Именно они двигатель жизни, как это ни покажется странным. Иллюзии создают желание жизни. А без них к чему стремиться, чего искать? Нам представляется, что цели наши реальны, а потом оказывается, что они иллюзорны. И как разобрать, как узнать, чтó есть реальность?

Мы живём в иллюзорном мире. Но разве иллюзии, которыми мы живём, не есть реальность нашей жизни, и разве иллюзии не есть часть реальности?

За что же тогда ухватиться тому, кто всё это понимает? Ради чего жить?

Постоянно задаю себе один и тот же вопрос: не иллюзия ли всё, о чём размышляю, к чему стремлюсь, не результат ли это самовнушения? А может быть, и вера есть результат самовнушения?

Но если хорошие поступки и всё достигнутое мной есть результат самовнушения, то что же в этом неправильного? Нет, дело не в результатах, а в факте. Доказательств у Истины нет, есть только вера. Однако не вера ли это в иллюзию, в мираж: да, он есть, и его нет, достигнуть его невозможно, хотя он реален. Не бегу ли я за миражом, пытаясь убедить себя в том, что моё нынешнее ощущение судьбы есть отражение истины? Достичь можно всего, вот только нужно ли? — Если чувствуешь, что нужно – достигай! — Неужели нет других доказательств, кроме чувства? Только вера?

Любопытно, каким парадоксальным образом несбыточные мечты и вроде бы иллюзии воплощаются в реальность: убеждаешь себя в том, что тебе это нужно, или же оправдываешься, чтобы сделать понятным уже совершившееся?

Конечно, искренняя вера в нечто не означает, что это нечто существует на самом деле; моя убеждённость ещё не показатель истинности. Я обосновываю свои желания, оправдываю их и потому верю в них; верю и потому оправдываю. Но не обманываю ли я себя?

Есть ли правда в сказке? Или сказки — лишь желание отдохнуть от царящего зла? Сказки необходимы, но не просто как ложь для отдыха; в какой-то степени они ориентир, даже стимул. Что более всего привлекает и радует в жизни? — сказки, надежды, мечты!

Мечта или обман? Обман? или мечта?

Желание, будь то надежда или мечта, искажает наше вúдение реальности. Однако если человек ведёт себя целесообразно, и всякая мысль и поступок есть выражение его желания, а желание, в свою очередь, есть отражение потребности, то, таким образом, наши желания, надежды и мечты часть объективной реальности.

Я живу в реальности моей веры!

Но в чём она, реальность веры? Может, в том, что нет ничего невозможного, и чтобы иллюзии стали реальностью надо поверить?! Вера — удивительное качество; заставить себя поверить невозможно!

Но если религиозная вера по сути иллюзия, когда в ней скрывается желание, а искренняя убеждённость ещё не означает истинности иллюзий, и даже всеобщее признание не является подтверждением истинности убеждения, то что же такое реальность? и что такое иллюзии?

Иллюзии есть результат неадекватного отражения действительности? Но что есть адекватное отражение? Можно ли сказать, что иллюзии это желаемое, принимаемое за действительное?

Реальность порождает иллюзии, а те, в свою очередь, воздействуют на реальность. Может ли иллюзия стать реальностью? Может!

Вера тоже иллюзия? — Да, если к ней примешивается желание. — Но ведь мы верим в то, чего хотим! Иллюзия — стимул веры. В надежде всегда заключено желание. А вера может и не иметь под собой желания?

Что оказывается более важным в приобщении человека к религии: потребность избавиться от страха или оправдание своего существования? потребность в защите или поиск смысла? И что важнее для человека: жизнь, пускай и без смысла, или поиск смысла существования?

Но смысл — что это: отражение наших потребностей? оправдание планируемых действий и свершившихся поступков? Либо что-то присутствующее изначально, что мы открываем в себе, постигая? причина существования или его следствие? Это мы придаём смысл чему-либо, или пытаемся лишь постичь его?

