В своем действовании. 1 страница

“Закон свободы? Что это? Свобода в подчинении закону? осознанное подчинение закономерности, которая является выражением необходимости, действует неумолимо и является благом для меня? Где же тогда свобода? В чём она? В том, чтобы поступать необходимо? Получается, я свободен выбирать между глупостью и благом, гордыней и здравым смыслом?

Значит, судьба предопределена волей Бога?

Бог предопределяет к чему-либо в соответствии со своим желанием или необходимостью? Его воля тоже определяется в соответствии с необходимым Ему?

В таком случае, Предопределение и воля Бога есть по сути одно?

И если судьба есть предопределённая к чему-то жизнь человека, то нет противоречия, ибо судьба человека, предопределённая ему Богом, есть Его воля? И благодать, которую Бог творит по своей воле, есть тоже выражение необходимости?

Благо дать — дарование блага, блага, которое есть Божья необходимость, дарование в соответствии с Божьей волей? Бог даёт благо, то есть необходимое человеку, а значит, и Богу? Благодать предопределена тем, что она есть необходимое Богу и необходимое человеку, и постигается она человеком, приходит к нему через осознание того, что для него есть необходимость?

Бог творит свою необходимость через человека, побуждая его делать ему необходимое и тем самым необходимое Богу?

Поэтому исполняется необходимое через ощущение потребности и осознание этой потребности как тебе необходимого?

Судьба предопределена Божьей необходимостью — потребностью Бога в нас?

Мы нужны Ему?

Бог творит во благо себе и человеку? Поэтому судьба — она благая, поскольку предопределена она ко благу Бога и во благо человеку?

Судьба — это целесообразность, а целесообразность не может состоять в страданиях, но, напротив, в радости, в наслаждении жизнью?

И потому, смирившись с судьбой, постигнешь собственное благо?

Неужели всё-таки засудят? Неужели в этом судьба моя?

Но что есть судьба? И какая она, моя судьба?

Судьба как причинная обусловленность?

Всё в моей жизни неслучайно. А если и были случайности, то я их не помню. Каждый последующий шаг связан с предыдущим, а всякий поступок имеет причину. И причина того, что я оказался здесь, прежде всего я сам. Кто промолчал, тот на свободе.

Но ведь я не виновен! Я жертва обстоятельств! Неужели я сильнее обстоятельств, сильнее судьбы? Нет, конечно. Мне кажется, что я могу что-то изменить, но это иллюзия. На деле я ничего изменить, по большому счёту, не в состоянии, и по большей части приспосабливаюсь, выбирая меньшее зло.

Хочется управлять событиями, но понимаешь, что события управляют тобой!

Так что, подчиниться власти событий? или?..

Нет, не могу, не могу сидеть и ждать своей судьбы. Нужно что-то делать! Но что?

Или прав Сенека: тот, кто борется с обстоятельствами, невольно становится их рабом?

Как высшее оправдание своих поступков звучит: у меня нет выбора! На самом деле всегда есть другие линии поведения, но чужие, и выбор лишь означает: поступаешь ты «по себе» или «не по себе».

Выходит, поскольку мы поступаем необходимым образом, то выбор сводится к тому, как в наибольшей мере соответствовать необходимости, поступить оптимальным образом?

Всё имеет причину. Но мы не видим и не можем видеть всей сложности и взаимосвязанности явлений, и делаем примитивные выводы, не замечая закономерного итога того или иного явления, равно как и действия.

Если я свободен, и ничто не определяет мой выбор, то что же мне выбрать? Если Бога нет и дозволено всё, то чего же я хочу? И если я чего-то хочу, выходит, я несвободен?

Если я свободен, и дозволено всё, то и дозволено убить себя?… И другого?..

Всё зло от свободы выбора! Когда нет выбора, человек и не мучается, а когда выбор есть, то не знает, что делать, пытается сбежать от свободы, а фактически от ответственности за свою жизнь.

Скачок из царства необходимости в царство свободы есть не что иное, как осознание своей несвободы!

Дано ли нечто во власть самому человеку или же он всецело подчинён необходимости?