Что есть достоверность? То, что я ощущаю как реальность, или то, что называют реальностью другие?

Нет ничего, что невозможно было бы назвать реальностью!

Мои мысли, чувства, ощущения — всё это реальность для меня, моя реальность, независимо, находит это подтверждение у других или нет.

Мир не есть исключительно то, что мы можем воспринимать.

Моя реальность может противоречить объективной действительности. Но если моя вера в иллюзию привела к воплощению её в действительности, то она перестаёт быть иллюзией и становится реальностью, моей реальностью!

Значит, иллюзия не обязательно отрицает действительность; выходит, иллюзии это реальность? Бог тоже правдивая выдумка?

От предположения, что объективная реальность пуста, и в ней нет ничего, кроме моих иллюзий, становится страшно!

Возможно, верны или нет наши представления о мире, можно судить по тому, приводят неудовлетворённые иллюзорные желания к отрицанию мира или нет.

Иллюзия может быть правдивой, когда желаемое теоретически возможно, но практически неосуществимо. Если иллюзия неосуществима, то она является заблуждением, а если противоречит действительности — фикция. Но если иллюзия не противоречит реальности и может быть реализована, то это не иллюзия! В таком случае иллюзией называют то, с чем не хотят соглашаться лишь потому, что это или не соответствует желаниям или пока не находит подтверждения в действительности.

Поэтому иллюзия то, что противоречит реальности. Но что есть реальность? Разве иллюзия не есть реальность? Весь мир иллюзия, и в то же время реальность. Всё искусство одна большая иллюзия. А наука? То, что сейчас нам кажется истиной, может оказаться заблуждением, и наоборот. И разве можно отвергать нечто, если оно не может быть доказано в данный момент? Отсутствие доказательств не отрицает факта!

Иллюзии — то, что не имеет доказательств? Не имеет или пока не находит? Зачем мне доказательства, если я ощущаю нечто как реальность? Религиозные учения, опыт погружения в себя, интуицию можно называть иллюзией. Однако множество людей убеждаются с опытом, что интуиция часто достоверна и прислушиваются к ней. Большинство населения Земли живёт с опорой на религиозные учения, и почти все предпочитают руководствоваться своей интуицией, нежели чужими доказательствами.

Иллюзия — это только желание или, возможно, предчувствие? Всякое предчувствие иллюзорно. Только вера делает иллюзию реализуемой. Вера и есть механизм реализации наших иллюзий, желаний, надежд.

Высшая сила апеллирует и к сознанию человека, предлагая поверить ей, но не подчиняет себе.

А может быть, то, что я ощущаю как внешнюю силу есть моё собственное подсознание: вера, надежда, потребность в любви, неосознанное желание? и Бог — моё бессознательное? Выходит, Бог — безотчётный самообман? то есть, я сам себя обманываю? я жертва самообмана, только не понимаю этого? Но вера в высшую силу мобилизует мои силы и помогает достигать казалось бы невозможного!

Чувствую, вопрос о том, что такое реальность, есть вопрос о том, что такое Бог. Но я не смогу приобщиться к этому знанию, если не поверю, причём так, чтобы пренебречь всем и забыть всё, ради того, что хочу постигнуть”.

Неожиданно, буквально нос к носу, Дмитрий столкнулся со своей давней знакомой по университету, которая всегда была его оппонентом на философских диспутах. Он обрадовался, что сможет поделиться наболевшим с единомышленником.

— Здравствуй. Как поживаешь?

— Нормально. А как ты?

— Всё думаю, сомневаюсь, размышляю…

— А я сейчас занята переоценкой своих идеальных воззрений, поскольку реальность требует коррекции прежних иллюзорных представлений.

— И что же такое, по-твоему, реальность?

— Это то, что находится вне меня, с чем приходит домой муж, и с чем я вынуждена считаться, даже если это не соответствует моим идеальным представлениям.

— Но ведь относится к этой реальности можно по-разному: можно уступать ей, отказываясь от своих идеальных принципов, или же осваивать реальные факты, когда они начинают становиться частью твоих принципов.

— Моя реальность как бы находится на стыке той действительности, которую воплощает муж, и той идеальной реальности, которая есть я сама. Я не могу закрывать глаза на то, что происходит вокруг, тем более, когда это меня начинает касаться.

— Лично я никогда не считал, что «моя реальность» это розовые очки. Но значит ли, что реальность есть нечто, что нас касается? Ведь даже к фактам можно относится по-разному. Получается, моя реальность — это моё отношение к объективной действительности. И если кто-то не видит или не чувствует, или не понимает того, что вижу и понимаю я, это вовсе не означает, что, скажем, голоса ангела-хранителя, не существует. С другой стороны, и всеобщее признание не убедит в наличии этого голоса, если я его не слышу. Таким образом, моя реальность есть моё отношение к объективной действительности, причём отношение это может становится частью чьей-то чужой реальности, совсем не такой, какой переживаю её я.

— Ты всегда был идеалистом, запутавшимся в своих иллюзиях.

— Если идеальные воззрения принято называть иллюзиями, то что же такое реальность? Ведь и иллюзии могут находить подтверждение в действительности, не отрицая её, и даже не противореча ей. Моя реальность — это отношение к объективным условиям, как я их понимаю. Данное отношение может быть либо отказом от внутренней реальности, состоящей из моих принципов и идеальных воззрений, как своего рода уступка действительности, либо может быть компромиссом, если таковой возможен, компромиссом с действительностью, как своего рода буфер между идеальными воззрениями и объективными требованиями; либо третий вариант — когда нежелание отказываться от идеальных воззрений и разрушать внутреннюю реальность приводит к неприятию требований объективной действительности. Таким образом, возможно либо уступать реальности, приспосабливаясь к ней, или отказываться от неё, насколько это возможно.

— Я учитываю объективную реальность, но ведь она выстраивается для меня не как требования, а как моё понимание её, как оценка и, в конечном итоге, моя реакция, моё отношение к ней.

— Объективная реальность существует ровно настолько, настолько мы понимаем её, и как относимся к ней. Вот, например, боль — самая что ни на есть реальность. Но ведь отношение к боли может быть разным: можно стремиться избавиться от неё, а можно находить в ней смысл, даже наслаждаться ею. Если, скажем, я стараюсь любить людей, то реальность будет одна, а если ненавижу, реальность будет совсем иная. Можно беспокоиться о хлебе насущном, а можно обойтись малым; можно мечтать и строить планы, а можно отказаться от желаний и радоваться всему происходящему.

— Реальность — это насилие необходимости.

— Согласен. И самая неотвратимая необходимость — смерть. А насилие — это страх смерти. Человек может преодолеть всё, кроме смерти. Но стоит ли так боятся её, если жизнь невыносима? Что сильнее: желание жить, пусть даже скверно, или спасительность небытия?

Собеседница не ответила.

— Знаешь, я сейчас словно витязь на перепутье. Решаю куда пойти. А надписи гласят: "туда пойдёшь — по вере обретёшь", "туда пойдёшь — поимеешь, что сам возьмёшь", "туда пойдёшь — ничего не найдёшь". Странно, но первый шаг я интуитивно сделал по третьему пути. Тем не менее надобно как-то жить! Однако продолжаю стоять на перепутье в раздумьях. Нет, это не поиск цели и не жажда обретения смысла, это стремление понять происходящее, чтобы войти в колею закономерности, если таковая существует.

— Но ведь ты хочешь ни много ни мало познать Бога, суть Провидения, свою судьбу. Живи сегодня и будь счастлив! Будь готовым ко всему, чтобы радоваться тому, что даётся.