Правильно было бы признать наличие воли у человека, дарованной Высшей силой для того, чтобы он следовал ей. Но опять же, как понимать предназначение, которое Высшая сила определила?

Можно ли что-нибудь изменить в предопределённой тебе судьбе?

Если всё предопределено, то от меня ничего не зависит?

Могу ли я изменить свою судьбу?

И что есть судьба?

Если судьба моя предначертана, и изменить ничего невозможно, то я неволен перед судьбой, я несвободен.

А если я не свободен, то и ответственности никакой.

Если нет свободы, то нет и выбора, и в чём же тогда заключена моя свобода? обладаю ли я тогда свободой?

Я поступаю по воле своей свободно или подчиняюсь силе обстоятельств?

Что сильнее: воля моя или обстоятельства?

И если я не свободен в своём выборе, в своём решении, то как же можно спрашивать с меня за результат этого выбора?

Ответственность может быть, только если я осознаю возможность поступить так или иначе и руковожу своими действиями, то есть обладаю свободой воли. А если действую в ситуации крайней необходимости или необходимой обороны, тогда и не несу никакой ответственности.

Если обстоятельства таковы, что у меня нет выбора, если я не свободен, если я вынужден подчиняться чужой воле, то я не несу ответственности за происходящее.

И что определяет мой выбор? — Необходимость!

Как ни крути, всегда подчиняешься необходимости. Всякое желание не произвольно, оно всегда выражение какой-либо потребности, а потребность выражение необходимости.

Что же сильнее: моя воля или внешняя сила? Безусловно, внешняя сила.

В конце концов, происходящее есть борьба различных воль.

А результат? Неужели результат всегда предопределён? Как и судьба?

Или хозяин своей судьбы я, и творю её по собственной воле?

Но тогда нет предопределения, если всё определяется свободной игрой случая, и нет будущего, а все пророчества и предсказания обыкновенное мошенничество?

Если воля моя свободна, — а без свободы нет моей воли — то всё зависит от меня, и я ответственен за всё, что со мной происходит.

А как же сила обстоятельств? Всегда ли я поступаю свободно, всегда ли у меня есть выбор? Поступаю ли я по прихоти неразумной, или всякое действие моё имеет причину? Безусловно, второе. Произвольное неосознанное желание тоже имеет объяснение и причину.

Но если каждое действие имеет причину, и всякое следствие вызвано строго определённой причиной, не может быть беспричинных действий, то есть всякий поступок закономерен, поскольку обусловлен каким-либо обстоятельством, имеющим характер причины. Закономерен, а значит, не случаен, то есть выбор предопределён, а результат будущему известен. Случайностям нет места. Случайность есть непознанная закономерность.

Таким образом, я свободен выбирать, но выбор мой предопределён, как и результат этого выбора.

Но какая же это свобода, если заранее известно, что я не могу поступить иначе?

Выходит, нет свободы, и всё моё поведение, каждый шаг мой закономерен; то есть предопределён, с одной стороны, обстоятельствами, а с другой стороны, моей натурой. И это есть тогда судьба? судьба, в которой всё предопределено, каждый шаг мой, каждая мысль моя? Что же, я сплю? или смотрю фильм, в котором сам же и участвую?

Нет, не могу с этим согласиться, что-то не позволяет. Если всё закономерно, то каждый мой шаг предопределён? Значит, полное предопределение? всех шагов?

Нет, — выбор! Выбор, который ежесекундно делает человек, и этот выбор и есть его судьба.

Судьба моя и есть выбор, который я делал и делаю на протяжении всей моей жизни ежедневно, ежечасно, ежесекундно. Выбор и есть моя судьба — то, что я выбираю.

Да, я свободен выбирать: быть собой или жить как все, выбирать необходимость тела или потребность духа. Однако при всей видимости, выбора опять же нет, — каждый раз я выбираю себя, и не могу иначе! В этом и заключается судьба, когда я не могу иначе, когда это сильнее меня, когда это счастье и радость, и смысл моего существования.

Выбор себя и есть судьба! Ибо всегда человек выбирает себя. Этот выбор предопределён его натурой и обстоятельствами его жизни. Хорошо зная человека, можно предвидеть, как он поступит.

Значит, что закономерно, то и предопределено?