— Я перестал радоваться жизни, потому что стал требовать, желать, а потому негодую и жалуюсь. Хотел прожить вторую жизнь иначе, лучше, а получается как всегда. Борюсь с гадким в себе, и эта борьба происходит во мне постоянно. Нет, я не выживу в реальности вещей, где каждый за себя и главная задача выживать любой ценой. Искать во всём выгоду, делать карьеру — уже не по мне. Я хочу жить по заповедям, творить любовь, а встречаю непонимание и отторжение. Чувствую, как в реальности безверия погибаю, самоуничтожаясь гневом. Но что делать? Обратной дороги нет. Но куда вперед?

— Трудно в грязи оставаться чистым.

— Что же, уйти от этой жизни? Значит, права жизнь, если берёт верх, а я вынужден защищаться по тем правилам, с которыми не согласен? Нет, не берёт! При всех своих правильных мыслях и добрых чувствах на деле я не так совершенен, как хотел бы. Для совершенствования мне и дана жизнь. Вот только совместимы ли законы мира духовного с законами мира материального? Наши мечты о любви контрастируют с реальностью, в которой господствует выгода, где каждый за себя, где всем на всё наплевать.

— Однако мало кто не испытывает любви к детям. Эта любовь связывает нас с прошлым и будущим, а значит, побуждает думать о бессмертии души, о том, что с нашей смертью всё не исчезает, и потому мы заботимся о тех, кто останется после нас и кто нам дорог.

— А может быть, дело в том, что один верит в бессмертие души и потому заботится о душе, другой не верит и потому живёт для себя?

— Люди верят в то, во что им выгодно верить, и делают они то, что им выгодно, даже творя зло.

— Странное существо человек! Казалось бы, всё у него есть, а ему неймётся, тащится куда-то, стремится к чему-то. Почему не хочет жить просто в довольстве и достатке? Мы страдаем от того, что душа хочет одного, а тело другого. Если отдать предпочтение телу, то всё просто: живи себе в материальном комфорте и будь доволен. Но душа не даёт. Она требует чего-то, отбрасывая окаянный комфорт и жаждет свободы.

— Чем хороша жизнь во времена перемен — человек освобождается от давления привычных стереотипов, ищет свой путь. Раньше каждый жил как все, а теперь каждый живёт, как может.

— Наверное, я стал романтиком, ошалелым романтиком. Никому я ничего не должен, я свободен, и это главное. Моя вторая жизнь как подарок, и распорядиться я должен ей как подарком — с такой же безрассудностью и благодарением.

— Я слышала, ты работал в школе?

— Да, но, к сожалению, пришлось уйти. Я знал, что моя любовь приведёт к изгнанию, но не хотел отказываться от жизни. Ведь важен результат. Возможно, кому-то из детей я помог на всю жизнь. Но себе вряд ли. Приспособиться я не смог, потому что не мог изменить своим убеждениям. Хочу честно, по совести, а они за копейку душу готовы продать. Лгут, лгут! А ради чего? И если это называется выживанием, то я не хочу жить, когда жизнь вынуждает воровать, лгать, убивать в себе совесть.

— Значит, по-твоему, надо отвергать жизнь, если не можешь или не хочешь приспособиться?

— Приспосабливаются и выживают отнюдь не лучшие. Хотя…может, так и надо? Быть может, в этом заключена правда жизни, и надо лгать, воровать...? Но я не хочу, не могу жить так!

— Чего тогда стоит твоя философия, если она не помогает, и призывает к уходу от жизни? Выходит, не верны твои принципы, если они не стыкуются с жизнью, поскольку жизнь всегда права, а ошибаться могут только люди в своих представлениях о реальной действительности.

— Что же, по-твоему, и совесть, и любовь, и Бог — выдумки?

— Нет!

— Так что же? Жить в мире по законам мира, где человек человеку волк, где правит сила и ложь? или не жить вовсе, уйти от мира? Ведь я только хочу жить по правде, я не могу без правды. Но с кем не столкнёшься, всяк норовит тебя обмануть, оболгать. Удивляюсь, с какой лёгкостью люди жертвуют совестью ради денег.

— А может быть, стоит отказаться и простить? Пусть подавятся.

— Им только этого и надо!

— Но ведь ты ищешь не выгоды, а правды!

— Или они не понимают, без совести счастья нет, что самое страшное – душу за деньги продать?

— А может быть, понимающих единицы, они и есть те, кто верит в жизнь после смерти, кто знает, что главнейшее в жизни — душу в чистоте сохранить!

— Вот я пытаюсь думать о духовном, а мысли крутятся вокруг материальных проблем, опуская на землю. Но значит ли это, что, разбираясь в житейских проблемах, я ухожу от духовного? Нет. Я пытаюсь разрешить материальные проблемы на основе духовных принципов, и, анализируя эти проблемы, прихожу к выводу о единстве принципов духовного и материального бытия, то есть, разрешая житейские вопросы, я нахожусь в духовном поиске.

— Так чего же ты добиваешься при решении этих всех проблем?

— Понимания смысла происходящего. Я добиваюсь справедливости, и при этом хочу понять, что же такое справедливость.

— И что же?

— Наверное, то, что должно быть. Должное! Вне зависимости от моих желаний. Непреложное! Обязательное! Даже если оно противоречит моим желаниям. Я жажду справедливости как гармонии, гармонии мира! Противно заниматься судебными дрязгами, но понимаю, что это просто разные проявления всё тех же проблем, духовного в материальном, многообразные проявления Единого Закона.

— И что же ты видишь?

— Первое, что от меня не всё зависит, а значит, я не управляю происходящим, точнее, не я управляю. Второе — каждый стремиться добиться своего, реализовать себя как можно полнее. Третье — реализуются не чьи-то пожелания, а необходимое, даже если оно противоречит чьим-то желаниям. Мы не можем произвольно что-то делать, но подчинены какому-то процессу, механизм которого неявен, а смысл которого непостижим. Смысл этот, или Закон, присутствует в различных ситуациях, проявляется везде по-разному, но он общий для всех проблем. В проблеме добывания хлеба насущного тот же смысл и тот же закон, что и в проблеме оскорблённого самолюбия: общее — жажда удовлетворения!

— А откуда возникает это желание?

— Из жажды гармонии! Гармонии как той же справедливости! Гармония и есть справедливость! Я хочу справедливости, как гармонии в себе и вокруг!

— Все мы поступаем необходимым образом; каждый для себя, а в результате получается нечто необходимое для всех!

— Но если суть любого процесса — необходимость, то смысл — в обретении гармонии?

— Всегда интересно было с тобой поговорить, но прости, спешу домой, а то муж придёт, а меня нет дома.

На прощание она улыбнулась, а Дмитрий пошёл своей неизвестной ему дорогой. Он долго бродил по закоулкам, и вскоре ощутил голод. “Неужели я так и буду вынужден всю жизнь думать о хлебе насущном, заботиться о пропитании? Или так всё и должно быть? Да, всё должно быть натурально, чтобы можно было понять жизнь?”

Вдруг он увидел сидящего под деревом у дороги человека в рубище. Тот играл в куски зеркала или смотрелся в них, на голове его, удерживая волосы, был завязан женский чулок.

— Подайте на хлеб, — равнодушно повторял сидящий.

Дмитрия это возмутило. Он сам был голоден, и не знал, как решить проблему хлеба насущного, а этот человек решал её весьма "просто" — попрошайничеством.

— А почему вы не пытаетесь заработать? — зло спросил Дмитрий.

— Я оторван от материального, я в духовном.

— Это значит, не надо зарабатывать на пропитание?

— Я инок. Я весь в духовном.

— Но тогда не попрошайничайте, а довольствуйтесь тем, что вам дают.

— Я инок. Мне это звание даровано свыше.

— Ну и что?!

— А вот вы приговорены к смерти.