Выходит, судьба человека есть его поведенческие реакции в соответствии с его характером на обстоятельства жизни?

Но если есть судьба, то есть ли тогда Бог?

Есть! Конечно! Ведь Господь столько раз помогал мне. Он помогает, но делать должен я сам.

Так что же мне делать?

Верить! Надо верить!

Однако чувствую, что на смену веры приходит ощущение судьбы!

Признаю Предопределение, но не могу отказаться от Господа, от благодати Его. Чувствую, что одно другое не исключает. И это ощущение — главное для меня доказательство, потому как доказать существование Бога невозможно, как и доказать факт Предопределения. Значит, всё базируется на моём ощущении и на вере, а большего быть и не может. Проверить невозможно. Остаётся либо верить, либо не верить, либо сомневаться. Но для меня это ощущение — реальность! Если я чувствую, что Предопределение не исключает Бога, что это суть одно, то для меня так оно и есть. Это моя реальность!

Что же тогда есть мир: Воля или Промысел?

Если Воля, то всё зависит только от меня, я господин обстоятельств. Но если мир — Промысел, то я раб обстоятельств и моя воля определяется лишь инстинктами.

Бог творит мир по своей Воле или подчиняется своему же Промыслу?

А может, и Воля и Промысел? Выходит, Театр? А люди в нём актеры? И у каждого предначертанная ему роль, и вся его свобода состоит лишь в том, насколько хорошо или плохо он исполнит предписанное ему участие в спектакле жизни?

А как же тогда благодать Божия? Как соотносится она с предопределением? Вразумлять, подсказывать, быть суфлёром?

Выходит, всё участие Бога в нашей судьбе, вся его благодать сводится к тому, чтобы просветить нас, вразумить и наставить, дать понимание своей роли и подсказать в критической ситуации правильные шаги, что делать, как поступать?

Господи! Что же ты хочешь от меня?

Грохот

Здание содрогнулось

Тьма

Что случилось?

Что это?

Вода?

Что произошло?

Чье-то тело. Ноги, руки. Не шевелится.

Тьма кромешная. Ничего не видно. И шум воды.

Ноги уже по щиколотку мокрые.

Что это? Стук? Кто-то стучит. Удар. Ещё удар. Два удара.

А вода прибывает.

Неужели никто не поможет? Должны! Надо верить. Надо надеяться! Ничего больше не остаётся.

Нащупываю под рукой какой-то металлический рычаг, беру его и пытаюсь ударить. Звук слабый.

А воды уже по колено.

Неужели никто не спасёт?

Какой-то шум. Что это? Спасатели?

Наконец-то. Они спасут, обязательно спасут. Только бы успели.

А вода всё прибывает.

Нет, этого не может быть, чтобы мы погибли. Нас пасут. Должны спасти! Только бы успели. Только бы успели!

Господи, спаси! Спаси, Господи! Прошу тебя, молю тебя, Господи, спаси меня!

Неужели я умру, неужели задохнусь?!

Воды уже по грудь. И остановить её невозможно. Тело стынет.

Но ведь нас должны спасти! Должны! Я верю, верю, что нас спасут.

Надо верить. Надо надеяться.

Даже когда нет надежды?

Надежда есть всегда. Она умирает последней.

После меня? — Дурак!

Я верю, нас спасут. Я не умру. Не умру!

Воды уже по горло. Нет, они успеют. Я слышу, как возятся спасатели. Они должны успеть. Должны!

Спасите! Спасите нас!!

Они слышат. Они должны услышать, чёрт подери!

Я здесь! Здесь! Слышите? Спасите! Спасите меня!!

Надо как-то держаться на воде, иначе конец. Уже нечем дышать.

Головой ударяюсь о что-то. Выше некуда. Осталось совсем немного места. Дышать невозможно.

Неужели так и погибну? Задохнусь. Вода проникнет в лёгкие и... Конец? Нет, нет, нет!!!

Они должны спасти меня! Я не хочу умирать! Не хочу!!

Спасите! Спасите меня!!

Неужели конец? Ещё немного и всё. Жадно ловлю остатки воздуха.

Неужели они не успеют? Сил уже нет кричать. Неужели напрасно? Всё напрасно!? И никто не узнает, какой мучительной смертью мы умираем?

Нет, я не хочу, не хочу умирать! Я хочу жить!! Я жить хочу!!!

Не могу дышать. Вода касается губ. Ещё немного и конец. Глотнуть и...

Нет, нет! Не хочу!! Не хочу!!!

Они не успеют, не успеют, это ясно. Спасения не будет.

Надо умереть. Умереть. Не так-то это просто. Это не яд выпить.

Нет, не могу. Не хочу! Не хочу умирать!

А как же родные? Как же моя любимая?

Надо было написать записку. Но поздно.

Надо нырнуть и... Нет, не могу. Надо! Ждать больше нечего. Нечего! Спасения не будет!

Выходит, зря надеялся. Никто не помог!

Всё, прощайте. Не поминайте лихом. Простите за всё. Я любил вас. Я люблю вас!..

Скрежет металла

Лязг засова

Скрип отворяемой двери

Они спасли, спасли!

— Выходи по одному!

— Куда?

— На суд.

Под охраной заключённые поднимаются в зал судебных слушаний.

— Ну и что вы можете сказать в своё оправдание?

Голос судьи неподдельно равнодушен.

— За что вы меня хотите судить? За то, что я свободен, за то, что был собой и своим поведением нарушил противоестественные законы? Осудить меня можно, только предполагая, что у меня был выбор: устроиться на работу или жить на смехотворно малое пособие. А если не было работы, а выжить на мизерное пособие невозможно, если у меня не было выбора? Как же можно судить меня, если я был не свободен? Свобода без выбора не свобода!

Предполагается, что выбор есть всегда, выбор как наличие нескольких альтернатив. Но, взвешивая эти альтернативы, человек выбирает одну — ту, которая в наибольшей степени отвечает его внутренней и внешней необходимости. То есть выбор как бы предопределён между оптимальным и неоптимальным. Либо человек поступает закономерно, правильно выбирая оптимальное и необходимое, либо незакономерно — то есть своевольно — неправильно выбирая ему не необходимое или не оптимальное!

Человек всегда поступает, как того требует необходимость, либо внешняя, либо внутренняя, а чаще в совокупности. Поступок, противоречащий необходимости, неразумен, более того — разрушителен. Выбор предопределён необходимостью!

Хотя возможны и ошибки, когда человек поступает во вред себе, выбирая ему не необходимое. Причём ошибка осознаётся в момент выбора, но не после. Ошибка — это случайность, не отменяющая и не искажающая общей закономерности.

Говорить об ответственности можно, только если человек свободен. А свободен человек, когда у него есть выбор. Без выбора нет свободы воли. Как я могу проявить свою свободу, если у меня нет возможности выбирать?!

Но если человек поступает закономерно, выбирая ему необходимое, то он фактически лишён свободы выбора, поскольку выбирает единственно правильное. А если выбирает неправильно, поступая незакономерно, то тем самым проявляет свою свободу, и значит, может нести ответственность.

Если человек поступает законно, то есть с точки зрения общества закономерно и правильно, его не за что судить, а судят, только если он нарушает закон, то есть поступает незакономерно.

Если человек нарушил закон, потому что к этому его принудили обстоятельства, когда у него не было выбора, то он не может быть привлечён к ответственности, поскольку был не свободен. А если он нарушил закон, потому что боролся с силой обстоятельств, то есть проявил свою свободу, своё Я — его тем более нельзя привлекать к ответственности. Что же, судить за то, что он проявил свободу воли?

Если человек говорит, что он нарушил закон, поскольку не мог поступить иначе, то есть был не свободен в своём решении, он не должен нести ответственность, если докажет, что у него не было выбора, то есть когда признает свою несвободу.

К ответственности его можно привлечь, лишь доказав, что он обладал свободой выбора и мог не нарушить закон, то есть мог поступить закономерно — законным и единственно правильным необходимым для него образом.

Но, признавая за человеком свободу выбора, и при этом доказывая, что единственный выбор — это поступить законно, означает лишить его выбора, а значит, и свободы.

Получается, если человек не мог поступить иначе, он не имел свободы, но поступая законно, он как бы отказывается от свободы, признавая свою несвободу перед выбором единственно правильного и для него необходимого.