— Но ведь смерти нет!

— Вы приговорены к смерти, потому что я инок. И уже не я живу, но живёт во мне Христос.

“Наверное, я его обидел”, — подумал Дмитрий. Впрочем, он этого и хотел.

— А откуда вы знаете, кто я такой, и по какому праву вы определяете людей на смерть?

— Вы знаете, что такое инок? Вы читали «Братья Карамазовы»? Инок есть идеал Достоевского. Алёша был иноком, и я таков.

— Но возможен ли идеал инока в жизни? — спросил Дмитрий, заинтересовавшись незнакомцем.

— Главное — люби других как себя...

— Не может человек любить других как себя, не может! Эгоизм препятствует! Такова уж натура человеческая.

— А потому, что живут лишь для зависти друг к другу, для плотоугодия и чванства. В мире всё более и более угасает мысль о служении человечеству, о братстве и целостности людей, и воистину встречается мысль сия даже уже с насмешкой, ибо как отстать от привычек своих. Достигли того, что вещей накопили больше, а радости стало меньше. Другое дело — путь иноческий. Над послушанием, постом и молитвой смеются, а между тем лишь в них заключается путь к истинной свободе: отсекаю от себя потребности лишние и ненужные, самолюбивую гордую волю мою смиряю и бичую послушанием и достигаю тем, с помощию Божьей, свободы духа, а с нею и веселья духовного!

Подошла женщина, видимо, знакомая инока, и бросила ему в котомку деньги.

— Спаси тебя Господи, — поблагодарил её инок. — А нет ли у тебя рюкзачка какого?

Женщина пообещала, словно чувствовала себя обязанной.

— Вечным, неземным, небесным живу я, — сказал нараспев инок.

— А чем питаешься? — спросил Дмитрий.

— Что Бог подаст.

— Если я решу уйти от мира, то не буду просить подаяние, а буду рассчитывать лишь на себя.

— Чтобы жить духовным, надо пожертвовать материальным. Это неизбежно. Сказано в Писании: "И презревши все блага мира сего, поможем себе!.."

— Но человек создан для жизни на земле, и счастье его в этом. Зачем же требовать от него счастья непосильного, небесного, неземного?

— Можно ходить по земле, а можно летать, можно думать о хлебе насущном, а можно о духовном, можно жить сегодняшней жизнью, а можно пребывать в Вечности.

— Согласен. Но жить-то на что? Кушать-то хочется сейчас!

— Есть проблемы, в которых не может быть компромиссов, и в которых нужно делать выбор: или одно, или другое, либо заботиться о душе своей, либо о плоти.

— Требования тела не грех, не рабство, а необходимость. Не через аскетизм познается истина, но в гармонии. Тело наше не средство, в нём гораздо больше смысла, чем быть просто средством. Плоть — это жизнь и игра духа. Потому не презирать плоть свою надо, а подчинять требованиям духа.

— "Дух хочет противного плоти", сказано в Писании. Плоть — лишь оболочка духа, а дух совершенен, вечен, и потому он не боится смерти, тогда как плоть смерти противится.

— Человек не может выпрыгнуть из своей природы. Необходимость кормить себя заставляет опускаться на землю, думать о деньгах.

— Кошелёк-то полный, а в душе пусто, идеалов нет. Сами не знаем, куда идём, чего хотим. И наживаются от скуки, от пустоты душевной, чтобы хоть чем-то отвлечься, дабы заполнить пустоту своего существования пусть даже наживой бессмысленной. Деньги — тяжёлая ноша, и чем их больше, тем жить тяжелее. Если не научишься решать проблемы без денег, то и деньги тебе не помогут. Не деньгами проблемы решаются, а с помощью благодати Божьей. Кто не имеет материальных проблем, имеет проблемы духовные, а те, кто живут духовным, непременно имеют материальные затруднения. Все проблемы материального порядка лежат в духовной сфере.

Дата добавления: 2015-10-28