Выходит, признание наличия у человека свободы воли нужно лишь для того, чтобы признавать человека ответственным за свои поступки?!

Значит, судят меня за то, что я проявил свободу воли, за то, что был самим собой, пусть и поступил неразумно, своевольно?

Закон, таким образом, имеет целью оградить общество от проявлений человеком своего подлинного Я, если это Я вступает в противоречие с Я других; то есть судят человека за то, что он был самим собой.

Однако никакой закон не останавливает людей от проявлений своей сущности! Всегда убивали и будут убивать из ревности, и страх смертной казни не остановит. Нет, не всё так просто в душе человеческой. Следствие мало что говорит о причине!

Если всё в жизни закономерно, и всякое действие имеет причину, то нет места случайности. Ибо если всё взаимосвязано, закономерно, то нельзя говорить об ответственности человека, поскольку всё обусловлено обстоятельствами и нет места воле, выбор практически предрешён, то есть нет выбора, ведь человек всегда выбирает необходимое!

Если мы признаем, что всякое действие имеет причину, и таким образом всё взаимосвязано и подчинено всеобщей закономерности, то отрицается случай, который, при внимательном рассмотрении оказывается необъяснённым проявлением всё той же закономерности. Таким образом, всякий поступок не случаен, а закономерен, и обусловлен совокупностью внутренних и внешних обстоятельств, то есть детерминирован, и человек не мог поступить иначе. Тогда как же можно судить его, если он не мог поступить иначе, даже совершив преступление?!

Человека можно привлечь к ответственности только когда он имел возможность не нарушать закон, то есть он обладал свободой выбора. Но в этом случае он поступал бы несообразно обстоятельствам, толкающим его на преступление, и его поступок не имел бы причины, что невозможно, ибо каждый поступок имеет причину. А если нет причины, то поведение человека объяснить невозможно, и как же тогда можно его судить?!

Важно выяснить: мог ли человек не нарушать закон и поступить иначе? Если мог, то надо признать, что должны быть и обстоятельства, побуждающие его к этому поступку, и они должны носить характер причины. Но тогда надо признать, что имеется сразу две причины у одного поступка: одна, побуждающая к противоправному поведению, а другая — к правомерному, что невозможно, ибо всякое следствие имеет строго определённую причину. Не может быть одновременно двух взаимоисключающих причин у одного поступка. Если человек поступил именно так, то он не мог поступить иначе. Потому как другому поступку соответствовала бы другая причина. А причина — это совокупность обстоятельств, побуждающих к поступку. И если признать, что подсудимый мог поступить иначе, то надо признать, что у него были другие, эти «иные» обстоятельства, то есть другие причины, или то, что в одних и тех же обстоятельствах он мог поступить по-разному, что, однако, противоречит принципу: определённая причина порождает строго определённое следствие. Следствие не может быть иным, чем вызвавшая его причина. Иначе это отрицание самого принципа причинности, если следствие не соответствует причине, её породившей, когда результат действия может быть произвольным. Например, мы бросаем камень в сторону, а он попадает нам в лоб.

Всё это доказывает, что человек не мог поступить иначе, чем он поступил в конкретных условиях! Фактически он был лишён выбора между противоправным и правомерным поведением, и мог поступить только так, как поступил. Поступить иначе он не мог, поскольку был несвободен от силы обстоятельств, которые и стали причиной его незаконного действия.

Любое объяснение возможно, только признавая наличие у поступка соответствующей ему причины. Беспричинных поступков не бывает, как не бывает немотивированных преступлений. Ибо раз есть как следствие преступное поведение, значит, должна быть и соответствующая причина.

В философии под причиной понимают то, что с неизбежностью закономерно порождает определённое следствие в данных условиях. Однако в уголовном праве почему-то считается, что в одних и тех же обстоятельствах, то есть под воздействием одних и тех же причин, люди могут поступать, как соблюдая закон, так и закон нарушая, то есть у одной причины может быть два разных следствия.

Если мы признаём наличие причины у преступления, значит, считаем противоправный поступок закономерным следствием поведения и влияния обстоятельств, и всё поведение неслучайным, то есть детерминированным. А значит, человек не может нести ответственности за свои поступки, если все его действия детерминированы, то есть жёстко опосредованы обстоятельствами и в какой-то мере предопределены, то есть у него не было свободы выбора.

Преступление, как и любой поступок, не может быть случайным, не иметь причины, ибо случайно то, что не закономерно. Всякое действие закономерно, а значит, имеет причину, объясняющую это действие. Всё имеет причину, а значит — всё закономерно, а значит, жёстко опосредовано каждое движение, каждое движение необходимо, а значит, неслучайно, ибо то, что случайно, то не закономерно.

Если преступление явилось закономерным итогом предыдущей жизни подсудимого или развития его жизненной ситуации, или стечения обстоятельств, своего рода следствием, значит, человек не мог поступить иначе; а если мог поступить иначе и мог не нарушать закон, то его преступление не закономерно, то есть случайно. Но если преступление имеет причину, а причину имеет любой поступок, то преступление не случайно, а значит, закономерно!

Если признавать свободу воли, то есть возможность поступать незакономерно, это приводит к повсеместной случайности, к следствию без причины, к хаосу, к отрицанию закономерности мира.

А если признавать всеобщую взаимосвязанность и обусловленность явлений, то это приводит к логическому исключению свободы воли и даёт основания задуматься о предопределении.

Либо свобода воли, либо предопределение! Либо свобода, либо судьба!

Предопределён человек своим генотипом к преступному поведению или только предрасположен?

И вот ещё интересный вопрос: а в чём же состоит необходимость существования уголовного и прочих законов человеческих, ведь вряд ли можно отрицать необходимость ограждения общества от убийц, насильников и прочих антиобщественных элементов?

Закономерность появления уголовного закона, его необходимость вызвана "отклонениями" от общепринятого одобряемого поведения. Но само это "отклонение" следует признать закономерным с точки зрения наличия причин, приводящих к таким негативным, с точки зрения общества, следствиям. Причины эти — те конкретные обстоятельства, которые побуждают нарушать закон. То есть нарушение официального закона вызвано несоответствием обстоятельств жизни людей требованиям официального закона; то есть официальный закон не соответствует естественному закону — той естественности закономерности, когда ухудшение материальной жизни людей ведёт к росту преступности.

Именно насаждаемые официальные законы есть то зло, которое считает неестественным закономерные проявления неблагополучия!

Именно несоответствие официальных законов естественным законам поведения людей есть причина преступности!

Несовершенство официальных законов вызвано не столько несовершенством законодателей, сколько той системы отношений между людьми, которую хотят "узаконить" с помощью нормативных актов и принуждения.

Таким образом, закономерность появления уголовного закона, призванного "защитить" общество от нарушителей, вызвана не фактом наличия нарушителей, а следствием неестественной системы отношений между людьми, устанавливаемой государством!

Таким образом, нравственность и уголовный закон — не выражение необходимости сдерживания, воспитания людей, принуждения их к определённому поведению, а по сути признание порочности общественного устройства. Но не человека!

Таким образом, всякий закон есть показатель порочности общества, а всякая этика — показатель неестественности, антигуманности существующих общественных отношений.

Не поведение людей причина появления уголовного "закона", а именно наличие противоестественного закона причина негативного поведения людей, ибо закон устанавливает что "хорошо", а что "плохо".

Так за что же вы хотите меня судить: за то, что я был свободен, или за то, что не смог соответствовать неестественным законам?

— Если судить по-вашему, то никто не виновен.

— Так и есть! И все за всех виноваты!

— Всё! Хватит! — кричит судья. — Отведите его!

И тут только замечаю прозрачные нити, которые тянутся от рук, ног, головы, рта, языка судьи куда-то вверх.

И у остальных членов суда тоже!

И у меня!!

— Куда? Куда вы меня хотите отвести? Я не хочу в камеру, не хочу возвращаться в эту клоаку! Я требую свободы!

Не обращая внимания на мои возгласы, конвоиры ведут меня по длинному коридору, поворот, ещё поворот, мы спускаемся по многочисленным лестницам, всё ниже и ниже, коридор, поворот, снова лестница, и, наконец, дверь.

— Свободы захотел? — усмехается конвоир.

Он достает большой нож…

Зачем это?

Нет, не может быть!

Размахивается…

Нет!

Конвоир с размаху полоснул по моим связанным рукам.

Нет!!

Но что это?

Невидимые путы разрезаны!

Я свободен!!

Дверь открывается…

Толчок в спину…

И я падаю...

О, ужас! Я падаю!

Я падаю вниз!

И нет конца ничем несдерживаемому падению!!

Неужели всё?!…

Неужели это конец?

Н-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-т!!!

Удар!!

Я погружаюсь в скользкую липкую белую слизь.

Что это?

Полные ужаса глаза смотрят на меня.

Кто это?

Где я?

Вокруг копошатся голые тела, всё пространство заполнено кишащими белыми телами, и все они двигаются, лезут друг на друга, не разбирая рук, ног, голов, словно черви...

Черви?

Ужас пронзает меня!

Это не люди! Это опарыши! Белые, мерзкие, жирные червяки! Разъедающие чью-то плоть. Гадость какая! Их десятки, сотни, тысячи!.. Мерзость, мерзость какая! И все они копошатся, лезут куда-то. Куда они лезут? Вверх? Они лезут по стенкам куда-то вверх. По отвесным гладким прозрачным стенкам, словно сделанным из стекла. Кому-то удаётся подняться высоко, к самой горловине, откуда брезжит свет, видно голубое небо и бегущие облака.

Где я? Где мы?

Вдруг на самом верху горловины появляется чёрный монстр с клешнями и длинными усами, которыми он водит из стороны в сторону. Это… Нет, это невозможно!.. У него голова судьи! Он спускается по стенке и начинает пожирать нас — белых опарышей, разрывая тела на части и проглатывая руки, ноги, головы... Убежать невозможно! Ноги вязнут в массе тел. Стоны, крики, безумные глаза и лихорадочные инстинктивные попытки избежать пожирания. Но убежать нет сил. Белая липкая жижа, сочащаяся из разорванных тел, склеивает руки, ноги, тела…

А чёрный монстр с безжалостными клещами продолжает ужасный пир.

Деться некуда! Мы в стеклянной банке. Тела вязнут в липкой жиже, делая нас доступными для пожирания.

Чувствую, словно кто-то смотрит на нас извне, наблюдает с той стороны стеклянной колбы, с любопытством разглядывает.

И хочется спастись, и невозможно выползти из этого кошмара. И всё же кто-то пытается и лезет по гладкой стене, срывается, падает на чёрного монстра, становясь внеочередной жертвой, свалившимся с небес лакомством.

Лезу и я. Инстинкт выталкивает из этого чрева смерти. Руками в липкой беловатой похожей на сперму жиже скольжу по отвесной поверхности, пытаясь вырваться наверх, к небу! Но вновь соскальзываю. Проклятие! Кто-то хватает меня за ноги и тянет вниз. Отбиваюсь изо всех сил, и вновь ползу вверх к спасительной горловине. Нет, не удержусь! Удержаться невозможно! Но как же я держусь? И вновь соскальзываю вниз в кишащий ад. Чувствую устремлённый на меня глаз безжалостного монстра, коснувшийся тела ус, и его клешня, готовая разорвать моё тело...

Нет! Нет!! Нет!!!

Вверх, вверх! К небу! К солнцу!

Вновь карабкаюсь вверх по гладкой вертикальной стене, готовый сорваться в любое мгновение. Руки пытаются ухватить за что-то, но поверхность гладкая, липкая, ногтей нет…

Только не смотреть вниз, не смотреть! Чувствую копошащийся кошмар внизу, завистливые взгляды жертв и злобный недовольный взгляд чёрных тараканов, пожирающих людей-червей.

И сам ползу словно червь, я — белый опарыш, которому пока удаётся ускользнуть... нет, только не соскользнуть... только не сорваться!

Вот, вот она — спасительная горловина!

Из последних сил хватаюсь за край руками и...

Меня вдруг кто-то подхватывает... я дрыгаю руками, ногами, и...

Нет, не может этого быть!

Дата добавления: 2015-10-28